Они сидели на берегу Святого Лемма. На камнях у их ног блестел костер. Красные сполохи задумчиво переливались на их лицах.
.....
- Ты неправильно летаешь! Почему нужно переваливаться с боку на бок, словно смешная утка?
- Я же не спрашиваю ни о чем, когда ты летишь как метеорологическая ракета: руки по швам, опустив голову и поджав хвост!
.....
- Скажи, Гур, - почему ты вибрируешь по-другому?
- Потому что я другой, Тас. Все вибрируют по-разному, иначе как бы мы могли различать друг друга?
....
- Твое представление, Гур... Каким образом ты видишь свет? Солнце, оно светит или всегда в тебе?
- Я чувствую его повсюду. Особенно когда наши мысли переливаются. А почему ты об этом спрашиваешь, Тас?
- Не знаю... Я чувствую его по-другому. Оно рассыпано по Миру многими осколками и неважно, вижу ли я их все сразу, или только один-единственный, - мне от него тепло.
.....
Лемм катил свои воды перед ними, играя своими водопадами, то тут, то там возникающими от перепадов давления. Камни вокруг костра передразнивали на разные голоса тягучие звуки реки.
- А куда пропадает время, Гур?
- Я только однажды видел, как оно уходило. И тогда я не смог летать... По-моему, оно есть всегда. Оно просто в наших крыльях.
.....
- Кто имеет равные вибрации, им надо держаться подальше друг от друга. Понимаешь, Тасик, - возникает сильный резонанс, и он может разрушить обоих. И потом, представь, что все цветы на поляне – одного цвета!
- Не думаю, Гур. Зато можно летать на одной скорости. Хотя... Почему ты всегда меня запутываешь? Тогда получается... что никто никого не сможет догнать, потому что никто ни от кого не отстает. И... и никто не будет впереди всех? Это странно...
.....
- Ну давай полетаем, Тасик!
- Не хочу.
- Почему?
- Я истратила время, Гур. Я хочу, чтобы оно восстановилось. Дай мне, пожалуйста, теплый кусочек!
- Не умею разбивать Солнце, Тас. Возьми его все. Я потерплю, не бойся.
.....
Они выделывали извилистые вертикальные круги высоко в небе. Синее с треском расступалось перед ними. Игра была в том, чтобы догонять и убегать одновременно. Не было ни первых, ни вторых. Было смешно и свежо. Музыкальные вибрации пронизывали синее, и красное с зелеными.
- Лови!
- Нет, ты первый!
- А не боишься за ушки?
- Я никогда не боялась!
- И даже в поворотах?
- Да!!!
.....
- Вибрации... Они такие разные. З-вибрации нужны, когда мы поблизости, и музыка. С-вибрации – чтобы было тепло. А вот Д – зачем нужны Д?
- Я знаю. Смогу ли объяснить только... К примеру, мы способны чувствовать друг друга за миллиарды парсеков, но только тогда, если наши приемники настроены на наши цвета. И потом, когда есть Д, всегда отпочковываются крошки. Они – наше синтезированное продолжение, и только мы можем показать им, как летать красиво.
- А вот еще О?
- Их придумали грустные зи. У настоящего зя О – всегда лишь малая часть Д. Ведь не зря говорят: «Зь – это Д!»
- Ты так красиво говоришь, Гурчик...
....
Они устроились рядышком на высокой вершине и тихо рассматривали их богатства. Цветной тихий Лемм, по преимуществу радостно-оранжевый, три пары рощиц, наполенных трескучим гомоном, и слегка искривленная равнина, подпирающая горизонт.
- Зачем ты меня нашел, Гур? И... когда это было?
- Тасушка, ну как ты не можешь запомнить? Я НЕ МОГ ТЕБЯ НЕ ВСТРЕТИТЬ. Видишь ли, есть несколько Д-изгибов, которые сходятся только в одном случае, - когда цвет приема одинаковый. ...Тебе сложно? Тогда попробую проще. Представь две половинки разломанного кольца. Они не могут подойти ни к каким другим половинкам, иначе энергия просто не сможет циркулировать.
- Мне тепло от таких мыслей, Гурашка. А... когда – ты не помнишь?
- Это было в зеленый День. Ты ныряла в синем, была очень смешная и твой полет был очень красив. Я тогда подумал, что быть может это ТЫ. Когда я уравнял скорости, ты так резко ушла из-под меня... С трудом тебя догнал, но ты ушла в вертикаль, - а уж тут никто не может со мной сравниться. А... все-таки ни одна эйвочка не смогла бы сделать как ты. И... тогда наши эмоционали обвились, и замерцал цвет, и наши вибрации сказали: ТАК!
- Я очень хочу крошку, Гур...
.....
Серое перемешалось с синим и почти опустилось на зеленое. Многие эйвы этот день проводили около Следа Великой Матрицы, и Тас и Гур не были исключением. Крылья отяжелели и им приходилось передвигаться низко над поверхностью так, что различались детали. Иногда под ними проносились размытые покосившиеся холмы, усеянные толстыми пирамидками. От пирамидок слышались звуки: «ГлЕдите, зи, зи!», и их крыльеобразные отростки тыкали вверх.
- Кто это, Гур?
- Это эйты, Тас. Ты слышала о них в преданиях.
- Да, помню... Зачем они ползают?
- Носители первичного движения.
- А-а... Ну скоро мы прилетим, Гур?
.....
- Гур, а тебе бывает больно?
- Да, Тас, а что?
- Знаешь, бывает – летишь, ни о чем не думаешь... Вдруг – всплеск сознания: Зачем? Куда? И уже не понимаешь... И время пропадает, и камнем тянет вниз, на вершины. Надо упасть – вдребезги! – чтобы проснуться. Почему так бывает? Я ведь не хочу! ...Гур!
- Я слышу. ...Много раз я думал об этом. И все-таки трудно хорошо объяснить... Мы рядом, но это не значит еще, что мы созвучны. Когда мы вместе, тогда – да. Когда из музыки исчезает один голос, она становится уродливой, скучной. Иногда даже умирает совсем. ...И тогда остается что – ползать? Нужно, обязательно нужно хотя бы ползти, чтобы достичь света, и он придет. Все дело в том, насколько веришь в свет...
- Гур...
.....
- Гур, а война – это когда время пропадает для всех?
- В древние времена так оно и было. Зи ослеплялись тщеславием, собственной жадностью, ум превращался в корку, неспособную воспринимать ничего, кроме жажды крови... Конечно, тут не было места для времени. Было безвременье, великий беспредел.
- Понимаю... Когда крошки играют в войну, они не страдают тщеславием, а значит – учатся бояться, представлять, развивают чувства. Так?
- Хотелось бы в это верить, Тас.