Заговор

- Колись, Сява, - грозно проговорила Юля, - ты что ни будь придумал?
- Да, - был лаконичный ответ.
- И, что же? – поинтересовался Лешик.
Сява набрался мужества, и стал презентировать свой дерзкий план.
- И так Юля! Ты сама знаешь, что красивая, об этом я зря говорить не буду.
- Это она для тебя лишь красивая, а на самом деле уродка, уродкой, - сделал свою оценку сестре Лёша, и получил звонкую затрещину.
- Чего дерёшься, я правду говорю. На самом деле, может Юлька и ничего себе, но только у нас. У неё косы как у Яги нет, волосы крашенные, да и вообще, слишком умная она у нас.
- А ум к красоте не приклеишь, - поддержала брата Юля. – Ладно, Сява, не обижайся, но не сейчас, правда, не до комплиментов.
- А я и не собирался их раздаривать.
- Ближе к телу, Сява, - нам кажется есть несут.
- Тогда, слушайте внимательно.
- И так, все раскрывши рот тебя слушаем, и вникаем. Наш господин! – Юля сложила ладони у груди, и церемонно, по театральному поклонилась Славе.
- Не перебивай, ты, - буркнул Сява.
- Молчу, молчу, молчу.
- А я вижу, у тебя молодец, пацанчики хороши. Что на девок то не заришься, не по-людски это, - прервал заговор пришедший волчара.
- Что не по-людски? – удивился Сява.
- Да шут вас знает. Может в твоём племени и баб нет. Мужики одни и рождаются, как бабы. Тьфу! – сплюнул в сторону волчара, и добавил, - у вас что, у всех так?
- Что так? – в свою очередь спросил Лешик.
- По ранжиру. Кто сильней, с тем и брр. Говорить противно. Я когда за вами наблюдал, тошно было. Этот, - он показал рукой на Юлю рукой, - всё мальчонку обнимает, тебе, молодец, клонится, а своего Медвежатника вы втроём слушаетесь.
- Ты в чужой монастырь со своим уставом не лезь, - нашелся что сказать Лешик. – Может, меня так с детства приучили, Юлиания во всём слушаться, - потом подумал, и добавил, - когда он меня обнимает!
Юля вопросительно посмотрела на любимого сорванца, но промолчала. Теперь она знала верный путь как добиться от брата полного послушания. Значит не вывернется, при свидетелях сам признался.
- Корче, Склифосовский, жрать принёс? – поставил точки над «i» Сява, и расправил плечи.
- Нате, жрите. Мы баклуш с собой не брали, чем исть будите не знаю.
- Вразумим как ни будь, - сказал Лешик, - вы что, в рот нам смотреть будите?
- Я один тут, - незнакомец оглянулся.
- Ну ступай тогда к своим, не убежим, - проговорил Сява.
- Ишь ты, убёгнуть захотел. Куды бежать-то захотел.
- На Кудыкину гору, вороват помидору, резко ответил Сява, но волчар не растерялся, и спокойно ответил:
- Тык вы от тель ужо далече.
- Тогда в Москву, - проговорил Леша, и получил вторую затрещину, теперь уже от Сявы.
- Ну-ну, слыхал я про ту деревню. Валяй на все четыре стороны. Зверей тута не перепугай. Похлебай и в путь, далече, видать собрался.
- Всё, хватит! Вы, ты тут оставайся или ступай, а мы есть будем, и так всё сейчас простынет, - резюмировал Сява
- Жрите на здоровье, оно вам ужо не понадобиться.
- Ладно, мы есть будем, или где?
Сява задал вопрос в пустоту, но каждый понял его по своему. Незнакомец, которому явно не понравилось общество любителей однополой любви, повернулся, и пошел к своим. Леша кинулся к вязу, и стал срывать листья, а Юля присела у тёплого горшочка, из которого пахло уже знакомой похлёбкой.
- Не, - протянул юный богатырь, - с начало, брюхо нужно набить. Тем более, что мой план того, не сработал.
- Говорил же я, что Юлька для тебя только хороша, - заметил Лёша, и протянул стопочку листьев.
- Что это? – удивились ребята.
- Как что? Листья, конечно. Вместо ложек. Вернее салфеток. Мы с начало по кругу попьём из горшочка, а за тем листочками всё соскребём.
- Видать, ходить мне голодным, - отметил Сява.
- Это еще почему?
- Да просто, моя лапа в эту дырочку не влезет, - Слава показал на узкое по его уразумению, горлышко горшка. – Дайте, хоть, глотнуть.
- Бери, мой господин, - с великим почитанием Юля протянула горшочек.
Началась размеренная трапеза. Ребята ели не спеша, зная по рассказам Медвежатника, что следующий приём пищи будет не скоро.
- Вразумишь ты нас, наконец, какой у тебя план? – спросила Юля, кормя Сяву с рук.
- Ха, есть у тебя план, мистер Фикс? – Есть ли у меня план? Да у меня целых три плана!!! – Слава процитировал любимый мультик.
- Что ж, Лешик на роль Паспарту вполне подходит. Значит, ты решил бежать вокруг света? – улыбнулась Юля.
- Светам, заходы! – Сява тут же превратился в жгучего кавказца из бородатого анекдота.
- Ты, Сява, между прочим, того, давно уже кавказец. Так что не смешно, - уточнил национальную принадлежность Славы Лешик.
- Как это? – не понял Сява.
- Да очень просто. Ты Сослан, названый сын Шатаны, и Урызмага.
- Ну, я ж не про то.
- И мы не про это, говори, чёрт, что придумал! – и Юля больно ударила своим острым кулачком Сяву в бок.
- Уу, - протянул Слава, и стал рассказывать свой план. – Да ни чего уже не вышло. Я вспомнил как Леший на тебя смотрел.
- Ну.
- Что ну, я бы стал вести переговоры, мол хороша дивчина, и всё такое. Они б не удержались бы. Стали б грызся, про меж собой. А мы б под шумок и сиганули б.
- А я? – спросила Юля. Щеки у девушки зарделись, а на глаза накатились слёзы.
- Во, даёт, - только и сказал Лёша.
- Да чего переживать? Я ж не серьёзно, а если б они б, - стал оправдываться Сява, но его Юля перебила его.
- Придурок! – и отвернулась.
- Юль, ты что? Всё равно ведь ничего не получилось. Они тебя за мужика приняли.
- Нет Сява, ты действительно придурок. «Я ж не по настоящему…» Ты хоть раз у гинеколога был?
- Я? – удивился Слава, - а что мне там делать?
- Мозги лечить! – Уже прикрикнула Юля, и дала ладонью Сяве в лоб. На широком лбе не вскочила шишка, но осталась, жирная, масляная клякса от похлёбки. Одна капля не застряла в гуще брови, и нашла себе дорожку по хребту носа.
- Вы чего это тут? – пролепетал Лёша, он не понял в чем тут сыр бор, и поэтому еще не решил чью сторону принять. То ли Сявы, - богатыря, и хорошего парня, или родную сестру защищать.
- Приехали, - заключил Сява, и вытер рукавом питательную, косметическую сырную маску. В это время к ребятам вернулся всё тот же незнакомец. Без всяких церемоний он спросил:
- Что, нажрались?
- Ну так, червячка заморили, - вальяжно, как ни в чем не бывало, ответил Сява.
- Тогда подь со мной.
- Один что ль?
- Один, конечно. Что с малых взять? Ты за главного тут, смотрю.
- Иди Слава, мы тут с Лешиком тебя обождём, - сказала Юля, утирая с глаз слёзы, и обняла брата.
- Ишь ты, совсем как баба, тьфу! – еще раз заключил незнакомец, и повёл Сяву к общему костру.
- Ну? – спросил кто-то из стаи.
- Чего нукаешь? Не запряг еще, - сразу стал дерзить Слава, и тут же получил мощный удар дубиной под коленки. Его ноги непроизвольно подогнулись, и он встал на колени.
Поняв, что одной дерзости здесь мало, Сява пытаясь не спеша, с расстановкой произнёс:
- Ну, чё, бояре, звали? Я к вам сам не шел, вы мне не надобны. Сам, как ни будь прожил бы.
- Дожил бы до утра, чернь поганая? – услышал он в ответ.
- Ты чей будешь? – вопрос прозвучал мягко говорить риторический.
Слава прекрасно понимал, что ответ типа Папы с Мамой, их не совсем удовлетворит. Сказать, что Медвежатника, язык не поворачивался. Всё же, его рядом нет, а те что почитают Шуру князем, пусть так и считают. Лично он не будет из ни разубеждать, ни утверждать их в собственных мыслях.
- Я Шатаны сын, из камня вышел, к Урызмагу иду.
- Эка как, не прислужник Сатаны, а сын евойный! Тогда понятно, по что ты демонёнков привлёк.
- Дальше что? – Сява так и не понимал, зачем его сюда призвали.
- Казнить тебя станем.
- А кормили зачем? – искренне удивился Слава.
- На не в убыток, объедки наши жрал, теперь и говорить смогёшь.

- Вам не в убыток, мне на пользу, - сказал истинную правду Слава.
- Хочешь жить? Сатанинский выродок?
Славе, конечно, не совсем нравилось такое обращении к нему, может он и выродок, зато, пока с чистой совестью. Он молчал.
- Чего молчишь? Ну молчи, без тебя знаем, что жить хочешь. Поможешь медвежатника вашего изловить, отпустим и тебя и твоих мальчишек, - сказал, видимо предводитель волчар, - пусть тебя до смерти ублажают! – и загоготал.
«Видать, побаиваются, трогать меня, - думал Слава, - мало ли что им Шатана учудить сможет. Попробуем дотянуть до утра, лишь бы с Юлькой и Лешиком чего не сотворили».
- А как я Медвежатника ловить должен? – деловито спросил Сява.
- А ни как, его мы сами поймаем, на живца.
- На меня что ли?
- То бишь на тебя.
- Что ж, дело ваше, - успокоился Сява, - ловите, мне проще, только…
- Что только?
- Медвежатник не клюнет на меня, ему до меня, как свинье до апельсинов.
- Золотые яблоки мы едали, и боровки наши их трескали, так что не мути воду, говори.
- Да что говорить? Во-первых, я действительно, не уверен, что этот самый Медвежатник так и ринется за мной.
- Видать, у него дело с тобой какое есть.
- Может и дело, да мне невдомёк.
- Не крутись, как уж на сковородке. Ты же сам пытался его спасти.
- Я малого спасал, да деда Пехто, а до Медвежатника мне дела нету.
- Так, прямо и нет?
- Кривда, хошь верь, а хочешь не верь.
- Всё равно, утром пойдёшь на блудную поляну.
- Не знаю такую, - вполне искренно ответил Слава.
- Тебя отведут.
- Дальше что? Что мне там делать?
- Что хочешь, хошь, цветочки собирай.
- Ага, а вы в засаде сидите и орехи грызёте.
- Тебе не ведомо.
- Ведомо, только зря просидите.
- Это почему ж?
- Это потому жж, - Сява протянул «ж», как оса, и продолжил. – Медвежуть придет меня спасать и увидит одного, спокойно собирающего цветочки?
- Да.
- Так вот, он знает, что я без Юли, - слава поперхнулся, но сразу же нашелся, - Юлиания с Лешиком я никуда ни ногой. Тем более цветочки собирать! Он сразу заподозрит, чего-то не ладное.
- И чего ты хочешь?
- Есть хочу, вот что. И спать тоже. Я сейчас себе не хозяин, мне плевать, что вы тут напридумаете. Лично я готов к сотрудничеству, а не к рабству. Раз вы спрашиваете моего мнения, то не раб я вам, да и рабом не был и не буду.
- Говорливый ты, однако.
- Ага, мы не рабы, рабы не мы! Небось и не слыхал такого?
- Брысь, сатанинское отродье, - услышал Слава в ответ, и понял, что разговор окончен. Он встал, и на трясущихся, от боли ногах побрёл к ребятам. На душе у него кошки скребли. Что он, сдал Медвежатника, или сделал всё, что бы его не разлучали с ребятами. Они же договаривались не расставаться ни при каких обстоятельствах.