В 1980 году, перед Олимпиадой в Москве, накануне Первого апреля я попал в больницу с разрывом ахила.
В травматологии публика была специфическая: в моей палате лежало еще 7 человек.
При этом все они попали в травматологию по пьянке! Я единственный, кто попал туда из спортзала (выпрыгнул, играя в волейбол, на мяч и порвал ахил)...
Рядом со мной лежал Коля. Его почему-то в палате звали Марамонька.
Марамонька упал с пятого этажа, где чего-то монтировал... Понятно, что будь он трезв - разбился бы! Но, поскольку он был невменяем (это ж было после обеда!), то он только раздробил ступню. Сотрясения мозга не произошло по очевидным причинам...
Естественно, Марамоньку навещали "товарищи по работе". Они приносили ему "Пепси-Колу" (разумеется, только по цвету...)
Сразу после операции, когда меня привезли в палату, заботливый Марамонька предложил мне "устаканить" результаты хирургического вмешательства. Я хорошо знал, что отказываться в такой компании нельзя: "якщо не п"є, то чи хворий, чи велика падлюка"!
Поверить в то, что человек после наркоза и двухчасовой операции просто не настроен на банкет... им в голову не приходило!
И я сказал: "Мне нельзя - я подшитый". О! Это поменяло мой статус в палате! Все приподнялись, кто как мог, и с уважением посмотрели на меня. В то время я понятия не имел, как и где подшивают и что подшивают. Но деваться было некуда - я показал шишечку на спине (это был какой-то жировичок) под лопаткой. Рисковал, конечно, ведь хлопцы были хорошо осведомлены о том, что и как подшивают!
Марамонька спросил: "А що це тобі підшили"? Я подумал: "Попался"! Но жажда жизни сильнее: "Серу"! Видимо, мой резкий и четкий ответ убедил пролетариев, и они проглотили эту версию.
Поскольку пили они все, то надо было караулить их покой от врачей. Эту роль - стоять на шухере - поручали мне, когда я стал подниматься. Этой своей миссией и подшитостью, я снискал уважение коллектива, и напрочь стер их подозрения в том, что я еврей. Я ассимилировался.
Марамонька проникся ко мне нежными чувствами настолько, что решил меня выручить из беды-подшитости!
-Слухай, - сказав він, - а ти не брав на лімон?
-А що це таке?
-Береш лімон жуєшь його, і поки він в роті - п"єш горілку! І тоді та гадость, що підшили не бере! На, візьми лімон!
-Так у мене ж сєра підшита! - опять выкрутился я...
-А-а! - с сожалением и сочувствием посмотрели на меня сопалатники.
Но я понял, что их самих никакая сера не остановила бы! А вдруг пронесет! Черт с ней! Со смертью! Когда вот она, вожделенная водка!
В нашей палате лежал пожилой человек с переломом обеих ног. К ногам его прикреплены были две гири, и лежал он на спине. Между прочим, так же и кушал... А теперь представьте себе, что вы лежите на спине и кушаете суп из обычной тарелки...
Я вам скажу, что ни звуки, ни вид такого зрелища нельзя отнести к высокой эстетике...
Марамоньке это тоже не нравилось!
Он однажды доверительно сказал мне:
-Цей дід точно жидяра!
-З чого це ти взяв, Марамонька? Його ж звуть Микола Іванович! - возразил я.
-Дивись! Як він жре! Як свиня! Точно жид! І жінка до нього приходить - жидівка!
-Так її зовуть Валєнтіна Васил"євна, - спасался я
-А ти чув, як від неї воняє? Як заходить в палату, так дихать нема чим! Точно!Жидівка!
Я не соглашался, но Марамонька выдвинул неубиенный аргумент: "От у вечорі прийде моя бендерівка! Вона їх чує на 100%. Вона тобі скаже"!
Я понял, что мне конец! Вот тут-то и откроется мое "истинное" лицо.
Вечером пришли посетители, в том числе, мои мама и жена (обе "дыша духами и туманами", как истинные жидовки) и "бендерівка" (с кучей золотых зубов, запахом чеснока и пота...)!
Они с Марамонькой пошептались и... он пришел в ужас!
После всего этого Марамонька подошел ко мне и с сочувствием сказал:
- Ти ж такий хлопець! Ти ж наш! А чого це ти єврей? Як це вийшло?
Он был потрясен! В его малюсенькую голову не могло уместится одновременно то, что он слышал о евреях и то, что он увидел рядом: подшитый, то есть, алкоголик, на шухере стоит, разговаривает на виключно чистій украЇнській мові, як на рідній...