«Ты обнимаешь мои колени, приник к ним, словно к святыне... И шепчешь...
Что ты шепчешь?
Мои руки... Это мои руки?!
Они гладят твои прекрасные шёлковые волосы, в которых серебряных нитей стало больше...»
- Прости, моя хорошая! Самая светлая женщина! Прости...
«Ты обращаешься ко мне, думая что я живая, а меня уже давно нет, я исчезла, когда ты украл себя у меня...
Знаешь ли ты, что чувствует обворованный?.. Помнишь, я споткнулась у порога и упала, успев ухватиться за край твоего пальто, а ты выдернул его из моих окостеневших пальцев и сказал...
Что ты сказал тогда?... Я – сумасшедшая!
Прав! Только сумасшедшая могла так любить, вора...
Ты и меня украл... у нормальной человеческой жизни с детьми, со школьными собраниями, с прививками против...
Как я хотела детей! Ты тоже хотел, помнишь?
Но ты никогда не будешь их иметь,а я могла... Я очень девочку хотела!
Расчёсывать по утрам такие же шёлковые волосы, как у тебя. Бантики, косички...
А потом бы наша маленькая девочка преобразилась в принцессу.»
- Ларочка, у нас всё будет замечательно, я тебе обещаю!
Люди не боги, они совершают ошибки...
- Ошибки... Я помню эту "ошибку"! Она стояла возле почты, по другую сторону улицы, и мне казалось, что наши взгляды встретились... Глупо. Она не могла меня видеть сквозь густой кремовый тюль.
А я видела! Видела её молодость, которая кричала моим сорока двум годам, что у меня нет шансов! У меня не было шансов.»
Ты не вор-одиночка... Твоя сообщница украла мои стихи! Я больше не могу их писать. Забыла как... Это было последним.
Лариса уронила руки, подняла бескровное лицо к луне...
Аллея сузилась до боли, –
Чужой и тёмный силуэт
Твой... День ушедший раскололи –
Рассыпались, – и «да» и «нет»...
Глаза вонзаю в стену-спину
И заклинаю, – обернись,
Обещано, – уйду я, сгину,
Недолюбить меня вернись!
Одно касание невзгляда,
Одно движенье нелюбви...
Как подаянью буду рада, –
Лишь для прощанья – позови.