Ко мне приходят люди с той стороны Луны,
На тонких свечках дрожат их лица
(с)тырено у гр.Точка Росы
Я стою возле станции метро, вдыхая воздух осеннего вечера, смешанный с запахом людей,. Толпа дискретными частями вываливается из стеклянных дверей и мгновенно растворяется в полумраке. Часы в мобильнике констатируют факт: до появления Тани еще, как минимум, минут десять. Нужно как-то чем-то занять себя. В такие моменты можно либо с удивлением изучать окружающую обстановку, потому как раньше просто не было времени, желания или случая. Либо немножко поковыряться в себе. Более качественных способов идеальных убийств времени я не знаю.
Вот раньше как все было. Где-нибудь примерно в пятницу вечером приходил отец с работы, приносил газету и сразу же отдавал тебе страницы из середины. Потому что там ему нечего было читать, а для тебя там было все. Там была программа. Целых четыре канала на все семь дней. Это было здорово, на самом деле. Ты брал цветные фломастеры, программку и убегал на кухню. Ну понятно – первым делом размечал субботу – «С утра пораньше», как обычно, черным цветом, мультфильмы – зеленым. Потом принимался за будни. Ураааа! «Гостья из будущего» - всю неделю, все серии. Это все обводилось красными овалами с толстыми границами и вокруг ставились восклицательные знаки. Не то чтобы ты мог тогда такое событие забыть – просто так ждать было намного приятнее. Причем это глупое и сложное слово «гостья» заменялось тобой на простое и волшебное «гости». И ты прямо так и заявлял маме:
- А знаешь, что будет на следующей неделе? Гости из будущего. Ну...там, где Алиса.
И вот уже понедельник и ты знаешь, что сегодня в 16-30 будет то самое время, которое уже давно отмечено красными восклицательными знаками. И вот ты выбегаешь после последнего урока из школы и на огромной скорости несешься домой. Быстро снимаешь школьную форму, кидаешь портфель подальше и включаешь телевизор. И ждешь, ждешь. Бабушка с кухни кричит о том, что нужно помыть руки и идти есть суп.
- Ну, бабушка, тут скоро кино начнется ПРО АЛИСУ.
- Никуда от тебя не убежит твоя Алиса.
- Ничего ты не понимаешь.
Да и как она могла понять. Ведь ты впервые в жизни дрался именно из-за Алиса. Нет, это была не такая драка, как показывают в китайских фильмах – вы просто сцепились с одноклассником и бабахнулись на пол, а потом там, лежа на полу, начали друг друга бить руками и лягать ногами. А ты все время кричал: «Не трогай Алису, она хорошая. Она не дура. ОНА ИЗ БУДУЩЕГО».
После фильма, когда шли титры, которые ты никогда не читал, играла самая лучшая песня на свете. Там были такие слова: «Я клянусь, что стану чище и добрее». И после это действительно хотелось быть и добрее, и учиться только на пятерки. Только на пятерки. И ты брал учебник в котором нужно выучить стишок и ходил по комнате: «Я помню чудное мгновенье, я помню чудное мгновенье, я помню чудное мгновенье....». Но ничего в голову не лезло, потому что ты думал о том, как бы быстрее прошел еще один день и снова вот так прибежать из школы и смотреть продолжение. Но на следующий день вдруг всем классом шли в театр или в бассейн, или еще что-то. Тогда ты умел ждать по-настоящему, хотя тебе так и не удалось увидеть все серии.
Из киоска, что находится в метрах двадцати от меня доносится: «Черный бумер, черный бумер всем девчонкам нравится...». Стоять уже становится холодно и я пытаюсь тереть ладонь ладонью. Так становится теплее. Проходящий мимо паренек спрашивает, нет ли у меня сигареты. Отрицательно мотаю головой и лезу в карман за пачкой. Интересно, на какой жест он поведется? Паренек ведется все–таки на пачку и ждет до конца. Закуривает, бросает слова благодарности и быстро растворяется в сумерках. Вот, блин, как уже потемнело то. Быстро. А город приспосабливается к темноте – он зажигает окна, включает подсветку рекламных плакатов и прожекторами освещает низкое небо. А я - не город, я не могу с такой легкостью загораться. Я всего лишь человек.
И вот, наконец, появляется знакомый силуэт. Таня подплывает ко мне и говорит: «Макса, привет!».
- А я вот по тебе соскучился.
- Правда?
- Нет, - и обнимаю ее, вдыхая запах шампуня, которым она мыла сегодня волосы, и каких-то новых, но знакомых духов. Интересно, где я мог уже встречать этот запах?
Мы идем в направлении к ближайшему кафе, чтобы попить горьковатый кофе. И, кажется, что весь город остановился. Он смотрит на нас, идущих сквозь людской поток, он освещает нам дорогу, он играет для нас из всех своих динамиков. Кажется, что город любит нас. И от этого вдруг становится так приятно, и ты понимаешь, что ЭТО - ТВОЙ ГОРОД. Твой город. Вот, к примеру, памятник – он ведь тут стоит уже кучу лет, и, возможно, только ради того, чтобы мы прямо сейчас подошли к нему, может даже прикоснулись руками.
Таня прерывает поток моего сознания: «А я сегодня дочитала, наконец-то, Бойцовский клуб».
- Ух-ты, и как тебе?
- Сильно. Почему из фильма убрали такую эффектную концовку?
- Ну, возможно, они хотели быть более политкорректными по отношению к тем, кто боится начальников и верит в Бога одновременно, а таких – почти все население. Это же Голливуд.
- Ты можешь обрести свободу, если потеряешь все. По-моему, что-то в этом есть.
- Да глупость все это. Это же получается, что у свободы куча состояний. Сначала ты теряешь все и обретаешь свободу. Потом ты должен опять ее потерять, потому что она у тебя есть, чтобы потом ее приобрести. И так до бесконечности.
- Смешной ты.
- Какой уж есть.
А в детстве ты знаешь достаточно точно одну вещь – если хочешь быть в центре внимания, нужно говорить смешно, выглядеть смешно, вести себя смешно. Потому что, потому что...да не знаешь ты почему, ты просто это видел по телевизору. И вот ты опаздываешь на урок, тихонько стучишься в дверь и, задерживая дыхание, входишь. И в это самое время все вдруг начинают молчать и смотреть на тебя. Даже твоя нелюбимая учительница химии перестает писать что-то там на доске мелом и смотрит не тебя. Ты говоришь, что дома ТАКИЕ ДЕЛА. Что вдруг мама проспала и не услышала будильник, что неожиданно твоей любимой собаке стало плохо и вы вызвали для нее скорую, а еще долго не было автобуса и, как назло, бабушка не могла перейти через дорогу. Ты говоришь все это на одном дыхании и потом просто стоишь, ждешь ответной реакции. Смотришь на своих одноклассников, на пустующее место рядом с Мишкой, где должен был сидеть ТЫ уже минут пятнадцать. Учительница, конечно, понимает, что все что ты сказал – лажа. Но она ведь взрослая, а потому умная и мудрая, и она разрешает тебе сесть на свое место. И вот тут тебе предоставляется шанс. Шанс стать известным. Шанс выбиться из толпы и взлететь. И ты им пользуешься. Делаешь шаг и, неожиданно, “спотыкаешься” и грохаешься на пол, прямо под ноги учительнице. Весь класс смеется. А ты – ты стал героем сегодняшнего дня. Ты – победитель. Ты ведь не специально упал, ты все рассчитал.
В «Кофеине», как обычно, играет легкая электронная музыка. Людей вечером набирается очень много и, иногда, возникают проблемы со свободными столиками. Но сегодня явно мой вечер – нахожу глазами свободный столик в углу и через некоторое время мы уже сидим и пьем горячую жидкость, заедая ее всякими сладкими штуками.
- Знаешь, - говорю – я вот сегодня весь день мечтал о том, чтобы вот так, вечером, упасть где-то и забыть про все на свете. Забыть про то, как все достало.
- Ну давай сделаем это.
Таня улыбается. Такой грустно и усталой улыбкой. И все это вместе – музыка, бегающие официанты, улыбка, кофе – создает эмуляцию рая. Того места, которое хочется найти, чтобы остаться в нем навсегда.
- Интересно, что сейчас играет?
- По-моему...хотя....не важно. Ты ведь знаешь, что название будет всегда настолько необычным и волшебным, что ты его забудешь сразу же после того, как услышишь.
- Ну, значит, сегодня мы слушаем просто музыку
И мы с Таней сидим, смотрим друг на друга и одновременно летим в неизвестность. Куда-то туда, где все будет хорошо. И это здорово, на самом деле.
Я иду к помещению с черным человечком на двери и наталкиваюсь на Славку. Славка сидит грустный. Очень грустный. И пьет водку. Бритая голова, черная кожаная куртка надетая на красную футболку с надписью СССР. В общем, нормальный паренек. Я бы даже сказал – реальный. Славка видит меня, начинает улыбаться как может, и просит сесть рядом.
- Блин, извини, я тут не один. С девушкой.
- Да ладно, пять минут жалко что ли?
На столике - четыре полные стопки, какой-то салат и распечатанные на принтере документы.
- Слушай, выпить хочешь?
- Нет.
- А будешь?
- Уговорил.
- Ну, - начинает он, - давай выпьем...ммм...давай выпьем..., - и застывает на несколько секунд с поднятой стопкой, - Вот, давай выпьем за фри софтваре фаундэйшон и за Линуса Торвальдса. Блин, они молодцы.
- Водку пить за линукс? Издеваешься?
- Мы же пьем за идею. Считай, что за свободу.
Алкоголь как-то не совсем удачно совпадает с настроением и организм просто обалдевает от моих действий. Он начинает протестовать, предупреждать, о том, что сейчас внутрь попала какая-то гадость. Он начинает войну. И я теряю свой рай. Рай, который был внутри всего лишь пару мгновений назад.
- Слушай, - начинаю борогозить, - а вот что тебе дало то свободное ПО?
- Ну типа все бесплатно и можно в любой момент скачать исходники.
- Ну скачал ты исходники? И что? Ты хоть что-то сам исправил, что-то сам добавил? Максимум до чего дошел – это как скомпилировать и все. А смысл? Ты ведь можешь попросить у друга пиратский диск и просто установить. Не парится. Свобода нужна тогда, когда ты умеешь ею пользоваться.
- Ну ты и откинул номер сегодня. И чего ты вдруг решил с кем-то там спорить. Все ведь было хорошо.
Таня укоризненно смотрит на меня своими обиженными глазами. А я не знаю, что сказать. Я даже придумать ничего не могу. Просто отвожу взгляд на темное небо, с которого падают редкие капли влаги.
- Извини.
- Да ладно, все нормально. Правда. Все нормально.
- Честно? Does that mean that I can see you again? - начинаю вспоминать вдруг заученные на уроках английского языка фразы. Мне кажется, что некоторые фразы выглядят сочнее, если их говорят на том языке, на котором родилась сама идея подобной фразы. Ведь тогда, когда мы учили всякие диалоги на уроках, мы ведь говорили за персонажей, которые попадают в какие-то там ситуации, в которые сами никогда еще не попадали. А когда через много лет вдруг оказываемся в подобной ситуации – слова сами просятся наружу.
- Договорились. Ну тогда до завтра?
- До завтра. Я буду считать секунды до.
- Это как?
- 42123, 42122, 42121...
Сейчас главное быстрей дойти до дома, чтобы не промокнуть полностью. И вот я иду по холодному дождливому ночному городу, а другой Я - уже пришел домой, пьет горячий чай и слушает какой-то live какой-то известной группы.
- Привет, Максим, - раздается голос откуда-то из глубины двора. Не люблю, когда меня вот так вот называют, да еще в час ночи, да еще в каком-то непонятном дворе. Останавливаюсь и замечаю в темноте три силуэта.
- Здорова. Вы кто?
Пацаны подходят поближе и я узнаю одного из них. Этот типчик вроде как был парнем Тани, или еще чем-то там. В любом случае, у меня никогда не было ни времени, ни желания разбираться во всем этом.
- Слушай, закурить не найдется?
- Да есть вроде. Вот держи, - протягиваю пачку с одной сигаретой.
- Нет, последнюю даже воры не берут.
- Ну тогда я закурю, не возражаете?
- Да нет, может тебе подкурить?
- Было бы здорово.
Но вместо зажигалки вдруг получаю короткий удар в нос. Он настолько ошарашивает, что даже запах собственной крови уже не так актуален. Все-таки успеваю кого-то там задеть, кого-то пнуть по лодыжке, прежде чем оказываюсь на мокрой земле, усыпанной желтыми листьями. Только то что они желтые – я догадываюсь, потому как в такой темноте все цвета одинаковы. И теряя сознание слышу: «Свободен, сука».
- 41721, 41720, 41719....
А иногда тебе вдруг становится очень плохо. Ну, там зуб очень сильно болит, или температура высокая, или завтра будет решаться твоя судьба на каком-то собрании. И ты ходишь по комнате, нервничаешь, мучаешься и ничего не можешь делать. Тогда ты ложишься на ковер или на кровать, и сворачиваешься калачиком. Хм...вот странное выражение, - свернуться калачиком. Потому как, если тебя назовут просто калачом – ты можешь обидеться, а если говорят про тебя – вот смотри, он свернулся калачиком – ты не обижаешься. И вот ты лежишь, весь свернулся, закрыл глаза руками и, вдруг, тебе становится хорошо. Уже ничего не болит, ничего не нервирует и не расстраивает. Ты – самодостаточен.
Странно, боль вдруг куда-то ушла. Исчезла. Испарилась. Я открываю глаза и вижу ЕЕ. Алиса стоит прямо надо мной, улыбается и протягивает руку. А вокруг какие-то деревья, какие-то постройки, какие-то цвета. Но я не смотрю вокруг – я смотрю на девочку из будущего. Поэтому, пусть все будет просто белым.
- Привет, Алиса, а я вот тебя давно искал.
- Пойдем, я покажу тебе где я живу.
Мы долго ходим по всяким местам, держимся за руки, разговариваем и смеемся. Как-то так искренне. Не было там желания сделать вид, что смешно или что-то подобное. Все было по-настоящему. А потом она подводит меня к какой-то огромной дубовой двери: «Там с тобой хотят поговорить. А я тебя подожду здесь».
- Только дождись меня, ладно?
Я повстречался с Богом. Он сидел за просторным ореховым столом, а за спиной у него висели все его дипломы. Нет, погодите, так уже кто-то рассказывал. Лучше вот так – в центре огромной комнаты, на стенах которой висели какие-то бумажки, вырезки из газет и портреты Чегевары, Пожарского, Кипелова и еще множества незнакомых мне людей, стоит огромный стол. На столе – папки, чернильные ручки и китайский ноутбук. За столом – Бог.
Бог говорит мне: Чтобы обрести свободу, ты должен потерять все
- Извините, но я не хочу терять все. Потому что это все мое. И мне с этим жить, и мне решать, что с этим делать. И....я не могу вот просто так взять и выбросить все свои воспоминания, ощущения, чувства. Я не могу.
- Ты уверен, что хочешь оставить все так как есть? – и протягивает мне огромную книгу в кожаном переплете. А в книге – куча фотографий. Вот тут я вру бабушке, что не было уроков в школе, здесь – убиваю облезлую кошку, здесь - ... не хочу продолжать, потому что это не самые счастливые фотографии.
А Бог откидывается на кресле и начинает смеяться. Он спрашивает, не передумал ли я?
- Это все мое, плохое или хорошее, не важно. И я хочу оставить все так как есть. Я хочу все это помнить. Не хочу все это забывать. Хочу помнить. Не забывать.
Он проводит рукой в воздухе сверху вниз, потом слева направо и устало произносит:
- Все, свободен...