Время пасьянсов

А-др Грог

"ВРЕМЯ ПАСЬЯНСОВ"


«...В трехмерных шахматах есть такая фигура – Джокер. Неоднозначная. Не все умеют ею пользоваться, поскольку не знают правил, а правила держатся в строжайшем секрете. Это вовсе не для того, чтобы хозяева игры имели преимущество - фигура и их пугает, озадачивает. В секрете для тех, кому знать не положено, что для Джокера вовсе нет правил. Подобные знания пугают. Они не предназначены для людей.
Отменить фигуру, смести нельзя. Без нее игра не игра – она становится слишком предсказуемой. Без нее выигрывает тот, кто умеет лучше играть.
Фигура «Джокер» всего одна. Одна на всех игроков, и за кого играть, выбирает сама. Это может произойти несколько раз или не произойти вовсе, и тогда игра будет сыграна без Джокера. Что произойдет, чем все кончится – никто не знает до последнего хода…
Фигура эта изначальна – она была до игры. Она – сама игра…»


1.

Мне – 14. Взрослый уже. Если постараться, могу и нормально речь расфасовывать. Специально для вас напрягнуться. С чего начать-то? С момента, когда понял, что крупно влип, и теперь по-прежнему уже никогда и ничего?.. Тогда должен быть – «Следак». Про него первый рассказ. Но вот потом, чтобы вы поняли, хочешь не хочешь, про ТИР придется рассказывать. А «Тир», он всегда был, еще до следака, и не один десяток таких переживет. Про «Тир» будет много – он у нас огромный. В него, если попал, сразу не выйдешь. Иные и вовсе не выходят – выносят их. Но про это еще дальше – сейчас рано. Надо, чтобы по порядку шло. Как некоторые шутят – труп к трупу, а то совсем запутаемся. Тогда пусть будет…

СЛЕДАК

Представился - мол, следователь он, и не простой, а важный.
Ну, конечно же! У них тут неважных не бывает – все жутко важные – специальные, генеральные и задвинутые. Прибалдел от почета, а мне бы насторожиться - и чего это самый особый особист сам поперся меня запаковывать? Не его это работа. Такие свой зад отклеивают, из кабинета пулей мчатся, если только какое-то громкое дело быстрый раскрут сулит – откозыряться можно, и дырку под медаль в парадном кителе провинтить. А я на момент как-то все мимо мозга и только переживаю – какие тут рожи полагается корчить? Какая самая наивная к моему дурному случаю? Слепил нейтральную, потом решил, что не то, неправдоподобно. Вежливый интерес стал изображать, хотя уши горят, а внутри холод. Смотрю на этого... как его? Он-то назвался, но я мимо спустил. На кой запоминать, если имя у него неправильное? Совсем не русское, хотя языком и руками чесал очень по-нашему - будь здоров! Выделился, когда меня забирали…
У меня все время звон в ушах шел. И не оттого, что досталось - я ведь тоже не промахнулся – а от прилива крови. Щеки рделись от стыда, что так ловко скрутили меня. Буквально у ворот собственных смастрячили – на понт, на домашнюю заготовку взяли. Обычный дворовый понт, когда один вроде бы спрашивает, заслоняет, а другие делом занимаются. Я таких «подходов» за жизнь много перевидал, казалось, все знаю, а тут так обидно, задешево... Очень уж они невинно смотрелись, словно интеллигелы из западной резервации. Доброжелательные такие - руки открыты, ладони чистые... Нарочито руки помыли – это я потом сообразил. Все нарочно. Когда что-то хотят из кармана или из-за пояса хватануть, руки так не держат. Они специально показывали, знали, с кем дело имеют - что стрелка сегодня вяжут. Слишком я к мишеням привык, к тому, что против тебя обязательно либо ствол должен быть, либо нож. А ведь человека можно и руками паковать, да так, что не пикнет.
Когда в тиски взяли, да на залом, я вырвался - был у меня на то один приемчик - Ивыч поставил. Кувыркнулся в лужу. Не побрезговали следом, обложили, десяток рук потянулось, не слинять – поздно. Пошла суета. Ушные козыряния. Ой, как жалел, что без пистолета, без «макарыча» я! Я бы на этом упражнении в четыре секунды уложился – знай, дави на закругляк. Даже два пальца выставил и потыкал ими во все стороны. И еще голосом – «бу-бу-бух»! Трое с боку – ваших нет! Оторопели, едва не уделались, потом сильно рассердились, и дальше грамотно пошло – перехватили, чуть руку в плече не вывернули. Их масть…
Пинали не сильно, почти символически, видно установка такая дана – потерпеть до центральной управы – обычно ни в чем себе не отказывают. Значит, сперва разговаривать будут. Но со мной по любому не пройдет. Слабые отфильтровываются. Естественный отбор.
У нас в резервации как? Свадьба ли, похороны, отмечают одинаково. Обязательно кто-то задираться начнет. Дружеский мордобой. Виновного в окно, дальше гуляют. Звонок в двери, уже стоит – на лифте поднялся. О, Коля, где ж ты был!? Штрафную! Подносят. Не помнят уже ни черта. И Коля не помнит, то ли жених он, то ли покойник. Три дня гуляют. Потом смотрят, а тот, что посередине, зарезан. Кто, что, когда? Возмущаются, муниципалам названивают. Приезжают орлы с нашивками, вяжут, естественно. Трезвят, по почкам бьют. Тут бей не бей, все одно никто ничего не помнит. Но тот, кто духом слаб, на себя возьмет. Подлечат его, откормят чистым продуктом и в камеру с удобствами. Жди, пока кому-то из западников орган понадобиться. Вырежут и отпустят – гуляй дальше, раз кровью искупил и... Тут, как повезет. Иные до ворот на собственных ногах доходят.
Я под облавы не раз попадал, и в общих упаковщиках катали. Но, чтобы такой разгон – на одного целую бригаду, а потом в пятисотом мерсе решили прокатить, да водила мигалку с сиреной врубил, гнал по осевой, на семафорах не сбавляя – прямо президентский кортеж! – такое попадалово впервые.
Проникнуться не дали – вспомнили, что в моем особом случае, к наручням еще и мешок на голову прилагается. Словно шпиону какому-то!
Куда-то завезли. На муниципальный отстойник не похоже. Лампа в рыло. Тут теперь моргай-моргай, а не проморгаешься.
- Ну, что? Побалакаем?
Вот разоряется… Почти по-нашему – а ведь еще недавно типичный гамбургер был. По совести, я их на дух не перевариваю, со всякими ихними «экскюзимью». Они всегда извиняются, прежде, чем в карман тебе через душу проникнуть. Много их сейчас… проповедников в галстуках. И у этого на шее петля висит пятнистая.
- Будем говорить или воспитываться? Какую последовательность выбираешь?
- О чем говорить?
- О стрельбе твоей в нерабочее время. Считай, я очень любопытен.
Печаталка у него дешевая – бренчало матричное. Преобразователь речи мне под нос выставил – ну-ну, я им тут наговорю, чернил не хватит.
- Ну?
Воздуха побольше набрал, наклонился и стал в его накопитель буквы наговаривать:
- Первые опыты с ручным огнестрельными орудиями можно отнести к 14 веку, когда…
Пошел чесать, как по писаному - парю бабу в красных кедах. Печаталка выстукивает, не поспевает, вот-вот загнется... А он терпит.
- Однако, в 16 веке, спустя почти двести лет после первых образцов ручного огнестрельного оружия, когда был изобретен, так называемый, «замок», оно стало приобретать гармоничную форму и изысканность…
Некоторое время он еще крепился, только щеки надувал, потом совсем заскучал, верно, сообразил, что об оружии я могу болтать часами.
- Хорош! Тормозни! Сюда смотри!
И картинки мне под нос. А на картинках вроде штрихкода, что на каждый товар лепят.
- Вот пуля в развороте. Вот вторая – накладываем, совмещаем… Видишь линии? Точки совпадения здесь, здесь и здесь!
- Вам виднее, - говорю осторожно. – Я на рисунках глаз не набивал
- Одинаковые! Эта, вот - отстреляна на специальном уловителе. Характерный след определенного ствола.
Вот дает – депутата корчит... Интересуюсь, что за след такой? Не понимаю, и все тут. Не обижайте маленького!
А он про то, что все стволы, которые в страну официально прибывают, отстреливаются контролькой - на предмет получения сертификата. Или же имеют такой сертификат, тогда только данные в компьютер вносятся – отпечаток следа. И тут уже неважно, в магазин ли ствол поступает, в армию, полицейские ли части – обязательная процедура для всех – каждому положен сертификат. Он столь же индивидуален, как отпечатки пальцев или сетчатка глаза – что скоро введут на всех новых мордоподтверждаловках.
- Да! – киваю. – Бобикам, вон, уже давно электронные чипы под кожу вживляют, чтобы влет идентифицировались. А чем люди хуже собак? Отстаем мы сегодня от животных, куда юнески смотрят.
А сам думаю - забодали они своими компьютерами! Скоро шага в сторону не шагнешь. Совсем забугрились. Только и подфартило, что от идеи с личным штрихкодом отказались – я к татуировкам отношусь весьма непритижабельно. Сколько с этим носились, нервов попортили, а тут...
- Вывод абсолютно однозначный – эти две пули выпущены из одного ствола. Показать заключение экспертов?
- Зачем? – говорю. – Я вам верю. Ко мне это только каким таким боком раком?
- Пистолеты все из тира, где ты работаешь. Проходят почти по всем громким за последние два месяца. И подчерк у киллера больно занятный. В заказных «контрольный» в голову делают. А здесь?
- А здесь-то, что не так? – обиделся я.
(Так и знал, что привычка моя – головы не портить - когда-нибудь мне антифэйсом выйдет!)
- Пуля одна, а ранение не совместимое – не подчерк? Ты, бляха муха, как свои чучела в Тире валишь?!
Это он уже проорал. На две восклицалки больше, чем ему по погонам положено, голоснул. Одно слово – опер! Какие они все… невыдержанные.
Я бы под копчик стрелял, если б до такого дошло – теперь мало открытых мест оставляют. Сейчас почти все, кого стрелять надо (без суда и следствия), на шкуру свою костюмные броники одевают. Даже галстуки, да манишки у них уже специальные – не отличишь. Но и под копчиком нащупывать, это тоже суета - вот еще! - дуло пачкать. Потому решил, что тут лучше всего, как и в Тире люблю - прямая под кадык. Если шейные не перебил, все равно захлебнется. И орать не будет, как тот мой «самый первый»… да теперь и следак этот орет. Он волну гонит, а я почему-то о том думаю, что теперь мне от прыщей не избавиться. Вот влип! Попал под раздачу... Но стою до конца. У нас так принято, чтобы до последнего патрона, а патроны экономить, время тянуть. Еще побарахтаемся…
- Когда это было? – спрашиваю.
А сам уже готовлюсь воскликнуть: «Во! Надо же, какое совпадалово! А я те дни как раз и дежурил!»
Он мне, будто мысли прочитав:
- Правильно! Дежурил ты в те дни, но это тебя не спасает, скорее наоборот.
- Это почему это? Если в те дни я как раз на ночных был?
Даже не страшно, а интересно стало на мгновение - как выкручиваться будет? А он, подлюга, с подковыркой:
- Я разве говорил, что ночью? Или в газетах об этом писали?
Черт меня за язык тянул! Вот, ментозавр! Вцепился, а теперь зажевывает…
- Так днем я тоже в тире! И у нас там система есть такая – пропускная, между прочим, там каждый обязан на входе-выходе отметиться!
Иду в полный отказ. А что еще остается? Вот попал. Разгулялась шиза по отделу.
- Меня и мастер видел - Семеныч! Я все время спал у себя. Дважды два струею пальцы! Вход-выход, кстати, и на компе фиксируется.
- Ваш старший техник, если и видел что, то лишь, будто бы кто-то, либо что-то лежало под одеялом на топчане. А кто? Недоказуемо. Ты или кукла? Вон сколько у вас там кукол. Иные и от человека не отличишь…
Каким образом в те дни пистолеты опечатанную оружейку покидали, он даже не щупает. Как и про то ему не интересно, каким способом я смывался и обратно проникал, когда сигнализация везде и охрана? Вгонялось мне тогда, что эта невозможность и составит для меня это… не помню - как то слово называется? Но после него уже до человека докапываться не должны. Если тебе телесно невозможно оказаться где-то «там», кроме как «тут»?
А он, невооруженным глазом видно, и доказывать он ничего не собирается. Уже определился, а теперь только на признание ломать будет. У меня даже почки заныли. Особенно левая - должно быть почувствовала, что ей первой достанется. А если уберегу, сломаюсь, то с нее же опять и начнут вырезания... Если уж выяснилось, что все стволы из нашего Тира, не отвяжутся. Тут либо копать, либо закапывать. Жаль, что за пистолеты (что у кого-то заранее отпечатки пуль могут быть) я как-то не подумал. Мой промах. Теперь будут прессовать, пока всех покойников на себя не возьму – своих и чужих до кучи.
Лихорадочно размышляю, какой бы ему тут пурген подогнать…
А как все грамотно получалось! По описи, ни один ствол за пределы клуба не выходил, хранился в запертом оружейном шкафе. Да и сама комната-оружейка была запрета, и вовсе не из ДСП сложена – кованной решеткой! Еще и опечатано все. Оружейка - клетка из толстенного прутка. Вся насквозь просматривается. Сквозь клетку руку, может, и сунешь (если только кисть маленькая), но приличный ствол уже не пропихнешь - ни туда, ни обратно. Еще и шкафы – попробуй дотянись! Даже если какой-то дурью один из шкафов сумеешь открыть, что дальше делать будешь?.. А про камеры, с постоянной круглосуточной записью, забыли? У нас же не просто так! Даже штатное расписание на случай непредвиденных обстоятельств есть – куда кому бежать, и что делать по тревоге – пожар там, землетрясение или война.
Военную обязаловку, по правде говоря, мы разыгрываем только теоретически – типа, прибыть «туда», а вот остальное по полной программе, даже в защитных комплектах. Мне на эти военные игрища, прямо сказать – начхать, тут я вне штата пожизненно. Они только для тех, кто по категории «потомственный» проходит. Мне и оружие, кстати, совсем запрещено. Если на воздухе, вне Тира повяжут – хиляй на малолетку до полвзросления. И не столько в силу возраста, а как в силу фамилии… Впрочем, это долго объяснять. Законы у нас такие. Плющит от них.
Ну, скажите, и как тут ствол вынесешь? Хотя бы из той оружейки?..
А все просто. Я, как допетрил, неделю себя гением обзывал. Не можешь слямзить? Подмени! Подсунь имитацию! Сейчас в любой детской забегаловке пластиковую модель купишь – один в один. Только подправить чуть, чтобы красочка не блестела. Наш каптер вечно грузит, чтобы после чистки мы пистолеты сами расставляли по гнездам. Потом он только вдоль открытых шкафов пройдется, шнобель свой сунет - нет ли пустых мест с подписными ячейками? А то, что пластик это, каптерским глазом не отличишь, для этого ему надо в руки. Хорошо с ленивыми.
Отработаешь с той пушкой, что понравилась, ночную смену на улице, на следующий день, уж не поленись, обратно верни. Просто и оригинально…
А вы думали - почему стволы так хорошо знаю? По каталогам, что ли? Счас! Я давно стволы беру. Несколько лет уже… Наиграюсь и на место кладу.
Правила не меняются. Все оружие после чистки каптеру под подпись, и... никаких новомодных понтов. Чтобы просто и надежно. Во всяком случае, так считалось, пока я эту лазейку не нашел. Каптер в толстенной книге учета расписывается, что принял он ружпарк, все единицы на месте. А за что конкретно расписывается – сам не знает. Положено с обязательной сверкой номеров? Кто их сверяет! Да на каждый ствол мельком взгляни, скажешь чей. Это для европейца все японцы на одну харю, да и японцы с бледнолицыми путаются. А потрись с теми или другими несколько лет, научишься различать. Да что там! Даже характер у оружия разный, хотя партия может быть с одного завода, потока даже. Но пружинка ли разной закалки, затвор с другого станка, вот тебе и характер сложился. Не тот характер, что техническими характеристиками называют, а человечий – капризный, вздорный, добротный, надежный… Мы стволы так называем.
Бывало, говоришь:
- Слышь, у меня сегодня клиент вздорный, дай ему шестой номер, под характер.
Думаете, ему «надежного» или «добротного» дадут? Нет! Такой же вздорный ствол. Пусть между собой спорят, ругаются, глядишь, клиент больше не появится, или пистолет перевоспитается, притрется. Только не говорите мне, что именно от количества выстрелов характер у вздорного ствола поменялся – детали притерлись, и пружина разработалась. Это перевоспитался он. О добротных, надежных руках мечтает. Надоело ему мимо целей пулять. Коллеги на полках посмеиваются. Так-то… Такое мое понимание. Я с клиентами, да со стволами вечность целую. На рост, на вид и даже возраст не смотрите - вам за всю жизнь столько не перепулять! Я в мозолях, большой палец так совсем побелел, гвыль нарос, а вот у куркового своего наждаком кожу снимаю, чтобы нежным был, чувствительным.
Мы все чуточку глуховаты – это потому, что наушниками редко пользуемся. Но зрение у каждого… На сто метров комара от комарихи отличим! А уж ствол-то…
Каптер – не стрелок – он только рожу сунет – все ли полки заняты? – и запирает шкаф. Потом ему еще и всю клетку под сигнализацию ставить, шнуры вязать, печати на них лепить пластилиновые. Он и тогда думает – что бы кому втюрить, загнать, хотя бы тот самый пластилин…
Но теперь ситуевина хреновая.
Следак меня крутит по каждому эпизоду в отдельности. Тут хоть как изображай, что тебе это все фиолетово (по барабану, то есть), а слово за слово… Он еще уйдет отдохнет или перекусит, а вместо него костолом садиться напротив. Дубинкой резиновой в ладонь постукивает - ухайдаколкой. Молчит и дыры на мне глазами буравит. Ум просроченный! Я сквозь него смотрю – просеиваю. Играем с ним в такие погляделки… Потом он опять с этим чистым меняется. Следак садится чай шевелить. Чаевничает дешево. Покойника – памперсика - из стакана выловит, отожмет насухо и с краю блюдца пристроит. Много уже напристраивал. Курить он их потом собирается, что ли?
- За два неполных месяца, не многовато ли – десять мокрых?
А сам на меня смотрит внимательно.
Я тут так возмутился, что чуть не брякнул во весь голос:
- Фильтруй, что плещешь! Семь всего!
Мол, три приписать пытаются, но вовремя язык прикусил, только что и взвинтился на стуле на метр какой. Боюсь, заметил он.
Мы все суеверные. Я на семи решил остановиться, и больше так не делать. Видно зря, мог бы еще пару гадов завалить, какая уже тут разница – одним больше, одним меньше…
- Ошиблись, - говорю. - Не я тот Робин Гуд.
- Слишком точно и быстро – это тоже подчерк. Ладно бы, еще пару раз – тогда могло сойти за гастролера.
- Я ведь в войнах не участвовал. По людям никогда не стрелял.
- Ой, ли? – улыбается к ушам.
Чуть по шву не трещит. Мне от этой улыбки не слишком хорошо, но зеркалю в ответ, и глазками моргаю часто-часто. Пора умоотводы ставить. Представил себя им – этим следователем – он озабочен, и я озабочен, он грустит, и я в печали. Лучший способ растащить собеседника – играй в отражение. Вспомнил, как когда-то Ивыч учил. Мол, собственную игру всегда выплескивай - встречную, особенно, если убить собираешься. А для себя я решил, что чистого этого, при случае, обязательно завалю. Не потому, что не нравится он мне. (Ни в жисть не поверю, что кому-то следак понравится может.) Я ему собственное не прощу. Не дал мне с сестренкой попрощаться! Решил все про него, и как-то сразу успокоился. Будто сил прибавило. Теперь только случай выбрать... Смотрю на него с нежностью. Он улыбку, я вдвойне, он вопрос – я пару встречных.
Ох, и помурыжились на пару! И дальше бы, если бы…
- Достаточно!
Вошла… О-па! Еще одно головное несварение… Тут я не на чуточку прибалдел. Так вот откуда ноги растут! Ноги эти, кстати, не далее как вчера наблюдал…


2.

Вот тут, хочешь не хочешь, про вчера надо рассказывать, а с ним про Тир. Но про него сразу не получится, он ведь не маленький, это с заглавной у нас…

ТИР

С двадцати пяти подгонных в пять копеек из «макарыча», это нормально - зря его ругают. И за тугость спуска, и что ствол взбрыкивает, и патроны, мол, слабоваты. Кому как. По мне, эта машинка очень даже ничего. Да к остальным меня и не допускают. Остальные дорогие – под аренду. Вернее, боезапас дорог, кусается. Вот и ведешь лоха, у которого пушка считается, не в пример, лучше твоей бандуры. Страхуешь со своим стареньким «Макаровым» от 68-ого года выпуска. Ведешь «на парных», подбирая то, что клиент сам не завалил, подчищаешь, иначе следующую серию автомат не врубит.
Жаль только, что не под факт – не по тому «сколько чего зачистил» - мне копейки капают. Лишь боезапас затраченный и чаевые. Зато уже с «клубом» клиент расплачивается по счетчику, и я до самого последнего мига за ним не подбираю, пусть хоть здесь лишний боб упадет - в упражнениях для спецов оплата поминутная. И фигуры-мишени здесь - не какие-то там картонки в рост, а дорогие - объемные. Моих месячных слезок, чтобы по иным направлениям «погулять», и на пару часов не хватит.
У Шефа – Али-Бабы нашего, таких как я (коржиков, что напрямую с клиентурой работают) - «два по восемь – смену сдал!». Плюс столько же соляры - технарей. Из наших я чуть ли не самый молодой, но давно в масти – туз в колоде пистолетчиков. Козырный туз - без балды! Классификация у нас такая… А наверху уже иные работают, и иные звезды среди них. Но в пределах нижнего комплекса я знаменитость. Того и гляди, маечки с трафаретом на выходе продавать начнут. Как-то два зеркала приспособил, свой профиль осмотреть – не понравился он мне, не строгий профиль, курносость его сильно портит. Тут еще недавно прыщики принялись экран портить. Повылазили поганыши…
Короче, нас только под землей сорок с лишним пиплов в две смены шуршат. А с пятницы по сандей, когда наплыв, мы тут полные сутки торчим без перерывов на профилактику – шесть часов через шесть, не хочешь, а отдай. Ночной тариф он дешевле, и многие пользуются. Клубу выгода, но нам лишь договорной стандарт. Тут сдельщина не прет, только за классность надбавки...
Кстати, я хоть и понтовоз известный, но не сомневайтесь - на стендах монету из «макарыча» и с пятидесяти шаговых делаю. Можно, хотя тут уже не чаще, как «один с трех». Все-таки рассев у него солидный. С такой дистанции монету вовсе не видно, так я ее под мишень леплю. Как попадешь – середку мишени вырывает. Пробитый пятак хороший сувенир для клиента. А когда какому-нибудь новичку втюришь, что это он сам попал... чаевые после этого бывают.
Обычно на стендовой, не то, чтобы жмотятся, но контингент собирается кругом на себя повернутый. Те, кого жизнь приперла, либо фанатики калибра «херразглядишь», что от стрельбы «дырка в дырку» балдеют с расстояния в полплевка. Остальные любопытники. Дешевые тут мишени – бумажные, и стрелки в основном дешевые. Есть и другая стендовая – для спецов, но не о ней сейчас речь.
Пятаков у меня много, а не хватит, на «блошку» схожу – они там на вес идут. Старая монета на пять копеек – она давно уже не в ходу, не с моей памяти. После нее чехарда была денежная. Последняя, когда амеры через нас в очередной раз прокатились туда, да обратно. Горючку в Сибирские Автономии ходили защищать, чтобы не шла она куда-то там «налево», а уж если шла, то по ихним ценам – по мировым. Втихую поговаривают, что вовсе не полосатое, а сугубо русское шоу там получилось - лучшее со времен Ледового Побоища. Но со всех мерцалок, конечно, уже другое трубят. Я мерцалку включаю только для того – посмотреть, что еще соврут. Ивыч такие задачки, как орешки щелкает и меня заставляет. Фильтруй, говорит, а я послушаю.
- Суета! - сосед мой говорит. - Нашему самоопределению во всякое время только под диктовку позволено выкабениваться. Ничего не меняется, все в круг затянуло. А там, на русских территориях, воевода хоть и хороший канатоходец, но сильно от своего каната зависит.
И верно. Нам тут не отрикошетило. Базы те же самые, только еще укрепили, одно в радость - западники, как стемнеет, больше не шляются. Деньги в очередной раз поменялись, опять вроде ничья получается – националки местные. На тех, которые покрупнее – люди, на тех, что помельче – животные. А присмотреться, вникнуть, то, по большому счету, один зоопарк.
Но сегодня у меня с утра - та еще запара. Клиентка категории – не моргни. Не из наших постоянных, а левая. Из тех, что кругом виновные. Мужики из-за них в «травмапункты» попадают – клинит шейные позвонки, и в столб с ходу – бац! – здравствуй декомпрессия! Таких мадамов мы называем – «тело». Очень уважительно, потому что это роскошно, как спальный гарнитур от «альфа-ромео». Хоть и в камуфляже, но сто процентов качества упаковано. Мы их по собственной сетке классификации различаем, марсианок этих – типа сбакланит кто, ты сразу врубонт. Врубонт?..
Объясняю натурально. Если «селедка», то это из коренных местных - «нациооналлимит», что на контакт не идут, кровь смешать боятся, они холодные – рыбы, одним словом. Еще есть пчелки, герлы, кадришки, курицы, модельки, прищепки, зайчихи, трали, медузы, жвачки, мумиины, тетки, аленушки, клюшки, мармеладки… Всех не перечислишь, но скажет кто, сразу, как фотография перед глазами и характер.
А вот с этой я в затруднении. Вроде бы двустволка, но штучная, модельная, не стандарт. Двигается свободно, не зазубрено. Даже не двигается, а выхаживает – мягко и точно, как лосиха. Только в зоопарке и видел такую красоту! Завидки берут! (А у самого лося, кстати, глаза из-под рогов грустные-грустные, как у бухларика на третий день после аванса.)
На тот момент, лица ее не разглядывал, потому за глаза ничего сказать не могу.
Интересно, что сразу же высшую категорию сложности заказала. И грамотно начала. Мало за ней прибирать.
- Две на девять! - подсказываю в наушни.
Мы на парных идем, здесь подсказывать можно. Она, естественно, основным номером, а я вспомогательным – добивать, что шевелится.
Мне не пунцово приходится. Во-первых, микрофончик неудобный - «включи-выключи», да не под выстрел, а то оглушишь клиента. Во-вторых, сам не знаю, что в какой момент выставится. Условия такие. Упражнения для спецов тем и отличаются, что хоть сто раз одну серию пробегай, а каждый раз все по-новому будет. И дистанция, и скорость-темп мишеней, и места показа, и чередования. Спецы - они и в Африке тем же местом... А до той Африки осталось, кстати, с гулькин... кхм… «Джунгли» у нас как раз после «подземки» начинаются…
«Две на девять» пошли на нас со сменой движения секунда через две под классические 45 градусов. Качают свой маятник. Очень быстро пошли. Со стороны на «девять часов» – слева, то есть. Счас вжарят!
- Две на девять!
Второй раз уже не проорал, а только подумал. Времени не было.
Если ты по «строгим спецам» скользишь, а парные ростовые вдруг «наплывом» или «рваной змейкой», то свалить их можно лишь прямым – на касательные они не реагируют. Всего четыре секунды отведено на обе. Не уложишься - они тебя завалят. Стволы наведут, и один из капсюлей, что у тебя под жилетом, рванет болюче. Синяк на неделю, не меньше. Не самая дурная мишень, но в иных ситуациях - вроде этой, когда Клиентка вдруг «не вписалась» - много слов промеж зубов тормозишь. Паникнула ли? Но шаг в сторону сделала и - прощай рампа! - перекрыла. Пришлось из-за нее через скамью вываливаться и уже самому гасить дурную пару. Лег неудачно, ноги на скамье, сам на полу, локоть ободрал – шевелю стволом во все стороны. Сюрпризы будут? В этой части пол бетонный, и изображает она заброшенную станцию метро - подземку. Правда, опорные квадратные тумбы и стены уже только маскируются под бетон, сами мягкие и пулю ловят – нельзя, чтобы рикошеты были, опасно - стреляем-то боевыми…
В упражнениях для спецов только боевые патроны. Это когда богатые папы своих детишек приводят оттянуться на детсадовской площадке, тогда имитационные…
В прошлом году один такой пукеныш мне дуло в живот сунул, да нажал на спуск – захотелось ему посмотреть – что будет? А было нехорошо – прошел заряд и газы сквозь кожу в брюшную полость. Хоть и имитация, но кишки, как потом халаты трепались, пришлось все-все вынимать, промывать, осматривать и опять сложить обратно. Хорошо, не отрезали ничего. А если и отрезали, то разве докажешь? Провалялся в «цетралке» две недели. Потом еще ходил швы снимать. Много всяких слов вспомнил.
Шеф был недоволен. Я, понятно, тоже. Но папа этого урода мелкого мне «Макаров» клубный выкупил – подарил, а к нему целый цинк патронов. За такое можно позволить еще в себя шмальнуть! Но шеф назидалово прочел и постановил, чтобы теперь все, не шути, а на имитационных направлениях тоже жилеты поддевали, словно на боевых. Что делать - поддеваем, паримся... И все по этому поводу почему-то меня склоняют, а не шкодника мелкого. Ну, полный геморрой!
В общем, обзавелся я собственным стволом. Вот уж не думал, что так не хило слевачит! Я по пистолету Макарова давно неровно дышал. Классная пушка! Только те, кто сами не стреляют, любят про него грязь всякую разносить среди таких же обывателей. Я много с чего настрелял, сравнивал – и с упора, и на 50 метров, и скоростную, интуитивку, переносы по фронту и глубине – все наши «спецы» отстрелял. Категорически заявляю – не уступает! А по надежности почти все превосходит - здесь перекоса, если песчинка попала, не жди. Я больше всего самовзводом люблю, с закрытого курка, на выхват. Лучше него только один ствол знаю – автоматический пистолет Стечкина. Но про него сейчас не буду, а то слюной изойду.
Разрешения на оружие у меня, понятно, нет, но на территории клуба хранить-пользовать можно. И теперь штатные единицы у каптера не беру, своим личным расколбасы устраиваю.
Первым делом, я серийный номер запомнил. ВТ-431. Многие его до меня заучивали. По всему видно, тертый ствол, заслуженный. Ну, кое-что улучшил. Там по 27 пунктам можно… Но об этом тоже не сейчас. Сейчас я по «строгим спецам» иду. Парные отрабатываем. Стреляю…
Стреляю я хорошо. Недавно даже приходили на декодер снимать, чтобы потом разобрать, как я это делаю. В голову электродов навтыкали. Замеряли что-то. На полдня клуб арендовали, а выделывался только я один. Собственное авторское выпендрилово три раза на бис исполнил. Такие корки мочил! Вот оттянулся! Шеф после этого совсем по-другому стал на меня смотреть. Знать, неплохо проплатили.
Клиентша совсем запаниковала – а так хорошо шла! Тут еще и сверху тот, кого мы Кингконгчиком прозвали, стал сползать по тумбе, за которой она укрыться додумалась от «линейных» мочил. Духи, что ли, унюхал? Нет, здесь, хоть и не «зеленка», не «джунгли» (они следующим номером пойдут), а верх тоже контролируй. Орал ей, орал в микрофон, но, видно, повредил, когда падал – опять пришлось самому париться.
Дальше пять серий, можно сказать, на себе тащил. Словно с коматозником по пожарищу. Никогда так тяжело не приходилось, все-таки стрельбы на двоих рассчитаны и по категории «умелый». А она каждый раз только мешала. Или до последнего выцеливает, а потом затвор у нее, мол, заело, а один раз так и не перезарядилась вовсе, хотя до этого действовала как автомат, не задумываясь… Что-то подозрительно мне – не дуру ли гонит? Но дотащил ее до «джунглей», и «зеленку» всю с ней прошел на характере своем. У меня за последние две недели ни одного случая не было, чтобы клиент, мною сопровождаемый, заявленные стрельбы не закончил. Рекорд хотел перекрыть – собственный рекорд.
Шиш, думаю, не обломится вам!
И длинный коридор «скоростного барака» – так называемую «многосемейку» прошел, где даже моргнуть не смей! Тот, в который никто, уверяю, с «Макаровым» даже и не пробовал сунуться (чтобы в одиночку), тут не меньше как «Стечкин» нужен – машинка на двадцать…
Дураки, что больше его не производят, я с него пулял – класс-машина! Не для ленивых, правда, кисть надо ставить… Нет плохих стволов! А вот придурки, которым покажется, что «АПС» великоват, да тяжеловат, всегда найдутся. Пусть в Клуб приходят, а не подбирают модель, которая за них все сделает. Нет таких моделей. Очень точная машинка – «Стечкин», и двадцать пилюль в ней, и очередями может – чего еще?..
В середке «барака» пришлось прерваться, нырнуть в комнатушку – дозарядиться – все обоймы израсходовал. Хорошо, не приобрел дурной привычки использованные под ноги ронять, как богатые эти снобы – фильмов насмотрятся, потом приходят со своим автоматическим. Палят с двух рук очередями – мол, какая-то да попадет… Патронов им не жалко. Как только разрешение себе выбивают? – Автоматическое, оно ведь даже не всем муниципалам разрешено!
Сижу на полу, «макарыч» под рукой, на двери кошусь, пачки надкусываю, обоймы заправляю на ощупь. Пальцы сбил. Надо бы какую-нибудь машинку придумать – обоймы набивать. Попросить, что ли у Семеныча – пусть удумает? Он может – мастер! Снарядился… На все не хватило, даже резервную горсть «маслят» сувенирных, где на каждой пульке рисунок вырезан, и те пришлось забить. На Клиентку не смотрю, но, чувствую, улыбается.
«Многосемейку» прошел на ненависти к этой улыбке, уж очень она мне еще одну улыбку напомнила. На выходе Семеныч – зараза! – цепь выставил. А я пустой! Только что оставалось, так это «Макаровым» запустить кому-то в лобешник. Но фиг им! Штатный, может, и бросил бы, но не свой. Похолодело, давно на мне датчики не срабатывали. Даже прищурился – очень уж реальная цепь, и реально заметили, и вскидывать свои стволы стали вразнобой, как живые, а у одного даже подствольник заметил. Готовь свинцовые примочки… Тут она всех и завалила. Очень быстро. И не выборочно, начиная с самых опасных, а подряд – справа налево. Как костяшки домино повалились. Я не уверен, что смог бы так…
К этому моменту был мокрый как мышь. Хороша зарядочка с утра! А мне еще целый день. Если еще сегодня хоть один такой клиент приклеится – пристрелю нахрен! Пусть жалуется!
На выходе сам Шеф встречает – Алибабаич наш. Муходром свой рукой приглаживает, будто за это время выросло на нем что-то..
Я напрягся, а ну как она действительно жаловаться на меня начнет?
- Подходит! – коротко бросила.
Али-Баба заулыбался, кинулся вслед, все за локоток стремился поддержать, а та ноль эмоций, даже переодеваться не пошла, ни в бар, где многие после стрельб стресс снимают, ни в сауну, только груди свои расправила – воздух рассекать, и сразу наверх, на стоянку. Шеф вперед – двери распахивать…
Чаевых не ослюнявила. Ну и пусть! Не очень и надо. Да и стреляла она – «так себе», только что, машинка у нее хорошая, раньше такие только на картинках видел. Выпендрила!
Алибабаич вернулся и сразу ко мне. Вид такой, будто на грудь успел хорошо принял. И давай знакомую песню вытягивать, но уже с новыми вариациями, что я сплошь ему обязан, а теперь у меня новые перспективы, и, вследствие еще большего добросовестного отношения, светят мне курсы повышения квалификации. И главное, все это всерьез, будто сам верит в то, что говорит. Нашего Ивыча бы сюда – развел бы с ним дискуссию на тему: «Жить или тусоваться». Умеют же они мозги пудрить! Стравить бы, полюбоваться. Но, думаю, Али-Баба тут вне конкуренции. Его монологи без пауз. Слова не вставишь. Я бы за это время через короткий «стандарт» двух клубных клиентов провел. Может, и не жмоты оказались. Мне сейчас деньги очень нужны. Я дрожжи для сестренки собираю… Но про какие-то там курсы, он в первый раз блесну забросил. Не спешу заглатывать. Насторожился я, не люблю перемен. Это только с виду такой недалекий, и хоть вылезохи выскакивают, и я их перед зеркалом выдавливаю, но так конкретный пацан, в иных вопросах очень даже продвинутый. В частности, в том, как от прыщей этих избавиться раз и навсегда. Но не подворачивается. Здесь у меня, прямо скажу, не в масть – не вставляется нож свой поточить. То есть, сунуть куда попало - всегда пожалуйста. Но я так считаю, лучше уж собственные ножны до времени.
Зато в делах Тира я первый практик. Козырный Туз я! Я тут четверых Шефов пережил, даже Трескуна - а уж какой был зануда! И этого переживу. По субботам и воскресеньям на меня очередь - на месяц вперед записываются, чтобы «сопровождал» и «руку ставил».
Слушаю Алибабаича, киваю, пока ему по мобильной связи подгруз пошел - какая-то группа заявилась. Шеф сразу вспомнил, что время – деньги, гаубицей развернулся и потрусил.
Эти не мои, но тоже в цвет. Отрабатываем упражнение - «телохранитель». Мое дело – «киллера» снять. Остальным – своими телами клиента прикрыть. Тяжелое упражнение. Никогда не знаешь – кто и когда? «Киллер» почти сто из ста успевает первым шмальнуть. Но не у меня. Здесь я свои пять процентов отбиваю.
Когда петарду рванули, не среагировал, меня на такое не купишь. Но «макарыч» уже в руке, будто сам впрыгнул. Ближний круг держу… Вот оно! Понеслось!..

- Ну, - говорю, - Семен, ты и стебок! Такие корки мочить! Где ж это видано, чтобы младенец из коляски, да с двух стволов?
А он мне в ответ, мол, это не младенец – это карлик безногий.
- Извращенец ты! – говорю, а у самого сердце екнуло - сестренка стоит перед глазами.
Он почувствовал что-то, оправдываться стал.
- Чего ты? Ведь отстрелялся на все десять - справился, а даже наши, кто в курсе был, на тебя не рискнули поставить.
- Урод – ты! – говорю. - Хоть и Мастер, а все равно урод!
Ушел и дверью хлопнул. Сам не знаю, чего это на него так озлился. Все оттого, что сестренка... Настроение мерзкое, не помню, когда такое после удачных стрельб было. Удумал же!
Семеныч – по сути своей, маг. Тут все мишени его рук дело. Не какие-то там плоские, рисованные на картоне придурки со страшенными мордами, к таким все привыкли, а живое. Настоящий объем, любая витрина позавидует. Новички с непривычки шугаются, боятся стрельнуть. Работу Семена уважаю, потому никогда не валю «мишень» в голову, только в шею или корпус. Знаю, что больше всего возни с тыквенником.
Он в упражнении «телохранитель» иногда часами водит, чтобы охранники заскучали, расслабились. Рекорд был – пять часов антураж менял, ни разу не повторился – мастер, одно слово, художник в своем деле.
Пол в ангарах - сплошная клетка. Манекены меняются – сверху, снизу, из укрытий - наплывом, зигзагом-змейкой, даже прыгающие есть. Одевают их в барахло из секонхендов. Повторов нет. И каждый день осматривают, переодевают бельишко. Если надо, в мастерскую отправляют (у нас собственная) – заштопать там, подлатать. Пара дев работают весь день бессменно.
Голые мишени мне уже не нравятся – они бесполые. В городе в витринах гораздо более симпатичные. Но зато головы у Семена – шедевры. Некоторые даже физиономии умеют корчить. Их тоже переставляют. Техники все проверяют, даже звук. Гул улицы записан, если это улица. А в «Джунглях» – джунгли услышишь. Причем, с первого выстрела птицы срываются, орут, улепетывая. Наверное, в настоящих тоже так. Соляры и ландшафт меняют, «деревья» переносят, лианы заново развешивают, тропу прокладывают по иному, со схемой сверяясь, что Мастер дал. Я заглядывал, любопытствовал, там примерно так написано: «ХМЕ117 - /А16/ - В22ХС8». В соляру не пойду, даже если калекой стану, не по мне эти ребусы разгадывать.
Настроение поганое. Фиг я теперь Шефу про просьбу Семеныча напомню! Он давно носится с идеей «джунгли» поднять - мол, что это за джунгли, если в них всего три метра высоты? И «многосемейку» хочет в «многоэтажку» превратить. Семен всегда на несколько лет вперед старается смотреть, чует, что скоро тесно ему станет. Докладную сдал, эскизы. Но Али-Баба сомневается. Клиентура и так прет, а тут расходы. И какие! Это же наверху еще два ангара возносить, обустраивать. Но спецов-то больше, чем положено, не воткнешь – хоть даже «многосемейка» вдруг «многоэтажкой» станет. Нельзя больше на одно направление – перемочат они друг друга, с куклами-мишенями попутают. Я и сам бы в иных случаях не взялся определить. Только, когда падать начинает, врубаешься. Падают они как-то неестественно, хотя соляры и над этим бьются, датчики лепят. Датчики улавливают удар пули и, в зависимости от того, ближе к которому она бьет, и происходит сваливание фигуры. В жизни уже не так – знаю – у нас слишком красиво, правильно.
Шефу с верхним ангаром пока боязно вязаться, эти прибамбасы только для крутых спецов, а сколько их у нас? Тут, чтобы все отбить, надо либо общие расценки поднимать, либо только спецам, но тогда уже втрое – совсем элитарным станет направление. Можно еще какие-то скидки удумать, в круглосуточный режим перейти, но опять же техникам доплачивать сверхурочные, стрелкам сопровождения… Рискованный проект.
У меня пауза, решил прошвырнуться по Тиру, посмотреть «кто-где-чего» пуляет. Чуть на Шефа с делегацией не напоролся. Та «кукла», которая с собственными шкурниками приехала, вокруг него увивается, уламывает. Догадываюсь, о чем спич идет – вид у Али-Бабы больно довольный. Лоснится. Сдернул с глаз, чтоб не напрягли на пустое. Шеф – работой, кукла – словесными перетирками.
Пошел глянуть, как ее телохранителей гоняют. Теперь еще одну неделю по семь потов будут с них снимать, исхудают. Здесь и у нас не курорт, а вот на пленэр повезут – асфальтную болезнь зарабатывать – узнают почем хлеб этот. Потом опять сюда, на зачеты – правильно! – не следует варежку разевать. Вбить в рефлексы надо, что на любой нестандарт, не по сторонам зыркать, и тем более, не на само звучало непонятное, а клиенту голову пригнуть, в ближайшее укрытие внести-впихнуть, зажать его там, чтобы калачиком лежал, закрыть телами, и лишь тогда пушками щетиниться во все стороны. Качкам-пузырям, шкурникам - тело клиента оберегать. А киллерами иные специалисты занимаются. Их особо нанимают. Чаще пару. Один дальний круг держит, другой – ближний. Не слышал, чтоб кто-то из частных мог больше себе позволить, да и зачем? Они ведь не спасают. Они отвечают. За ними второе слово. Чрезвычайно редко им первое удается сказать.
Особо мстительный денежный клиент на какое-то время может, конечно, и порядком антикиллеров нахватать. Если только найдет, сманит – они ребята штучные, нарасхват. Но тогда, признаюсь, лучше бы не отдельных специалистов, вроде меня сманивать, а ту команду, которая уже притерта. Любая команда, в который каждый ее член весьма средненький, да спецу-солисту по всем показателям проиграет, много лучше оказывается, чем такое же количество набранных «звезд».
Эти с собственной «куклой» у нас не впервые. У них очередная пересдача была, которую провалили. Принцип обучения такой – хозяин со своими дутышами приходит обязательно. Хотя, дело для него и неприятное – мять бока будут. Причем, не один раз – это гарантия. Мало кому такое нравится. Оно и понятно. Но зато, пока его шкурников натаскиваем, уже наши ребята с клиентом ходят – спецы-наземники. Вот эти в своем деле всем спецам спецы. И не в том дело, что клиента уберегут – не уберегут, а в том, что любая собака знает – киллеру после дела живым ни за что не уйти. Наши заодно и «куклу» воспитывают, так дежурят, чтобы привык клиент к синякам. Осознал, что на цыпочках теперь ходить не будут. Умный это переживет, а были и такие, что прерывали курс. Нам-то что? У нас предоплата.
Шкурники, которых шлифуем, здесь днюют и ночуют. Не в Тире, естественно, наверху. С наземниками сюжеты разыгрывают в измот полный. А Тир он только для стрельб. Он весь под землей. Хранилище здесь какое-то было задумано, но не довели до ума в свое время. Зато мы довели. Я почти у самых истоков стоял, когда это дело раскручивать начинали. Видел, как обрастали. Вот уже и военных стали готовить. А с военными совсем легко работать – рявкни в ухо – сделает, как рявкнул. Ляпота… Но сырых мы не берем, с первогодками категорически дел не имеем. Доводим притерые команды, солистов... Это с гражданскими телохранителями едва ли не самое сложное - приучить их к «кукле» своей относиться бесцеремонно. А эти уже понимают - лучше уж синяки и шишки ей понаставить и извиниться – пусть даже увольняет потом! – чем перед собственной Лигой ответ держать. Тут не только без шансов когда-либо снова работу получить, может и похуже дело кончиться…
Знаю, чем их хозяин-кукла сейчас занимается, то-то у Шефа рожа была слащавая – это опять мой контракт у него выторговывают. Вот и делай после этого людям добро! А ну как Али-Баба, однажды, поддастся, ослабеет от суммы, да и сдаст меня в аренду? Я же, без каждодневного стресса, со стрельбами связанного, зачахну совсем. Подсел я на стрелковый адреналин…

Шнурок давно рядом стоит, ждет, пока с мысли соскочу. Обеспокоить боится.
- Не занят?
- Мимо отсквознись.
Я не в настрое, потому шнурку младшему хамлю.
- Халтурка есть…
То, что он ко мне подошел, это правильно, мне грошики сейчас – ой, как! – прямо край, до зарезу нужны, едва ли не собственного.
- Пошли - показывай!
Два последних клиента, отстрелявшись в стендовых упражнениях для начальных спецов, оставили свои машинки почистить, а сами в бар поднялись расслабиться, да поспорить, кто лучше «мишень видит». Знать, не спецы. Спец свою пушку никому не доверит. Хорошие у них пистолеты – пара модных во все времена «Смит-Вессон» – укороченный вариант 459 модели. Видно, ВВС США опять свое устаревшее списывало – растеклось по странам. Я их много перевидал за последние два года. Вот мне бы, хоть разок, почистить то, что сегодня поутру у Клиентки было - ПП Бушмэна со сменными стволами под калибр, с регулятором темпа стрельбы более чем втрое, с магазинами от 20 до 32 патронов и аж с четырьмя предохранителями – разобраться бы, на кой их сразу четыре? А уж чтобы отстреляться – ну, хоть одно направление! – я бы на это и полумесячной зарплаты не пожалел. Кода-то не пожалел, но не сейчас... Элитарная машинка, штучная. Это вам не войсковые штамповки последних лет. Я такое раньше только на картинках и видел. Разглядывал в справочниках. Вот где слюнями изойдешь…
Чистим. Шнуру не положено полную халтуру брать, делиться должен, вот и подлизывается.
У шнурков вечный голяк.
Раз бутерброды свои отдал. Может, и этому. Когда вдруг «жесткие спецы» выпадают на всю смену, тогда шоколад соси, больше в топку не бросишь – утяжелит.
Смотрю на шнурка. Разобрал правильно. Разложился – не побросал, как попало. Чистит ловко. Может, станет стрелком… А, может, и нет. Поздно начал и сразу с огневиков. Это неплохо, если минимум свой делаешь - двадцать умных выстрелов в день. Но шнуркам такое недоступно – они не в штате – на какие такие шиши? Я с пяти лет на пневматике руку ставил, в шесть сносно попадал, в семь уже мишеньки стал двигать и сам двигаться… Я, когда понял, что халявы в жизни не будет, вот с той самой поры и учусь стрелять.
Чистим неполную. Если клиенты в бар ушли, то больше не спустятся. На обратном входе обязательная проверка на алкоголь и наркоту – пусть хоть даже на минутку кто наверх поднялся. Насчет этого у нас строго. Иначе лицензию потеряешь – не откупишься. Для всех проверка, даже для меня. В трубки дуем, в окуляр смотрим – проверка на зрячесть – «ужми зрачок» называется.
Наверху, в баре хорошо, можно на экране смотреть, как спецы направления проходят. Очень интересно! И поострить можно над чужими ляпами. Заметил, что больше всего ляпов замечают и острят те, у кого самих стрелять не получается. Иногда полный бар таких теоретиков от стрельбы набьется. Спорят под пиво. Вниз даже забыли, когда спускались.
Оружие им на лифте поднимут. Курьер опечатает и до машины проводит, а дальше не наше дело, пьяные ли, не пьяные. До недавнего и я так думал…
Я к этому шнурку присматриваюсь. Вроде бы не гнилой в пистолетчики метит. Как какой грошик сэкономит, тут же к каптеру бежит патрончик покупать. Надо руку поправить, вызрел наверное…
- Пошли, пока перерыв.
Взял коробку из цинка раскуроченного. Дал «макарыча», маслят на столе насыпал россыпью, пару обойм кинул под левую руку. Гляди-ка, поймал. Ну-ну…
- Снаряжай и показывай.
Быстро обоймы снарядил, ловко, двумя руками, каждой – свою. Ха! Интересно, и где эти шнурки практикуются? Когда успевают? Ведь, загружены по самые гланды. Надо остальным сказать, что мало их напрягаем…
- Колодец-вращалку по круговой отработаешь.
Вращающийся колодец – это такая дурь, которая мне самому не нравится. Но самоуверенного шнурка вмиг на место выставит. Иные после таких проб уходят.
Помог стать на «подошвы», ремни лопинга укоротить, чтобы не вылетел.
- Облюешься – приберешь! Вылизать заставлю!
Закрыл колодец, запер, сам наверх поднялся – к пульту – через зеркало смотреть. Уровень сложности выставил.
Йе-ка-ла-ме-не… Ни хера себе…
Так и отстоял с приоткрытым ртом, не присел. Когда все мишени повалены, лопинг сам отключается. Успокоился немного. Потом пошел отпирать. Отстегиваю – молчу. Не говорю, насколько стрельба понравилась. Шнурков хвалить – только портить.
- Следующий раз обойму уронишь, сапогом тебе вобью – угадай куда. Понял?
Кивнул он торопливо. Напугано.
Доволен я стрельбой его. И встревожен. Слишком быстрые успехи делать – это в любом обществе вредно, по себе знаю. А ну как, какой-то кандидат на выбывание его заприметит? У нас несчастные случаи тоже случаются. Этот шнурок с такой стрельбой запросто может даже Вальта нашего вызывать - спустить того в шнуры. Так что там о цифровых говорить!
Хорошо, что шнуры нам, картинным, не смеют предъявы клеить – лишь цифровым, и только раз в год – в Большие Стрельбы. Потому, и цифровые нас снизу подпирают, страхуются. Лестница у нас такая: Семерка, Восьмерка, Девятка, Десятка – это цифровые. Потом – Валет, Король, Туз – картинные. Всю жизнь шагать можно. А выше Туза уже ничего не может быть. Я сам Туз, собственной мастью командую. Не в масти у нас только чужие практиканты и шнуры - много их. Шнуры, они ничьи – общие. Каждый имеет право шнура-шестерку напрячь.
Им, чтобы кого-то из цифровых вызвать, под это дело надо еще и боезапас скопить – только раз в год на Больших Стрельбах пересмотр идет. Там все на свои стреляем. Нам-то легче, у каждого оклад-ставка. А шнурам? Два пескаря выстрел стоит. В один день он целое богатство расстреливает… и в шестерках остается. Редко колода тасуется.
Две масти у нас у стрелков, два подбора – червовые и бубни. Я в бубнах Туз. А по колоде - козырный! Мы, ведь, не только по собственной масти тасуемся, но и с червовыми постоянный спор держим – кто из нас козырнее. И два года получается, что наша масть рулит. Давно я по колоде Козырный Туз. Уже привык. Льгот много, но главное, что слово за мной последнее. У соляры, знаю, Семеныч в тузах козыряет - Мастер. У них там свои подборы, своя масть – черная! – мы не вникаем, нам с собственными заморочками забот выше крыши. Остановился, тормознулся в развитии – прощай! – покатился по лестнице до шнуров сопливых. Такое еще Первым Стрелком заведено. Надо, кстати, свечку поставить – давно не отмечался, не хорошо…
Теперь этому шнурку во все глаза осматриваться, если слух пройдет, что перспективный…
Мы такого не позволяем, чтобы какой из цифровых настолько скурвился, что вне стрельб шестерку подставил. Если уж в масти, то масть держи! Раскороновать можно на раз! Достаточно слуху пройти, сразу общий сбор. Колода всех заслушает, разберется и решит по совести. Такое редко бывает, что решать приходится. Как всплывет… У-ту! Если действительно виновен, сам уйдет, несчастного случая дожидаться не будет. Мало кому на чистке оружия, что в брюхо по неосторожности влетит – все подтвердят, сам лоханулся.
Значок шнурку дал. С себя снял. Будто импульснуло чего-то, подтолкнуло на эту дурость.
- Ходи теперь вольно!
Если со значком стрелковым, то, как бы сам шнур не выглядел, хоть полное чмо с виду, но на улице даже самый обмороженный беспредельщик не рискнет привязаться. Другое дело, что теперь сам я без значка остался. Не должно их быть больше, чем положено. Устав у нас такой. Но это мои проблемы, мой ответ – улажу. Подставляюсь, конечно. Не под уличных – те меня как раз в рожу помнят, а вот в моей масти Король запросто может потребовать пересмотра. Он месяц назад тоже на уставном меня подловил - вызов делал, теперь ботинки чистит. Еще одиннадцать месяцев ему это делать каждый день. Но, если я опять что-то неуставное выкину, то можно предъяву толкнуть на пересмотр – имеет право. Ладно… Если будет сильно недовольный, сниму с него ботинки.
Жизнь шнурка от ног зависит – насколько крепкие они. И от глаз на затылке. Поймают, не только на деньги налетит, а подгрузят на дань. Мы про те дела не вмешиваемся – шнурков своих не отбиваем – все это знают. Наша школа в том и состоит, чтобы до времени сам отбивался, ускользал. Бегать по пересеченной полезно – пусть дыхло нарабатывают. Всегда узнаешь, что попал на дань уличную – тогда ему путь в стрелки закрыт, да и в Тире не засидится, если только не найдет способ соскочить. Соскочить с дани можно, если только напрягнувших перебить полностью. Я других путей не знаю, не нашел.
Себя в нем увидел. Только этот зашуганный до предела. Вроде я таким не был?
Как перед глазами стоит… Будто вчера…

- Ба! Шнурок, смотри, не трусцой, а шагом идет. Весь на понтах. За людей нас не держит!
- Не спеши под суету, значок у него стрелковый
- Ну и что! Сам нацепил! Подделыш или слямзил. Я этого шнурка помню, недавно по пустырю гоняли, Между прочим, должок за ним - штанину порвал и ногу скровянил, а Хмурый тот вообще в мазуту новыми шузами влетел. Пусть откупает ущерб с процентами, а нет грошей - на счетчик поставим. Смотри, как шлындает, зараза, оборзел вконец! Пусть залупнется только – улыбоном блеснет – уроем с концами…
- Осекись! Урыл один такой, и где он? Да и не только… Ты про лохматых слышал? И где теперь лохматые? Пришли какие-то с пушками на центральную хату, и всех лохматых до последнего лохматика поцокали. И не в решето, а по одной дырочке на каждого. Кто, по-твоему? Так что, не тронь малька, пусть топает. Значок поддела – ему же хуже. Тирщики за подделы злые, узнают – ему полный звиздец – сольют. Кинем мулю по району, что новый пистолетчик у нас. Посмотрим, если через пару дней так же будет ходить, значит, действительно новый. Темный он сейчас для всех.
- Угу, эти тирщики модно развлекаются, от мочиловки до мочиловки, даже завидки берут… А что, теперь и в торец ему дать нельзя?
- Нет!
- Эх, и до чего же времена пошли паскудные!

Только закончил со шнурком, опять за мной. На стендовой неврубант – мне его с «той смены» подогнали, знают, что умею ломать. Ключик подбираю к этому дубовому, подбираю… ничего понять не могу – мажет, и все тут! Пока не доперло, не видит он ни шиша. Стал расспрашивать про жизнь (надо же понять, он таким буратино родился, или образование подвело?) - выяснил, что на линзы у отстоя этого аллергия, а очков стесняется.
Ох, и разозлился я! Хоть пробки вставляй, чтобы пар из ушей не так заметен был. Молчу, считаю про себя, улыбаюсь в пространство. Это первое правило. И не потому, что клиент с пушкой многозарядной - нельзя сердиться на того, кто платит. Фисташки есть, значит, имеет право на всякую дурь.
Повторил таблицу поправок при угловой из «СВД». Это хобби у меня такое новое. Хотя наемником в горы и не собираюсь, но мало ли… Пригодится. Но сейчас главное те барабаны, что в черепе, микширнуть.
Успокоился. Стал этого долбонавта по самые жабры загружать – какой, мол, крутой фильм недавно видел. Про киллера в очках – грамотно он работал. И все из-за того, что круговой охват имел именно за счет своих подфарников – там, если в край смотреть, можно видеть, что за спиной делается. А снаружи, сквозь зыркалки эти, его мысль уже не срисуешь, не поймешь, какой он объект сам визуалит! Супер! Говорю, как в пустое, вижу, что мою мысль не всасывает. Невьезжучий. Порода такая. Объясняю про то, что и на диоптрии можно зеркалку нанести…
Загорелся он, давай спрашивать про название фильма. Видно, решил заодно и дизайн слямзить. Не помню, втираю, по дурке смотрел, по мерцалке – прыгал блохою по каналам, да на малобюджетник вошел какой-то из старых. В две зелененьких ему встала эта моя лапша на уши. Сам дал, без намека.

Сплошная неруха от обеда до обеда. Обед тоже – так себе – не компенсирует. Жрем чибрики, бутербродничаем, да не под кофе… этого стрелку – ни-ни! – только чаек слабенький – потом иди «подремать» на пионерский стенд. Пожрал? Жди, пока упадет, утрясется, а на спецуху не суйся - себе дороже! Лучше с пионерами пересидеть. Учишь азам новичков, без устали твердя: «Ровная мушка, плавный спуск…» Это у нас за отдых считается. С каждым пионером вроде бы индивидуально занимаешься, но одно и то же повторяя в разных тональностях. Лучшего, более правильного текста, никто за все годы так и не выдумал. Не катит мне после смены пионерами заниматься. Этот подгруз копеечный – обязаловка! – ее лучше всегда с обеда отрабатывать.
Я не только спецов сопровождаю – ко мне и на стенды запись на месяц вперед! Шеф даже расценки поднял. Я сейчас в моде. Фото в рамке на стене, призы расставлены по кругу – блестят. Как в фойе зайдете, невозможно не заметить. Мои – прогрессисты. Через пару перетрясок, у меня каждый начинает попадать – рука легкая, слово ясное. Подход к каждому свой. Одному, сразу понятно, просто утюг чугунный подержать надо (есть у меня пара древних), другого шуточками расслабить, третьего обидеть легонько, чтобы зубы стиснул, чтобы на меня, да на мишень рассердился. Люди, они… как пистолеты – очень разные! Девчонка – на свой похожа…
В этот раз повезло – герленыш аккурат моего возраста достался. По классификации – мартышка. Надо потом в журнале глянуть – как зовут? Машинка у нее новенькая – верно папа подарил. Не серьезная штуковина, дамская – на 22 (в ихних мерках) «дженнингс» - дистрофан. Карманка для домохозяек, чтобы в фартучке носить. По мне, лучше нож столовый – страшнее и надежней. Рассчитана, чтобы бродячих менеджеров пугать. Серьезно заряженного на результат мужика не остановит – пукалка! Для стендовой стрельбы по «начальным», где дистанция смешная, еще ничего – можно результат показать. А в самодурных ситуациях, что по жизни пнями натыканы? Разве что, в лифте отстреляться?.. Но и здесь, если оппонент горячительными загружен под завязку, то заметит не раньше, когда всю обойму выпустишь, да рукояткой его долбить начнешь по скворечнику.
Впистонила две обоймы в белый свет, как в копеечку… По закону вероятности, при такой стрельбе должна была хотя бы одна в соседнюю мишень попасть. Не попала. Два раза ходили дырки искать. Думаю, когда-нибудь изобретут мишени, которые смеяться умеют. Некоторым проще боевой гипноз освоить – бандюга на тебя летит с ножом, а ты его гипнотизируешь, пока тот не заснет в прыжке.
- Шуруй из моего! – говорю. - Он, может, и не блестит, но честный ствол, без дури. А не попадешь – ну и фиг! – с такого не срамно. Не под руку машинка.
Кстати, давно обратил внимание, мажут в основном оттого, что слишком попасть стараются. А вслед за этим мажут, что перед тем не попали. Во как! Расстраиваются... Успокоишь, объяснишь – что, да к чему – пойдет дело, не сомневайтесь.
- Пусти руку, реально отпусти, пусть он тебя ведет - он знает, он конкретный, много силуэтов обдуршлачил. Не тормози – пусть себе плавает. Это кисть у нас не шевелится, а руку отпусти. Ну, скажи, как далеко, при таком раскладе, линия уплывет? – так, тьфу – на пару дыр всего. Вот и пусть! Выгуливай балду эту в круге, как в газончике мопсика на поводке. И легонечко так, совсем легонечко давим на курок… Не ждем выстрела…
Плывет по кругу рука… бах! Вижу, что чуток сорвала в самый последний момент, но не слевачила - в мишени дыра, а по вертикали разброс для нее и промахом не считается.
- Шикарно! И опять отпусти, пусть поплавает. С ним внаглую нельзя. Не думай даже – там или нет. Лови настрой с того, что делаешь! Макарыч только на одну пилюлю легче стал, а пилюля в адресе. Давай точно так же - выгуливай нос в кругу. Просекаешь, что отпустило тебя, не он, а ты его соблазнила? Он на тебя запал…
Умею же я с людьми грамотно разговаривать. Только странное, вдруг, ощущение возникло, будто все это уже было. Стоял подле, и так же учил… но словно в иной жизни. И машинка была другая, странная…
Переработался? Завис на мартышку? Поплыл мозгами?
Бах!.. Бах!… Бах!
Хороший гул у моего «Макарова», отрезвляющий, ни с чем не спутаешь.
Мишень принес – смотри теперь! Солидняк?
Взвизгнула, подхватила двумя руками, потом еще на просвет посмотрела, попрыгала на двух ногах, скрутила в рулончик и в щечку меня чмокнула – почти все одновременно, будто ураганчик пронесся. И опять развернула, будто не веря, и еще раз меня чмокнула, раскраснелась…
- Ну, давай теперь из твоего…
Чую - дело пойдет…
Потом пошел проводить. Надо же ворох мишеней помочь донести, чтобы дома могла похвастаться.
Вот влипалово! Кар увидел, да еще то, что личный водила выскакивает, дверцу перед ней распахивает – скис. В кои веки досталась герла моего возраста и конституции подходящей, еще и одета по-простому – запал, сознаюсь. А как увидел, что ее встречает – какая тачка… стушевался. Хоть и знал, что не мыльница будет, не хохляцкая феррари, но не мерсюк же от последней выставки! Тут она еще и, будто специально, тормозит, ногами не перебирает. Ждет, что ли, телефончик стрельну? Водила стоит, глазами до пят прощупывает… Нет, не моего это полета ягода!
Прямо заподло какое-то. Будто под дыхло вдарило. Хоть мог ожидать подобного, все-таки средний класс у нас редко тусуется – крутизна в основном – но не настолько же? Такие в свой бобровник не приглашают, а ну как золотую ручку на унитазе свинтишь?
Она обиженно как-то плечиком дернула (а, может, и показалось мне это?) - упорхнула. Дверь за нею шофер прижал, потом обежал вокруг всей машины, сам уселся. Можно было и покороче дорогу найти. Дрессируют их так, что ли? Чтобы все видели, да оценить успели – какие крутые в тачку пакуются?
Стекла тонированные, ничего за ними не видно, а я для них – знаю – как на ладони. Запросто могут рожи мне корчить - попробуй, угадай! Стою, смотрю, а они не уезжают. Точно – в окно меня рассматривает! Тут некстати про кроссовки свои дешевые и вспомнил. Разозлился. Утюги мои совсем драные – не будешь же объяснять, что удобно в них, а для города у меня другие имеются? Изображаю, как все это мне... Почесался, палец в нос загнал, ковырнул и демонстративно о штаны вытер, хотя и нечего было вытирать. Сразу по газам дали… а, может, и совпало так.
Вернулся на стенды и еще два часа, без устали, одно и то же: «Ровная мушка, плавный спуск…» Никто так и не придумал лучшего. Их всего два - бессмертных правила хорошего выстрела…

Конец смены – это чистка оружия и сплошной треп. О чем? Да о нем же - об оружии. О бабах трепать запрещено, можно разругаться и перестрелять друг дружку. Такое уже было в прошлом, до меня еще. Уборки, говорят было, ремонту… Потому разговор о женщинах, девушках и особо о клиентках – табу. Не стоят они того, чтобы дырявиться. Чистим стоя, хотя после смены ноги гудят. Но, сидя, сомлеешь даже под занимательные разговоры…
Спор, где его носить – в подмышечной ли кобуре, у бедра – это уже традиция. Фанатики есть у каждого. Не буду обо всех нюансах, буду о конечном. А в конечном, почти всех обставляет тот, у кого он уже в руке – ваш противник – оппонент. Хотя пытаемся обмануть себя, выигрываем доли секунды ежедневными упражнениями, вариациями ухода с линии выстрела, встречной стрельбой из самых невозможных положений… Но если против тебя такой же чумовой профи, и он начал свою игру раньше – шансов остается ноль целых и сколько-то там сотых. Вот за эти сотые и боремся. Иначе абзац. Лучшая импровизуха – это бросить на кон заготовку из домашних, на ходу подгоняя ее под сюжет.
Есть жонглеры, которые всю жизнь учатся бросать только три мячика. Но как! Они не только вникли в суть, владеют немыслимыми комбинухами, оттачивают их, но каждый стремится найти собственное, авторский рисунок выдумать, то, что даст возможность выставиться перед остальными. Особый это шик - справиться с тем, что сам придумал. Чтобы другие это попробовали, да умылись. То найти, то всем выставить, что никто из коллег еще не знает, не додумал. Жизнь пистолетного профи – бесконечная череда поиска нестандарта. Соскочил с гонки, поленился, раз-другой, и… прощай, профи! Закопают.
Все тренируются. Вы сами прогуляйтесь. Хотя бы в один из колодцев ОСС - «отработки стандартных ситуаций» загляните. Только осторожненько, не через край, а с помощью выносного зеркала – это чтобы пулю в лоб не словить. Увидите, как два голубеньких бизнесмена, соревнуясь, достают из карманов стреляющие бумажники в окружении фигур, изображающих нахаловку – уличный «гоп-стоп».
Я сегодня за ними наблюдал. Грамотно доставали, разводили гопстопников, изображая из себя полных лохов, подстраховывали друг друга. Видно, что сыгранная пара – на всех уровнях сыгранная. Тут только одна беда… А вот и не угадали! Я не о голубизне, о другом. Голубизна теперь не беда, а ум, честь и совесть нашей эпохи! Так велено считать. Говорят, скоро отдельна резервация будет – сборная. Не приведи филе, когда-нибудь их очередь рулить настанет!
Но сейчас я не об этом волнуюсь. О гонке бесконечной. Беда в том, что если кто-то из реальных гопстопников уцелеет, то против такой домашней заготовки на следующий раз преподнесет свою – уличную. Дворовые выдумки… Потому, с уверенностью можно сказать, что все мы как бы в кольце крутимся. Получается, что друга работой и снабжаем. Все имеет свой рикошет, все к тебе же рано или поздно возвращается. Нашел новое под «то», я «это» завтра отрикошетит дурным боком. И никогда гонка не закончится.
Меня умные мысли часто посещают. Стою – чищу, собственные думы думаю. О девчонке этой и о личной спецухе, совместно с Семенычем разработанной. Получилась она. Два месяца с ней бился – не давалась. Семен с самого начала сказал – не твой пока это уровень, шиш получится, подрасти надо. Может, через годик. А потом, когда действительно два месяца было одно сплошное «шиш», так еще и уверовал - так оно и будет! Только я не верил. Но за сегодня никто не ожидал. Особо я. Устал, как собака. Вялый. Первый заход отстрелялся хуже некуда. Ладно, думаю. Еще одну серию и все. Если опять не пойдет, прервусь на неделю. И справился вдруг. Но, что удивительно, даже не обрадовался.
- Знаешь, что думаю, - сказал Семеныч, – это, возможно, потому, что ты не слишком старался! Равнодушный ты сегодня, на результат не заряжен. Одно тело работало, мозги его не тормозили.
Надо же - чешу затылок - ведь сам этому учу, а, выходит, что не проникся…

После чистки - сдача оружия.
- Возьмешь цинк? – это Троцкий подгружает, каптер наш. Вкрадчиво, как всегда. Манера у него такая по жизни – жук он. Жучара! Уж такой туфтогон, все знают, накалывались не раз, а все равно обувает и обувает. Даже уж таких тертых, как я. Такие арии напевает! Троцкий – это у него кликуха. Все клеится какую-то бригадку из нас сколотить для дел только ему приятных.
- Срок хранения? Просрочка?
Поинтересовался машинально, хотя знал, что брать не буду, но рефлекс есть рефлекс. Раньше, до случая с сестренкой, я большую часть зарплаты тратил на боезапас – хорошо еще, что он своим работникам со скидкой полагается…
- Чуток просрочен, но зато в три раза дешевле.
- Нет, знаешь, я сейчас не при деньгах.
- Ты в последнее время постоянно не при деньгах. На автоматы подсел?
- Что, я похож на идиота?
А он еще внимательно так, оценивающе смотрит – вот паразит! – и говорит:
- Нет, пока не похож.
- Хоть на этом спасибо!
Троцкий, тот еще деляга, выгоды не упустит, раз цинк в три раза дешевле предлагает, значит, самому не менее, чем в десять ниже номинала стал. И просрочка там не далеко не «чуток». Вынесет кому-нибудь затвор от такого гнилья.
С компьютерными стрелялками - это он пошутил, хотя до меня и не сразу дошло. Понимает, что тот, кто в реале привык существовать, на настоящий стрелковый адреналин подсел, того на экранную виртуальность не купишь. Компьютерные игрушки не увлекли, хотя знал некоторые - интересовался. Любопытно было, что каждое прохождение там несколько вариантов имеет. Когда проваливаешь миссию, начинаешь ее заново, и все уже по-другому смотрится, не так как перед этим. Не жизнь, а как бы уже действия за жизнью. Второй вариант. И третий, и дальше... Как бы слои. Слоистые миры. А что там за ними, интересно?
Когда в своей миссии провалюсь (случится же такое однажды?) – узнаю. Но пока не тороплюсь – я осторожный…
Сам не играю, но иногда могу посмотреть из-за чужого плеча. Люблю представить - как бы сам в том или ином случае действовал? Дурдом! Прут на пули – придурыши виртуальные – будто жизней у них не меряно. Жизнь она одна. Тут не перезагрузишься, чтобы ее восстановить.
Не играл еще и потому, что ненавижу проигрывать. Игрушки – это для тех фанатов, что хоть сто раз на миссии облажаются – все как с гуся вода, не горюют. А для меня, если тебя убили, то уже навсегда. Лежи не крутись. Нет шанса пройти тот последний кусок жизни еще раз, но по-умному…
Техникам и соляре сейчас самая мозготравля начнется. Нам хоть в понедельник выходной, а они каждый день и с нами, и после нас. А в понедельник особо – день профилактики считается. Раздевают мишени, одевают, головы меняют, что повреждено, на реставрацию идет. Реставрация тут же, рядом. Баки со шматьем, головы навалом - в лифт и наверх. Часто и мишени-куклы, если отмечены в бумагах, что пора уже. Странно они смотрятся, покорно, хотя знают ведь, скорее всего, на свалку им… В лучшем случае обкорнают, обрежут, только костяк и оставят – на запчасти. Их корпуса, хотя и из мягкого пористого пластика, что «дышит», затягивается, но все имеет свой ресурс, и как до невозможности истыркаются, когда дырка на дырке, все – прощай! Мне их отчего-то жалко, как того деда, что уволили по старости. Взяли молодого. Молодые дешевле, а пикнет – замена. Расходный материал. Как куклы эти.
Новичков более всего головы впечатляют, когда навалом в баке на колесах мимо них провозят. Их вечно разыгрывают, говорят, что это головы тех клиентов, что упражнение для специалистов не прошли. Мол, есть такое строгое упражнение, на которое личный контракт подписывается без претензий, и тогда Тир за них никакой ответственности не несет. Думаете, не срабатывает шуточка? Счас! Всегда найдется практикант, который ужаснется. По моим подсчетам таких, на каждый десяток, по два с половиной приходится. Я одного такого, что младшим техником к нам прислали на практику, на заметку взял, и с месяц на нем эксперименты ставил. Все понять хотел – что за порода такая? Ведь всему верит! Новостная мерцалка для него вроде божьего алтаря. Все, что бы диктор-обсератель ни зачитал с бумаги, все, мол, правда! А аналополитические каналы – вообще проводники гласа небесного.
Заметил я, что таких промытых мозгов с каждым годом все больше становится.
Ну, куда уж дальше! В последний раз, когда к соляре зашел почаевничать, обратил внимание, что новенький сладкое очень любит – три столовые ложки на чашку кладет. Дождался, когда навалит и размешает, отвлек – подменил чашечку. Он отпил и удивленно так говорит:
- Не сладко!..
Еще пару ложек добавил с горкой, я опять отвлек и заменил (таких отвлекать проще простого – на все можно купить). Он опять отпил и почти в ужасе суеверном:
- Не сладко…
Я банку с сахаром взял, посмотрел внимательно, крупинку выловил, раздавил ногтем на столе, нюхнул…
- А! – говорю, - Понятно все. Сахар-то не местный – видишь? – экспортный. Из страны Лапшпромудии. Помощь от их голодающих нашим. Как компенсации, что мы туда не едем. Бартерные сделки на взаимовыгодных невредительствах. Недавно стали поставлять, со всех новостных мерцалок хвастались. Ты что, пропустил? Этот сахар надо только против часовой стрелки размешивать, а не наоборот. Структура такая. Это только нашему свекольному все равно, а у них пальмовый, да еще по ту сторону экватора. У них, вот, можно по часовой, а вот ихний у нас - только в обратную сторону! Попробуй еще положить, да правильно размешать.
Он набухал, сделал, как я сказал, попробовал.
- Во! Сладко теперь!
Все, кто был, пыжились изо всех сил, терпели. А один не пыжился, заинтересовался – как различать пальмовый, если надписи на пачки нет…
Я так понял, что – эпидемия. Но пока только среди техников.
Поправку сделал на то, что среди нас - стрелков - дурных пока нема. Может, и иммунитет. Хотя, вроде бы, мы сперва стреляем, а потом думаем? Не сходится что-то…
Больше опыты не ставил. Куда же дальше?

Все, что без боевых стрельб, постепенно на поверхность стараемся вынести. Сегодня думал еще заглянуть в «Мочилово» – это в одном из ангаров, что прижаты боками друг к другу – здорово экономит на площади и на стенках.
«Мочилово» – стрелковое шоу такое. Слеплено по одному старому фильму Тарантино: «От заката до рассвета». Я в тех плясках только в детстве участие принимал – уже года четыре тому – вампиренка играл. Сейчас меня в то шоу не затащишь. Оружие здесь, хоть и гулькает правдоподобно, но только имитационное - с красочкой. А само шоу целиком на актерах держится, на их мастерстве. Но - кто есть кто - посетители не знают, они вместе с актерами вразбивку идут, на входе встречаются. Лицедейство и гардероб тут первое дело. Некоторые завсегдатаи любят сюда своих новых подруг водить. У них тогда преимущество, знают, что почем, могут в «героев» поиграть. Но чтобы остальным клиентам игру не портили, таких сюда не чаще, чем раз в неделю пускают. Какие бы деньги они не предлагали…
Актеры постоянно что-то меняют, им один сюжет разыгрывать нельзя. И режиссеров меняют, чтобы каждый следующий свежую струю вносил. Со старыми аттракционами вечно так. Тут сложно, тут вовсе не куклы, которые на импульс реагируют. Тут живые против условно мертвых. Кто – живой, кто – мертвый, по ходу игры выясняется. Много неожиданностей.
Хорошая команда, некоторых актеров знаю, а есть и те, что меня помнят, как того дьяволенка играл. Говорят, что убедительно – талант! Сейчас там даже двое дьяволят мальчик с девочкой. Откуда таких взяли? Наверное, актеры нарожали, успели. Все-таки давно то шоу идет.
Спрашивают, не хочу ли вернуться. Каждый раз спрашивают, хоть не всерьез, а приятно. Но теперь, разве что, верблюдом говорящим. Понимаем, что не потяну, в наших делах постоянный обкрут нужен,

Расписался в журнале. К лифту подошел. Дежурный пельмень – сто двадцать кило бугорчатого мяса – на карточку и не смотрит уже, знает кто. Здесь все друг друга знают. Нет никого, кто бы меньше года стаж имел. За работу держимся. Наш Шеф Алибабаич млеет от таких мужиков. Пока более бугорчатого не найдет, или этот не расплывется шариком, жирком не зарастет, работой будет обеспечен – сидеть на креслице, журнальчики пролистывать. Когда клиенты в корпусе, то сплошь оружейные, а когда ночное, и шефа нет, тогда с тетями. Знать, не все у него отнялось от анаболиков, либо память тешит.
В мерцалку пялится – там передача занятная. Чертова куча аналитиков впихивает невпихуемое. Запрессовывают в сознание, что обидчика следует прощать – тогда проживешь дольше. Когда человек прощает обидчика, в его крови появляются гормоны радости, а они – мощнейший укрепляющий фактор, способствующий долгожитию. Ли-ал-луя! Уклониться от мщения, значит, одержать победу над собой, а всякая победа над собой - это вызревание души.
Вот загибоны-то! С этими в карты не садись. Надо же так передергивать. Мое понятие – победа над врагом приносит гораздо большее благо организму. Веру, что организм, наконец-то, тебе принадлежит. А вот победив врага – это правильно - можно его и простить. И ногами пинать не надо – ни до того, как кокнул, ни после. Но потом обязательно простить. И себя тоже. Такой после этого гормон радости появляется! Хочется вторую щеку кому-нибудь подставить.
- Стормозни-ка! Тут приходили – про тебя спрашивать. За 20 и 28 числа интересовались – где был, и другие - я не запомнил, но по журналу каждый раз выходило, что дежурил ты в ночь. Все дни дежурил!
Это пельмень дежурный разродился информацией.
- Спасибо! – сказал, а у самого похолодело все, и корни волос будто отделились. Но тут же себя успокаивать принялся, как хорошо, что так ловко подстраховался с дежурствами. Хотя под ложечкой все-таки засосало. Неужели вычислили? Каким таким боком раком?…
Вот оно оказывается каким… Смотрю на следователя, думаю, вот бы взад все переиграть, поправить. Век бы с ним не встретиться! А тут новое явление и сплошь с заглавных букв. Влетает без стука...

3.

СЛЕДАЧКА

О-па!
Я чуточку прибалдел. Так вот откуда ноги растут!
(Юбка, у нее, кстати, точь-в-точь, как мой наколенник - был такой, когда связки растянул. Это как, интересно, в таком сидеть можно?)
Клиентку узнал, ту утреннюю, у которой «ПП Бушмэна» был на спецах. Не знаю только, радоваться ей или нет? А она меня будто не замечает, и этого следователя, который до ее появления важным считался, отчитывает.
- Неужто непонятно, что он тебя растаскивает? Линия поведения – «хамелеон». Фонит, зеркалит! Ты видишь в нем только себя, а он закрыт, закуклился. Нет у нас времени его по пленочкам разворачивать!
Отчитала следака - словно пацаненка какого-то – за дверь выставила и ко мне обернулась.
Хватанула стул и уселась с размаху. ...и молчит. Я тоже молчу, и глаза опустить боюсь – разве можно в таком прикиде на стул садиться?
- Жить хочешь?
Вот вопросики пошли! Кивнул на всякий случай. Тут я врать не способный.
- Тогда быстро и как на духу – кого чаще всего во сне видишь?
Покраснел я. Она тут же:
- Девки не счет!
Все равно мне вопрос не нравится. Кругом он какой-то неправильный. Не такие вопросы должны задавать.
- Мужика одного вижу с пистолетом странным, - говорю осторожно, а сам кошусь, как отреагирует.
Молчит, бровью не шевелит.
- Мужик тот на свалке какой-то всякую хренотень зубатую стреляет, вроде как работает, потом сдает ее, и на том варится.
Опять на нее тихонько зыркнул, не понравилась мне ее лицо – совсем застылое. Молчит. И я молчу – чего говорить-то еще? Потом она тихонько так меня спрашивает, почти шепотом, словно пересохло у нее все:
- А сможешь ты, если что, того мужика убить?
Во попал! Я многое в свои пятнадцать перевидал и выслушал, наркотой обдолбаных и не очень, тех, кто квасит беспробудно, а потом чертиков на себе ловит, но такую пургу нести?
- Это в ухо себе стрельнуть?
Опять на меня посмотрела, да такими глазами, будто я много больше понимаю… чем понимаю. Короче, поняли, что я хотел сказать? Я тоже.
Молчим. Потом улыбнулась, словно оскалилась.
- Ну, ты и попал чувачок! - это она с чувством сказала. – Кругом попал! Решай теперь либо в тюрягу – пожизненное. Или работать на нас - на правительство…
На правительство? Вот где шаблон попер, ну прям, дурное, дешевое кино. Я как услышал, так от неожиданности чуть не треснул напополам. Детский сад, точно! За кого меня тут держат? Хотел брякнуть – такой фильм я уже видел! – но не рискнул. Пусть думают, что поверил. Иногда полезно, на наивного походить.
Две идейки тут же вымыслились, как они меня хотят поиметь. Глубоко их спрятал – шиш кому скажу. Только вам, мало ли пригодится.
Первая – это военные. Это у них постоянный недобор по кадрам, а теперь, когда мы вроде как пожизненно в Европу вляпались, постоянно новое пушечное мясо агитируют. Наши молодые националы сами туда не торопятся, не горят, а нам-то вперед них чего суетиться? Тем, кого они потомками оккупантов обзывают? Хороши потомки – четвертое поколение уже в песочке кулебяки лепят, о пластиде мечтают. Перемудрили наши национал-аборигены с собственной профессиональной армией, перемудрили – не потому, что только полковниками, да генералами хотят быть, а в том, что тут любому рядовому, хочешь не хочешь, а гражданство давать полагается. Только кто теперь спешить будет, когда, того гляди, рванет на всех европейских окраинах? За свои кровные экзамены сдавать, да еще присягать неизвестно за что? Хоть здесь и родились, но не настолько на нас местный климат сказался. Не настолько голодаем, чтобы торопиться квоты заполнить. Потом еще и год обязаловки под ружьем? Дурных служить сейчас нет. Не те времена. Даже если тебе мир обещают дать повидать (как на всех плакатах нарисовано), и бесплатный возврат с этой экскурсии - контейнер с твоими останками домой отправить (что по факту наблюдаем). Даже, если так торжественно, как рекламируют… Фиг им!
Есть еще одно. Но тут уже гораздо хуже, поскольку совсем без вариантов. Это если кого-то из так называемых лигархов взяли в разработку и мне это дерьмо прибирать. Лигарха, либо политика. Их не разберешь, чем отличаются – не размером ли? Политики, они, наверное, помельче будут.
Вот если для подобной акции тебя используют, то тут гарантия – одноразовая эта компашка – типа «туши свет – монеты на глаза». В живых тут точно не оставят – только биография должна остаться живой. Чтобы заспинье твое, организацию скрыть. Лучше моей биографии ничего и не придумаешь – подхожу им по всем статьям. Одиночка. Злой – вон как с сестрой поступили! Даже пресса в какой-то момент сочувствием проникнется. Но мне эти припарки уже будут до лампочки. До той, которую в рот положат по обычаю – чтобы подсветил себе тропинку на том свете, где без света.
Багаж за мной тянется – будь здоров! Если всех моих, да еще тех приплюсовать, которые и не мои вовсе, то вопросов ни у кого не возникнет. Ясно, что давно я с катушек сошел. Тому рыбаку, у которого десяток щук, всегда можно акулу приписать - рыба она везде рыба, а то, что морская, не с привычного ему водоема, и не по силам одному солисту подобную «поднять» - никто такими вопросами задаваться не будет. Рыбак – он всегда рыбак. А охотник – охотник, даже если с утиной дробью на медведя пошел и коим боком того медведя, таки, завалил…
Пора душу плющить. Обрезали иголки кактусу и объявили огурцом. Счас засол пойдет, а как выквасишься, так к столу.
- Так под что подписываешься?
- Какое будет ваше предложение?
Прикинулся ранцем - пусть грузит.
- Скажем так, один человек – хотя человек понятие здесь несколько условное – оказался не в том месте, не в то время. Еще и… совсем уж некстати, попал к нему некий предмет, который там напрочь быть не должен.
Понятно… То же самое дерьмо, только упаковка другая.
- Понятно, - говорю. - Мишень завалить, предмет забрать.
- Примерно так, - соглашается.
Ум наморщил.
- Но, - говорю, - кроме женщин и детей!
Эту красивую фразу я из фильма взял. Фильм очень хороший, жалостливый. Там к киллеру девочка прилипла, а он ее всему учит. Я тоже думал, что когда-нибудь девчонку возьму и всему-всему ее научу. Мальчика нельзя, не поймут, что я извращенец какой-то?
Оказывается, она этот фильм тоже видела. Как-то, сам собой, разговор о кино пошел, спросила, люблю ли про фантастику смотреть или читать, да какую именно? А мне все равно, лишь бы правдоподобно было. Про космос не очень нравится, то проверить нельзя, а остальное… Почему бы и нет? Но стрелять там в этих фильмах все равно никто не умеет, даже когда притворяются, что из каких-то лучевых моделей палят.
Разговорились… И все больше стал ловить на том, что сам рассказываю. А она слушает. Меня еще никто так хорошо не слушал. Ну, прямо как слухач, какой-то! Хоть значок выдавай и на грудь ей вешай. Машинально на грудь посмотрел и запнулся… Почувствовал, что краснею, глаза опустил, только хуже стало. Хоть и нога на ноге у нее, но все куда-то…
- Ладно! - тут я неожиданно разозлился (не знаю только на что). – Завалю я вам хоть десяток мишеней, но только с одним условием.
- Ты про сестренку?
Спросила просто, без удивления, как о само собой разумеющимся.
А из меня будто воздух выпустили. Как они меня всего просчитали! Но обиды не было, напротив, надежда какая-то появилась.
- Только это от жизни хочешь? – спросила.
- Да! Сестренку на ноги поставить! – ответил не задумываясь.
И все-все ей про сестренку выложил! Хотя она наверняка знала, но опять хорошо слушала, внимательно, не играла в сочувствие.
Все рассказал, даже то, как того гада убрал, что ее инвалидом сделал. Может, и не убрал бы, но на суде прозвучало, что он за два года до этого уже одну девочку задавил насмерть, и тогда у него права на полгода отобрали. Теперь и за сестренку отобрали. Сильно он над этим переживал. Я сразу решил, что за руль он больше не сядет. Что если пошел он женщин и детей давить, если сошло разок с рук, то уже не остановится. Пулю ему в позвоночник вложил, чтобы инвалидом сделать, как сестренку он сделал! Но не выжил он – вот гад! И здесь вывернулся, ускользнул! Переживал я по этому поводу очень, за то, что он не выжил. Пусть бы прошло ему через мозги, что это такое – вдруг обезножить, когда они, как довески чужие, даже боли не чувствуют…
Понял, что открылся, в сознанку пошел, но остановится не смог, уж очень она хорошо слушала, с пониманием. Если бы и дальше так слушала, я бы и про остальных рассказал, но она сама остановила.
- Согласишься сделать для нас кое-какую работенку - слово даю! – все, что в силах, все, что возможно только, для твоей сестренки сделаем.
- Согласен! - говорю.
- Я сейчас начальство приглашу - им скажешь…
Перед начальством все повторил. Странное начальство – два невзрачных таких мужичка – близнецы с грустными усталыми глазами. Выслушали все, что им наплел. Боюсь, высокопарно получилось. Но плел от души по-взрослому, поскольку сам во все это верил.
- Операцию сестре!
Сказал об этом и заявил:
- Я вам под это кого угодно взамен завалю – хоть десять, хоть мэра, хоть весь сейм с президентом - будьте уверены, не промахнусь! Мое слово мертвое!
Те посмеялись чуток, да как-то невесело, но по рукам не забыли ударить. По рукам – это в буквальном смысле. Бумаг не заполняли. Слово против слова – рука руку жмет. По-мужски.
Ушли начальники – Она осталась.
- Не беспокойся, я сама за всем прослежу. Есть один путевый медицинский центр в Европе. Только подкормим пока, подлечим чуток – видела я ее.
Я даже не успел удивиться, когда и где она могла ее видеть? Сами собой глаза запотели.
- Ладно, хорош сопли жевать!
Кому сказала, не понятно, но уже энергично так. Еще папочку об стол, словно двойную восклицалку впечатала. Матричный словоблуд аж захлебнулся, не смог звук расшифровать.
- Ну-ка, жопу в руки, и неси себя отсюдова!
- Куда?
Робко так спросил, больше от растерянности, что она на человеческом языке умеет разговаривать.
- Ты что, умом совсем военный? Домой! За вещичками! Завтра за парту и экзамен, мозги твои будем ревизировать.
- А кто?..

КОНТОРСКИЕ

Что мне собираться? Кое-какую мелочовку в грыжу поясную побросать? А с мозгами не так просто…
Я таких завернутых не много видел, но чтобы в одном месте всех собрать? В интересную компашку попал… Где мы, и не спрашивайте, на это я рот зашил. А вот на то - какие они, хоть как расшивай, хоть надрезай до ушей, а не выговоришься. Каждый свой глюк выхаживает, на одну тему подсел - собственную. Помню, Ивыч тоже (когда сильно по голове стукнули) совсем с русского сошел, халат одел и прямо-таки сквозить стал восточным во все щели.
«Разум мужчины имеет четыре угла, и он не будет двигаться даже в случае смертельной опасности. Женщина же кругла. О ней можно сказать также, что она не ведает различий между добром и злом, между хорошим и плохим, и может закатиться куда угодно…»
- Сам придумал? – спрашиваю.
- Нет, это Ямамото «Хагакуре» из книги десятой – семнадцатый век.
Точно дважды яма, а не выражение, сразу и не допрешь.
Я раньше думал, что лишь дураки бывают круглыми. А полный круглый дурак существо уже бесполое, вроде ангела. Но японыпапы, оказывается, всех япономам туда записали. Может и верно? В куб еще можно шар вложить, крышку откинул, и сглотнет, а вот попробуй куб в шар запихать… Ищи крышку, пока собственная не съедет. Впрочем, колобка правильнее всего в глобусе хоронить. Японамысль, однако. Вот и они - всю жизнь парятся с единством борьбы втыкания противоположностей.
Сказал Ивычу, а он в ответ:
- Им виднее!
Вот брякнул! Чего виднее-то? И кстати, интересно, а как они целятся своими щелочками? Наискосок? Голову ухом на плечо кладут?
Не-а, лучше бы он, как прежде, рукопашку свою преподавал. Стиль «пьяный колхозник». Запретили - ну и фиг! Мало кто в подвалах свое практикует? Попробуй нос сунуть. Правда, с Ивычем не все так просто - на жестком учете он. Вроде бы когда-то не за тех воевал. Тухляк дело.
Здесь таких Ивычей – что на учет пора ставить – воз и маленькая тележка. Каждый что-то одно знает. Только начальники-близнецы (Блин Блинычи) уже все, а Лариска много разностей, но она этим не светится. Какая Лариска? Ну, я же говорил – та, что меня сюда сосватала.
Тут первым делом на меня халаты накинулись – бациллы измерять. Что вытворяли, и в приличном обществе не расскажешь, а уж в Тире и не заикнись. Прощай репутация!
В резервации ни дня больше не ночевал. Сначала и Тир мне хотели отрезать, но я как сообразил, насколько они во мне нуждаются, наглеть решил почерному. Мол, квалификацию потеряю.
Почесали они собственные глобусы, и пошла инструкция инструкцию погонять. Лариска, она оказывается любительница маму из себя изображать:
- Будешь ходить на полсмены. Договоримся. И не с клиентами там время убивать, а заниматься по собственной программе – тут тебе пока виднее, что, да как. Пока общую улучшай, а скорректируем объект - характеристики на «мишень» получим – выработаем индивидуальную. Все, что вне Тира, у нас! Ночевать тоже здесь.
- А сестренка как же?
- Видеть будешь, когда захочешь. Сиделку к ней приставим. Про это не беспокойся. О тебе сейчас речь. Туда и обратно только транспортом. Нашим транспортом и с нашим водителем. Потом познакомлю. С клубной клиентурой, повторяю, больше не вяжешься, только собственные данные усиливай.
- Без клиентов нельзя, - говорю. – Они «непредвиденные» создают.
Сразу же сообразил, что можно недогона какого-нибудь с собой на парные взять, чтобы мешал непредсказуемо, и оттянуться по полной. Прибалтийский чукча (порода такая) на твоей стороне со снаряженным пистолетом, когда со всех сторон палят… хотя шутка в курилках и сильно заезженная, но на пленэре очень трезвит. Это означает, на очень тонкой нити себя содержать. Поневоле третий глаз вырастишь, а пока крепи допбронь на спину.
- Хорошо, делай все, что сочтешь нужным. Но дневать и ночевать помимо стрельб здесь! Тут ты можешь в любую минуту понадобиться, и очень даже может быть, что и как консультант.
Консультант – заманчивое слово. Это вроде офицера, который ни за что не отвечает. Знай, умный вид делай и трепи двусмыслицы. Это вроде астролога, может пойти потом? Нет ничего лучше, как спецом считаться в деле, котором остальные не волокут. Выпрямился я, пару сантиметров прибавил. А она все испортила.
- Да и сам обучаться будешь у ведущих специалистов. Считай, что вступил в круглосуточный режим курсового обучения.
Тут я вспомнил, что Шеф что-то насчет курсов повышения квалификации говорил. Получалось, что не соврал. Если это «то самое», то, можно сказать, лихо они за меня взялись. Со всех сторон обложили. И кнут нашли, и пряник. Самое интересное, что отчуждения это у меня не вызывало. Лишь бы у сестренки шанс был. Ведь не похоже, чтобы именно завтра они меня задействовать собирались, раз так широко разложились. Может, успею увидеть ее на ногах…
Думаю усиленно, даже голова разболелась.
Палец о палец не ударю в серьезном, пока сестренке операцию не сделают. Заполучили меня, пусть раскошелятся. Жаль, что не у нас делать будут, а в центральную Европу повезут. Повлиять нельзя на рвачей, пугнуть, чтобы повнимательней были.
Десяток лет тому обратно можно было у нас сделать (и даже бесплатно!), но теперь толковых специалистов окончательно выдавили. По, якобы, «несоответствию». Никак они не желали на аплаусы-категории сдавать. Унизительным считали. Говорили, что и без категории знают, что можно отрезать, что нельзя, а с категорией лучше это делать не будут, потому время свое на повышение квалификации тратить надо.
Аплаусы у нас та бумажка, что лояльность к государству определяет. Они по категориям делятся. Чем выше категория, тем выше лояльность, преданность. Теоретически, по самым высшим, можно и в правительство влезть.
Даже пяток лет тому обратно, когда народ был подобрее, можно было деньги собрать на лечение. А сейчас в каждом супермаркете прозрачные ящики стоят с фотографиями детскими – те, кому деньги срочно на операцию нужны, чтобы выжить. Не видел я, чтобы возле этих ящиков очереди толпились, спешили медяки свои бросить. Очерствел народ, по той мелочи, что на донышках, все ясно.
Поздравила:
- Ну, вот - ты у нас теперь в штате!
Спохватился:
- А на категорию, на «апласку» сдавать не надо? А то я не совсем согласный!
В Тир уже не раз приходили, контролировали. Даже ко мне придирались, что «апласка» не на ту категорию. Всего восемь категорий существует. У меня как раз восьмая – а выше нее только категория уборщика. Получается, что я его ученик. Это меня весьма веселит. Двусмысленная категория, когда имеешь дело не с метлой, а с оружием. Я ведь при Клубе официально числюсь уборщиком, да и то не штатным, а временно исполняющим обязанности. Восемь лет уже. Кругом восемь. Ха!
Успокоила. Сказала, что здесь хоть и есть кое-какие уровни, но от бумажек они не зависят.
Уровни! Как в компьютере. Тут по жизни скоро комп будет. Полный комп! Если нет у тебя того или иного уровня, то определенным делом заниматься не можешь, хоть какой ты в нем специалист. Все говорят потому, что это язык той нации, что у власти сейчас, вымирает, и должны мы этих аборигенов поддержать. Попробуй тут не поддержать, когда только они этой машиной рулят, того гляди, переедут. Остальные, кто совсем не аборигены, права голоса напрочь лишены. «Апласки» эти, кроме всего прочего, статья дохода. Хочешь сдать? Плати! И рабочие места для тех же коренных – одних комиссий сколько! Чтобы тебя проверили на уровень знания ихнего языка, за каждую ступень его, за пересдачу, должен раскошелиться. Но на высшие категории, если «крыши» нет, лучше не замахивайся - на учет попадешь, на заметку. Кто знает аборигенский язык лучше самого аборигена? Им, кстати, экзамены сдавать не нужно, им сразу присваивается высшая категория по факту рождения. Весело живем! Мероприятия называются «сохранение национальной идентичности». Что ж, если не мы их, значит, они нас. А по большому счету – друг друга.
У меня на этот счет собственное мнение – рожать им надо больше! Другим отростком работать. Тогда и язык сохранят. В этом, кстати, мы завсегда готовы им помочь. Ну, не рожать естественно, а во всем, что до того делается. Со всем сочувствием и старательностью…
Апласка – такое дело, интересное. Без нее, пусть я, к примеру, папаша, но учить своего сына чему-то прав не имею. Никак нельзя без нее передавать знания по ремеслу, даже если оно потомственное. Официально, конечно. Многие на этот закон… как это помягче? - Мягким обкладывают! Но это до поры, пока не поймают, либо настучит кто (сильно у нас это дело поощряется). По первому разу штраф. И по второму тоже штраф, но много крупнее, а по третьему уже срок с конфискацией. Вполне такое может быть. Языковые контрольные комиссары везде просочатся – у них корочки такие – попробуй, не пусти! Что интересно, если хоть раз прицепились, если хоть раз заплатил, ты уже на крючке, больше не отстанут, так и будут ходить – контролировать. Совсем как в теневом деле. Дал разок, слабину показал – плати до конца! И детям твоим (наследникам) платить придется - уже тем наследникам, кому хоть раз уступил.
Скажите, чего завелся? Попробуйте сами так жить, когда впереди сплошная резервация.
Я без отца. У меня сестра – она и отец и мать. О маме не буду. Не хочу и все. А отца и вправду нет. Вот о сестре всегда можно поговорить. Даже сейчас, когда все это случилось. Сейчас даже больше. Наверно потому, что она сама не может. Не ходит она больше. И молчит.
Был один, которого я когда-то не прочь был назвать отцом… Не зануда, а таких сейчас мало на свете. Как кто постарше, хоть кляпы им вставляй – такую чушь несут… Молодые, кстати, тоже чушь несут, мусор, но хоть на понятном языке. Это у нас эпидемия такая. Заговариваемся. Я к нему ходил. У него, между прочим, столько детей, что я удивляюсь – а чем он еще в жизни занимался? Как успевал? Я за одного из них сошел, а он и не заметил. Первых пять или семь он еще помнил, остальных вечно путал, который от какой женщины. Да и первых своих он только по номерам называл. По имени ни разу. Первых семь - точно слышал. Один раз меня Восьмым назвал…
Так и сказал, до сих пор помню:
- Эй, восьмой! Поди сюда – подержи-ка здесь…
Учил стрелять из пневматики. Я тогда чуть повыше спинки стула был. Пневматических пистолетов у него огромная коллекция была. Наверное, сам не помнил – сколько штук. Один мне подарил, с напутствием – однозарядный. Хороший – не пожадничал – не китайское барахло. Этот - он до сих пор у меня...
Пристроил меня в стрелковый клуб уборщиком. Не тем, конечно, «уборщиком», а гильзы собирать, сортировать, да пули из стендовой стены выковыривать. С тех лет Клуб сильно разросся. И хозяева здесь менялись не раз.
Встречал я его пацанов – они бригаду сколотили. Чем занимаются - не знаю, хотя, вроде как, за своего я у них. Но не в курсе только потому, что времени у меня на все это нет совершенно. В последний раз видел – они на спицах мотоциклетных тренируются, фехтованием увлеклись.
Уехал он. Объявлял, что только на недельку, на две, а если по максимуму, то через месяц точно обернется. Дело одно есть – ТАМ. Где – «там» - не сказал. Уже четыре года прошло копейка в копейку. Пропал, короче, без вести… Сгинул!
Ударился я в воспоминант, и не сразу сообразил, говорит мне Лариска что-то. Едва щелбана не заработал, когда переспрашивать принялся. Вник, что их спец-оперативник будет меня в Тире страховать, да на связи, если «вдруг», да «что»…
Я заглавные слова умею отличать. Эти «вдруг», да «что» мне сильно не понравились. И Лариска говорит так, будто под этими словами полжизни у нее осталось. Какое еще – вдруг?! Жили - не тужили… Но переключился, интересно стало, что это за оперативник такой в Тире – стукач внедренный? Давно ли?
- Пойдем, он сейчас в буфете нашем.
Спустились. Смотрю, глазам не верю – тот самый техник, которого я с сахаром донимал! Тут он мне еще и подморгнул, да и – вот зараза! – спросил:
- Может чайку попьем?
Каким я себя лохом почувствовал!..

И пошло совсем не в цвет.
Тесты всякие. Путевые и непутевые. Больше непутевых. Разговоры по душам. Рассказываю им про себя. Все хотят знать. Замозолил язык, хоть тампоны выпрашивай. Потом пошло совсем как в школе. Но с учениками у них, понимаю, сильная напряженка, раз в меня так вцепились. Смеяться будете – стоит парта посреди комнаты, за партой один я! И всякие старики приходят, в мозги мне утрамбовывают то, что никак туда не хочет помещаться. Но, пари не держи, что сами они стрелять не умеют. То одно интересное узнаешь, то другое. Что, например, произойдет, если стрельнуть на Марсе, а что на Луне… Всякие разные профы со мной работают. Иные теорий насчет стрельбы выстраивать не пытаются, не настолько дурные – чуют, за пояс заткну. Они все больше по историям, по анекдотам. Некоторые занимательные, на сказки похожи. А вникнуть, все на одно и то же сворачивается - будто мир наш слоист, как пирожное «Наполеон». И хоть бы раз само пирожное захватили, для наглядности! Я бы тогда проникся. Ей-ей, поверил бы в профессуру. Зря пирожными, как известно, не прикармливают, только с каким-то смыслом. А вот на халяву в меня чужую дурь не втиснешь. Неподдающийся я.
Лекции читают. Раскусил их треп, а теперь скучаю. Под ту единственную в них мысль, что все не так, как кажется…
Что мне действительно нравится - все профессора, как один, ко мне на «вы» обращаются. Очень уважительно. Улет просто. Странное это зрелище, должно быть – они ко мне «вы», и я «выкаю» (пытаюсь, пока не забуду). Каждое «вы» всенепременно с восклицательной буквы. С очень большой буквы. Жаль пацанье с резервации не видит, как мы тут умно разговариваем. Я больше слушаю, но зато потом как что-то брякну – все в восторге!
Хотя бы вот это – он поет, я пока слушаю:
- Или вот, к примеру, ВЫ купаетесь в определенное время в определенном озере. Диком лесном озере, которое, если и помечено на какой-то карте, но уже без названия. Если было название, то только местные жители знают. Да и то, через несколько десятков лет это озеро зовут уже чуть по-другому и первичное затирает. Слишком незначительно оно - таких сотни, тысячи. По другую сторону пространства-времени та же самая история…
Ничего, пока весьма логично шпарит проф этот. В последнем предложении он, правда, и приврать мог – ведь не проверишь, ну да ладно, я не придираюсь, дальше слушаю…
- Вот заплыли ВЫ на середину озера, поднырнули... Можете ли быть убеждены, что вынырнули в том же мире? Все вроде то же самое… Лес, деревья отражаются в воде, тучки… но это уже не тот лес, не те деревья, не те тучки. Это отражение от предыдущего. Хотя выглядит один в один.
- А одежда? Одежда на берегу?
- Вот! А ВЫ уверены, что это ваша одежда?
Веселый этот профессор. Задачки ставит - еще те! Ну, и брякнул ему (хотя знал что глупость), но не удержалось на языке, соскочило:
- А как в таком разе я могу быть уверенным, что я – это я?
Он тут, аж, затрясся от восторга, загорелся:
- Вот! – говорит. - Вот оно! Светлая у ВАС голова, юноша!
Я подумал, легко здесь светлую голову иметь, когда у всех такие черные тараканы в голове. Ну, я вам здесь наработаю!..
 Профессора – они все упертые, и если вбили себе что-то в башку, нипочем не выкорчуешь. Но бабам в профессоры соваться бы не след. Первое время психолог ко мне ходила. Дура набитая! Жаль, не мной. Приставала – докапывалась. Наводящие вопросы наводила. Тень на плетень. Пока сообразил - чего собственно хочет. Что ни сделаешь для дурного человека? Отстебнулся на монолог. Естественно, шокирована она осталась от признания моего. Того, что угрызений никаких не ощущал по жизни. Чего грызться то? По поводу того, чего нет? Что отнял? Сделанного? Так его не изменишь. И у тех лишь отнимал, кому это напрочь нельзя иметь.
Потом она даже прямо переспросила (до того все с боку подъезжала) - неужели не считаю я себя убийцей?
Говорю ей в синкопу:
- Отстань клюшка! Я себя убийцей ощутил только раз в 12 лет – это когда моя подружка, не спросясь, аборт сделала.
И не знаю - с чего соврал? Захотелось.
Поверила! Плохой, значит, психолог. Всем страшилкам готова верить, прямо-таки ждет их от меня. Но в следующий раз уже о сестренке речь завела - было ли у меня что-то с ней?.. Я сперва не понял, а как понял - сказал, что если еще одну глупость ляпнет, голову ей сверну, и мне за это ничего не будет! Может у начальства спросить!
Наверняка уточнила, потому как больше не показывалась…
Сестренка – это святое. Это ОНИ – захватчики наши – норовят все самое светлое под мерцалку подложить, им и размазать. Оттуда учат – все можно! Чем больнее кто-то на голову, тем восторженнее это принимают. Перетряхивают, во все дыры заглядывают – ему все прощается, любые извращения приветствуются. Ненавижу мир, что оттуда выплескивают - они наш мир с ихним пытаются уровнять и во многом уже преуспели… Только не спрашивайте меня, кто такие – «они», не отвечу, я их не знаю, только чувствую, что есть такие.
Я так все это называю - «время уродов»! Ивыч тоже мне с какой-то запрещенной книжки вычитывал: «Не мы выбираем времена, в которых живем, это времена которые еще на что-то надеются, тасуют нас в произвольном порядке. Мы мелочь перед своим временем. До времени, когда найдем точку, узел на котором сошлось все. И в наших силах время изменить, надо лишь, что есть силы, ударить…»
Я попробовал, ударил по той, что покалечила мою сестру. Ударил слишком поздно, поскольку это сестру мою не вылечило. Но ударил без сожаления, с радостью, не столько из священного права на месть, которую каждый должен иметь, пока имеет… Ну не знаю! Не приставайте! Мои инстинкты так говорят. Согревает знание, что больше никогда не сядет тот гад за руль, не собьет еще одного человека, не откупится, не отмажется с помощью пройдох адвокатов.
Почему не остановился на этом? А вы бы остановились? Если бы еще несколько точек вычислили? Нашел и ударил! Видимых последствий не было, но знал, чувствовал, что чьи-то сестры останутся целы.
Есть точки, есть линии. Мне часто линии снятся или грезятся. Я их линиями выстрела называю. Но в последний раз пригрезилось, что это не линии вовсе, а трубы. Что в местах их соприкосновения дырочки появляются, иногда они затягиваются, пропустив через себя то или иное тело, иногда становятся широкими, когда предметы-тела, а то и города целые начинают шуровать туда и обратно. К добру это не приводит, особенно когда трубы намертво срастаются боками. А сами неправильные, чужие друг другу. Черте что начинается!
Какого профессора спросить, что про то думает?..


/КОНЕЦ ФРАГМЕНТА/