Полковник Анатолий Андреев
Работая в военном санатории в Пуще-Водице, встретил там замечательной души человека и командира полковника Андреева Анатолия Ивановича. Это был великой и тонкой души человек, эрудит, юморист, великолепный руководитель и военный с большой буквы. Никогда у него не закрывалась дверь в кабинет - он ее специально распахивал настежь. Все вопросы решались по существу, в режиме максимального благоприятствования навстречу пожеланиям посетителя. У нас с ним сложились очень доверительные отношения в пределах допустимого. За глаза его звали дядя Толя. Никто не мог его подвести, за исключением парочки закоренелых негодяев. Встречаю его как-то расстроенным и спрашиваю, мол, в чем дело.
- Да вот отозвали из отпуска.
- Почему?
- Вот ты скажи, чтобы ты сделал, попав в такую историю, - и продолжает – ты же знаешь нашего начмеда (растущий, как на дрожжах, карьерист за счет жены-массажистки высокого начальства). Так вот, во время моего отсутствия в отпуске, одна дама, лечащаяся в санатории, вызывает начмеда и отдает ему на сохранение фамильные бриллианты и кучу облигаций золотого займа. Через пару дней вдруг она умирает. Приезжают родственники за телом и приходят к начмеду за ее вещами. Тот всё возвращает, кроме бриллиантов и облигаций. Так бы всё и прошло, но женщина была с хорошим жизненным опытом и дала опись драгоценностей завотделению, которую тот благополучно и отдал наследникам. Приходят они повторно и просят вернуть драгоценности, хлопающего глазами, «ничего не ведающего» начмеда. Получают отказ, мол, впервые слышу. Что ж, наследники обращаются в штаб округа к члену Военного Совета. Следует грозный окрик и начмед, по частям, выдавливает, как гемморой, ценности.
- Я бы застрелился, как офицер чести! – говорю командиру.
- Так надо ж ее иметь! – отвечает дядя Толя
- А что потом?
- А ничего, его жена массажистка, упала в ноги высокому начальству, сказав, что это она попутала мужа и во всем виновата только она.
- И?
- «Отработала…» Переводят его с начмедов на должность ординатора в госпиталь. Там отсидится.
Так оно и случилось, получил «терминатор» через некоторое время своего полковника.
На должность начмеда назначили старого друга дяди Толи, которого он всегда тянул по службе за собой, помогая ему во всем. Это был вежливый, тихий, бледный и болезненный после Афгана подполковник, вечно пьющий таблетки, Николай Шульга. Гораздо позже я с удивлением узнал что «шульга» по-украински значит "левша", т.е. леворукий…
Я работал с командованием округа, их семьями, работа шла хорошо, и все были мной довольны.
Как-то приходит ко мне дядя Толя и говорит:
- Всё, едем с тобой в Сочи, мне предложили должность начальника санатория "Фабрициуса" для высшего командного состава СССР!Поясню несведущим, что это была генеральская должность и обеспеченная служба до конца жизни спецрежимом оклада, всех тайных привилегий элиты до смерти, т. н. «райская группа» - была такая в СССР!
Конечно, я был горд и рад за него, перспективы открывались ему блестящие, да и мне было бы неплохо.
Шло время.
Спрашиваю:
- Когда ж мы поедем в Сочи?
- Всё, уже вернулись мы с тобой оттуда!
- Что случилось?
- Какая-то сволочь написала кучу грязных анонимок в штаб, в Генштаб в Москву, в Политбюро ЦКПСС СССР, всюду куда можно, даже про тебя написали, что я тебя лечил после операции! Назначили туда другого.
Я стоял ошарашенный и думал, как у такого, великого душой человека, могут быть вообще недоброжелатели, не говоря о врагах. Он же никому не делал плохо! Если я приходил к кому-либо "от дяди Толи" - любой офицер бросал все дела и делал все возможное и невозможное, дабы выполнить просимое, чуть не обливаясь слезами благодарности к такому человеку!
Когда Андреев приехал в штаб и выехал на другой машине в другие ворота, его водитель, по фамилии Собачко, ждал командира до утра под штабом - так его любили и слушались!
Однажды, когда я работал с командующим (а это был уровень ЦК КПУ Украины), тот, разомлев от процедуры, спросил в своей грубоватой манере у Андреева:
- Слышь, командир, а ты чего таскаешься ко мне в кабинет? Чтоб все думали, что ты ногой ко мне двери открываешь?
- Да нет, товарищ командующий, я должен присутствовать по долгу службы и контролировать процесс – вежливо, сразу вспотев, ответил дядя Толя.
- Да ладно, не переживай, это я так, для острастки, чтоб понимал что к чему… А скажи, мне, подполковник, какого ты мнения о командире Н***…
- Отличный командир, прекрасный семьянин, политически грамотный…
- Хватит, хватит, а то расплачусь от умиления!
Идем мы назад по бесконечным коридорам украинского Пентагона, а я и говорю:
- Шеф, а чего Вам стоило сказать, что это дерьмо, а не командир, к примеру? А он бы всю жизнь ломал голову, а почему у него не сложилась карьера, а? А потому, что он когда-то не поздоровался с Вами, к примеру!
- Да, такое в жизни часто бывает, но ты же знаешь меня, я лучше промолчу в таком случае…
В очередной раз я восхитился порядочностью дяди Толи.
Не раз он мне давал повод восхищаться им. Очередной раз это произошло, когда мне понадобилась сложная операция порванных крестообразной связки и мениска.
Операция прошла успешно, а вот выздоровление – ужасно. Нас спортсменов резали и бросали выкарабкиваться самостоятельно, мол, здоровые коблы, и так выздоровеют…
После операция проснулся от чего-то горячего на лице. Открываю глаза после дурмана наркоза и вижу лицо своей невесты, Маши, плачущей надо мной. Все длинные зимние вечера она до последнего трамвая просиживала у меня в спортивном диспансере. Ночью выручали сестрички. А у меня - двустороннее воспаление легких, нога распухла как синее бревно, из-за того, что не сняли вовремя гипс.
Провалялся я месяц, как недорезанная собака, чувствую - ВСЁ, что смогли – врачи сделали, теперь очередь за организмом. Но в условиях «больничного комфорта» мне долго придется выздоравливать. Звоню я дяде Толе:
- Шеф, если вы меня не забыли, забирайте меня с этого кладбища отрезанных конечностей!
- Всё будет в порядке, не волнуйся, только надо подготовить обстановку, поговорить с членом Военного Совета.
Пришлось подождать еще недельку. Особенно были мучительны походы в общественный туалет с негнущейся ногой в гипсе. Я был похож на «старого солдата не знающего слов любви» со скрипучей ногой, как у Казакова в фильме «Здравствуйте, я ваша тетя». Спасало величайшее терпение моей Маши, помощь товарищей по несчастью, их шутки и розыгрыши.
Однажды привезли в диспансер одного еврея, страшно похожего всезнающей самодостаточностью испорченного радио на Гарика Каспарова. Треп стоял целый день, он никому не давал открыть рот, уши невольных слушателей пухли!
Что делать?
Приходят бывалые пацаны, не раз лежавшие в ненавистном диспансере и говорят:
- Гарик, завтра у тебя операция, а тебе надо сделать обязательно клизму, мы уже договорились с сестричкой…
- А без клизмы нельзя?
- Тю, ты шо, а если уср…шься во время операции?
Делать нечего, идет Гарик в клизменную, подставляет «тухлый глаз» симпатяшке медсестричке и заголя жопу, несется в туалет, типа «сортир». Да не тут то было. Все кабинки заняты заранее пацанами. Говорун Гарик туда – занято, сюда – занято, к бабам в туалет – занято. Бегает он по этажам, как в ж…пу раненная рысь и боится кашлянуть. Вся травматология с персоналом угорала, встали даже лежачие... Остановился Гарик у туалета и давай рыдать белугой:
- Пустите парни, дерьмо уже к гландам подступило!!!
Сжалились, открыли кабинку, но Гарик еще потом долго отстирывал штаны…
Потом после операции, ему подсунули испорченный градусник, который мгновенно показывал 39,5 градусов. Померил Гарик температуру и в крик:
- Сестра! Мне плохо, умираю.
Пришлось откачивать валерьяной.
Когда мне стало совсем плохо, сутки не падала температура 41,5 градусов, парень с Чоколовки по кличке «Грузин» бегал ночью по району, просил жаропонижающее в других больницах, т.к. никакое лекарство не сбивало температуру. Я даже рассказал невесте, какие мои стихи написать у меня на могиле. "Грузин"-то меня и спас, принеся жидкий морально устаревший пирамидон, милосердно выданный ему в ночных бегах по районным лечебным учреждениям каким-то ночным дежурным врачом!
Я вернулся из астрала в рай полета над гнездом кукушки. И навсегда благодарен этому спортсмену, босяку с Чоколовки за его отзывчивую душу.
И как мне было больно увидеть его возле метро КПИ! Смотрю, идет Груня, но как-то странно, вмазанный, что ли…
- Привет Груня!
Смотрит на меня, не узнавая, странным взглядом.
- Груня, это ж я, что с тобой?
- А, привет. У меня эпилепсия…
- Да ты что!!!! С чего бы это?
- А после нескольких операций в спортдиспансере под общим наркозом. Я теперь всегда с собой ношу паспорт и записку о своей болезни.
Видимо проворонил анестезиолог парня. Некоторые просыпались дебилами после кислородного голодания мозга, а Груня – эпилептиком. Чем я ему мог тогда помочь? Это сейчас, спустя 20 лет я знаю врача, который бы ему помог, да следы Груни затерялись, а адреса я его никогда не знал!
Через неделю приехала правительственная чёрная волга и забрала меня в санаторий под уважительные взгляды персонала и товарищей. Первое, что спросил "салабончик"-солдатик, вынимая меня из машины, глядя на одноногого "Билли Бонса" Острова Сокровищ:
- А нога хоть сгибаться будет?
- Тьфу на тебя! Будет, даю слово.
Жил я в санатории три месяца, со мной жила моя Маша, ходил ночью в сауну и бассейн командующего, врачи ухаживали за мной, я же, непрерывно разрабатывая ногу, испытывая животный ужас, как бы новая связка не порвалась, просил Господа:
- Господи, дай согнуть эту кочергу, хоть на 90 градусов!
Господь дал, а остальные градусы я разработал после.
Дядя Толя ушел на повышение на полковничью должность в центральную поликлинику.
А у меня - всё наперекосяк пошло. Не дают работать, выжимают из санатория, а я в то время работал с командованием округа и никто меня не трогал, а тут зажали во всем, даже в постельном белье для пациентов стали зажимать. Пошел я к Шульге, другу дяди Толи, ставшему к тому времени начальником санатория и сказал:
- Выжимают меня из санатория, кому-то я мешаю, всё забрали, давят по режиму, не смотря, на то, что я не гуляю, а езжу к члену Военного Совета, к его жене и родне домой делать процедуры и пр. Подождите немного, уволюсь сам, уйду к дяде Толе!
- Я ничего не знал, о твоих проблемах и буду за тебя бороться, не отпущу, - сказал Шульга.
- Да мне что с тех членов… мне все равно, буду я с ними работать, или нет…
Верхушка власти жила очень замкнуто, имела на положенном уровне власти всё и меня сразу предупредили, чтоб с просьбами не обращался, выгонят в три шеи, мол, сами спросят, «чаво надобно старче?»
Я так и не дождался их вопроса.
А было что спросить!
Легче было решить вопросы с порученцем члена военного совета или дядей Толей. Максимум, что верхи делали, это могли накормить. Даже транспорт я оплачивал сам, пиликая по полтора часа на перекладных трамваях-троллейбусах на Печерск на элитные квартирки. И это понятно, они привыкли отнимать и делить, а не прибавлять и умножать, плюс их военный синдром государственного захребетника «на шару, плиииз!». Но наподдавать жару «на шару» могли без проблем...
Правда, к командующему меня возили по осевой на черной "волге" со скоростью 140 км по киевскому проспекту Победы - упаси, Боже опоздать к нему!Однажды, за наглое превышение и аварийное вождение по осевой, за нами увязалось ГАИ, но отстало, когда мы вскочили в ворота Центрального Штаба.
Захожу я, как-то, в кабинет члена Военного Совет Арапову и вижу, что обычно любезный политдемагог сидит чернее тучи за столом, что политработникам не было свойственно, они-то умели прятать свои мысли под лысинами. Сделал молча ему процедуру, а он мне и жалуется:
- Вот, выскочил герпес, да не на губе, а на лысине…, болит, зараза!
- ?????????????? - закусил я губу, чтоб не заржать. Герпес? На лысине? Такого я не встречал…
Посочувствовал я ему и удрал поскорее. А в приемной смешливый порученец:
- Ну, как он?
- Беда, чернее тучи!
- Ну, ладно, мне тут на доклад к нему, так я запущу к нему парочку полковников задом вперед, давно просящихся на прием, он их отпялит во все дыры, выпустит пар, тогда и уж я войду!
А командующий округом генерал-полковник Осипов, тот вообще зверел, когда видел возле себя прихлебателей, крича:
- Какого хера за мной бегаете? Что, работы нет? Так я найду - на Сахалине!
Приехал я как-то к нему на процедуру, а за мной куча откормленных дворцовых офицерюг пхается в кабинет, чтоб на повороте яйца заносить, выслуживаться. А морды у них такие, что парой не проходят в двери! Мудрый дядя Толя посмотрел на эту свору и говорит:
- Всё, кина не будет!
- Почему?
- А ты щас увидишь…
Выходит квадратный невысокого роста Осипов, мрачно осмотрел двустволкой глаз на лизоблюдов и рявкнул с двух стволов:
- К еб…ной матери все! А ты, брат, извини, процедуры не будет!
Зато, когда приехал на замену командующего, легендарный генерал Громов, до того командовавший войсками в из Афгане,- он даже в в общую офицерскую столовую стал ходить кушать, чем вызвал колоссальное смятение у офицеров. Все командующие трапезничали отдельно на своей даче за "Ласточкиным Гнездом" и ели другую пищу...
Однажды, выходит Громов из кабинета во внеурочный час, а в приёмной денщики с порученцем в дурака режутся!
Блииииин!
Вскочили они бедняги, трясутся, как осиновые листья, понимая, что ушлют их сейчас на Кушку, самую южную точку Союза навсегда, да еще и понизить в звании могут. Стоят, потеют, лязгая челюстями…
А Громов:
- Ну, кто дурак? – улыбнулся и пошёл спокойно к выходу.
Зато его вторая жена, попавшая из грязи в князи, могла оторваться во весь рост на подчиненных при нем, да так, что Громову приходилось ее успокаивать.
Узнав и притеснениях в санатории в мой адрес, забрал меня дядя Толя к себе в военную поликлинику. Но офицер и администратор он был блестящий! Двери его кабинет всегда были открыты и любой стразу получал конкретный ответ на вопрос! Потому и забрали его насильно на каторгу в медуправление округа, выгребать авгиевы конюшни за начмедом округа.
Но куда конь с копытом - туда и рак с клешней!!!
В эту военную поликлинику пришел Шульга!
Поработал я под ним и опять повторяется история, давят меня, не дают работать. Я к Шульге:
- Дайте спокойно доработать, сдержите псов из госпиталя, я ухожу вскоре на частную практику, делаю сейчас патент.
- Ну, обещать могу только месяц их сдерживать, на боле сил не хватит – сочувственно, пряча глаза, сказал "леворукий".
На том и порешили.
Ушел я на частную практику и зажил нормально, ни от кого не зависимый.
Ушел и дядя Толя из, уже украинской, армии. Как он сказал, фамилия у него была русская, хотя он сам коренной украинец из Гадяча, Полтавской губернии. А это не проходило у дураков-шовинистов. Это было время пенного дерьма на унитазе политики. Какой-то старшина Мулява стал картонным гетьманом украинского казачества и генералом всего за полтора года при президенте Кравчуке. А лучших офицеров выдавливали, освобождая место ж…полизам. Но один случай просто был ужасен! После уходя начмеда округа, это генеральское место было предложено дяде Толе. Но, как он мне потом сказал по секрету, влиятельные люди намекнули ему, чтобы не вздумал соглашаться - уничтожат! Дядя Толя, как офицер до мозга костей, не стал влазить в эту страшную грызню и остался на своем месте, здоровье дороже! На должность начмеда назначили полковника, которого ранее судили судом офицерской чести за контрабанду в гробах из Афгана и он вскорости стал генералом-майором и начмедом округа!
И многое стало ясным....
Как рассказал мне дядя Толя, анонимки писал на него лучший друг Шульга, освобождая себе место, как Брут, отблагодарив за всё…
И стало мне понятно, почему меня выпирали с моей должности - туда все время толкал свою жену Шульга, чтоб крысятничать у командующего.
А на мое место в поликлинике пришла работать его жена.
Спустя ряд лет, дядя Толя, так не найдя себе места в новой, с трудом становящейся на ноги, стране в лихие бандитские 90-е, эмигрировал из нищеты в прекрасную жизнь в Германии вместе с женой-немкой Ириной, сыновьями Геной и Вовой, блестящими офицерами.
Концы были оборваны...
Но ежедневно в молитвах за здравие благодетелей, я также благодарю Бога за честь общения с таким человечищем!