Шура Борисова
Видит бог, я, как могла, отбояривалась от права представить заропрувцам свои литературные предпочтения.
Во-первых, «именные» изборники вызывают у широкой общественности раздражение. Общественность недоумевает: кто такой этот ХрФр, что он за тип, чтобы поучать в литературе? Кроме того, любой индивид, кто осмелился составить некий список – «на мой взгляд, это лучшее», в случае если «лучшее» выбивается из мэйнстрима, тут же записывается в снобы. Слыть снобом среди демократически настроенного большинства – себе дороже.
Во-вторых, я давно заметила – что нравится читать мне, не нравится почти никому. Говорят, скучно. Получается, «избранники» мои априори обречены. А я болею за них. Поэтому чаще предпочитаю помалкивать. Пусть они будут читаемы – много и успешно.
В-третьих, на днях я была поставлена в известность, что мой вкус (литературный) пугает. Мне не хочется никого пугать. Ну, прочтут список двести человек – и что? Двести съёженных кроликов с йокнувшими в пятки сердчишками и дрожащими хвостиками. Разве таким должен быть заропрувец? Нет! Гордо развернутые плечи, бодрый, пронизывающий пространство и время взгляд, решительный шаг.
Ну и наконец... В-четвертых... Наверное, самое главное. Чем я обосную свой выбор?
Очередной раз вижу – критик безапелляционно заявляет под чьим-то опусом: «это не проза!»... Или – «это не литература!»... Я оживляюсь. О! Если так уверенно судит, видимо, знает, что такое проза и что литература. Иногда я не стесняюсь обратиться с просьбой: объясните. Но... ничего вразумительного так ни разу и не услышала.
Ответ, что, мол, литература происходит от слова «литера», следовательно, это все, что напечатано и кем-то прочитано, меня не устраивает.
Вопрос остается открытым.
Когда-то давно и я осмеливалась быть подобным критиком и без обиняков заявляла: «это не!». Давно... Сейчас не решаюсь делить собрания слов на прозу и не-прозу. А только на то, что я готова читать и перечитывать, и что осилить не могу.
Задалась вопросом – почему так происходит?
Провести крохотное исследование. Попытаться выяснить, чем же отличается один текст от другого. Почему один затягивает, другой – как будто даже отфутболивает: нечего меня читать!
Два рассказа. К первому возвращалась не единожды. Это «Идеальный лжец» Сергея Неупокоева. Второй закрыла через пять минут чтения. «Сборник эротической прозы» Джона Гейна.
Оба автора начинают с того, что извещают читателей: в личной жизни героя не все в порядке. Имеется невзаимопонимание – большей или меньшей степени – с героиней.
Неупокоев:
«Лучший способ не забыть сон по дороге в ванную – проговорить его вслух. Я и проговорил:
– Автобус. Девочка в розовом платье. Жрет конфетки.
Обезьянка покосилась на меня из-под одеяла, но ничего не сказала. А когда я вернулся домой после одуряющего рабочего дня, ее уже не было. Также как не было ее мольберта у окна, шмоток в шкафу и всех тех тюбиков, баночек, щеточек и кисточек, разбросанных обычно по всему дому. Пропала даже глиняная кошечка с разноцветными глазами, которая стояла на телевизоре. На пыльной поверхности осталось чистое пятнышко от кошачьей попы, и я как раз смотрел на него, когда зазвонил телефон».
Если предположить, что есть некий орган, отвечающий за восприятие прочитанного (примерно как существует глаз – орган зрения или ухо – орган слуха), то у меня он связан непосредственно с воображением. Если при чтении я могу вообразить себе... даже не картинку, а ситуацию, некую реальность и если эта реальность полна интересных, любопытных деталей, то все здорово, я понимаю. Вот смотрите, Неупокоев рассказывает о герое, который пришел в квартиру, покинутую любимой. И вместе с тем он воссоздает – очень зримо! – обстановку до ее ухода. Мы узнаем а) об увлечении девушки живописью; б) о том, что, как и многие художники, она была весьма разбросанная особа; в) что герой любит свою героиню. Но последнее не говорится в лоб. Мы понимаем это по той нежной снисходительности, с которой вспоминаются тюбики, кисточки, мольберты, пребывавшие в вечном беспорядке, и по той щемительной тоске, с которой констатируется отсутствие всего этого барахла. И наконец, ярчайшая деталь: даже не сама глиняная кошечка, а чистое, без пыли, пятнышко от ее заденки на запыленном телевизоре. Все! Мой взгляд втягивается в это пятнышко, как в маленькую черную дыру. И я тоже начинаю ощущать потерю.
Джон Гейн:
«Как-то раз, совершенно не по своей воле, я оказался на приеме у психолога. До этого судьба оберегала меня от подобных крайностей, а жизненный путь, хоть и был весьма извилист, но в тупики не заводил, со своими проблемами я всегда справлялся сам.
Но, начну с начала.
Мои отношения с Ольгой охладились. Мы долго встречались и узнали друг друга довольно хорошо, чтобы понять – между нами есть нечто, что мешает и дальше жить вместе, с ежедневным сексом и маленькими, возбуждающими сценками ревности. Происходил, однако, процесс обычный для меня: Оля уже не могла соответствовать моим требованиям».
В данном случае, несмотря на все старания органа чтения мое воображение бездельничает. Эта авторская речь больше похожа на монотонный рассказ человека, пришедшего на прием к семейному сексопатологу. Ни одной живой детали. Ничто не цепляет. Повествование гладко скользит до предложения: «Мои отношения с Ольгой охладились». Тьфу, что такое. Перечитываю раз-два-три. «Отношения охладились» – что за словесный монстр? «Мы охладели друг к другу» – говорят. «Отношения охладились» – ни разу не слышала. Ладно, с трудом перескакиваю через эту неказистость, читаю дальше. Неинтересно, информации художественной – ноль. Житье вместе, ежедневный секс, сценки ревности, обычный процесс... Все очень и очень уныло. И вдруг – бац! – «Оля перестала соответствовать моим потребностям». Именно так первоначально выглядело предложение, завершающее отрывок. Все, дальше я читать не стала. Меня ничто не увлекло. Зачем скотинке (мне то есть) мучиться. У меня вон Памук всего до половины прочитанный. Если уж тратить время на чтение, то на такое. После моего замечания Джон исправил предложение. Но, мне кажется, лучше не стало.
Начало рассказа – очень ответственная вещь, и надо сильно «кусать карандашик», тщательно его обдумывать, чтобы читателя зацепить.
Впрочем, ничуть не удивлюсь, если большинство найдет мои рассуждения пустыми. Тем более, что Джон Гейн много и успешно печатается, значит, не издательства, ни читатели не находят его творчество унылым. Про бумажную жизнь рассказов Сергея Неупокоева ничего не могу сказать, нигде он многоиздательскими успехами не хвастался.
Примерно таким образом и сложились мои предпочтения на Прозе.
Всего я выбрала 11 рассказов. Их, конечно, больше, но боюсь утомлять читателя.
Я их разбила на пары – вольным образом.
_________________________________________
Пара первая
Кошкин «Письмо» – Андрей Андряев «Немая»
Мир многомерен. Мы в это не слишком верим – для большинства людей измерения выше третьего (ну или четвертого, если принять в расчет время) настолько микроскопичны, что ими можно пренебречь. Но некоторые волшебным образом растягивают эти микроскопизмы до размеров космоса. И там обнаруживается иная, с другими связями, нежели в обычном пространстве, жизнь, правда такая же одинокая и незащищенная, как и у нас.
Рассказ Кошкина значим для меня тем, что он был первым, после прочтения которого я подумала: ну надо же, писатели на Прозе тоже есть.
_________________________________________
Пара вторая
Денис Трусов в соавторстве с Надеждой Чурюмовой «Солнечные массажисты» – Изя Джерри «Дао русского филолога»
Это легко и весело!
Начиная читать «Солнечных массажистов», я недоумевала: чушь какая-то. Но... не чушь, не чушь. До сих пор вспоминаю их. Такое чувство, что все мои поверхности отщипали, отмяли, отхлопали тщательно, но не больно, без тяжеловесности. И к коже прилила кровь. Горячо и смешно.
«Дао» Изи можно полюбить только за одну фразу: «Меня ПЯТЬ ЛЕТ учили любить литературу».
_________________________________________
Пара третья
Scriptor «Танцы про себя (Записки странной девочки-2)» – Сергей Касьяненко «Миссия невозможна»
О разном. Но у обоих сумасшедший ритм, сумасшедшая музыкальность. Из-за этого пронизывают до корня. Или ты – пронизываешь до корня. Или падаешь в глубокий колодец с множеством поперечных перегородок. Проламывая очередную, чувствуешь, как ухает и заходится сердце.
Скриптор, небось, будет недоволен, что – сравниваю. Это не сравнение. Просто оба, в разное время, бросили бедную читательницу на дно колодца, заполненного расплавленным золотом. А о том, как буду выбираться, не побеспокоились!
_________________________________________
Пара четвертая
Александръ Дунаенко «Стресс» – Наглый Мяу «Горький шоколад»
Тонча-а-айшие градации жизни. Чувств, смыслов. Никаких колодцев. Но начинаешь вдруг различать звучание самых близких по тембру струнок.
В «Стрессе» ситуацию угадываешь практически с самого начала. К концу догадка подтверждается, но от этого не испытываешь никакого разочарования.
В «Горьком шоколаде» мне казались лишними две мысли (нахальство, конечно, с моей стороны, разве авторские мысли могут быть лишними?!). Но теперь я думаю, что они необходимы. Эти два не слишком естественных (для меня) излома очень оживляют довольно ровное повествование.
_________________________________________
Пара пятая
Виктор Ганчар «Весь мир на ладони» – О.Петров «На Ла-Манше под Ла-Маншем»
Жизнь человека в основном проходит на плоскости. А здесь – вертикаль.
В силу некоторых обстоятельств я довольно хорошо представляю себе человека в альпинизме. Ну и, естественно, не раз сталкивалась с попытками описать его. Все было очень картонно. Даже Юрию Визбору в его прозе, на мой взгляд, это не слишком удалось. В «Мире на ладони» очень верная интонация.
Ну а «Ла-Манш» – это такой рассказ, который читаешь-читаешь, и вдруг сквозь буквы начинают проступать скрытые прежде объемы. Так бывает еще, когда рассматриваешь книжку из серии «Волшебный глаз». Там, расфокусировав зрение, долго вглядываешься в пестрое изображение, и через некоторое время – на тебе – различаешь нечто иное, нежели при беглом взгляде на страницу.
_________________________________________
Без пары
Капитан Луна «Локомотив 361W»
Мой любимое число – одиннадцать. Поезд, описанный Капитаном Луной, это одна единица. Мой внутренний взгляд, отследивший движение поезда, – вторая.
Стало быть, пара все же есть.
_________________________________________
+ 1. Олег Лукошин «Стены»
А здесь, кроме рассказа, очень полезно и поучительно прочитать обмен мнениями автора и его рецензента Олега Чувакина.
Любопытно – о литературе и литературном мастерстве.
Все мною избранные авторы – очень разные. Я пыталась определить, что же может их всех объединять (для меня) – жанр, метод, направление, одинаковое мастерство в складывании слов?
Думаю, что кроме всего прочего, все они честны. Не с читателем. Читателю можно и должно морочить голову, на каждом шагу обманывать его, без этого читатель сам чувствует себя обманутым.
Честны с собой.
Наверняка обращает на себя внимание факт, что в моем выпуске все авторы – мужчины (по крайней мере, если судить по именам и псевдонимам).
Женское сочинительство – отдельная тема. Как-нибудь в другой раз.
_________________________________________
Время позднее, придумывать оригинальные призывы нет уже сил, и мысли врассыпную, поэтому тупо копирую прежние призывы, из предыдущего выпуска.
ПРИЗЫВ К АВТОРАМ:
Если Вы считаете свое произведение достойным Избранного, отправляйте ссылку по адресу – copyright53@mail.ru Возможно, у какого-то произведения есть рецензии от трех наших общественных редакторов (сверьтесь со списком редакторов, или орков) – ссылку отправляйте по тому же адресу.
ПРИЗЫВ К ОРКАМ да и всем-всем-всем:
Встретите на просторах Прозы интересный рассказ, отправляйте ссылку все по тому же доброполучному адресу – copyright53@mail.ru