Она вошла в пустую залу украшенную редкими полосками незатейливого орнамента. Возможно, это и было начало. Пройдя чуть дальше – приглушенный мутно-жёлтый свет. В пустоте комнаты стоял манекен. Она подошла к нему, внимательно посмотрев в глаза. Нет – её не интересовало Зеркало – это была лишь привычка. Дальше – короткий, но при этом достаточно широкий коридор. В искусственном дневном свете, вдоль стен, подпирая собой её отношение, стояло ещё три манекена. Она подошла к двум из трёх, и даже наклеила второму, на его пластмассовую грудь, одно из бумажных сердец, что вырезала когда-то, из забытой всеми иллюстрированной медицинской энциклопедии. Следующая комната являла собой совершенный результат упорного труда молодых детей искусства. Манекену, что нашел там своё пристанище, она прижгла губы жаром мимолётного порыва. Но и там она не задержалась – пройдя дальше, она снова вошла в ту залу с невзрачным, лишённым чувства, орнаментом, что была её началом. Только на этот раз там было очень много манекенов, в воздухе висел сизый аромат табака, а шум бокалов скользил по грани её слуха.
Я тоже там был. Меня окружало значительное количество молодых людей, каждый из которых непрерывно что-то набирал в мобильном телефоне. Кто-то курил, другие – пили. Были те, кто друг друга знали, иные ходили по одному. Зачем они все собрались здесь и сейчас?…
Ответ не заставил себя ждать – в центре залы стоял манекен необычной молодой девушки. Её руки сжимали коллекцию бумажных сердец, губы были обращены в улыбку, жёсткой рукой сухого дизайнера. Каждый из парней время от времени подходил к манекену: одни просто целовали её и улыбались, через мгновение растворяемые временем, другие пытались наклеить ей своё бумажное сердце, а затем, питаясь ложной надеждой, нервно курили, заказывая лёгкий коктейль. Были и те, кто пытался старым советским лезвием «Рапира» соскоблить чужое сердце с чётких форм её груди, но, закончив работу, как правило, сами стирались мертвым взглядом её пустых глаз. Я стоял в стороне, наблюдая это восхитительное зрелище, диктуемое, казалось, самой природой. Но вот… Ведь я стоял среди них – у меня тоже было в руке сердце. Всего одно. Такое красное… Такоё мягкое… Нежный бархат сотканный руками молодой дриады – ангела леса, где был и мой дом. Всего одно и такое ранимое… всего одно и такое… Её природой. Среди коллекции её манекенов. Вот если его подарить? Зачем спрашивать – ведь по-другому не будет.