Антон проснулся поздно утром – не по будильнику. Повернувшись на левый бок, посмотрел в яркие честные глаза – портрет Курта Кобейна висел так, чтобы его было видно из любой точки комнаты. Нащупав пульт музыкального центра, врубил песню Nirvana “In bloom”, натянул на голое тело джинсы и побрел завтракать.
По пути он притормозил, взглянул в зеркало и довольно улыбнулся: из зеркала на него смотрела точная копия Курта – только с зелеными глазами и чуть курносым носом. Казалось бы, что за радость быть чьей-то копией? – но он был почти счастлив.
Потому что в свои 20 он был отчаянным фанатом Курта – тем, кого называют true – фанатом. Он прочел все книги о Курте, миллион раз просмотрел все клипы и студийные видео, ходил на все концерты, посвященные лидеру Nirvana.… Одевался – как Курт, смеялся как Курт, даже думать пытался исключительно ЕГО мыслями. Кто-то полагал, что его любовь к Курту – проявление латентной гомосексуальности, но все без исключения признавали, что он точно как Курт. Ему же этого было недостаточно. Открою вам страшный секрет – он просто хотел быть Кобейном.
Однако Тоха уже опаздывал на репетицию – естественно, он играл на басу и пел – вернее, пытался, потому что Бог явно забыл одарить его слухом. Только ему было плевать – главное, что это хоть чуть-чуть приближало его к Курту.
Он вывел из гаража фургон, плюхнулся за руль и отправился на репетицию. Небо катастрофически быстро затягивалось тучами, на что он недовольно пробормотал: «****ь, ну что за ***ня?», однако же быстро отвлекся, потому что к нему уже подкрадывались проблемы посерьезнее. Он, как последний идиот, пропустил свой поворот, а поняв, что заблудился, притормозил, вылез из машины и начал сосредоточенно изучать карту, пытаясь понять, куда же ему теперь двигаться.
Тут-то все и случилось. Небо на секунду просветлело, потом почернело, и молнии – почему-то красные – начали, вспыхивая, дробить пространство вокруг на миллионы полос, оглушая громовыми раскатами.
Антон застыл, прикидывая, что же происходит, и тут одна из молний ударила прямо в него…
*****
****ь
Больно
чье это тело явно не мое нет посмотрите все это очень странно господи что это??
Pain
PAIN
Гром
Молния
Удар – удар – удар
Темнота
Из московских новостей: «Вчера на 96 километре МКАД было найдено обугленное неопознанное тело. Смерть наступила в результате удара молнии. Больше после вчерашней грозы жертв нет.»
***
Он очнулся в полутемной комнате, по виду – больничной палате в супердорогой клинике. Дернув рукой, с удивлением понял, что в ней надежно закреплена игла капельницы. Да что, ****ь, происходит??
Внезапно тишина палаты разорвалась на части, и у него округлились глаза. В комнату ворвался весь состав Nirvana под предводительством Кортни Лав. Все - Крис Энтони Новоселий, , Чед Ченнинг….Все, кроме Курта.
Кортни бросилась к нему на шею и начала, заливаясь слезами, быстро-быстро бормотать по-английски. Из ее слов он понял, что валяется здесь уже вторую неделю, что это безбожно – так ширяться, и что Фрэнсис страшно волнуется и все время плачет…
Тут одна ее фраза заставила его судорожно вздохнуть:
- Курт, черт бы тебя побрал, какого черта ты так со мной поступаешь?
-Как? Как ты меня назвала?? – он не мог поверить услышанному
- Ха! Да ты, никак, собственное имя забыл! – дружелюбно усмехнулся Крис.
-Не, просто я что-то совсем оглох после такого передоза. Ну-ка, Кортни, напомни мне, кто я…
-Идиот, надоел уже своими розыгрышами! – Кортни наконец-то успокоилась и начала злиться.
-Кортни, пожалуйста.!
- Ладно, фиг с тобой. Итак, зовут тебя Курт Кобейн, ты родился 20 февраля 1967 года, женат – на мне, между прочим, знаменит, и под окнами больницы сейчас ошиваются толпы фанатов, надеясь разорвать тебя на сувениры. Теперь вспомнил?
Антон промолчал. В его голове сейчас бегали миллионы мыслей, которые способны были взорвать другую – более слабую - башку. Но недаром он прочел столько фантастических рассказов. Постепенно он начал соображать, что к чему, и почувствовал блаженную эйфорию. Он стал Куртом Кобейном. Он наконец-то им стал!
***
Спустя пару месяцев это уже перестало казаться ему счастьем и переросло в перманентный кошмар. Ему все осточертело – репетиции, концерты, поклонники, готовые на все ради него. Кортни, о которой раньше он столько мечтал как о части жизни Курта, оказалась несносной истеричкой, которая пыталась сделать из него нечто среднее между ангелом и попугаем, повторяющим каждое ее слово. 80-е года оказались еще более дерьмовыми, чем двухтысячные – такого количества наркоманов и алкоголиков он еще никогда не видел.
Единственное, что поддерживало его и давало силу жить – Фрэнсис. Дочь Курта, а, значит, его дочь была способна разогнать самую сильную и безысходную тоску. Казалось бы, что толку от ребенка ? – но для Курта – Его она была главной.
Однако и тут не все было так просто. Фрэнсис слишком часто видела пьяных. Видела гранжевский угар, что было неудивительно, учитывая, КЕМ были ее родители. Она впитывала как губка эти нравы, которые, возможно, были хороши для взрослых, но для ребенка это было уже слишком.
Кроме того, она была до боли похожа на Кортни. Не внешне, нет – но характер Фрэнсис был точным слепком с бестолкового внутреннего мира Кортни, больше всего похожего на старый загаженный сортир. Она уже начала усваивать тот пренебрежительный тон, которым Кортни разговаривала с теми, кто не был богат и знаменит – с людьми второго сорта, по его понятиям. Фрэнсис постепенно становилась точной копией своей мамочки – истеричной любительницы удовольствий с безумной жажды славы.
Это было убийственно для Антона. Ведь он полюбил эту девочку – еще тогда, в прошлой жизни – сначала как часть мира Курта, а позже, когда в его жизни произошли перемены – и как живое существо.
Он не мог больше это выносить. Он возненавидел и фанатов, орущих «Курт, мы тебя любим!!», и Кортни, и даже Френсис. Он ненавидел это время, эту страну, грандж, музыку, бас-гитару и студии. Он ненавидел все, но больше всех – себя.
Он снова начал ширяться, пить как заведенный. И все больше забывал о Москве и о своем безумном, отчаянном фанатстве. Это осталось в другой жизни, от которой он сбежал. Антону больше не хотелось быть Куртом Кобейном – ему впервые жизни хотелось быть собой, но того, прежнего его не существовало.
И тогда он впал в депрессию и застрелился. Однако же, нехорошо вышло.