Рассказ написан на основе реальных фактов. Имена и фамилии могут быть изменены.
История одной любви. (28.08.2004)
Все началось год и семь месяцев назад. Ночные посиделки в И-нете затянулись уже на несколько на пять десять ночей. Красные глаза, практически отключившийся мозг, тонны кофе уже не спасали. Надежда осталась только на легкий дурман который жрался уже в безумных количествах. Обычный флирт в Юни-чате как всегда закончились в пользу Панка. Да, теперь этот был именно Панк а не то милое рыжеватое создание, которое смахивало на доброго паренька из Ералаша. Очередная победа как всегда, не принесла ничего плохого. Моральное удовольствие, потешенное самолюбие уже успокоились, а эгоизм снова заснул на неопределенное время. Еще одна «жертва» которая сама хотела попасть в такую ситуацию. Пора бы уже и в люлю, программа-минимум для организма уже выполнена, а на большее уже не тянуло. Вдруг одно милое создание (как оказалось позже) решило побеседовать с Панком. Ха…, многие этого хотят, но не у каждого получается. Ну да ладно, побеседуем, глядишь, и раскрутим на чего-нибудь большее, чем виртуальная трепотня. Ага, прозвище ничего не говорит, куда же относится она. Узнаем…
После некоторой беседы пора бы уже и атаковать, н-н-на, получи-ка мое «мыло». Если напишешь, раскусим, кто ты есть на этом свете и чем дышишь. Первое письмо походило, скорее на ритуал «обнюхивание». Узнаем имя, имя красивое. Хотя какое имеет значение, как ее зовут? Теперь, в общем-то, уже нет. Но ведь как-то нужно же ее называть. Ну, пусть будет …Оля? Нет, это мне совершенно пустой звук…Женя, тьфу…это вообще имя в стиле унисекс. То ли пацан, то ли девчонка. МАРИНА! Это уже близко к истине. Но все равно не совсем то. А-а-й, заебало ломать голову. Марина значит Марина. Эта «королева красоты» выдала мне: «Вообще-то я максимум по электронной почте общаюсь не более трех писем». Пожуём-увидим. Во втором письме пошло описание ее внешности ну и я, конечно, скинул описание своего фэйса. Лицо,…а что лицо, оно не главное, как и телосложение. Подавай мне внутренний мир. А он оказался достаточно богатым. Плюс ее фраза:
- Я как-то взяла и выбросила все кассеты, все постеры, всю атрибутику. Оставила себе только один плакат. Я его заказывала (по и-нету по-моему) прикольный. В готическом стиле.
- Прекрасно Марина, я как-нибудь его заценю.
Третье письмо… ля-ля-ля тополя.
…После третьего письма прошло уже двое суток. Я ей отправлял какие-то вопросы, что-то написал про себя. В общем, тема для четвертого послания была. Осталось только узнать, моя харизма и на этот раз победит? Ебстественно, Панк на то и есть Панк, чтобы побеждать нежные дамские души и вертеть ими как ему вздумается. А вот как обращаться с этими душами? Наипростейший вопрос. Для особо «одаренных» объясню, каждая душа рассматривается отдельно и некоторый срок. Если она подходила Панку, то естественно соглашался и тот миленький светленький паренек. Его как-то одна из девушек ласково назвала Кудрявенький. (Какой же ещё вид будет после полуторасуточной «непросыхачки» на лоне природы у человека? Лицо помятое, волосы вьются, глаза горят нездоровым огнем). Вот так и жили эти двое, в одной голове.
Конечно, Кудрявенький иногда протестовал:
- Так нельзя Панк, это же люди со своими судьбами, со своими интересами.
- Кудрявенький, не ссы, прорвемся. Я же не виноват, что они все так глупо доверяют человеку, которого знают то всего *** да маленько.
Иногда кажется, что эти два голоса как у психически неуравновешенных. Ну, во-первых, хозяин этих голосов был личностью, попадающей под эту характеристику. Ну а во-вторых, так судьба сложилась, что были две жизни. Двух совершенно разных людей.
Значит третье письмо написано. Панку даже понравилось его собственная фраза в конце третьего письма: «Ну что, лимит на три письма продлевается?»
Осталось ждать результата. И он не замедлил себя ждать. Как-то Марина предложила:
- Давай созвонимся.
- Давай, какой у тебя телефон.
- Ни хрена себе Панк, я думала ТЫ мне свой скажешь. А я тебе звякну.
- Нее, меня дома трудно поймать. Но если сможешь, то вот он…..
Через несколько дней, отсутствие звонка заинтриговало. Неужели она передумала.
После обычных манипуляции в Эксплорере вот он, заветный почтовый ящик. А там письмецо от Марины. Интересно, что за «отмазка» у нее такая.
- Блин, тебя не поймаешь в натуре. Давай ты мне звони …..
Звонит…. Нету. Ебучий случай…
Кудрявенький съязвил: «Ну что горе-любовник, каково напороться на свои косяки?»
Еще пара дней. Звонок: «Здравствуйте, а я могу услышать Панка?»
Ой, бля-я-я. Панк аж от удовольствия заблеял, про себя конечно. Да и Кудрявенький ликовал. Это редкость чтобы эти двое могли найти общий язык. Почему-то незнакомый голос молодой девушки сразу был определен как Маринин.
- Да, я Вас слушаю.
- Ну, наконец, тебя поймать невозможно.
- Да-а-а, я такой…
Почему-то вспомнился пошленький анек про нарка и девушку в момент совокупления.
Следующий час прошел в беседе вроде бы ни о чем, но имеющий какие-то свои тайные смыслы. Думается, не имеет смысла рассказывать на какие уловки прибегает Панк, чтобы приблизить к себе девушку.
Разговоры по часу и более, комплименты в телефонную трубку – это конечно хорошо. Но…мало! И только Панк однажды решил открыть, было, рот на тему встречи как Марина сама предложила идею.
- Как на счет того чтобы увидеться?
- Речи нет, Марина, я уже давно жажду увидеть твое лицо. Это был бы завершающий аккорд в начале нашего знакомства. А там, глядишь, и будет продолжение.
Вот тут то и ворохнулся Кудрявенький.
- Ты действительно хочешь ее увидеть?
- А что? – Панк не задумывался – умная девушка. С такой и общаться веселей, хе-хе в горизонтальной плоскости.
И был назначен день первого свидания. Площадь Ленина, все куда-то щемятся, Панку все поровну, он знакомится с девушкой, погода солнечная, душа алкоголя требует, ну и конечно, Кудрявенького накормить надо, а то совсем зачахнет. У кого же еще Панку брать умные слова для комплиментов и для общения?! В общем, жизнь кипит. Бьет ключом, так сказать. Вот наверняка она стоит.
- Девушка, а вы случайно никого не ждете?
- Наверное, Вас.
Они улыбнулись. Их разговор плавно перетёк из приветствия в общения. Нередко с обеих сторон мелькали фразы, которым позавидовал бы любой интеллигентный и образованный человек. Перевернутое распятие на шее Марины было замечено сразу. Как и ее черные хоть и крашенные волосы и прикид в темных тонах. Первая мысль – готка или блэкушница. Это хорошо. Из «ненормальных» - значит, будет проще. Цитируя фразу Марины «человек с тараканами в голове». Симпатичная. Быть дальнейшим встречам. Похоже, и Панк ей понравился. Хотя как говориться: чужая душа – потемки. Благо, Кудрявенький не вылазил на свет, а только в нужные моменты подсказывал, как нужно держаться, чтобы не отпугнуть девушку. Где нужно, открывать уголок своей души, показывая наружу свой эгоизм. А где и приукрасить. А иначе нельзя. Себя не похвалишь, никто не похвалит…
Время летело незаметно. Вроде все прекрасно, но вот постепенно начала Марина показывать свои не самые лучшие черты. «Обосрать» человека – это в порядке вещей.
Человека ладно – но ПАНКА! Это не позволяется никому. Однако с чего бы это? Кудрявенький молчит, Панк продолжает общение, Марина иногда позволяет себе такие вольности. И ничего! Хоть бы один фибр души у Панка пошевелился. В последствии некоторые вещи прояснили. Например, что Марина не сатанистка в прямом смысле. Все намного сложнее. Но и Панк не ангел. Постепенно эта «лужа» затягивала. Удовольствие в общении возрастало с каждым днем. И уже хотелось видеться почаще.
Лето. Веселье в самом разгаре. И предложение, поступившее от Марины сходить в театр было достаточно оригинальным. Если учесть что в подобные заведения Панк ходил только один раз и то, когда еще все права были у Кудрявенького. А это было ох как давно. 10 лет, совсем малой. Да и ТЮЗ, тогда еще, как-то не особо тянул на обитель интеллигенции и любви к искусству. Бляха муха. Где же Панку денег то раздобыть? А на хрена нам деньги. Марина заплатит. Марина заплатила. Хотя Панк даже не заикался о подобном. Итак «судный день», опять таки это долбаное солнце светит так ярко. Панк нарядившись в один из своих обыкновенных нарядов. Все черное с клепанным ремнем с черепом. И здесь они с Кудрявеньким приходили к консенсусу. Что что, а тряпки им одинаковые нравились. И вот, стоя на площади Ленина как тот один из трех гребанных тополей на Плющихе Панк ждал неизбежного. Восемнадцать нуль-нуль. Уже же представление начинается, Марины нет.
- Ненавижу когда кто-то опаздывает – подумал Панк.
Он и сам то старался не опаздывать.
- Ну бля, тут такой момент,…. ПАНК, да в театре Музкомедии, а ее нет!
- Удавлю! – по-черному пошутил Панк.
- Опаньки, бежит. Нифига себе ты задержалась!
- Ой извини, так получилось – Марина смущенно опустила глаза – Идем скорее.
В Музкомедии было уже темно. Народ расселся по местам. Ясно-понятно, что не густо. Во всем городе сыщется с несколько десятков таких «оленей», которые пойдут на такое.
- И тут ты отличился – Кудрявенький ржал во всю глотку. Опять ты в стройных рядах возглавляешь колонну немного ебнутых. Ну, везет тебе на такие вещи. Тут у тебя талант, не спорю.
- Цыц, шАмора, я с девушкой пришел на пополнение культурного багажа. Так что не булькай, фляга – дно прорвет.
- Ладно, ладно, умолкаю Панк, но только до антракта.
АНТРАКТ! Скорее на обкурку легких. Смолим на пару. Хорошо. Первая половина комедии уже вселяла надежду на то, что до конца я все-таки высижу. После перекура приспичило Марину по нужде. Ну понятно дело – надо! Возвращаясь проходим путь до крыльца. И вот тут то и кольнуло….. ВОТ ЭТО ПАРА! Только представьте себе.
Идут двое. Худощавые, все в черном, плюс металл. Сатанинское распятие случайно выбралось у Марины из декольте. Румянец на лице отсутствует у обоих. Серое лицо Панка и мертвенно бледное Марины. Идут медленно под руку, спины прямо. Ни дать ни взять короли местного шабаша. Ха-ха. Вот это видок. Люди уже не скрывают свои чувства. Слышно как шеи хрустят, двигаясь в повороте в нашу сторону. Смесь презрения, удивления, и буря других эмоций. Какая-то бабулька увидав нас, крестится в сторонке и что-то бормочет. Причем делает это так, чтобы никто не заметил. Но у Панка то глаз на это дело наметанный. Не впервые выступаем в подобном ключе. Кудрявенький уже не скрывает своего ликования. ДАААА!!! В мозгу за пару минут уже прокрутилось столько картинок. И только одна мысль: ВОТ ЭТО ЖИЗНЬ! ВОТ ЭТО ЖИЗНЬ! Я хочу ЕЕ!
Это, наверное, идеальная девушка, которую я бы хотел видеть рядом с собой.
Вторую часть Панк уже и не помнит толком. Помнится, какие-то малолетки все шебуршились на заднем ряду и частенько задевали за сиденья.
- Э! потише можно!
Ого, у Марины характер дает о себе знать. Правда, малолеток это не особо успокоило.
В голове ворохнулось: «Эти твари мне испортят прекрасно проводимое время. Еще раз и придется рявкнуть!». Панк уже приготовился. Нынешняя молодежь залупистая по самое не могу. Да и по возрасту лет 17-18. И их несколько.
- Эх, попадешь ты сейчас в ****орез со своей пассией! – сказал Панк сам себе.
- Ну и пофиг! Чо мы, хиппи, не панки что ли. Ради такого дела можно и «закуситься» с этими уродами моральными.
Вроде угомонились. Все. Конец спектакля. На воздух и снова на «обкурку».
Еще побродили по парку. Тааак,… значит….. выпивает, травкой балуется – хм, чем дальше, тем интереснее.
- Чего молчим, Кудрявенький? Завидки берут? Видишь какая девушка со мной.
- Молодец, неужели наконец то нашел!
- Погоди, рано радоваться. Вот трахну, там и посмотрим.
- А у тебя не возникало идей, чтобы попробовать по-человечески. Хватит быть скотиной. Ты же не такой. Вспомни свои детские годы. Как все было прекрасно?!
- Изыди, чудо в колготках. Я делаю все что захочу.
Монолог с Кудрявеньким, который сейчас играл роль совести, прервала Марина.
- Ну что понравилось?
- Ну я ожидал худшего. А прикольно. В следующий раз я выбираю.
Ой бля-я, какой следующий, какой раз? Ты что совсем ебнулся, Панк? Ништяк. Теперь я поведу ее туда куда Я хочу.
И вот наступило время, когда нужно было «нанести ответный удар». Получи!
- Марина, есть предложение. Оно называется «Мизери» по Кингу и будет происходить в Красном Факеле.
- Договорились.
Теперь в погоню за билетами. Хотя понятие «впервые на сцене» уже пугало. Точнее не понятие, а цена.
- Так, Кудрявенький, напряги память и выдай мне, где находится Красный Факел.
- А ДубльГИС тебе на кой хрен? Понты колотить? Ну-ка в темпе вспомнил, как работает эта штука и вперед.
Заначка с последней зарплаты пригодилась. Последний «косарь» вылетает из кошелька и устремляется в изрядно уже потрепанный карман рваных джинсов. Как добирался – финиш! Но вот и театр. Прежде чем войти Панк выкурил две сигареты как одну. Кудрявенький молчал про такое количество табака за такой маленький промежуток времени. Понимал зараза, что Панку и так нелегко. Медленно открывая входную дверь Панк подошел к кассе.
- Кудрявая сука, ну хрюкни чего-нить ободряющее.
Ох блять. Когда надо его нет, зато в другое время как заноза в заднице. Молчит скотина.
- Чего же делать?
А чего тут думать. Вон касса. «Лаванда» в кармане. Суй в дырку и говори. А нет. Панк, почему-то мялся перед кассой. Дождался когда немногочисленные любители искусства, наконец-то перестанут оккупировать заветное окошечко. Причем пропустил человека три.
- Мне, пожалуйста, два билета на «Мизери».
-Чо??
Дебелая тетка-кассирша то ли с похмелья, то ли просто «раненая» в голову.
- Дайте, говорю два билета на «Мизери»!
- Места то, какие?
От те нате, хрен из-под кровати, а про места то и не подумал. Вот блин, задачка. Откуда я знаю, где лучше, если я ни разу не был.
- Так места то, какие, парень? Ты смотри, это первый раз показывают, деньги немалые.
- Вы, что хотите сказать, что у меня денег, не хватит что ли?
- О дурень! Ты на себя то глянь – как обжёвышь выглядишь.
О! Кудрявый из ****ы на лыжах, собственной персоной. Где же ты раньше был правильный ты наш. Панк незаметно окинул взглядом себя. М-дя, видок то еще тот.
- За деньги не волнуйтесь тетенька.
В темпе решаем, какие места. Панк напряг свой мозг. Мозг заскрипел невидимыми шестерёнками.
- Чего-нить от 15 до 18.
- Места 16,17 стоимость 520 рублей за все.
Деньги в кассу и две заветных бумажки в руках. Мусоля их как первоклассник коленку одноклассницы Панк вылетел на волю. Аж вспотел. Еще сигарета ушла в момент.
- Вот вам всем.
Панк про себя показал язык кому-то невидимому.
- Списывать со счетов хотели? Фига с два. Мы еще побрыкаемся. Панк еще нигде не пропадал!
Уже сидя в троллейбусе по дороге домой в голове у Панка крутилось:
- Такие деньги, такие деньги. Я совсем охренел. Чем же она меня так «зацепила»?
Кудрявенький вставил:
- По-моему ты пока стоял у кассы, ты повзрослел как раз до своего возраста.
Дома все как обычно. Рамс. Скорее на улицу, тут знакомый не знает, что делать со своим «стольником». Просил помочь. Эт мы мигом, я привык. Если бы Панк или Кудрявенький знали, что это будет последняя «обжираловка». А впереди долгие дни в пошлой трезвости… Но, как говорится: знал бы где упаду, соломку подстелил.
Снова площадь Ленина. Снова Панк ждет. Вот идет она, Марина.
- Предлагаю пройтись пешком. Как ты на это смотришь, Марина?
- Хорошо, свежий воздух не повредит.
По дороге они мило поболтали, что, в общем-то, входило в планы Панка. Впереди показался театр. По сигарете и внутрь. Миленький уютный зальчик в темно-бордовых, черных и тонах цвета свежего дерева. То, что надо. Первые аккорды вступительной мелодии сильно ударили по нервам. Панк их узнал. Узнала и Марина. Это был саундтрек к фильму «Реквием по мечте». Как-то по весне Марина заинтриговала одним фильмом.
Панку захотелось посмотреть. Наконец то он его нашел. И как-то вечером сел за просмотр.
И что называется «воткнул». Фильм был из того жанра, который так нравился Панку. После просмотра еще пару дней колбасило не по-детски. А музон….Отпад. И теперь этот саундтрек играл здесь. Спектакль захватил обоих. По крайней мере, Панк смотрел на одном дыхании. Справа от Панка сидела девушка молодая, симпатичная. Вырез на ее юбке, идущий от стопы и почти до начала бедра был как раз возле руки Панка. Панк это заметил. Впрочем, девушка тоже. И она облокотилась на подлокотник со стороны Панка. При этом она подвинула ногу и весь корпус поближе.
Кудрявенький удивился.
- Никогда тебя понять не мог. Мало того, что ты пришел с одной девушкой, а флиртуешь с другой. Кстати, как ты умудряешься следить за сюжетом и параллельно обследовать взглядом прелести той красавицы, что справа от тебя?
- Уметь надо, не то, что ты. Это тебе не в тапочки срать и не воробьям фигушки пока…
В этот момент Марина плотнее прижалась к Панку, положила голову ему на плечо и обняла руку. Красавица, Кудрявенький, спектакль, бля, да все на свете было забыто. Лишь припев из любимой песни звучал в голове:
«…Все то, о чем приходится жалеть.
Я буду делать без сомненья тени,
Чтобы потом меня жалеть…
Всех тех кто, не смогли еще успеть…»
К чему она звучала Панк, наверное, не узнает никогда. И в это самый момент произошло нечто! Что не могли ожидать ни Панк, ни Кудрявенький….Знамена серые любви, развернулись над Панком. Вранье, что этот миг заметить нельзя. Эти знамена реяли на осеннем ветру. Они призывали к наступлению. Они закрыли все небо. Они били по лицу. Они кричали. Они вопили: «Ты должен завоевать ее расположение!».
Панк совсем одурел. Это было почище мощных наркотиков. Оно жгло внутри. Рвало на части голову. Панку показалось, что вот прямо сейчас он сойдет с ума второй раз.
Первый раз был около 10 лет. Это была первая любовь. Она длилась всего три дня.
Тогда еще Кудрявенькому, она не понравилось. Он стал, управляем, покладист. Делал очень глупые вещи. Позднее, когда появился Панк, то быстренько нашел выход. Он сделал так, чтобы это чувство было выкинуто из души на очень долгий срок. Это была непозволительная роскошь «в подъездах родного города». Панк вспомнил, как принял первый закон для себя. Никакой любви. Иначе можно остаться простым акселератом с ирокезом, претендующим на высокое звание. К тому же совсем не хотелось, чтобы им управляли. Да и кому, скажите на милость, понравится, когда его вертят, как хотят, получая от этого неплохую выгоду. Что поделать, если не нашлось еще девушки, которая смогла бы сама, вот так, взять и отдать свою душу тоже, без остатка. Обязательно, получая власть над человеком, хочется немного его «подкорректировать». В этой жизни обязательно кто-то кем-то управляет. Это факт. Если не хочешь быть «подчиненным», стань «начальником». Когда не любишь, все шансы стать именно «начальником». А когда попробуешь власть на вкус, уже трудно отказаться от нее. Это как вкус крови на губах. Она должна быть постоянно. Это как наркота - подсаживаешься мгновенно. А вот слезть с иглы….для этого нужен очень сильный импульс.
Вот уж точно спел один музыкант: «…Это страшнее прыжка с крыши…»
Конечно, можно любить, но при этом притеснять своего партнера. Но кому нужна половинчатая любовь? Если отдавать любимому человеку, то все. Так, поди, ж ты, найди такую, которая бы умещалась в стандарты Панка и Кудрявенького сразу. То слишком глупа, то скучная, то чрезмерно скромная. То сильно развратная. То и непьющая не курящая. Ну, последний факт еще можно стерпеть. Но вот остальные….
Выходя из театра, Панк почуял приближение больших перемен. Кудрявенький это тоже «унюхал» и поэтому молчал в тряпочку. После спектакля Панк с Мариной пошли прогуляться по улице. Догулялись. Точнее Панк догулялся. Посадив Марину на автобус, сам Панк так до дома и не доехал. Он до него в буквальном смысле дошел. Автобус на полдороги всех высадил и сказал, что едет в гараж. Самое хреновое, что это был последний рейс. И вот, с площади Маркса, в мерзопакостную погоду направил он свои стопы до дома. Ночевать в чистых шмотках, а улице не хотелось. Правильно, когда их по часу драишь, наклонившись в позе «раком» над ванной. Тогда в мыле и пене будут не только руки, но и все, включая задницу.
Утро было почти как похмельное. Панку даже сначала показалось, что все это приснилось. Кудрявый испортил настроение с утра. Испортил тем, что развеял подобные сомнения. Стало еще хреновее.
…Приближалась зима, а с ней и Новый год. Пить не хотелось. Накуриваться тоже. Вообще ничего не хотелось, кроме только пообщаться с Мариной. Вообще-то она сама не была против. Созванивались частенько. Славливались в городе. Кудрявенький уже не стебался.
Он и сам понял в какую задницу они попали вместе с Панком. Прогулки под руку или рука в руке давались нелегко Панку. Самое хреновое, что Марина вроде и дает повод, вроде и обламывает. А тут еще и выстебывается над Панком. Подъебнуть на тему «разгульной» жизни Панка, так это сам Бог велел. Иной раз как ляпнет, что Панк оказывается то зоофил, то алкоголик, ха или еще прикольнешся на тему какой-нибудь старушонки, так тебя под геронтофила подпишет. Конечно, по этому поводу комплексов не было. Да и огрызаться не получалось. Как – будто язык отсох что-нибудь вредное сказать. Панк, естественно, не «накалялся» за каждый подъёб. Он то прекрасно знал, что такие глупости он вряд ли когда совершит. Как правило, кто сильно комплексует, тот на любую обиду начинает «кИдаться». С юмором оценить не получается, на то они и комплексы. Но в то же время приятного мало, когда любимый человек загнет какую-нибудь хрень про тебя. Особенно если подобное и близко не было.
Панк терпел. Терпел и Кудрявенький. А так было все прекрасно.
Да, кстати, такой моментик еще был. Как-то, ранней осенью Марина приехала к Панку в гости. В общем-то, это уже не в первый раз было. И спали на одном диване. Но уже сам Панк не позволял себе приставаний, пока сама Марина этого не попросит.
Так вот приехала Марина в гости к Панку. И вот тут то и показалась натура нездорового на голову человека. Не зря же девиз красной строкой по жизни шел: «Ни дня, бля, без приключений». Хе-хе лучшее место для прогулок, чем местное кладбище придумать нельзя. И вот они пошли. По дороге Панк своему черному юмору не давал отдохнуть.
Причем приколы были на тему из какого-то стиха:
«Палач не знает роздыху,
А сам то посуди
Работа ведь на воздухе,
Работа-то с людьми »
Бродили они до поздней ночи. Такие вещи как просьба-прикол Марины показать ей покойника выполнялись мгновенно. Если бы Кудрявенький вовремя не остановил, то Панк запросто смог бы раскопать могилу. Он уже начал разгребать чью-то могилу руками,
Пока Кудрявенький не заорал дурным матом:
- Ты что, совсем ебнулся? Мне похеру кто здесь закопан. Но вот если вас поймают за этим делом, ты же ****юлей не оберешься. Неужели ради нее ты можешь пойти на такое.
- Наверное, смог бы – задумчиво сказал Панк.
Для людей кладбище всегда было таким местом своеобразным. Отталкивающее действие оно производило на любого нормального человека. Вот в этом и была ещё одна слабость простого человека. Приходя на кладбище, так же как и в дурдом человек боялся остаться здесь навсегда или, по крайней мере, на долгий срок. «А вдруг забудут здесь?», а если применить к дурдому, то распространенная неприязнь к «желтому дому» такая: «А что если по ошибке примут за больного и оставят здесь?». Есть еще один момент, на кладбище люди испытывают кто отвращение, а кто неловкость. Не знают, каким образом себя вести, чтобы не сделать что-либо не так.
Панку было все равно. Он не испытывал какого-либо дискомфорта. Все равно, что прогуляться по лесу. Зато есть одна прелесть – «соседи» здесь спокойные.
Марина оценила эти «потуги» спокойно. Сказала, что это даже весьма оригинально и в чем-то прикольно. Оно и понятно, почему девушка так спокойно отнеслась. Ей были известны прогулки Панка в «обезьянники» и в психиатрическую лечебницу.
В общем, кайф. Потом они еще полночи потягивали пивко и разговаривали о всякой чепухе…
Наступил Новый год. Панк, как всегда, был в растерянности. И задавался вполне резонным вопросом: «И где же это я окажусь вечером 31 декабря?» Проблему решила Марина, пригласив Панка на праздник к себе домой. Кстати там намечались еще и ее знакомые, но где-то к часу ночи, не раньше. Панк приехал днем. Дома – тоска, а у Марины все лучше, да и может помощь какая требуется. Кудрявенький молчал уже вторую неделю. Да и помощь его не нужна была.
Тут Панка поджидал сюрприз в виде мамы с папой. Мама, быстренько окинув Панка взглядом, вежливо поздоровалась.
Вот «попал» то… Панк ответил тем же.
Было нарушено еще одно правило. Никогда не знакомится с родителями девушки. Хотя они мило побеседовали, пока Панк «играл в саранчу» в гостях. Дома хорошо, а в гостях вкуснее. Работа не заставила себя долго ждать, пока родители «намыливались» в гости на праздник, мама Панку быстренько определила работу.
- Елку наряжать умеешь?
- Конечно, - лихо соврал Панк.
- Ну вот тебе коробки, вот фронт работы, вперед и с песней!
Охренеть. Панк елку срубленную, да живую видел либо по «ящику» либо в гостях. Но к ней, как правило, его не подпускали. К тому же дизайнерская струнка у Панка хромала на все конечности сразу. Причем уже давно, и основательно.
Как всегда выручила поговорка: «Чо, мы хиппи, не панки что ли?»
И как всегда поговорка-вопрос звучала риторически. Получилось действительно
по-Панковски. То есть через «шоколадный глаз», в простонародье называемый тузницей, гузнохранилищем, или жопой. По крайней мере подобную фразу Панк прочитал в глазах отца Марины. Зато мама поставила ему пять с плюсом. Точнее не Панку, а его творению.
- Нормально, с пивом потянет,- Панк улыбнулся.
- Это сколько же надо выпить, чтобы это чудо превратилось в наряженную елку? – пробурчал папа.
Марина окинула взглядом елочку.
- Ничего вы не понимаете в колбасных обрезках, - обиделся Панк.
- Очень даже неплохо,- Марина улыбнулась Панку.
В общем, результатом Панковского труда стало удовлетворение всего женского населения семьи Марины. Эстетического конечно, удовлетворения. Но и это Панк уже считал за неплохую победу. Если уж вливаться в семью, то естественно через ее женскую половину.
Потом родители ушли, пришел друг детства Марины, Киря и Панк с ним принялись готовить закусон к столу. Марина сказала, что готовить не умеет. В последствии это оказалось маленькой ложью. А может она просто стеснялась, что приготовит невкусно.
Наконец то родили еду. Был девятый час. Панку с Кирей Марина доверила выбор в покупке вина. Оказалось, что Киря «огромный» специалист по винам, даже «лучше» чем Панк. По мнению Кудрявенького, который тоже не мог пропустить такого торжества, им можно было скорее доверить управлять страной, чем купить вино. В этом троица вскоре и убедилась, когда в полдесятого решила проводить старый год. Кудрявенький по понятным причинам не пил. Больше всех, то есть три глотка, этой бормотухи смог выпить только Панк. И то, если бы эти двое не скривили лица и не начали материть тот магазин, Панк бы выпил все и не поперхнулся. Благо крепкого алкоголя было предостаточно. В десять Киря свалил домой справлять со своими, но обещал к часу подойти. Время было достаточно. После энного количества выпитого пива у оставшейся наедине парочки появилась идея. Она возникла в женской голове и, конечно же, была одобрена остальными мужскими, насколько позволяла физиология. Идея состояла в том, что без пятнадцати одиннадцать, поехать на центральную елку. А ехать то не ближний свет. Но, все равно эта мысля, была воплощена в жизнь. Взяв пивка для рывка Панк с Мариной и еще Кудрявенький конечно, куда же без него, выдвинулись на остановку и втиснулись в битком забитый автобус. Где-то на полдороги мужик, который был рядом, услышав их разговор, сказал, что, скорее всего в обратную сторону автобусов больше не будет. Процесс осмысления продолжался, наверное, остановки три. Сказывалось наличие крови в алкоголе. Все-таки вышли. Стоя на остановке прижавшись, друг к другу Панк и Марина продолжали употребление. Где-то минут через двадцать автобус всё-таки подошел. В нем, по словам Панка, даже водила был в «уматину нахлобученный». Там Панк догнался халявным пивком, любезно предложенным одним из пассажиров. Наконец-то дома. Времени совсем чуть-чуть. За минуты три они успели снять верхнюю одежду, наполнить стаканы шампанским, включить телик, поздравить друг друга и выпить.
В час пришли гости и началась дискотека. Панку везло как утопленнику, Десять девчонок и он с Кирей. Девушки были относительно цивильные. Одна «красавица», с ласковым прозвищем «Жопа», которое дали ей за глаза, упорно клеила Панка в течение двух или трех часов. Было много алкоголя, потом появилась трава. Вместе с двумя парнями. Потом был третий приход. Четвертый, то есть еще компания, должен был подойти часов в пять.
Марина кое-как разместила всю эту ****абратию, Панку было предложено привилегированное место возле Марины. С которым, он естественно, быстренько согласился. Все что можно было сложить из конечностей, было немедленно сложено на Панка. Его терпению можно было позавидовать. О чем, зевая, сообщил Кудрявенький. Тяжело быть хозяйкой на таком гульбище, поэтому Марина быстренько потухла. Впрочем, не забыв поставить на пять часов, два будильника, чей-то пейджер, и сотовый. Естественно, в урочный час, вся эта техника запищала на всю комнату. Панк проснулся от чувства, что его кайф сейчас накроется, то есть Марина проснется. А она так хорошо угнездилась на груди Панка. Спихивая со стола ногой по одному, Панк заставил замолчать все эти агрегаты. Оставалась надежда, что гости все-таки где-нибудь останутся. К сожалению, они приперлись, пришлось вставать и пьянка продолжалась. Где-то уже часам к трем дня Марина с жуткого похмелья распинала всех и отправила по домам. В том числе и Панка. По ней было видно, что «болела» она качественно…
…После Нового года были еще встречи и поездки друг другу в гости. Наконец Панк не выдержал этого «издевательства» со стороны любимого им человека. Фраза на тему, что оказывается Панк является членом садо-мазохисского кружка, была последней каплей. И он перестал общаться с Мариной. К сожалению никакие увещевания уж не помогали. Просто перестал звонить, писать по «мылу», приезжать. Это было хуже, чем пытать каленым железом. Пришлось себя заставить забыть ее. В этом Панк преуспел. До того момента, пока на ящик не пришло письмо. Оно гласило, что Панк такой–то сякой-то не пригласил ее, Марину, на свою свадьбу. Оказывается, среди общих знакомых, в течение тех трех месяцев пока Панк не объявлялся у Марины, пошел с чего-то слух, якобы он уже женат и имеет ребенка. На такое письмо стоило ответить.
Вот тут то Панк и пожалел, что сделал это. Все-таки это оказалась любовь. Стало очень хреново. По вене заливать неразбавленный спирт куда менее болезненно, чем подобное чувство. И все началось по новой. Вот недавно, после ночёвки снова у Марины, Панк вместе с ней ехали в одном автобусе. Тогда ночью она говорила:
- Ты знаешь, пока ты пропадал, моя мама все интересовалась: «А почему это Панк к тебе не приезжает?». Ты ей понравился.
- А что ты ей отвечала? – Панк затаил дыхание.
- Раз не приезжает, значит, так надо…
Не часто случалось такое, чтобы родители смогли оценить в положительном смысле Панка. Может быть, поэтому он придумал себе такое правило на счет родителей…
…Ей нужно было выходит на все той же проклятой площади Ленина, а Панк собирался домой. Сидя на задних сиденьях, Панк вдруг неожиданно понял, что ему просто жизненно необходимо поговорить с Мариной. Держа в руках книгу Экклезиаста, он собирался с духом. Вот она – любовь. Очень долго не решался Панк спросить у нее. Буквально, перед тем как начать разговор руки начинали нервно сжимать книгу. Слова застревали в горле.
- Во что же я начинаю превращаться? Это уже предел, я не могу больше молчать об этом, но и как только открываешь рот, наступает полный паралич.
Панк собирался с духом очень долго. Больше уже тянуть нельзя было.
- Я вот тут уже давно мучаюсь вопросом…
Следующие слова повергли Панка в тихий коллапс. Он до сих пор не верит, что смог сказать быстро и в тоже время, отчетливо выговаривая каждое слово, это предложение. Сердце просто остановилось. Да и Марина выглядела сильно загруженной. Неужели чувствует? Или прочла уже мысли? – паранойя дошла до предела.
-Марина, - спросил тихим голосом Панк, - как ты думаешь,… я смог бы завоевать твое сердце?
Пауза была очень долгой. Панк вымученно улыбнулся. Он ощутил жуткий дискомфорт. Почти шепотом она ответила:
- Если бы у меня было сердце, ты бы его завоевал. Но я однолюб.
Мозг уже не контролировал слова:
- Так значит, нет?
- Наверное,… нет...
- Тогда забудь, что я тебя спрашивал…….
….Оставшийся путь Они ехали молча. Пару раз Она пыталась заговорить, но Он отвечал односложно. Да и Ей, наверное, было тяжело вести обычную беседу.
На своей остановке Она вышла не обернувшись. И Он не посмотрел вслед, молча глядел в окно. В окне отразилась старуха в черном балахоне, которая точила свою косу.
«Наверное это любовь», - подумал Он.
А впереди Его ждало возвращение в тот мир, откуда, может быть, в этот раз возврата уже не было.
И обратился я к отчаянью сердце
Из-за всего труда, над чем я трудился под солнцем:
Это тоже – тщета.
Ибо был человек, чей труд был мудрым, умелым, успешным,-
А отдаст свою долю тому, кто над ней не трудился,-
Это - тоже тщета и большое зло.
Что же остается человеку
За его труды и томление сердца,
Над чем он трудится под солнцем?
Ибо все его дни – печали, и заботы его - это скорби,
Даже ночью нет сердцу покоя,
Даже это - тоже тщета
Экклезиаст (глава 2, 20-23)