Мышелов сплюнул, рассматривая тесную, грязноватую улочку на окраине Нормбурга и, не найдя ничего примечательного, направился дальше.
Шел дождь, и вода целыми водопадами стекала с низко свисающих, уродливых крыш, что высились над улицей. Вор тихонько усмехнулся – он прекрасно знал подобные гниющие дома и не сомневался, что не меньше воды теперь стекает на головы обитателей этих жалких жилищ.
Лужи мерзко хлюпали под ногами, но вору, уставшему, замерзшему и голодному было уже лень их перепрыгивать – лишь мысль о том, что в них может быть что-нибудь похуже воды, заставляла рамиурца обходить наиболее зловещие “озера”.
Вор уже хотел выйти на более чистую улицу и зайти в приличную таверну - это было бы во всех отношениях замечательно после стольких дней пути – чистая постель, едва, о происхождение которой не приходилось сомневаться, отсутствие разного сброда… Рамиурец от нетерпения все это получить пошел еще быстрее… Как вдруг обнаружил одну большую проблему на пути к подобным планам. Это был кошелек. Вернее, то, что в нем отсутствовало. Решив окончательно развеять все сомнения, рамиурец, с тяжелым вздохом проверил свои финансы. Как и предполагалось, в кошельке грустно звенела лишь жалкая горсть медяков.
- Да я почти богат, - мрачно пошутил вор, которому быть на мели приходилось едва ли не постоянно.
Поморщившись от перспектив, которые открывал десяток медных монет, вор с неохотой развернулся и взглянул на улочку, по которой только что шел. Видимо, ночлег придется искать где-то в подобных местах, а вовсе не в приличных кварталах. Терзаемый сомнениями Мышелов даже подумал о возможности переночевать под открытым небом, но дождь, который как назло, захлестал еще сильнее, положил окончательный конец подобным планам.
Жестоко и бессовестно про себя ругаясь, проклиная Нормбург, дождь и невезение (по части денег), промокший до нитки Мышелов, зашагал обратно вдоль улицы. Цель его поисков была довольно четкой – дыра, где рады постояльцу, несмотря но то, что у последнего в карманах только медь.
Вскоре, его поиски увенчались успехом.
Мышелов внимательно присмотрелся к зданию, из которого раздавались пьяные крики, грохот, ругань и смех шлюх. Над дверью красовалась гордая надпись: “Пьяный Дьявол”. Рядом с надписью имелось какое-то изображение, очевидно, дьявола, но вода, время и неумелость художника сделали свое дело – теперь картинка на вывески, попреки первоначальному замыслу, подозрительно напоминала чью-то задницу.
- Дьявол, так дьявол… - проворчал Мышелов. Секундой позже он потянул за дверь, обрадованный тем, что нашлось хоть какое-то пристанище, но та лишь жалобно заскрипела, не открывшись. Вор потянул вновь и напряг все силы и яростно дернул дверь – та с чудовищным лязгом уступила… Лишь отварилась дверь как на рамиурца обрушился тяжелый, почти горячий дух дерьмового вина, пота, чудовищно дешевых духов и еще непонятно какой гадости. Закашлявшись от подобного аромата, вор все же шагнул во внутрь и огляделся. В конце концов – рамиурец провел всю свою юность в подобных местах.
Зал, заполненный почти до предела, встретил его ледяным молчанием. Как и ожидалось, публика здесь была на редкость мерзостная – самые дешевые шлюхи, нищие, калеки, личности с откровенно бандитскими рожами, жулики и шарлатаны всех мастей… Вся эта пестрая братия зло уставилась на вора, прервав игру в кости и опустошение бутылок.
Мышелов ответил сброду не менее красноречивым взглядом и, в подтверждения своего к ним презрения, плюнул на пол у самого порога.
- Что уставились?! – громко спросил вор (пока он был достаточно храбр – дверь была у него за спиной и что не случись, он всегда бы смог убежать). Вместе с тем, рамиурец обводил зал цепким взглядом, пытаясь найти хозяина или каких-нибудь интересных гостей “Пьяного Дьявола”. И то и другое, могло сулить как работу, так и информацию, рамиурцу, который был совсем не знаком с городом.
Интересные постояльцы нашлись почти сразу. В центре зала сидела довольно примечательная компания: важного вида толстяк, с толстой золотой цепью на заплывшей жиром шее, довольно симпатичная шлюха и лысый человечек. За тем же столом наблюдалось два свирепого вида головореза. “Вот и местный босс, - мгновенно подумал вор, - Надо будет поговорить.”
Зал постепенно вернулся к привычным занятиям, бросив разглядывать Мышелов. Но вор знал, что за ним внимательно наблюдают – особенно за столом местного главаря. И взгляды эти ему совсем не понравились. Стараясь не выдавать своих сомнений и дискомфорта, Мышелов уверенно направился к хозяину заведения, которого, наконец, удалось найти в самой дальнем конце зала, за низенькой и безбожно грязной стойкой.
Трактирщик, скрюченный старикашка лет 60 с подозрением уставился на рамиурца своими мутными, желтоватыми глазами.
- Что? – грубо прокряхтел он, очевидно, имея в виду заказ.
- Информация, - словно заговорщик объявил вор, - Совсем не много, о некоторых из твоих посетителей, я заплачу 3 медных.
Трактирщик сделал вид, что не понимает.
- 5 медных монет, - c деланной улыбкой поправился Мышелов, мысленно обозвав старика “жадным засранцем” и грустно прикинул, что сегодня придется остаться либо голодным, либо без крыши над головой.
Ответом послужило молчание.
- 7 медных! – зло прошипел совсем взбешенный своим разорением рамиурец.
Услышав новое предложение, старик немного задумался, но затем, видимо, решил, что повышать цену дальше может быть опасным.
- Про кого хочешь знать, парень? Деньги вперед.
Вор с разрывающимся на части сердцем выложил монеты на прилавок и с обидой проследил, как они скрылись в жадных кривых пальцах трактирщика. Ловко спрятав монеты, старик довольно улыбнулся почти беззубым ртом и вопросительно уставился на рамиурца.
Вор молча указал взглядом на компанию в центре зала. Там как раз шел какой-то спор.
- Я так и знал! – усмехнулся старик, - Это Ганс Толстяк, он на этой улице самый главный, Флюсс – лысый тип, карманник, довольно неплохой и Элиза, потаскуха. Имен тех двух молодчиков не знаю, но с ними и так все ясно, не так ли? А кстати, почему спрашиваешь, паренек?
- Да так…- невнятно отозвался Мышелов, который был уже глубоко в собственных раздумьях насчет того, как потратить скудный бюджет. Хотелось и вина и ночлега, но оставшиеся четыре медяка никак не позволяли получить и то, и другое. На миг он даже пожалел, что так дорого купил информацию о каких местных придурках. Но затем отбросил сомнения – поспать можно где угодно, можно немного походить с пустым брюхом, а вот информация вещь ценная – это путь к выживанию.
- Понятно, понятно… - прокряхтел трактирщик, наливая порцию вонючего эля какому-то оборванцу. – Эй… парень! – обратился он к рамиурцу.
Вопрос этот вывел вора из тяжелых раздумий касательно того, что делать с местным боссом.
- Что?
- С тобой хочет поговорить Толстяк. Советую не отказываться.
Новость это оказалась немного неприятна для рамиурца. Было бы лучше, если бы он подошел сам. Теперь, все складывалось несколько иначе и по другому сценарию. Этого Мышелов не любил.
Вор обернулся и действительно, толстяк смотрел на него своими свинячьими глазками и делал жест рукой, предлагая присоединиться. Бархатная жилетка главаря местных преступников была распахнуто и обнажала огромное волосатое брюхо. Мышелов хмыкнул, взглянув первым делом на массивную золотую цепь, а затем на мешочек, что выглядывал из кармана Толстяка. Очень этот мешочек смахивал на кошелек. Причем тугой и полный. Явно не меди.
“Вот бы с тебя снять эту цепочку и кошелек. Было бы весьма кстати.” – пронеслось в голове Мышелова.
Вор кивнул толстяку и направился к нему через зал, расталкивая пьяных нищих и уродливых девиц. Перспектива разговора его не очень радовала – подобные редко кончались чем-нибудь хорошим, особенно, если учесть с какими рожами сидели люди за столом. Но и не подходить было совсем глупым - легче было и вовсе сюда не заходить и не тратить последние медяки.
Когда вор подошел к столу, Толстяк, Элиза и карманник – своего рода местная элита, уставились на Мышелова со смесью любопытства и подозрения. Толстый собирался было что-то сказать, но затем передумал и просто сыто рыгнул. Элиза с нескрываемой издевкой подмигнула вору, “мол, не вышел кошельком и авторитетом, чтобы иметь меня”. Карманник отхлебнул вина и нервно хмыкнул – этот из всех Мышелову не понравился больше всех.
- Ты неплохо одет, есть оружие. Не оборванец и не местный. – заметил Флюсс, проводя пятерней по потной лысине, - Рожа у тебя не совсем честного человека, да и нечего ему тут у нас делать. Можно сделать только один вывод – ты на нашей территории, без приглашения. А это нехорошо. Верно, Толстяк?
- Угу… - промычал Толстяк, уплетая кусок свинины, - Не… хор… шо.
- Следовательно, у тебя проблемы. – с мерзкой улыбочкой продолжил карманник и вновь пригубил вино. – Что прикажешь с тобой делать?
- Мне не нужны проблемы, ведь всегда можно договориться. - примирительно сказал Мышелов, искоса посматривая на двух головорезов, что уже ерзали, готовясь вскочить и переломать ему все кости. Он не был трусом, но не любил откровенно самоубийственных решений. Строить из себя крутого – сейчас было очень неразумным. Вор напряженно взглянул на всю троицу и подольше задержал взгляд на Элизе. “Вот сука!” - со злостью пронеслось у него в голове. Элиза в свою очередь, лениво потянулась, с ухмылкой поглядывая на вора.
Флюс покачал головой, подтверждая подозрения вора, насчет того, что разговор определенно будет очень короткий.
- Придурок! – первой не выдержала Элиза.
- Не нужны… ик! Да я тебя… – проворчал пьяный, плохо соображающий Толстяк.
- Тогда не нужно было сюда приходить! – радостно закончил Флюсс и сделал едва уловимый знак двум головорезам.
Мышелов, никогда не считал особо зазорным спасаться бегством – вот и теперь почти мгновенно метнулся к выходу из столь негостеприимного зала... Но расчет оказался неверным – все находящиеся в зале резко подскочили и, как не старался вор проскочить, мигом уперся в стену из живых людей – в следующий миг его держал уже добрый десяток рук…
Вор отчаянно забился, но толпа, радуясь новому развлечению, уже почти подняла его в воздух. Мышелов попытался достать оружие, но даже этого ему не удалось, настолько крепко его скрутили.
- Куда собрался? – усмехнулся карманник, - А ну ребята, выбросите этого придурка в колодец на заднем дворе!
Весь зал злорадно захохотал.
“Колодец?” – не на шутку испугался вор, дело вот-вот могло стать мокрым. Из колодца выбраться не так легко, и то, при условие, что он не свернет себе шею при падение и не утонет.
- Колодец почти сухой, но в него протекает дерьмо из канализации. – Флюсс продолжал радостно комментировать ужасную судьбу, что ожидала Мышелова, - Там тебе самое и место!
“Утонуть в дерьме? Это уже слишком! – в ярости подумал Мышелов, стараясь пнуть одного из тех, кто его держал, - Если останусь жив, ребятки, у вас будет много проблем!” Страх в Мышелове сменился холодной ненавистью – он твердо решил в любом случае остаться живым и безжалостно отомстить. К мести он всегда относился очень серьезно и никому никогда ничего не прощал. Видимо, этому качеству характера он был обязан своей эль-каридской кровью… Глаза его, горящие ненавистью и гневом, скользили по толпе и в особенности по местному “руководству”.
Тем временем, два быка-головореза уже приняли вырывающегося вора у толпы и жестоко скрутив ему руки поволокли ко второму выходу из зала, который Мышелов заметил только сейчас – это былая такая же неприметная дверка, как и “парадный вход”, только в противоположном углу зала.
Улица ударила в лицо вора холодным, сырым воздухом и мысли окончательно прояснились. Рамиурец попытался максимально собраться и сконцентрироваться на том, чтобы быстро сгруппироваться при падении – валяться с переломанными костями в богатствах городской канализации в его планы не входило. Головорезы потащили его через грязный внутренний дворик (который оказался еще и тупиком) прямо к полуразрушенному, зловеще выглядящему колодцу…
- Счастливого пути! – усмехнулся один из верзил и, они с напарником бросили Мышелова прямо в зловонную пропасть колодца.
Вор, на миг оставил мысли о мести и сконцентрировался на том, чтобы смягчить падение… Он оттолкнулся ногами от стены колодца и попытался схватиться за неровности кладки и тут же вскрикнул от боли, сломав ноготь... Не обращая внимания на боль, вор выхватил левой рукой кинжал и попытался загнать его между кирпичами…
Дно стремительно приближалось, а кинжал никак не мог зацепиться, лишь высекая искру… неожиданно, лезвие попало в какое-то углубление и все тело вора дернулось от резкой остановки. Вор облегченно вздохнул, как вдруг лезвие кинжала, не выдержав нагрузки, сломалось.
- Черт… – только и успел вскрикнуть он.
И вор пролетел последние 10 футов до дна колодца, плюхнувшись в мутную, зловонную жидкость...
Сверху услышали плеск – раздался смех, который, впрочем, вскоре смолк.
Мышелов, понял, что жив. И, если не считать многочисленных ушибов, ссадин и царапин, практически невредим. Это уже было настоящим везение. И вор, не выдержав порыва радости, стоя по пояс в зловонной жиже, показал неприличный жест куда-то наверх.
- Придурки! Сейчас выберусь и тогда… - пригрозил вор.
Те, кто хорошо знали Мышелова, могли только посочувствовать всем гостям “Пьяного Дьявола” – непостоянный и нетерпеливый вор, в вопросах мести проявлял совершенно удивительно терпение и упорство, иногда переходящее едва ли в одержимость. И теперь, для Толстяка, Флюса и Элизы был только один путь – убить рамиурца. В противном случае им предстояло до конца жизни иметь прекрасную возможности вдруг обнаружить в своей спине остро отточенный кинжал…
Не желая больше ни мгновения проводить на дне колодца, а скорее заняться разработкой плана возмездия, вор стал копаться в своих промокших вещах. Через некоторое время он нашел, то, что искал – легкую, складную кошку, которую украл у одного своего коллеги по ремеслу пару недель назад. Что и говорить, удобное приобретение. На ощупь рамиурец разложил кошку непослушными, заледеневшими и изодранными пальцами и привязал к ней прочную шелковую веревку.
Сгорая от нетерпения выбраться наверх, вор метнул кошку вверх, но его постигла неудача, и она не долетев то верха, каких-то пары футов, cо звоном стала падать вниз… Только сейчас вор понял как это рискованно – в тесном колодце железяка падала прямо на его голову… Лишь в последний момент рамиурцу удалось выхватить второй свой кинжал и отбить предательски возвращающуюся кошку…
В следующий свой бросок Мышелов вложил всю силу и он достиг цели – кошка прочно зацепилась за край ограды колодца.
- Теперь бы только не сорвалась, - пробормотал вор и стал карабкаться вверх. Неудержимое желание отомстить за оскорбленное достоинство прибавляла ему сил… Но подъем дался не легко – когда рамиурец наконец перевалил через обломки ограды и оказался на верху, из его груди вырывалось тяжелое дыхание, от колодца пришлось едва ли не ползти.
Мышелов огляделся – внутренний дворик был глухим тупиком внутри плотной городской застройки, выбраться отсюда можно было только через таверну, либо требовалось залазить на стены ближайших домов. Первое вор отмел сразу, на второе не было никаких сил. Вдоль стен таверны находилось нагромождения пустых бочек, ящиков и другого хлама. Там то вор и решил немного передохнуть, а заодно и подумать, что делать дальше… Дождь продолжал яростно хлестать и вор, чтобы хоть как-то от него спастись укрылся в большой пустой бочке, что не стояла ровно, а лежала на боку…
Хотя вор и выбрался из колодца, мысли его текли в довольно раздраженном направление – он может выбраться из этого закоулка через соседнюю крышу, но вот к возмездию его это никак не приблизит. И это в то время, когда вору мучительно хотелось хоть как-нибудь отплатить своим обидчиком. В его голове мелькнула мысль о поджоге, но он тут же отмел ее – шел дождь, да и поджигать было особо нечем. Глупая идея. Вариант зайти и всех перебить… конечно, подошел бы для парня покрепче, но никак не подходил для Мышелова. Все было не то. В обычно изобретательную на подобные вещи голову Мышелова ничего стоящего так и не приходило.
Злясь все больше и больше, от отсутствия идей и пережитых оскорблений, вор стал нервно барабанить пальцами по стенкам бочки. Но затем, встревожено прекратил это занятие, услышав, что хлопнула дверь.
“Пошли проверять, - мгновенно сообразил Мышелов, - Интересно кто…” И вор, стараясь не шуметь, осторожно выглянул из своего убежища, руке его блеснул кинжал.
Сердце Мышелова едва не выпрыгнуло от радости, когда он увидел уже знакомую лысину. И что самое важное – Флюсс был один. Совершенно один.
Карманник, судя по походке, уже изрядно подвыпивший, подошел к колодцу и заглянул вниз.
- Ты там живой, придурок? – усмехнулся он. – Живой, я спрашиваю? Cдох, сука? Ну так тебе и надо… хе-хе…
Флюсс стал копаться со штанами, очевидно, желая помочиться в заброшенный колодец.
- Я тебе подарок принес, засранец… сейчас… сейчас… подожди немного…
Мышелов, тем временем, не в силах сдержать кровожадную ухмылку, осторожно подбирался к карманнику, поигрывая кинжалом. Нет, он не убьет его очень уж быстро, сперва, немного поговорит…
Вор ликовал. Это был просто подарок судьбы. Но в тоже время, вор не забывал и о предосторожности – не спешил наброситься с криками, а холоднокровно и очень тихо крался к своей жертве...
Флюсс закончил свои дела и уже собирался возвращаться в таверну, как вдруг осознал, как что-то острое и холодное вонзилась в его спину. В тоже мгновение, некто крепко схватил его и придержал на ногах, все еще не вынимая клинка из тела карманника. Флюсс хотел закричать, сказать что-нибудь, но так больно, но он не смог выдавить из себя и слова, только ловил ртом воздух...
- Ты совершил большую ошибку, мой дорогой друг, - тихо произнес Мышелов на самое ухо стонущего Флюсса, - И вот ее результат, столь печальный для тебя. Твое последнее слово в этой жизни?
Флюсс только что-то невнятно простонал.
- Ты даже последнего слова сказать не можешь, какая жалость, неужели настолько больно? - шутливо объявил рамиурец, - Но что же, в любом случае, пора прощаться. До встречи в лучших мирах.
С этими словами, Мышелов провернул кинжал и Флюсс, издав последний вздох, быстро обмяк. Рамиурец выпустил его тело из рук, и оно шлепнулось в грязь неподалеку от колодца. Почти мгновенно, все карманы столь трагически погибшего карманника были тщательно проверены, а все ценное из них извлечено. Добыча оказалась неплохой – 50 золотых, дорогой кинжал и разные побрякушки вроде колец и браслетов. Довольно хмыкнув, вор отправил тело карманника на дно зловонного колодца.
- Там тебе и место, - серьезно объявил Мышелов, искренне считая, что это вполне справедливо – карманник в конце попал в ту яму, что рыл другому.
Рамиурец воспрянул духом – часть мести, наверное, самая важная, была выполнена, но теперь на него обрушились новые сомнения. Он разрывался между тем, чтобы плюнуть на все и отправиться в хорошую таверну, через крыши соседних зданий и между желанием довести месть до конца и расквитаться со всеми обидчиками. И то и другое было бы неплохим завершением дня.
Вор вновь встряхнул содержимое приятно тяжелого кошелька, но затем усилием воли оторвал себя от мысли о еде, сне и красивых женщинах, которые с радостью подарят немного ласки за блестящие кругляшки золота. Нет, не время. Если начал что-то – доводи до конца. В любых других случаях вор мог бы поспорить насчет этого утверждения, но касательно мести, он всегда с этим соглашался. Месть – такое блюдо, которое надо подавать холодным и не обделять им никого из гостей.
Вор вылез из своего укрытия-бочки (где он опять спрятался от дождя во время размышлений) и осторожно подкрался к маленькому оконцу на первом этаже таверны.
Внутри было уже не так тесно и оживленно – часть посетителей, очевидно, разошлась, а другие валялись прямо на столах и скамьях – мертвецки пьяные и уйти никуда не могли. Что самое интересное – пустовал и центральный столик, за которым ранее восседал Толстяк и компания. Разве что оба здоровенных бугая все еще сидели там, заметно пьяные в обнимку с кружками. Но мстить этим безмозглым тупицам не было столь важным для рамиурца – в конце концов, они просто исполнители. Глупые исполнители. Его больше интересовали Толстяк и Элиза. Вот как раз и не было.
Первым делом Мышелов подумал, что толстяк смылся и теперь, чтобы отомстить его придется разыскивать по всему Нормбургу, что, учитывая размеры города было весьма проблематичным… Но затем, вор с сомнением взглянул на ветхую деревянную лестницу и зло усмехнулся. За свою насыщенную жизнь он неплохо изучил повадки людей вроде этого жирного борова и теперь мог поспорить, что Толстяк храпит где-нибудь наверху…
- Что же, проверим… - пробормотал Мышелов и поднял голову на второй этаж мерзкого заведения. Там, в паре комнат горел свет, слышались голоса.
“Если жирный в одной из комнат, что выходят окнами сюда… - с надеждой подумал вор, - Ему сегодня не повезло!”
Вор зло прищурился и прикинул, как лучше забраться на второй этаж. Сейчас он чем-то неуловимым походил на мелкую, мокрую, но злую и упрямую крысу.
Забраться наверх оказалось довольно легким делом. Здание было старым, и его несколько раз перестраивали – то там, то здесь выглядывали огромные прорехи в кладке, порой попадалось нечто похожее на карниз. Уже через пару минут вор оказался у первого окна – убого обставленный, грязный номер был пуст. Штор или занавесок здесь не водилось и это облегчало поиски. Внутри следующей комнаты какой-то бандитского вида тип развлекался с ужасного вида ночной бабочкой. “Ну-ну, - подумал Мышелов, искренне радуясь, что не он оказался в объятиях такой “красотки” - Успехов!”
В следующих номерах так же не было ничего особенно – их обитатели либо спали, либо как-то развлекались, либо номера и вовсе были пусты. Между тем, вор уже почти достиг края здания, но Толстяка нигде не было видно. Он уже, было, хотел спрыгнуть, как вдруг обнаружил номер с занавесками, причем, довольно приличными…
- Так, так, так… - усмехнулся вор. Доказательств не наблюдалось, но какая-то интуиция подсказала ему, что он на верном пути. Толстяк, а может и шлюха, должны быть внутри. Не долго сомневаясь, вор осторожно потянул за раму окна. Закрыто. Мышелов не отчаялся и сунул кончик кинжала между кривоватыми рамами – как и предполагалось, защелка легко открылась.
Стараясь не шуметь, рамиурец стал медленно открывать рамы… Когда они открылись настолько, чтобы можно было проникнуть внутрь, вор влез на подоконник. Он прислушался – тихо. В следующие мгновение он приоткрыл штору и буквально одним глазком пошарил по комнате.
Все было даже лучше, чем он предполагал. Толстяк безмятежно и совершенно одиноко спал на обширной кровати, вольготно раскинувшись всем своим толстым телом. Это было даже не интересно.
Мышелов слез с подоконника и осторожно подкрался к кровати.
Рамиурец едва сумел сдержать смешок торжества, склоняясь над беззаботно спящим Гансом Толстяком. Конечно, кто-нибудь бы мог назвать убийство в подобных обстоятельствах исключительно подлым… Но, Мышелов был человеком практичным – разве не логично убивать врагов, когда они наиболее слабы? Размышляющий подобным образом рамиурец, вовсе не сомневался в том, как нужно поступить.
Он без лишних сомнений и изобретений поступил очень старым и проверенным веками способом – одним точным, ловким движением перерезал Толстяку глотку, как говориться, от уха до уха.
Толстяк захрипел и, из рассеченного горла с бульканьем стала выливаться кровь, которую быстро впитала кровать. Не дожидаясь, когда Ганс окончательно стихнет, Мышелов забрал его кошелек и сдернул золотую цепь, теперь уже всю залитую кровью.
Увидев, что Толстяк умер, вор мрачно пошутил:
- Приятных сновидений.
Теперь настояние рамиурца окончательно поднялось – месть была почти завершена и он даже был готов простить шлюху – боги с ней, в конце концов, женщина. С улице подул холодный ветерок и это напомнило Мышелову, что пора убираться из этого дерьмового места, тем более, что карманы были не лишены золота…
Вор уже направился к окну, как вдруг его остановил голос…
- А ты хорош… - удивилась Элиза, выползая из под кровати, где валялся мертвый Толстяк.
Мышелов резко развернулся, и выхватил кинжал. Видимо, эта стерва слышала, как он открывает окно и спряталась. Но какой смысл было выбираться оттуда, если он уже выходил… Рамиурец с недоверием уставился на Элизу. Что-то было не так.
- Ты ведь не убьешь меня, беззащитную девушку? – заворковала ночная бабочка. – Со мной ведь можно сделать и что-нибудь более интересное, не правда ли? – недвусмысленно намекнула она.
“Приз победителя, - пронеслось в голове у вора, и он весь скривился - Как мило!”
- Ты такая же девушка, как я праведник-отшельник. – язвительно ответил рамиурец, - Лучше убирайся, пока цела.
Мышелову что-то определенно не нравилось в этой девки. По крайней мере то, что она была предательницей – слыша как он лезет, она не пыталась позвать на помощь или разбудить Толстяка. Он свою очередь был для нее вроде начальника или хозяина, клиента в конце концов… А если она предала раз – предаст и второй, только предан будет сам рамиурец.
- Какие мы злые, - Элиза деланно надулась, изображая обиду, - Зачем сразу отказываться от того, чего не видел?
С этими словами она скинула с себя и без того легкие одежды, призывно улыбаясь. Посмотреть было действительно на что… Хотя Элиза и вызвала некоторую неприязнь, ее формам рамиурец вынужден был отдать должное. Все было при ней… В Мышелове даже появились мыслишки о том, стоит ли отказываться. И под впечатлением от всего увиденного он впал в минутное замешательство, потеряв бдительность…
И этого мгновения Элизе хватило – в Мышелова, со свистом, рассекая воздух, полетел неизвестно откуда взявшийся метательный нож.
Лишь чудом вор сумел увернуться и лезвия брошенного клинка – оно только немного задело его плечо, оставив глубокий порез…
Вор почти машинально ответил броском своего кинжала… И он достиг цели, глубоко вонзившись в живот Элизы. Ноги ее подогнулись, и упала на пол, цепляясь окровавленными пальцами за рукоять поразившего ее оружия.
Мышелов, раздраженно осмотрев рану на плече, со злостью взглянул на Элизу и не удержался, что не пнуть ее. Он жалобно застонала.
- Что больно, сука? – поинтересовался он, присев около корчившейся от боли девки – Лежи тут и мучайся. Через час, может быть, cдохнешь… Я тебя из принципа добивать не буду. Счастливо оставаться.
С этими словами вор вышел из комнаты, но не через окно, а через дверь. Минутой позже он спускался по скрипучей лестнице, прямо в удивленный и шокированный зал, при этом рамиурец улыбался и поигрывал в руке окровавленной золотой цепью.
- Кто-нибудь хочет поспорить с тем, что теперь я босс? – заявил он на середине лестницы. Все кто были в зале, увидев столь знакомую цепь в столь неожиданном месте, дружно замотали головами, в том числе и двое верзил, которые час назад выбрасывали Мышелова в колодец...
- Вот и отлично. – объявил Мышелов, - Всем выпивки. Я угощаю.
Рамиурец был доволен. Это было неплохим началом прибивания в Нормбурге. Конечно, было многовато крови… но разве большие дела делаются без нее? C другой стороны, он был далеко не дурак и прекрасно понимал - проблем еще будет более чем достаточно.
* * *
На следующее утро Мышелов сидел на самом почетном месте в зале “Пьяного Дьявола”, в компании двух туповатых верзил – они достались ему по наследству. Вор неторопясь потягивал вино и ловил на себе испуганные взгляды посетителей CВОЕГО заведения. Теперь каждый на улице, а то и районе, знал, какую бойню он устроил прошлой ночью. Его боялись, а значит уважали.
Из задумчивости его вывели новые посетители. В зал вошла группка молоденьких девушек, прочем, род их занятий не оставлял почти никаких сомнений. Вор неуютно поежился. После событий с Элизой вор ко всем представительницам данной профессии относился с подозрениями.
Между тем, вся пятерка девушек направилась прямиком к столу, где сидел Мышелов.
- Чего вам, дамы? – поинтересовался вор.
- Мы… от… - все разом отвечали немного густовато накрашенные девицы, перебивая одну другую, - От всех, хотим сказать спасибо за Элизу… она нас всех достала… И что мы, в знак благодарности и в надежде на вашу защиту... согласны на одну пятую наших доходов, платить будем раз в неделю…
- Так… - Мышелов сразу смекнул в чем дело, - Отлично. Договорились. Я вас в обиду не дам.
Девушки ушли.
А вор остался сидеть на своем месте. Конечно, это были трущобы, а владел он, наверное, самой убогой улицей во всем городе… Но ведь это только начало?
Только начало. Мышелов довольно улыбнулся.