Было полдень и таверна "Седьмая бочка" медленно, но верно оживала, набиваясь посетителями.
- Дав денег, сто-двести монет, какой-нибудь начинающей шлюхе, я в этот день сделаю больше добра, чем все эти ублюдочные паладины вместе взятые! – сдерживая неожиданно налетевший гнев, объяснял Нэрредин Эрфари своему соседу по столу в таверне, молодому парню, прилично одетому, по виду аристократу.
Собеседник вора, Арно Саналь, поглядел в сторону дальнего конца зала, где за столом восседало два или три человека в латах, при гербах и отличительных знаках какого-то ордена паладинов. Посмотрев на них миг, парень вновь обратил взор на своего товарища, который представлял, наверное, полную противоположность этим благородным сэрам. Худой и оборванный Нэрредин производил довольно неприятное впечатление выходца из самых мерзких и опасных районов города Феникса. Картину довершала трехдневная щетина и разбитое в недавней драке лицо. Вор разительно напоминал какого-то злобного, голодного зверька, что так и хочет вцепиться в кого-нибудь, чтобы доказать – я не так слаб, как кажусь…
- Эти жалкие идиоты просто скрывают за всем этим спектаклем, правилами и кодексом недостаток мозгов. – гневно продолжал Эрфари. – Тупые они, а не благородные, не гордые, а упрямые как ослы. Только и умеют кудахтать так, что тошнит: “Извольте сударь, весьма благодарен” (вор дразнил паладинов с каким-то совершенным остервенением). Тьфу! А на деле они ничего не умеют. Только воздух сотрясают о своем мнимом благородстве, да на дуэлях рубятся, словно бараны в горах за симпатичную овцу! Ненавижу их, от одних их постных рож зло пробирает.
- Не стоит быть таким категоричным. – Арно слегка улыбнулся, внимательно наблюдая за разгоряченным товарищем. - Они, при всем, совершают и многие весьма достойные поступки, уничтожают опасных монстров и, например, сражаются с бандитами.
- Да кому нужны эти... чертовы монстры! – не унимался вор, неожиданно всколыхнувшись и пролив немного выпивки из своей кружки. – Только господам паладинам и нужны, чтоб было о чем хвастаться. Они ведь, смотри, выбирают самый легкий путь: находят всяких уродов, вроде орков или гоблинов, изрубят их, а потом разглагольствуют, мол, столько добра совершили, что аж куда тебе! А эти орки да гоблины, может быть, никого и не трогали, сидели в своих норах. Нет, по-хорошему, ведь пустое это, зло оно, прямо под носом, если на то пошло, значительно худшее, чем всякие твари. Да я, например! Да все дерьмовые трущобы Феникса! Но нет, куда там. У господ паладинов мозгов маловато, чтобы такое зло наказать. Им только настоящих злодеев подавать на блюдечке, чтобы не перепутать, рубить, с криками “нечестивцы!”. Меня вот бесит, добро то добром, но какое-то глупое от них добро, формальное, как по шаблону!
Вор отхлебнул эля и глянул на паладинов, что так же были заняты каким-то разговором. В его черных заплясали злобные огоньки, рука стиснула кружку, так что побелели костяшки.
- Да, убеждения у тебя с ними расходиться… - протянул юный аристократ, порядком удивленный таким яростным монологом вора.
- Не то слово… - зловеще прошептал рамиурец, с громким стуком ставя кружку на стол и выбирая из объедков наиболее тяжелую и большую кость. Нэрредин не сводил взгляда с трех паладинов, которые даже не подозревали, что стали заклятыми недругами вора.
Арно неуютно заерзал на лавке, он уже неплохо изучил рамиурца и знал, что сейчас будет.
- Ты ведь не хочешь… - с надеждой в голосе поинтересовался аристократ.
- Да, именно это я и хочу. – вор, поигрывая костью ухмыльнулся. – Паладины всегда кичатся своей храбростью, я хочу продемонстрировать тебе, мой друг, что рамиурские воры ни сколько не трусливее этих обвешенных железом идиотов. Я просто чувствую, что пока не испорчу этим господам вечер, не успокоюсь.
С этими словами вор метнул кость в голову одного из паладинов, по виду самого взрослого и опытного из троих. И попал.
Паладин тут подскочил, скрещивая руки на груди и, обведя зал пристальным взглядом, остановил его на рамиурце, каким-то странным безошибочно определив своего обидчика. Тяжело вздохнув (видимо Нэрредин все же прервал какой-то важный разговор), паладин совершенно спокойно спросил:
- Кто это сделал?
Рамиурец прищурился и медленно поднялся из-за стола, решив не тянуть время. Ему уже не терпелось найти на свою голову неприятностей.
- Допустим, я, и что дальше, глубокоуважаемый слуга добра и справедливости, спаситель всех нуждающихся и гроза сил тьмы, что ты мне сделаешь? – вор, ни то по своей инициативе, ни то передразнивая паладина, скрестил руки на груди.
- Вы, скорее всего, пьяны, молодой человек. В ином случае, я бы вызвал вас на дуэль за это оскорбление, но если вы обещаете вести себе впредь прилично, я прощаю вам ваше невежество.
Паладин, казалось, потерял всякий интерес к рамиурцу и уселся за стол, даже не дожидаясь ответа. Впрочем, в следующим миг, он получил в макушку еще одну полуобглоданную кость. Мужчина вновь поднялся, но на этот раз, его лицо искажала уже злость.
- Ну знаете... – процедил он.
- Перчатки у меня нет, но чтобы вызвать на разговор такого придурка как ты, хватит и кости. – неожиданно дерзко даже для себя выпалил рамиурец и кивком указал на дверь, что вела на задний двор.
Паладин, казалось был удивлен таким поворотом событий и несколько мгновений изучал вора с сомнением, словно удостоверяясь, насколько он пьян. Затем, он нахмурился.
- Ну? – нетерпеливо поинтересовался вор.
- Я принимаю ваш вызов, юный грубиян, выбирайте оружие.
- Что у тебя есть, тем и сражайся. Кастрюлю на голову не забудь одеть. – небрежно, язвительно, бросил вор быстро вышел на задний двор, Арно, немого замешкавшись в дверях, последовал за ним. Ему подумалось, что впереди очень длинный день.