Мы тихо-тихо макали ноги в пустоту бытия. Ты спрашивала, есть ли жизнь на марсе? Я отвечал, что не на марсе, но точно есть.
Ты спрашивала, верю ли я в жизнь после смерти? Я отвечал, что что-то определенно там будет.
Ты окунала ногу и улыбалась улыбкой Моны Лизы. Таинственно и кудряво.
Мы не говорили о любви. Это было бы глупо и надумано. Потому что мы не любили друг друга. Об этом мне говорили твои глаза, а тебе… я думаю, мои. Любовь не существовала для нас. Мы просто были двумя людьми, которые были вместе. Мне твоей любви было не нужно, как и тебе моей. Почему? Да потому что мы были свободны от этих предрассудков!
Ты называла меня романтиком. Я называл тебя бестией. Но мы не были ни тем, ни другим. Мы были обычными людьми на краю того света.
Ты подносила свою руку к моей, но не притрагивалась. Мы с тобой считали прикосновение чем-то кощунственным. Будто оно могло разрушить ауру.
А еще ты не хотела замуж, как другие. Потому что в сравнении с тем, что было у нас – печать в паспорте казалась ничтожной глупостью.
Ты любила шептать что-то себе под нос. И мурлыкать песни, которых я не знал. Когда ты надоедала мне… никогда. Поэтому ничего не происходило – ты не могла мне надоесть.
А я тебе? Иногда ты ругалась на меня, когда я философствовал. Но это не значит, что я тебе надоедал. Просто ты не хотела казаться глупой, потому что молчала. Ты не казалось такой.
А потом случилось это. Ты перестала мурлыкать песни. Ты перестала что-то нашептывать себе под нос. Твои глаза всегда были мокрыми, хоть ты и не плакала при мне. Ты что-то чувствовала, но не говорила мне об этом. Я пытался понять, даже разговаривал с тобой. Но ты отнекивалась и пыталась улыбаться в ответ.
И я нарушил наши отношения. Однажды я прикоснулся к тебе. И ты растаяла в воздухе. Ты была моим миражем.
Я сидел и окунал ноги в пустоту бытия. Теперь она была действительно пуста… без тебя.