Когда мы сюда приехали, местное население уже вполне себе представляло, с кем имеет дело, на многое не рассчитывало в отношении нас, поэтому мы уже не застали взволнованных и радостных встреч аборигенами, визитов соседей и добровольцев с целью помощи в привыкании и обзаведении, не застали зато и дурацких расспросов, вроде правда ли в России всегда зима и совсем нету по этой причине холодильников. И наивных разводок почти не застали. Много мы чего не застали, привыкали и обзаводились сами, сами знакомились с соседями, сами обнаружили, что находимся в целом доброжелательном и незлобивом месте.
Застали зато уже сходящий постепенно на нет, a тогда еще традиционный вопрос аборигенов к новоприбывшим из России: Еш ба-арец охель тов?* Объяснять тонкости взимоотношений еды, наличия денег и слабого знания, где, чего и в каком виде продается, было лень и мы коротко и честно отвечали: Да-а, есть.
Да чего там, еда и в самом деле была хороша и доступна, заработать на нее не составляло труда, море фруктов, короче, с едой в Израиле был порядок и это радовало после постоянных в последние предотъездные годы опасений, что на нее не хватит денег, или она может прекратиться. Опять же водка была по смехотворной цене и ее не страшно было пить. Опять же пиво дешевое и годное на вкус. Фрукты почти даром и круглый год. Впрочем, уже говорил об них.
- Еш ба-арец охель тов - отвечали мы бодро и посмеивались про себя над аборигенами, такими примитивно-незамысловатыми с ихними вопросами о еде и простецкой удовлетворенностью нашими согласными ответами. Посмеивались мы и поглядывали на них с горних высей наших когдатошних музыкальных и математических школ, последующих вузовских дипломов и последипломных "приличных" должностей, мы такие все из себя продвинутые посетители музеев и театров, и выставок, гордящиеся не без оснований причастностью к великой державе и великой культуре. Посмеивались над их способом одеваться в неглаженное и обуваться в сандалии.
-А как они на тротуаре сидят, вы видели?
Дураки.
А они в свою очередь посмеивались над нашими университетскими дипломами, наличие которых не совмещалось у них в головах с неумением говорить ни на одном языке, кроме великого и могучего, посмеивались над нашим чувством причастности к великим культурам, умудрившись не побывать ни в одной стране, кроме той, где родились и над нашей предполагаемой продвинутостью, в сочетании с беспомощностью в обращении с банкоматом. Посмеивались над нашей манерой пасти детей почти круглосуточно. Они-то, закончили лишь среднюю школу в массе своей, зато побывали в самых разных странах и говорят на нескольких языках, даже по-русски честно пытаются. А дети у них свободно шляются где попало, даже и в темное время, чего им сделается.
- А вы видели, как они одеваются, эти русские? Как будто на прием идут.
И что?
Да ничего. Кто-то в ностальгическом опупении влился во внутри Израиля маленькую Россию со своими детсадами, парикмахерами, ресторанами, магазинами, докторами и таксистами, с приличными и культурными знакомыми. С собственной элитой, шпаной и мафией, телевидением и газетами, с демонстративно скорчивающими рожу, когда к ним пытаются обратиться на иврите, пенсионерами. Кто-то плюнул на какую-либо Россию и двинул жить в еврейской стране, отрастил бороды, переименовал себя и детей, обзавелся постоянным местом в ближней синагоге, запретил в доме говорить по-русски и выкинул к чертовой матери, привезенные русские книги. И делает теперь вид, что он не из нас. Кто-то, как я вот, продолжают жить с русским именем и фамилией, зажигают свечи в канун шабата, с детьми говорят по настроению, или к случаю на двух языках и смотрят какие попало телепрограммы. И еду покупают какую попало, кошерную и нет, отмечают Песах и Первомай, читают газеты и книжки на двух языках и не напрягаются, что дети вряд ли затеют читать в подлиннике Достоевского и вздыхать под Чайковского. Не в энтим щастье. Как-то все постепенно устроилось, успокоилось, все нашли, чего им надо, или хотя б привыкли. Или уехали. Дальше, в Америку, или Германию, или вернулись к родным березам, или у кого чего вместо них.
Дело такое.
Мы все отравлены. Израиль расслабляет. Его безумный климат расслабляет. Его небольшие размеры раслабляют. Его семейно-междусобойная атмосфера расслабляет. Привычка не встречать по одежке расслабляет. Иврит, как ни странно, тоже расслабляет. Обычность быть евреем среди таких же расслабляет. А больше всего расслабляет мгновенно почти образовавшаяся и за годы въевшаяся привычка не думать о еде, не думать откуда на нее возьмутся денги, не думать, что упаковка обманет и траванешься чем-то.
Есть, есть в Стране хорошая еда. Мы на нее, слава Б-гу, зарабатываем и дальше будем, мы, чтоб она и дальше была, ходим на армейские сборы. Чего греха таить, мы и из-за нее сюда приехали и не в последнюю очередь из-за нее остаемся.
Вот вам и весь сионизм. Не беспокоиться о еде и быть среди таких же.
Может у кого получше есть, а меня такой вот вырос.
*Еш ба-арец охель тов? - дословно: есть ли в этой стране хорошая еда?, а в контексте: хороша ль еда в Стране?