Мы сидели в окопах. Третий год шла война. Несколько минут назад перестали стрелять. У меня и моих друзей появился шанс немного передохнуть после напряженной бессонной ночи. Я прижался спиной к влажным доскам и постарался уснуть, но у меня ничего не получилось. Мой организм отказывался расслабиться. Нервное напряжение было сильнее. Глаза стонали от усталости, соприкосновение ресниц вызывало острую режущую боль. Моим друзьям повезло больше, они уснули еще до того, как им удалось удобно устроиться возле пропитанной смертью и кровью земли. Я утомленно смотрел по сторонам. Их сонные тела ничем не отличались от сотни лежащих рядом мертвых сослуживцев.
Такие же беззащитные, свободные позы.
Наверное, мне все-таки удалось уснуть, наверняка я спал с открытыми глазами, одновременно поворачивая голову то влево, то вправо. Очнулся я, когда мои ноги несли меня в атаку. Рядом со мной бежали мои фронтовые друзья. Запомнился мне боец с длинными темными грязными волосами и «жиденькой» бородкой, нелепо покрывающей его лицо. Он был такой целеустремленный, такой бесстрашный, я гордился тем, что бегу рядом с таким человеком.
По нам открыли беспрерывный огонь. Пули убивали моих друзей. Они рвали их плоть, словно это были вовсе и не люди, а картонные манекены. Мертвые тела оставались на поле. Я продолжал бежать, не понимая, что каждая секунда может оказаться последней в моей жизни. Но я не умирал, и мой бородатый друг не умирал, и еще несколько десятков человек не умирали. Нам казалось, что мы непобедимы, что мы бессмертны. И вот когда мы уже видели наших врагов, когда мы расстреливали их в упор, когда мы видели страх на их лицах, когда они умирали и оставались навсегда гнить на этом поле, я увидел яркую вспышку.
«Вот и мой черед!» – мелькнуло в голове. Я успокоился. Усталость, накопленная бессонными неделями, завладела мной, словно кто-то невидимый подставил мне подножку. Я грохнулся на землю и уснул.
Когда я пришел в себя, то увидел этого парня, который бежал со мной рядом, и еще пару незнакомых мне человек. Все в грязной военной форме с автоматами и голодные.
Мы посмотрели друг на друга, потом огляделись вокруг. Мы были в городе. И не испугались бы мы ни капельки, будь это деревушка какая или городок после бомбежки. Это был город с многоэтажными домами, машинами странной формы и расцветки. Мы стояли на освещенной улице, а на небе светился месяц, такой красивый и мирный. От тишины звенело в ушах. В домах светились окна, в квартирах мелькали силуэты людей. Мой бородатый друг не произнося ни слова, махнул рукой, указывая на приближающуюся к нам женщину.
Когда она подошла ко мне поближе, я смог рассмотреть ее лицо. У нее были красивые белые волосы до плеч, аккуратный макияж, зеленые, грустные глаза, и меня к ней потянуло, как магнитом. Сумев оторвать от нее взгляд, я понял, что остался с ней наедине. Мои боевые товарищи разбрелись кто куда. Я хотел их остановить, но так и не смог крикнуть ни слова. Они оставили оружие.
Она жила одна. Обстановка в ее квартире привела меня в замешательство. Все вещи выглядели так, словно я их вижу впервые. За все время мы не обмолвились ни словом. Под утро она уснула. Я сидел на кровати рядом и смотрел на ее лицо. Я смотрел и запоминал ее лицо. Я гладил ее щеку, трогал волосы, но не решился уснуть.
Я провел у нее в квартире два дня, два часа и две минуты. Я пришел в себя через неделю после ранения. Девушку, у которой я жил во сне, я так и не встретил. Позднее она мне снилась несколько раз. И вот теперь, в глубокой старости, я почти каждый день вижу ее на экране своего телевизора. Ее зовут – Ольга Прокофьева. Она очень хорошая актриса. Она мне помогла тогда выжить. Странный был сон.