- Вот говорил он о счастье, о смысле, а где он сейчас?.. - пыль.
- Так пыль... благородная!
Господин Ланди не относился к тем снобоватым богачам в потёртых пиджаках - он всегда был при деньгах, в отличие от них, и всегда был благонамерен.
Каждое утро, расторопно прогуливаясь до парка и обратно, он покупал газетку и, смешно спотыкаясь о неровную мостовую, читал по пути. Потом он устраивался на дневной сон; к вечеру, довольный собой и жизнью, отправлялся на званый ужин или, несколько реже, в театр.
На ужинах он любил рассуждать о смысле бытия, о цели жизни, о стремлениях - говорил он не заунывными проповедями уставшего церковника, а энергично, с искрами, перемежая слова не то что бы грубыми словами - нет! - он был удивительно обходчив, он употреблял эвфемизмы.
Наблюдать за ним в моменты его пьяного неистовства было одно удовольствие: он становился похож на младенца и начинал глаголить истину. Его истина была кристально чистой, очищенной от великосветской шелухи, от надуманных слов - её понял бы каждый кабацкий выпивоха! Вот, какую силу могли иметь слова господина Ланди.
На ужинах я видел его всего несколько раз, приходя поразвлечь господ музыкой после принятия пищи. Как-то раз я видел, как господину Ланди стало плохо, и его, сопровождая под руки, волоком повели к доктору; вскоре я узнал у своего знакомого, у которого знакомый лично знаком с господином Ланди, что всё обошлось благополучно, лишь голова господина на следующий день болела.
Самое удивительное, что, даже обессиленному, ему удавалось сохранять ясность ума и рассказывать о смысле жизни.
Чаще я встречал его в театре, где, перед тем как идти в оркестровую яму, я любил подниматься наверх и разглядывать господ. Он всегда приходил рано, возвышенной аккуратной походкой устраивался на первом ряду, выставлял вперёд усталые ноги и, предвкушая музыку, закрывал глаза, которые не открывались до конца спектакля: насколько он умел наслаждаться музыкой!..
Новость о его смерти просто потрясла меня, привела в исступление; от неё посерели дни, лето начало в грусти отступать. Первое время я был уверен, что мне больше не жить, что ещё чуть-чуть - и мир без господина Ланди развалится: такой был человек!..