В 1937 году, когда в нашей стране были образованы и начали функционировать артиллерийские специальные школы, автору этих строк было только 11 лет. Его поступление в такую спецшколу могло бы состояться только в 1940 году.
Образование Советским Правительством спецшкол Наркомпроса (сначала артиллерийских, а несколько позже – авиационных и морских) преследовало цель подготовить юношей 8-10 классов к поступлению в военные училища соответствующих видов вооруженных Сил страны. К юношам, поступающим из общеобразовательных средних школ в специальные, предъявлялись определенные требования, в частности такие, как:
- завершение учебы в 7 классе средней школы с оценками «отлично» или «хорошо»;
- наличие здоровья, позволяющего по завершении учебы в спецшколе быть годным для поступления в военные училища РККА или ВМФ;
- наличие роста не ниже 150 см;
- физическое развитие и физическая подготовка, обеспечивающая выполнение спортивных нормативов не ниже предусмотренных комплексом БГТО (Будь готов к труду и обороне).
Принятые в спецшколу учащиеся, одетые в военную форму, выгодно отличались от своих «цивильных» сверстников нарочито аккуратным видом и подтянутостью. Они даже казались более взрослыми. Им и девчонки на всевозможных школьных и молодежных вечерах, тематических встречах и спортивных мероприятиях отдавали предпочтение. На танцах они также были заметны среди других юношей, т.к. этому способствовало проводимое в спецшколах обучение бальным и современным танцам.
9-ая Ленинградская Специальная артиллерийская школа, о которой дальше будет вестись речь, была одной из пяти артспецшкол, созданных в 1937 году в Ленинграде. В процессе обучения в ней спецшкольники изучали предметы по программе, определенной Наркомпросом СССР для всех общеобразовательных средних школ страны, но дополнительно к этому – азы артиллерии, уставы РККА и другие военные предметы. Одновременно много внимания уделялось строевой и физической подготовке.
В целях приближения к военным артиллерийским структурам, существовавшим в Красной армии, спецшкола представляла из себя дивизион, состоящий из трех батарей четырех - взводного состава. В 1-й батарее обучались ученики 10-х (выпускных) классов, во 2-й и 3-й батареях – ученики 9-х и 8-х классов.
Директор спецшколы, завуч, преподаватели и обслуживающий персонал были гражданскими лицами, но носили установленную для артспецшкол форму военного образца, без знаков различия на петлицах. В каждом учебном классе из преподавательского состава назначался классный руководитель, выполнявший те же функции, что и классный руководитель во всех общеобразовательных школах.
Военная структура спецшколы возглавлялась тем же директором школы, а практически она реализовывалась подчиненными ему кадровыми военными: командиром дивизиона, политруком дивизиона, командирами батарей. Эти военачальники проводили занятия по военным предметам и осуществляли повседневное руководство подразделениями и личным составом через младших командиров: старшин батарей, помкомвзводв, командиров отделений, которые назначались из числа учеников спецшколы приказом директора. Все младшие командиры, а также зам. политрука дивизиона, назначенные приказом директора на перечисленные выше должности, носили на петлицах соответствующие исполняемой должности знаки различия – треугольники (старшины и зам. политрука – 4, помкомвзвода - 3, командиры отделений – 2). В дальнейшем при введении в РККА погон и званий для младшего комсостава эти знаки различия были упразднены и в спецшколах.
Над 9-ой Лен. САШ, с момента ее создания, шефствовало 1-ое Ленинградское Артиллерийское училище (1-ое ЛАУ), располагавшееся на Московском проспекте (с апреля 1993 г. в зданиях этого училища размещается Кадетский Ракетно-артиллерийский корпус – КРАК).
Курсанты 1-го ЛАУ помогали «спецам» приобретать первые артиллерийские навыки путем проведения внеклассных занятий по военной подготовке.
В 1938 году на полигоне 1-го ЛАУ был организован лагерный сбор всех пяти Артспецшкол Ленинграда. На этом сборе спецшкольники получили возможность практически приблизиться к своей будущей профессии, изучая материальную часть артиллерии, основы военной топографии, уставы РККА и укрепить свое здоровье, участвуя в спортивных играх и физических занятиях.
Подобный лагерный сбор хорошо был показан в вышедшем перед войной замечательном художественном кинофильме «Юность командиров». Этот фильм, имеющий незамысловатый сюжет, давал 15-17 летним мальчишкам страны представление о жизни «спецов», их приобщении к почетной во все времена профессии – защитника Родины, вызывал у юношей патриотические чувства и желание последовать примеру юных артиллеристов.
В ходе показа событий, разворачивающихся на экране, звучала песня: - Марш юных артиллеристов.
Сожалею, что не помню фамилий композитора и поэта, написавших эту песню. Я ее с удовольствием запевал в строю, неоднократно вспоминал в кругу товарищей – артиллеристов и не могу удержаться от того, чтобы здесь не написать запомнившиеся мне слова*.
Мы в нашу артиллерию служить пойдем
И глазом ворошиловским прицел возьмем,
Чтоб нашей артиллерией, советской артиллерией,
Бесстрашной артиллерией был горд Нарком!**
Пусть каждый, кто счастлив и молод,
Кто любит советский народ,
Из первых рядов комсомола
К орудиям грозным встает.
Припев: Родной народ нас в бой зовет
Трубит «поход» горнист,
За Родину, за Сталина
Вперед артиллерист,
За Родину, за Сталина,
Огонь по врагам, огонь!
Мы служим нашей Родине и каждый час
Готовы с честью выполнить любой приказ
И в нашей артиллерии, советской артиллерии,
Бесстрашной артиллерии немало нас!
Мы помним бои Холхин - Гола,
Где наши снаряды рвались,
И где сыновья комсомола
За счастье народа дрались
Припев:
А если вдруг покажутся из облаков
Чужих бомбардировщиков хоть 100 полков,
Мы знаем в артиллерии, в советской артиллерии
В бесстрашной артиллерии своих стрелков!
Ударят орудия громом
Снаряды прорвут облака
По первому зову Наркома
Пойдут в наступленье войска.
Припев:
Когда в узком кругу друзей я исполнял эту песню, то мне нравилась более рифмующееся с моей фамилией сочетание слов.
Тогда припев песни звучал так:
Родной народ нас в бой зовет
Трубит «поход» горнист,
За Родину, за Модина
Вперед артиллерист,
За Родину, за Модина,
Огонь по врагам, огонь!
Это была нескромная шутка. Однако, хорошо, что такой «шуткой» не заинтересовался, хорошо известный всем в те времена, Особый отдел. Мне бы небо могло показаться «в клеточку»!
Но, возвращусь к прерванным этой песней воспоминаниям.
Я поступил в 9 ЛенСАШ в первые месяцы войны, когда, подгоняемый общим патриотическим воодушевлением, решил защищать страну от немецких захватчиков в качестве военного.
Тогда, вместе со своими товарищами, которые были на 1,5 – 2 года старше меня, я прибежал в Октябрьский РВК г. Ленинграда, с просьбой зачислить меня в Народное ополчение.
В РВК по-хорошему оценили мое желание стать ополченцем, но сказали, что 15-летних пацанов они в Народное ополчение не зачисляют и предложили повременить. – Потребуется – позовем!
Мои же старшие товарищи, принятые в Народное ополчение уже через пару дней были размещены в здании одной из школ на Дворцовой набережной.
Там, быстро переодев «новобранцев» в хлопчатобумажную, цвета хаки, армейскую одежду, срочно приступили к их военному обучению. Занятия с ними проводились в Александровском саду у здания Адмиралтейства. Здесь, навещая товарищей, я приносил им скромные передачи от их родных и близких, а в перерывах между занятиями интересовался их настроением, которое оставалось по-прежнему боевым.
На занятиях их учили бросать гранату, наносить штыковые уколы по сплетенным из соломы фигурам, правильно целиться из винтовки в «противника», ползать по-пластунски и ходить, - что мне кажется для обучавших их командиров было особенно важным!! – строевым шагом, браво отдавая воинскую честь старшим и равным себе по званию.
Недели через две после начала обучения моих товарищей-ополченцев в Александровском саду я уже не увидел. Здание школы, где они находились – опустело. Ребята ушли на фронт. К сожалению, их патриотический порыв, не подкрепленный настоящей военной подготовкой, не принес успеха ни им, ни стране. Никто из этих преданных Родине ребят с поля боя не вернулся…
Я же, в стремлении как можно скорее приобщиться к военному делу, узнал от знакомых, что есть возможность поступить в одну из пяти Ленинградских спецартшкол, куда принимают ребят, окончивших 7-8-9 классов средней школы, но не достигших еще призывного возраста.
Одной из спецшкол, которую мне назвали, была 9-я САШ, находившаяся в доме №3 по 8-ой Красноармейской улице, другая – 10-ая САШ, находилась у Московских ворот, напротив ДК им.Капранова.
От площади Труда, где я тогда жил, ближайшей оказалась 9 я САШ. Туда я и решил поступать.
В спецшколе одобрили мое желание поступить в нее, объяснили какие документы я должен представить. Через несколько дней, если мне не изменяет память, даже без какой-либо медкомиссии, я был зачислен во 2-й взвод, 2 батареи (т.е. в 9 класс).
В довоенные годы набор поступающих в спецшколу производился только в третью батарею, т.е. в 8-е классы. Но, с началом войны часть учащихся 1-ой и 2 ой батарей, по различным причинам убыли из спецшколы. Для доведения численности спецшколы до штатной, в 1941 году стали принимать учащихся и во 2-ую и в 1-ую батареи (т.е. в 9-ые 10-ые классы).
Так, в начале августа 1941 года я стал «спецом».
Не знаю, за какие заслуги, но не больше, чем через месяц после поступления в спецшколу, я был назначен командиром отделения в своем взводе и с гордостью прикрепил на свои черные, окантованные красным кантом артиллерийские петлицы, по два красных треугольника. Таким было мое первое «продвижение» по военной службе.
Это было время, когда немецко-фашистские войска стремились замкнуть блокадное кольцо вокруг Ленинграда. В городе проводились мероприятия по его защите от врага, эвакуация заводов, фабрик, государственных ценностей. Всех, без кого можно было обойтись при обороне города, спешно эвакуировали.
Еще до поступления в спецшколу я был помощником начальника МПВО домов №54 и №56 по ул. Красная (ныне ул. Галерная). В августе, пожилого мужчину, являвшегося начальником МПВО этих домов эвакуируют и управдом настойчиво упрашивает меня занять эту ответственную должность. Со мною вместе несут дежурства при объявлении «Воздушной тревоги» мои сверстники.
До 8 сентября эти дежурства сводились к нахождению нас – ребят в период «воздушных тревог» на чердаках и крышах. Немецкие самолеты не могли еще прорваться к городу, и после сигнала «отбой воздушной тревоги» мы расходились по своим квартирам.
В конце августа тревоги участились, да к тому же ночи стали темными, дежурство стало более трудным, да и моих сверстников значительно поубавилось. Я же, теперь, как учащийся 9-ой САШ, стал привлекаться на различные оборонные мероприятия и дежурства в спецшколе.
В городе продолжали выполняться мероприятия для его защиты. В Александровском саду, там, где совсем недавно я наблюдал за ползающими по-пластунски, принятыми в Народное ополчение моими товарищами, появились окопы и траншеи, на первых этажах многих зданий, расположенных на перекрестках улиц – амбразуры. Витрины магазинов прикрывались ящиками или мешками с песком.
В эти дни в пригородах Ленинграда и на подступах к нему, строились оборонительные рубежи. К этому строительству привлекались сотни тысяч жителей города и области в порядке трудовой повинности.
Начатые 1 сентября занятия в спецшколе вскоре были прерваны, т.к. весь личный состав школы был направлен на оборонительные работы в районе Гатчины и Волосово.
Чтобы меньше утомлять читателя, я ниже приведу ряд документов, которые лаконично рассказывают о деятельности спецшкольников в это тяжелое блокадное время.
В середине октября занятия в школе возобновились, но потом опять были прерваны из-за разбитых в школе окон и отсутствия отопления.
С этого времени главной задачей спецшкольников стало несение ночной патрульной службы в районе, совместно с милиционерами 3-го отделения милиции, дежурства по охране здания спецшколы и действия в составе расчетов МПВО школы.
Но чем бы каждый из нас не был занят и где бы не находился, он обязательно ежедневно в установленное время приходил в спецшколу, где получал задание на участие в планируемых на следующий день мероприятиях, а также для получения одноразового горячего питания.
Продукты для организации такого питания приобретались руководством школы по продуктовым карточкам, которые ее учащиеся ежемесячно получали в жилконторах по месту прописки, а затем сдавали в спецшколу.
Это очень скромное (скромнее – некуда), но регулярное питание учеников, организованное руководством школы в тяжелое время блокады, не только сохраняло жизнь «спецам». Оно спасло спецшколу, как учебное заведение, от развала, т.к. в то голодное время ничто другое не могло бы объединить и удержать в составе школы живущих порознь, находившихся в разных бытовых и материальных условиях спецов. Грубо говоря, «спецы» могли бы просто перестать посещать школу, уйти из нее, разбежаться. Ведь спецшкольники, хотя и носили военную форму, но военной присяги не принимали. Их до блокады объединяло только желание стать военными, но – «голод – не тётка»!
Однако, голод делал свое гнусное дело. Всё меньше и меньше ребят ежедневно приходило в спецшколу. Придя в часы обеда в школу, ожидая той вожделенной минуты, когда можно будет войти в столовую, «спецы» собирались в спортзале. Здесь были две печки – «буржуйки», вокруг которых, рассаживаясь на спортивных матах, спецы рассказывали друг другу об умерших от голода родственниках, о своем самочувствии, делились мыслями о происходящих в Ленинграде и на фронтах событиях, своих тревожных ожиданиях будущих событий.
С каждым днем всё более озабоченными и серьезными становились лица худеющих или опухавших от голода товарищей. Смеха и шуток, таких присущих еще недавно спецам в перерывах между занятиями, не слышалось…
В январе 1942 года Военный Совет Ленинградского фронта принимает решение о эвакуации спецшкол из Ленинграда. Для 9-ой САШ эвакуация была назначена на 9 февраля. Конечным пунктом следования и местом размещения спецшколы (как нам стало известно уже в пути) был определен поселок Мундыбаш, Новосибирской области (с 1943 года – Кемеровской обл.)
Не буду утомлять читателя подробностями эвакуации, т.к. это заняло бы много времени.
Сообщу только, что 09.02.1942 года выехало из Ленинграда нас около 300 человек – примерно 60% от численности 9 САШ до сентября 1941 года. В поселок Мундыбаш 4 марта прибыло немногим более 100 человек. В течение марта-апреля в спецшколу добрались еще около 80 человек, оставленных в различных лечебных заведениях по пути следования к месту эвакуации. Судьба остальных выехавших из Ленинграда 09.02.1942 года спецов, но не прибывших затем в Мундыбаш мне неизвестна.
Мой товарищ по спецшколе, окончивший ее, как и я в 1943 году, - Зелень Генрих Иосифович, в своей небольшой заметке, напечатанной в сборнике «Мы – пушкари, создавали ракетный щит и меч России», выпущенном Советом ветеранов – выпускников 9 САШ-ЛАПУ в 2002 году, приводит выдержку из стихотворения нашего однокашника-спеца Евгения Карнилова, которую здесь, мне кажется, уместно повторить:
Мы немало видели смертей
И в пути, сберегая себя,
Мертвецов-пацанов у дверей
Молча складывали в штабеля.
В жизнь уверовав, смерти назло,
В лазареты сдавали больных…
Нас в теплушки по сорок вошло,
А сошло по пятнадцать живых.
Мундыбаш, расположенный в Горной Шории, представлял собой фабричный поселок, главным производственным объектом которого являлась агломерационно-обогатительная фабрика, входящая в состав Новокузнецкого металлургического комбината, день и ночь работавшая в интересах обеспечения металлом страны и, в первую очередь, ее оборонных предприятий.
Совсем рядом с фабрикой, на левом высоком крутом берегу реки Тельбес, находились два двухэтажных кирпичных здания, самых больших в поселке. В одном их них разместили учебный корпус нашей спецшколы, а во втором – кухню, столовую, спальные помещения учеников, помещения для командно-преподавательского состава и членов их семей. Немного тесновато, но – «в тесноте, да не в обиде!»
По прибытии в Мундыбаш, получив высококалорийное питание наши спецшкольники стали быстро крепнуть и набравшись сил не только возвратились к учебе, но активно стали приобщаться к общественной жизни спецшколы, что стало оказывать влияние и на жизнь поселка.
Фабричный деревянный (напоминающий сарай) клуб, в котором до приезда нашей спецшколы в основном демонстрировались кинофильмы, стал понемногу превращаться в дом культуры. В нем часто выступали с концертами наши спецы. На танцах, кроме радиолы, зазвучал небольшой, но слаженный духовой оркестр спецшколы, возглавляемый учеником нашей батареи Володей Проценко.
На мне, назначенным приказом директора спецшколы заместителем политрука дивизиона, лежала ответственность за организацию культурно-массовых мероприятий в спецшколе. Значительная часть этих мероприятий проводилась и в фабричном клубе, который активно посещали местные жители и особенно молодежь поселка.
У нас был создан небольшой драмкружок и струнный оркестр. Я и теперь, по прошествии 60 лет, хорошо помню наших активистов художественной самодеятельности: Славу Обрампальского, Лешу Смирнова, Володю Уколова, Толю Слотина, Борю Потаха, Борю Косматова, Юру Зиборова, Жору Островского и др.
Я лично принимал участие во всех оркестрах, драмкружке, сольном пении, читал стихи.
Активным участником самодеятельности мне довелось быть еще до поступления в спецшколу. Очевидно, некоторые навыки в этой деятельности, природный голос и проявившиеся в спецшколе организаторские способности, привлекли ко мне внимание политрука спецшколы Медведева, по ходатайству которого я и был назначен зам. политрука дивизиона.
Наша общественная культурно-массовая деятельность не ограничивалась выступлениями в спецшколе и фабричном клубе поселка. Так, например, в марте 1943 года, в период мартовских каникул, в спецшколе была сформирована агитбригада из 8 человек, в которую вошли почти все перечисленные выше активисты самодеятельности. Эту агитбригаду возглавил возвратившийся после тяжелого фронтового ранения политработник – младший лейтенант Большаков (имя и отчество не помню).
Эта агитбригада, за неделю пройдя по заснеженной бездорожной горной местности несколько десятков километров, посетила пять заброшенных в Горной Шории малонаселенных поселков, в каждом из которых, после краткой информации нашего политработника о положении на фронтах и в стране, нами давался концерт для жителей.
В первомайские праздники 1943 года спецшкола направила свой большой «культурный десант» в шахтерский поселок Темир-Тау. Там в местном клубе выступил наш духовой оркестр в сопровождении которого исполнялись популярные в то время фронтовые песни. Я тогда выступил с только что услышанной мною песней «Ты, - одессит, Мишка».
Всего не перечислить, но давали мы концерты в госпиталях и школах г. Сталинска (ныне Новокузнецк), обменивались концертами со спецами 10-й ЛенСАШ, которая после эвакуации из Ленинграда находилась в 2-х часах езды на поезде от нас, в районном центре Кузедеево.
Но, конечно же, главная задача была – учеба.
Здесь же значительное внимание я уделил культурно-массовым мероприятиям, так как наряду с учебой, для меня лично, как зам.политрука дивизиона, это тоже была ответственная задача, которую нужно было решать в интересах всей спецшколы.
В июне 1943 года, после сдачи экзаменов за 10-й класс, мы ученики 1-й батареи превратились в выпускников 9-ой Ленинградской Специальной Артиллерийской школы, и вскоре должны были быть направлены в Днепропетровское артиллерийское училище, находившееся в то время в Томске.
По завершении учебы в этом училище его выпускники получали квалифи-кацию артиллериста и первое офицерское звание «младший лейтенант».
Я, как и все мои товарищи – «спецы»-однокашники, с нетерпением ждал того момента, когда нас отправят в училище, чтобы завершив в нем учебу стать офицером и принять участие в боевых действиях против ненавистных немецких захватчиков.
По этому поводу перед завершением обучения в спецшколе мною даже была написана песня «Погоны с кантом красным», слова которой привожу ниже. Песня написана на мотив исполняемой в то время Клавдией Шульженко песни о летчике «Петлицы голубые»
Погоны с кантом красным
Вот уедет парень, паренек любимый
Он уедет как-то теплым днем,
А, на том местечке, где расстались с милым
Девушка любимая загрустит о нем...
Припев: Погоны с кантом красным
любимым и прекрасным,
Я вижу вас при свете и во мгле,
Учись мой друг скорее, учись и – к батарее,
Чтоб было больше счастья на земле!
На войне постигнет он трудную науку
Из орудий грозных будет бить врага,
А, домой вернется и протянет руку
К девушке любимой, к дружбе, а пока:
Припев: Погоны с кантом красным
любимым и прекрасным,
Я вижу вас при свете и во мгле,
Учись мой друг скорее, учись и – к батарее,
Чтоб было больше счастья на земле!
Если ж верно, стойко ждет его родная
Он, когда вернется, с нею заживет
И она о прошлом часто вспоминая
Вот такую песню другу пропоёт:
Припев: Тебя ждала я милый,
тебя ждала любимый,
Тебя ждала при свете и во мгле,
Ты бил врага умело теперь скажу я смело,
Что счастья стало больше на земле!
Однако для меня и еще пятерых выпускников, родившихся в 1926 году, события развернулись по-иному.
Спецшкола готовилась к выпускному вечеру. Дней за 10 до него меня, вместе с Борисом Потахом, Женей Мотиным, Юрой Сколисом, Лазарем Спиценбургом и Володей Сергеевым вызвал к себе директор спецшколы Иван Яковлевич Марносов. В кабинете директора находился райвоенком Кузедеевского района Кемеровской области, который нам объявил Директиву Верховного Главнокомандующего И.В.Сталина, запрещавшую направлять и принимать в военные училища (имеющие сокращенный срок обучения) лиц, которым по окончании обучения в этих училищах не исполнится 18 лет, в связи с чем они не смогут принимать военную присягу.
Днепропетровское артиллерийское училище, в которое намечалось отправить всех выпускников, окончивших спецшколы в 1943 году, во время войны имело сокращенный срок обучения курсантов. Направление в это училище вышеназванных 17-летних «спецов» не отвечало бы требованиям Директивы, доведенной до нас райвоенкомом.
Поэтому всем шестерым, вызванным к директору «спецам» было предложено еще на год остаться в спецшколе на правах младших командиров (я лично уже относился к этой категории, о чем было написано мною выше). Одновременно райвоенком нам сказал, что если мы согласимся, то можем быть направлены в Военно-морское артиллерийское училище Береговой обороны ВМФ, в котором срок обучения в то время был 2 года, оформив это направление через призыв на военную службу.
Это предложение нас обрадовало и мы все дружно согласились поступать в училище Береговой обороны ВМФ*, представляя себя в скором времени бравыми военморами – флотскими курсантами в морских тельняшках, флотских бушлатах, носящими бескозырки с ленточками и голубые воротнички с тремя белыми полосками, по легенде олицетворяющими три великие победы российского флота при Гангуте (июль 1714г.), при Чесме (июнь 1770г.) и при Синопе (ноябрь 1853 г.).
Наше желание поступить в училище Береговой обороны ВМФ усиливалось еще и тем, что из январских сообщений Совинформбюро мы знали, какую значительную роль сыграла береговая артиллерия в прорыве блокады родного нам города Ленинграда, обеспечивая стрельбой своих мощных крупнокалиберных стационарных батарей Кронштадтских фортов (в том числе, легендарных батарей фортов «Красная горка», «Серая лошадь» и подвижных железнодорожных тяжелых батарей, имеющих на вооружении артиллерийские установки калибра от 356 мм до 130 мм) прорыв и наступление наших сухопутных войск.
Короче говоря, через несколько дней для нас, убывающих в училище береговой обороны, в помещении секретаря директора спецшколы был организован досрочный выпускной «мини- вечер», на котором нас даже угостили медовухой. Медовуха, правда, еще окончательно не «созрела», т.к. готовилась к общему выпускному вечеру всех «спецов» нашей батареи, запланированному недели на две позже нашего отъезда.
На этом вечере Иван Яковлевич Марносов и несколько присутствующих преподавателей тепло попрощались с нами, пожелали успехов в дальнейшей учебе и дали напутствие «на всю оставшуюся жизнь».
Утром 6 июля 1943 г., в сопровождении большой группы «спецов» (не помню каким образом оказавшихся с нами, т.к. в это время все спецшкольники находились на сборах в летнем лагере вне территории казарменного городка спецшколы), мы с песнями, под музыкальное сопровождение струнных инструментов, отправились на ж.д. станцию Мундыбаш, откуда через два часа прибыли в военкомат Кузедеевского района.
Здесь документально был оформлен наш призыв на военную службу и выданы предписания для следования в областной Военкомат Кемеровской области, где нас включили в команду, отправлявшуюся в Иркутск, выделили нам сопровождающего – старшего лейтенанта и обеспечили продуктами питания на путь следования. 9 июля 1943 г. мы прибыли в училище Береговой обороны ВМФ, расположенное вблизи станции Танхой, на южном берегу озера Байкал.
По прибытии в училище мы обязаны были сдать вступительные экзамены, не как наши спецы-однокашники, организованно направляемые из спецшколы в военные училища по разнарядке НКМО, а как призванные на военную службу гражданские лица.
Да, мы и внешне не были похожи на спецов, а выглядели «оборванцами», т.к. руководство нашей спецшколы отобрало у нас нашу спецовскую форму, очевидно стараясь тем самым решить задачу обеспечения вещевым имуществом вновь поступающих в школу ребят из Кемеровской области.
Я, например, лишившись отобранной у меня спецовской формы был «выпущен» из спецшколы в каких-то не по - росту коротких шароварах, выгоревшей от длительной носки рубашке «с чужого плеча» и какой-то полу-спортивой летней куртке. Другие мои товарищи также выглядели не лучше. Спасибо, что наши ботинки не отобрали.
Об этом не могу умолчать. И хотя не считаю себя злопамятным, но такой поступок руководителей школы считаю, мягко говоря, неумным, не только нанесшим обиду нам – ее бывшим учащимся, но и компрометирующим нашу спецшколу. А ведь за счет шести комплектов спецовского обмундирования, отобранного у нас, вряд ли спецшкола решила вопрос вещевого снабжения спецов нового набора, тем более, что все остальные наши однокашники - выпускники 1943 года были отправлены в Днепропетровское артучилище в "спецовской" форме!
Одновременно с нами в училище поступали ребята из других спецшкол, которые до переодевания во флотскую форму с гордостью носили свою спецовскую форму, да и отношение к ним в училище было более уважительное. А мы могли только завидовать им.
Ну, да ладно. Может быть это было и к лучшему, т.к. прослужив на флоте около 34 календарных лет, занимая в основном командные должности, я, при увольнении в запас подчиненных мне матросов и старшин, выслуживших установленный срок службы, старался, чтобы они, прибывая домой в аккуратной флотской форме, не только привлекали к себе внимание родных, близких и, конечно же, девушек, но одновременно вызывали своим видом уважение к нашему Военно-морскому флоту.
Хочу извиниться за некоторое эмоциональное отвлечение.
Продолжая историю поступления нашей «славной шестерки» в училище, сообщу, что, сдав успешно вступительные экзамены мы все шестеро были зачислены в учебную роту молодого пополнения, получили бушлаты, матросское рабочее платье (робу), бескозырки, но пока без ленточек. Ленточки нам выдали только накануне принятия военной присяги, к которой нас привели 17.11.43 г., уже во Владивостоке, куда из Танхоя училище было переведено в сентябре 1943 года.
Кстати, прибывшие из Мундыбаша спецы – выпускники 1943 года, оказались не единственными представителями нашей 9-ой ЛенСАШ, желающими стать офицерами Военно-Морского флота.
В Танхое, во время сдачи вступительных экзаменов нам встретился Николай Федотов–выпускник нашей спецшколы 1942 г., который убыв тогда вместе со своими однокашниками в Артиллерийское училище был из него отчислен по состоянию здоровья и, возвратившись в Мундыбаш, год находился при спецшколе.
Кроме Н. Федотова, среди поступавших в КУБО ВМС мы встретили Бориса Косматова и Юрия Зиборова, прибывших из Москвы в 1942 году в нашу спецшколу, проучившись в которой один год и закончив 9 классов, каким-то образом оказавшихся среди абитуриентов этого же училища.
Все эти трое спецов успешно сдали вступительные экзамены. Н.Федотов был зачислен на пиротехническое отделение, так же, как прибывший с нами В. Сергеев, после окончания которого, перед войной с Японией, им были при-своены воинские звания «техник-лейтенант» и оба они были направлены для прохождения дальнейшей, уже офицерской службы, на Артиллерийские арсеналы ВМФ.
Б. Косматов и Ю. Зибров поступили на отделение связи. В октябре 1945 года из Краснознаменного училища Береговой обороны были образованы три военно-морских училища:
- Краснознаменное артиллерийское училище БО ВМФ (в г.Риге);
- Военно-морское училище связи (в г. Ломоносове);
- Военно-морское техническое училище (в г. Кронштадте).
Тогда, для продолжения учебы, уже во вновь созданном училище связи ВМФ, вместе с другими курсантами – связистами убыли в г. Ломоносов Б. Косматов и Ю. Зибров.
Больше, в течение всей моей службы в ВМФ, я никого из них нигде не встречал и ничего о них не слышал.
Так, наша 9-я Ленинградская САШ, воспитывая будущих армейских офицеров, в 1943 году помогла пополнить ряды курсантов КУБО ВМФ, ставших затем кадровыми офицерами флота.
Ай, да 9-ая Ленинградская САШ!
Я не буду подробно описывать годы проведенные в училище. Одно лишь хочется отметить, что училище БО, организованное по приказу РВС СССР №334 от 18 апреля 1931 г., до 1942 года находилось в г. Севастополе и именовалось: «Военно-Морское училище Береговой обороны». Училище неоднократно переименовывалось, а после активного участия в обороне Севастополя и награждения орденом Боевого Красного Знамени «За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками» получило наименование «Краснознаменное училище береговой обороны ВМФ», с 9 февраля 1946 года – «Краснознаменное артиллерийское училище БО ВМФ» (КАУБО ВМФ).
Все годы войны и после её окончания училище готовило и ежегодно производило выпуски офицеров артиллеристов широкого профиля, обучая их для службы в береговой артиллерии, на надводных кораблях ВМФ, а также в наземной полевой артиллерии.
В связи с этим весь учебный процесс: теоретические занятия зимой и практические летом осуществлялся в интересах этой «триады».
Изучая материальную часть, ПУС, теорию стрельбы и другие дисциплины, присущие береговой, корабельной и наземной артиллерии, их особенности и различия, ежегодную летнюю практику курсанты проходили в трех местах: на береговых артиллерийских батареях, на надводных кораблях ВМФ и на артиллерийских полигонах военных округов.
Там, выполняя практические стрельбы, закрепляли теоретические знания правил стрельбы береговой, корабельной и наземной артиллерии, приобретали опыт управления артиллерийским огнем.
В августе 1945 года, после 1,5 месячной практики на артиллерийском полигоне ДВО (Барановский полигон под Уссурийском) наш курсантский взвод был направлен для прохождения летней практики на 356 мм 6-ую Отдельную железнодорожную артиллерийскую батарею 12-й Отдельной железнодорожной артиллерийской бригады БО ТОФ. На этой батарее нас застала война с империалистической Японией, и я стал ее участником в должности курсанта-стажера, как и мои товарищи однокашники.
Позже, накануне 1 мая 1946г., всем нам были вручены медали «За победу над Японией».
В конце октября 1945 года в связи с переездом училища в г. Ригу, начальник училища генерал-майор Большаков И.А. разрешил курсантам 3-го (выпускного) курса самостоятельный переезд к новому месту дислокации училища, дав каждому на дорогу 1 месяц. Это означало, что по пути из Владивостока в Ригу каждый из нас дней 15-20 сможет использовать для заезда домой. Какая это была радость! Покинув Ленинград 9 февраля 1942 года, не имея никаких отпусков всю войну, нам почти через четыре года расставания с родными и близкими, предоставлялась возможность увидеть дорогих нам людей!
С большим трудом я со своим товарищем по училищу москвичем Володей Ивановым, выпускником 5-ой САШ г.Москвы, выбрались из Владивостока. И, хотя с большими трудностями, но 9 ноября 1945 г. я и мой друг ступили на московскую землю – площадь трех вокзалов, носящую название Комсомольской площади.
Дом Володиной мамы был недалеко от Комсомольской площади и мы быстро оказались в объятиях его мамы, сестры и старшего брата – подполковника, преподавателя Военной Артиллерийской Академии им. Дзержинского, которые собрались вместе, отмечая Октябрьские дни.
Этот брат тут же нас с Володей сфотографировал. Вот такими мы были тогда.
Погостив у товарища 2 дня, я 11.11.1945 года уехал в Ленинград, где меня ждала мама, ее сестры и бабушка. О том, какой была эта встреча, можно не писать. Дни пребывания в Ленинграде пролетели как в сказке, но… Служба – есть служба.
30 ноября я прибыл в Ригу, где, к счастью, тут же, на вокзале встретил нескольких наших курсантов, объяснивших как можно добраться до училища.
По прибытии в Ригу курсанты сразу же включались в работы по обустройству училища на новом месте, которые командование настойчиво форсировало. Занятия же смогли начаться только 15 февраля 1946 года. В связи с этим программа обучения была уплотнена.
3 ноября 1946 года, успешно закончив училище, я получаю профессию артиллериста береговой артиллерии и мне присваивается воинское звание «лейтенант».
После окончания училища прохожу службу в частях береговой артиллерии на Краснознаменном Балтийском флоте.
В 1953 году окончил Высшие специальные классы ВМС по факультету БА, в 1956 году – прошел подготовку в экспериментальном учебном центре ЧФ по ракетному комплексу «Скала», имеющем на своем вооружении первые противокорабельные ракеты «С-2», после чего командовал ракетными противокорабельными комплексами берегового базирования на Северном флоте.
В 1961 году получил назначение в губу Окольную, на должность начальника ракетно-технической базы флота. В 1964 году был направлен на Академические курсы офицерского состава ВМФ при ВМОЛА им. Маршала Гречко (в настоящее время Военно-Морская, орденов Ленина и Ушакова Академия им. адмирала флота Н.Г. Кузнецова).
По окончании АКОС ВМФ был назначен на космодром «Байконур», на должность заместителя начальника одного из испытательных управление этого полигона, где руководил испытаниями и постановкой на опытно-боевое дежурство космического ракетного комплекса, обеспечивающего деятельность ВМФ.
В декабре 1969 года получаю назначение на Государственный центральный морской полигон МО, где вначале в должности заместителя, а с августа 1970 г. – начальника 2-го испытательного управления, руководил и участвовал в испытаниях новых образцов баллистических и крылатых ракет для подводных и надводных кораблей ВМФ.
Это было последнее место моей действительной службы в ВМФ.
В декабре 1976 г., демобилизовавшись из рядов ВМФ, уже находясь в запасе, продолжал работать в различных оборонных организациях Министерств Общего машиностроения и Судостроительной промышленности, занимав-шихся разработкой, созданием и испытаниями ракетной техники.
С удовольствием здесь отмечаю, что Всесоюзная Федерация космонавтики СССР наградила меня медалями академика Макеева В.П. и академика Челомея В.Н., за многолетнее мое участие в отработке и внедрении на флоте созданных этими замечательными конструкторами ракет морского базирования.
Имею правительственные награды: - ордена «Отечественной войны II степени», «Красной звезды», «Знак почета»; медали: «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда», «За победу над Японией» и другие – всего 24 медали.
Ну, а общая оценка мне и всей моей военной службе дана, как я считаю, в помещенной ниже (на стр.28-29) Благодарственной грамоте, за подписью зам. министра обороны СССР, врученной мне в 1976 году при увольнении в запас.
Завершая свои воспоминания о 9-ой Лен.САШ, о том, как её выпускники пополняли офицерские кадры Военно-морского флота, хочу кратко сообщить о судьбе других спецов – выпускников 1943 года, одновременно со мной направленных в Краснознаменное училище Береговой обороны ВМФ.
Как я уже писал выше, сразу же при поступлении в училище один из нас Володя Сергеев был зачислен на пиротехническое отделение, закончив которое в 1945 году он служил на артиллерийских арсеналах ВМФ.
В 1959 году мне по службе пришлось в течение месяца находиться на одном из арсеналов ВМФ в средней полосе России. Там я встретил В. Сергеева уже майором, в должности главного инженера этого арсенала. Знаю, что на эту должность он был назначен после окончания Военной Академии Химзащиты. Затем, когда я демобилизовался и поселился в Ленинграде на Васильевском острове, мне в 1977 году повстречался здесь Володя Сергеев, который сопровождал своего сына, приехавшего поступать в Ленинградское мореходное училище им. С.О. Макарова. Сергеев с благодарностью отнесся к моему предложению зайти ко мне домой, но сославшись на короткое свое пребывание в Ленинграде, окончательного ответа не дал. Меня это не особенно удивило, т.к. он не был спецом-ленинградцем. Поступил он в нашу спецшколу уже в Мундыбаше, сразу на 1-ую батарею (10 класс), и если бы не родился в 1926 году, то и в училище БО с нами, пятью спецами-ленинградцами не был бы направлен. Во время последней встречи Володя был – «полковник».
Самым близким для меня товарищем, как в период учебы в Спецшколе, так и в училище, был Боря Потах. С ним я и сейчас живу рядом на Васильевском острове. Хотя последние годы, по различным причинам, стали встречаться довольно редко, но по-прежнему не теряем друг друга, с взаимным уважением и любовью относимся к детям, внукам, родным и близким, дорогим ему и мне людям.
Борис Моисеевич Потах хороший, верный друг, доказавший это своим прекрасным многолетним отношением ко мне, готовый поделиться с друзьями всем, чем может в трудную минуту. Таким он был в спецшколе и училище. Таким он остался и сейчас.
Он прекрасный спортсмен, особенно хорошо зарекомендовавший себя как фехтовальщик, неоднократно защищал честь училища на соревнованиях Военно-морских учебных заведений. И в спецшколе и в училище был постоянным участником художественной самодеятельности, замечательно играл на мандолине, банджо и гитаре.
В военно-морском училище мы оказались в разных ротах. Не всегда могли встретиться, а вот участие в одном джаз-оркестре помогало нам чаще быть вместе, иметь объединяющие нас интересы.
Мы не только были в разных ротах. Дело в том, что курсанты этих рот имели и разный срок обучения. Я выпустился из училища в 1946 году, когда оно имело статус училища со средним образованием, а Борис, так же как Женя Мотин, окончил училище в 1947 году, когда оно стало высшим! Он и Женя Мотин приобрели высшее образование, а я, Юра Сколис и Лазарь Спиценбург – среднее.
Окончив училище Б. Потах служил в частях береговой артиллерии на фортах Кронштадтской крепости, в том числе и на крупнокалиберных батареях легендарного форта «Красная горка».
В 1949 году получил назначение на Феодосийский полигон Черноморского флота и стал участником создания и испытаний ракетного оружия для кораблей ВМФ.
В 1956 году, успешно сдав вступительные экзамены, Борис поступил в Военно-инженерную академию Связи им. маршала С.М.Буденного, на факультет радиоэлектроники.
По окончании Академии служил в Средней Азии на полигоне ПВО, где в ходе отработки новых образцов ракетной техники, проявил свои способности к оценке и глубокому анализу качественного состояния принимаемого на вооружение войск ПВО страны оружия. Это способствовало назначению Бориса Моисеевича в аппарат военной приемки, и в 1963 г. он начинал работу в одном из военных представительств в г. Ленинграде.
Оказавшись на этой работе вначале на должности военпреда, через некоторое время становится старшим военпредом на предприятиях, производящих не только ракетное оружие для войск ПВО, но и выполняющих отечественные заказы для космических аппаратов страны.
За эту работу Б. Потах неоднократно поощряется командованием, а Федерация Космонавтики СССР награждает его медалью С.П. Королева. В удостоверении к этой медали написано, что Потах Борис Моисеевич за непосредственное участие в создании новых специальных систем для отечественной космической техники решением бюро Федерации Космонавтики СССР награждается медалью им. Академика С.П. Королева.
Уволился в запас Борис Потах в 1983 году, в звании «полковник», прослужив в Вооруженных Силах СССР свыше 40 лет. После увольнения еще многие годы работал, уже в качестве гражданского инженера, в военных представительствах МО, передавая свой большой опыт более молодым военным специалистам.
Родина высоко оценила деятельность Потаха Б.М., наградив его орденом Великой Отечественной войны II степени, медалями «За оборону Ленинграда», «За боевые заслуги», «За победу над Германией», «За победу над Японией» и другими – всего 20 медалей.
Сейчас, уже отставник Борис Моисеевич, будучи прекрасным семьянином, оказывает поддержку и внимание своей дочери, растит ее дочку и сына, из которого стремится сделать достойного себе мужчину – спортсмена и музыканта.
С Борисом мы теперь чаще всего видимся на спецовских встречах. Из пятерых спецов, ставших артиллеристами береговой артиллерии нас осталось только двое…
17 апреля 2001 года на 75-летний юбилей я написал Боре Потаху поздравление, в котором в стихах рассказал о его жизни:
Дорогому другу с 14-ти летнего возраста, товарищу по 9-ой спец.арт. школе, училищу КАУБО и жизни
Вот, Боря дорогой, - ты и догнал меня.
- Уж радостен иль нет тебе удел такой,
Но, - верно говорят: - нет дыма без огня:
- Старался не отстать – пойдешь рядом
со мной!
Всего на пять лишь дней меня моложе ты
И ежегодно свой встречая день рожденья,
Я знаю – вслед за мной тебе пошлют цветы,
И, как меня поздравят, - без сомненья!
Мы оба перешли еще одну черту,
Точней, - взошли на ряд ступенек выше
И вместе поднялись теперь на высоту,
С которой жизнь видна,
как с небоскреба крыши.
В 9-ой ленинградской спецартшколе
Начался путь военной жизни наш
Ну, а затем в войну по божьей воле
Нас приютил алтайский Мундыбаш.
Закончив там учебу в 43-ем,
Не думая об участи такой,
Однажды мы, проснувшись
на рассвете,
Байкал увидели со станции Танхой.
И это нас тогда ничуть не удивляло,
Ведь ехали туда мы вместе для того,
Чтоб наше офицерское начало
Свершилось только там –
во флотском КАУБО.
Затем – Владивосток.
Здесь и тебе и мне
В период летней практики курсантской
Пришлось принять участие в войне
Еще до службы в званьях лейтенантских.
То было много лет тому назад,
И мы тогда совсем не представляли,
Что будет в нашей жизни сей «парад»,
Который под салют сегодня отмечаем.
Немало сделано за эти годы дел.
Уж дети выросли и внуки подрастают
Но не достигнут нами тот предел,
Когда все искры жизни угасают!
Все реже, да и меньше петь хотим,
И удаляется от нас все дальше юность,
И жизнь рождает множество причин,
Что заставляет о грядущем нас подумать.
Но, не сейчас об этом говорить:
- Сегодня юбилей твой отмечая,
Тебе желаю, Боря, долго жить,
И искренне тебя с ним поздравляю!
Здоровым будь, удачливым, счастливым,
- Под счастьем все, что хочешь понимай,
И, оставаясь дедом добрым, милым,
Ты Люсеньку – жену – теплом не обделяй!
Ведь то, что есть в тебе – и Люсина заслуга
И это, милый друг, не будем забывать:
- Она тебе во всем опора и подруга
Прекрасная жена и бабушка, и мать!
Мы верим, что в Анюте и Алеше
Ты навсегда оставишь добрый след.
Желаем и тебе мы жизни лишь хорошей.
Ее ты заслужил, как муж, отец и дед!
Нельзя здесь умолчать о дочери Фаине,
Которая на папочку похожа, как двойник,
Ее ты обожаешь с рожденья и поныне,
Ну, а она взаимную любовь к отцу хранит!
Я всей твоей семье здоровия желаю,
Счастливых, радостных и прочих добрых дней.
Пусть каждый член семьи по жизни так шагает,
Чтоб мог встречать как ты достойно юбилей!
Я громко заявляю,
Пусть слышат все вокруг:
- Те годы, что тебя я Боря, помню-знаю,
Ты для меня – артспец, курсант
и просто верный друг!
С уважением, Володя Модин
Юра Сколис в КУБО ВМФ учился со мной в одном взводе. Учился прекрасно. Он имел хорошие математические способности, заметно отличавшие его от других курсантов.
Кстати, имя «Юра» не было настоящим именем Сколиса. По документам он значился Францем Иосифовичем. Кто и когда стал называть его Юрой я не знаю. Знаю только, что перед выпуском из училища в 1946 году, в училище появился уполномоченный Особого отдела, который много потратил времени, досаждая Юрке вызовами к себе для установления происхождения и местонахождения его отца. Мне же и товарищам Юры по спецшколе было известно, что у него отца нет, а мама работает в Елисеевском магазине на углу Невского и ул. Пролеткульта (ныне Малой Садовой).
К счастью для Юры все закончилось благополучно и он выпустившись, как и я, в ноябре 1946 года, получил назначение в Кронштадтскую крепость. Это для всех выпускавшихся из училища было одним из самых престижных мест службы. Ведь рядом – Ленинград! Сколько бы времени в течение месяца тебе не приходилось находиться на форту, но все равно наступит день, а то и два, когда командир разрешит тебе на батарейной шлюпке или подвернувшейся другой оказии сойти на «берег», как с корабля. А, вот для тех, кто получал назначение на острова и полуострова, удаленные от населенных пунктов, на необжитые побережья Северного Ледовитого океана, Тихого океана и даже Балтийского моря, служба была совсем иной. Об этом я даже перед окончанием училища написал песню на мотив популярной тогда песни «Осенний сон». В моей песне были слова, основанные на впечатлениях об условиях жизни офицеров - береговиков, полученных в период прохождения курсантами летней практики на береговых батареях флотов. Мы морально уже были подготовлены к службе в «гнилых углах» нашей необъятной России, но все же хотелось попасть в места лучше, чем могло случится
Ну что ж, друзья,
Настанет час
Разъедемся мы все,
Так может быть нам этот вальс
Напомнит о весне.
Ведь это был
Последний год, последняя весна
И каждый знал, что ждет его
Когда пройдет она...
Во сне он видел острова,
Чукотку, Сахалин,
Путей лишь много на словах,
А в жизни – путь один,
Куда фортуна повернет,
Куда она ведет,
Когда и где любой из нас
Счастливо заживет?!
Юра же попал в хорошее место. Однако его здоровье не позволило ему служить на фортах. Его организм, очевидно, не был приспособлен к нахождению месяцами в казематах фортов. Он заболел туберкулезом. Несколько лет лечился, одновременно заочно обучаясь в Северо-Западном Политехническом институте.
У Юры был прекрасный голос – тенор. Он хорошо пел неаполитанские песни. Летом 1942 года Юра, вошедший в состав нашей спецшкольной концертной бригады, выступавшей в одной из Новокузнецких школ, познакомился с девушкой, которую полюбил и переписывался с нею 4 года. Когда в 1946 году учеба в КАУБО ВМФ была завершена, молодой лейтенант Сколис женился на этой девушке и перевез ее в Ленинград, поселив в квартире своей мамы на Московском проспекте, напротив Фрунзенского универмага. Сам же проходил службу на одном из фортов Кронштадтской крепости, несколько раз в месяц приезжал к жене и родившейся вскоре после женитьбы дочке.
Когда Юра заболел туберкулезом его жена вместе с дочкой уехала в Новокузнецк. Заботу же о больном Юре взяла на себя медсестра, с которой он познакомился во время лечения. Она оказалась верной женой. У них родился сын, которого назвали Юрой.
Юра вылечился, но был демобилизован по болезни. Обучение в институте пригодилось как нельзя лучше. Присущие Юре математические способности помогли ему стать замечательным инженером – баллистиком. Впоследствии он стал заместителем начальника отдела баллистических исследований движения ракет в ракетных шахтах комплексов наземного оборудования. Выводы и расчеты производимые Юрой и сотрудниками его отдела успешно применялись конструкторским бюро, разрабатывающим стартовые комплексы и оборудование для научно-космических и военно-космических объектов.
9 февраля 1986 года Юра Сколис умер.
Недавно, в феврале 2003 года умер и Женя Мотин. Закончив вместе с Борей Потахом в 1947 году ВКУБА ВМФ, он был назначен на Черноморский флот. Служил на 130 мм береговой артиллерийской батарее, но по состоянию здоровья был переведен в среднюю полосу России, где продолжал службу в одном из районных военных комиссариатов. Затем был переведен в Сланцевский райвоенкомат Ленинградской области.
В звании майора завершил военную службу, после серьезнейшей операции желудка и кишечника. На его здоровье также сильно повлияла трагическая смерть от электротока высокого напряжения старшего сына, случившаяся 20 лет назад.
Теперь вот и самого Жени не стало…
А, окончивший вместе со мной в ноябре 1946 года КУБА ВМФ Лазарь Спиценбург неизвестно куда исчез вскоре после окончания училища. До сих пор о нем ни мне, ни другим бывшим курсантам, знавшим его, ничего не известно.
Как быстро пролетели шестьдесят лет с июня 1943 года, когда я и мои однокашники – спецы выпустились из 9-ой Лен.САШ! Сейчас из всех этих выпускников в Санкт-Петербурге осталось только 9! человек, двое из которых, Борис Потах и я, автор этих строк, стали офицерами ВМФ.
В настоящих воспоминаниях главное внимание я стремился уделить тем моим товарищам, с которыми по окончании в 1943 году спецшколы я убыл в Военно-морское училище, и с которыми учился в нем. Об этом говорит и название настоящей книжки: «О 9-ой Ленинградской Спецартшколе и ее выпускниках, ставших офицерами Военно-морского флота»
Но сейчас, когда завершаю мои воспоминания, не могу умолчать и о тех семи бывших «спецах»-однокашниках, с которыми нас по разным путям раз-вела судьба после окончания спецшколы, но с которыми через 34 года я вновь, уже в 1977 году, встретился в Ленинграде, когда закончив военную службу на Флоте возвратился на постоянное место жительство в любимый город.
В последующие годы, хотя и не часто, стараюсь регулярно с ними встречаться и поддерживать живую связь.
Этими товарищами являются Зелень Генрих Иосифович, Минин Геннадий Николаевич, Никулин Евгений Михайлович, Панкратов Евгений Григорьевич, Путли Виктор Давидович, Рулев Алексей Парменович и Штак Валерий Александрович.
У каждого из них сложилась своя военная и жизненная судьба, но все они остаются хорошими товарищами, радующимися успехам каждого из нас и искренне переживающими неудачи и беды бывших своих однокашников – спецов, с которыми их в юности связала наша «альма-матер» - 9-ая Лен.САШ.
Всех нас уже около 20 лет объединяет наш друг, - ныне полковник в отставке Зелень Генрих Иосифович, который заслуживает особого внимания в моих воспоминаниях.
Генрих Иосифович еще в спецшколе отличался от многих из нас своей отличной успеваемостью и такими важными для людей качествами, как человеколюбие, внимание к окружающим и скромность.
Он закончил школу отлично. Имел право на получение «Золотой медали», но не нашлось того начальника, который бы оказал ему внимание и помог получить эту медаль. Тем более, что тогда была война, а спецшкола находилась в поселке Мундыбаш.
Несмотря на имеющиеся у Генриха данные, позволявшие ему более достойно, по сравнению с другими выпускниками, применить себя соответственно своим незаурядным способностям, он вместе со своими однокашниками – выпускниками был
направлен в имеющее в то время краткосрочный курс обучения Днепропетровское артиллерийское училище, находившиеся в то время в г. Томске, успешно закончив которое в декабре 1944 г. стал офицером артиллеристом в звании «младший лейтенант».
Однако, отличные знания, полученные Генрихом в спецшколе, даром не пропали. Вскоре после окончания училища он, без экзаменов, был принят в Московский Военно-Педагогический институт, окончив который, получив высшее образование, становится офицером – воспитателем вначале в Калининском, а затем – Ленинградском Суворовских училищах, где имея хорошие теоретические знания, обладая общим широким кругозором и полученной в Военном институте педагогической подготовкой, в общей сложности 12 лет воспитывает и готовит к поступлению в военные учебные заведения «послевоенных» мальчишек, прививая им присущие ему самому качества: трудолюбия, правдивости, честности, настойчивости в достижении поставленной цели, уважения к товарищам и старшим, честному служению своему народу, готовности отдать себя защите нашей Родины.
После службы в Ленинградском Суворовском училище Г.И. Зелень продолжает военную службу в качестве преподавателя военных кафедр в Академии Гражданской Авиации, в Ленинградском Педиатрическом институте, в Ленинградском техникуме авиаприборостроения.
После демобилизации из Вооруженных Сил активно включается в общественную работу. До сих пор является членом Правления Общества защитников и жителей блокадного Ленинграда при Территориальном Управлении Московского района Санкт-Петербурга, где на общественных началах, безвозмездно оказывает помощь обращающимся к нему со своими бедами гражданам.
Выпускники 9-ой ЛенСАШ 1943 года выдвинули Генриха Иосифовича своим ответственным представителем в Совет ветеранов 9 ЛенСАШ-ЛАПУ.
Это наше доверие Генрих Иосифович с честью оправдывает.
Он, как настоящий историограф (так я его порой называю) ведет картотеку и корректирует списки бывших спецов – однокашников, информирует их о всех решениях, принятых нашим Советом ветеранов, организует участие во всеобщих встречах «спецов» и «лапушников».
Итак, в настоящее время в Санкт-Петербурге, как я уже отметил выше, осталось только 9! выпускников 9-ой САШ 1943 года.
Выпускников 1941, 1942 годов – уже нет.
Несколько перефразировав слова популярной в 1950-х годах песни хочется сказать:
Может быть мы бы вместе уже не встречались,
Только руки твои ту беду отвели…
- Так спасибо тебе, что хранишь ты родная,
То, что вместе сберечь мы никак не смогли…
А, под этими «руками», которые помогли и до сих пор помогают беречь дружбу бывших спецов, я понимаю Совет Ветеранов 9-ой САШ – ЛАПУ, большую часть которого составляют бывшие «лапушники».
Нам повезло в том, что в 1946 году, на базе 9-ой Ленинградской Специальной Артиллерийской школы, - одной из пяти ленинградских спецшкол, было сформировано Ленинградское Артиллерийское подготовительное училище (ЛАПУ), подчинявшееся уже не Наркомпросу, а Министерству Вооруженных Сил СССР, курируемое его Управлением артиллерийских подготовительных училищ, входящим в аппарат Командующего артиллерией Советской Армии.
Это ЛАПУ, также, как и Суворовские (Нахимовские) училища явилось предшественником современных Кадетских корпусов. Оно вело подготовку старшеклассников 8-10 классов (как ранее и Спецшкола) к поступлению в артиллерийские училища Вооруженных Сил. Преподавательский состав в нем, в основном, был представлен вольнонаемным составом 9-ой ЛенСАШ, но командирами подразделений уже являлись кадровые офицеры, в значительной своей части прошедшие войну, артиллеристы Лен.ВО и ВС СССР.
Это подготовительное училище просуществовало с 1946 по 1953 год, продолжая ежегодно поставлять в артиллерийские училища страны молодежь, с 15 лет стремившуюся стать артиллерийскими офицерами, специалистами одного из самого важного современного рода войск.
Эти ребята не только были моложе нас по возрасту, но все они были послевоенными учащимися. Их до сих пор остается больше, чем бывших спецов.
В мае 1976 года в здании бывшей спецартшколы состоялось собрание учащихся всех выпусков 9 САШ – ЛАПУ (1938-1953 гг.).
Присутствующие на нем бывшие выпускники, преподаватели, командиры и служащие приняли постановление о создании постоянного органа бывших воспитанников 9 Лен.САШ – ЛАПУ Совета ветеранов выпускников.
Совет ветеранов первой своей задачей решил считать организации встреч выпускников, а второй – посильное участие бывших «спецов – лапушников» в военно-патриотической работе, направленной на воспитание последующих поколений в духе любви к своей Родине, ответственности за ее защиту.
Именно Совет ветеранов, который я сравнил с «рукой», сберегающей нашу дружбу, уже около 30 лет с честью выполняет свои обязанности, поддерживая наши связи друг с другом, роднит всех, кому дорога наша воинская юность.
Честно и добросовестно в разные годы выполняли свой долг перед «спецами – лапушниками» руководители этого совета: председатели Бастырев Е.А., Гайдаенко Ю.К., Волосотов Е.А. , состоящие в руководстве совета секретари.
Не желая ничем обидеть руководство Совета разных лет, мне особенно хочется отметить тот состав руководства, который возглавляется с 1998 года полковником в отставке Рюминым Василием Петровичем.
Этот Председатель, выпускник ЛАПУ 1949 года, до сих пор является, говоря по артиллерийски «воспламенителем», который воспламенясь, приводит в действие членов Совета и способствует решению сложных вопросов в интересах бывших «спецов» и «лапушников».
Именно инициатива Василия Петровича, его настойчивость способствовали тому, что в здании 9-ой САШ на 8-ой Красноармейской, на ул. Решетникова, в доме 15, на пр. Металлистов, 119 – т.е. во всех зданиях, где в разное время размещалась 9-ая Лен.Саш и ее приемник ЛАПУ, установлены памятные доски, свидетельствующие о том вкладе, который в военное время и после Великой Отечественной войны внесли выпускники спецшколы и подготовительного училища в защиту и укрепление обороны нашей Родины.
В период распада Советского государства тогдашние незадачливые руководители 272 гимназии, в здании которой до 9 февраля 1942 года размещалась 9-я спецшкола, желая разрушить все, что было связано с социалистической страной, разгромили заодно и музей, посвященный спецшколе. Теперь Василий Петрович бьется над тем, где достать какие-либо экспонаты для вновь создаваемого музея. Создать сейчас новый музей очень трудно, хотя настоящее руководство гимназии старается в этом помочь. Но где экспонаты! Может быть это и удастся осуществить благодаря несокрушимому желанию руководителя Совета ветеранов 9 САШ – ЛАПУ.
5 марта 2003 года