Глава 4
Жажда
Из дневника Лизы
Пустите детей и не препятствуйте…
От Матфея. 19:14
Люди, как не верить снам?
Моя душа захотела родиться женщиной. Хрупкой, временами истеричной, порой испуганной, а иногда безрассудной. Моё предназначение совпадает с предназначением любой из женщин - продлить жизнь. Путь постижения этой истины не был простым и не был кратким. Цель прорисовалась ярко уже после тридцати. С тех пор я испытываю жажду и, преодолевая трудности, стремлюсь к источнику: там ждёт меня сын.
Вот уже много месяцев, дней, часов я терпеливо поднимаюсь по ступеням каменной винтовой лестницы. Ступени и широки, и высоки. Каждый шаг в преодолении препятствий, и так виток за витком всё выше и выше. Неожиданно путь заканчивается цветущей долиной, где трава свежа и сочна, а среди валунов из земли бьёт источник чистейшей воды. Ничего не ощущаю кроме усталости, в ногах дрожь и тело словно ватное. Последние силы уходят на то, чтобы упасть на колени и зачерпнуть пригоршню воды. Холод поламывает пальцы, вытягивая из тела жар. Сделав несколько глотков, кидаю остаток воды на лицо. Влага перетекает на грудь, устремляется к животу и бёдрам. Снова погружаю руки в источник, снова пригоршни холода устремляются к телу. Платье, то самое, что было на мне в медленном танце, намокая, темнеет и тяжелеет. Я смеюсь и плачу, ибо осознаю, что прошла путь. Я приблизилась к цели, чтобы не думали обо мне люди. Сомнения, страх, апатия, усталость шли рядом. Часто цель скрывала непроницаемая завеса. Я думала тогда: «Многие женщины никого так и не оставят после себя, что ж буду одной из них». Но заполошное сердце не слушало разум в безоглядном стремлении к сыну. Я покорялась ему и спешила вдогонку. Ну что собственно я могла потерять? Самое ценное – жизнь, а она оставалась при мне. Вновь настигнув сердце, наслаждалась кратковременной передышкой и в который раз собиралась следом за ним в дорогу. Луч света пробивался сквозь мрак всякий раз, когда силы и вера оставляли меня. Он следовал рядом, поддерживая и подбадривая. Иногда появлялся далеко впереди и светил маяком. Я пробиралась к нему и признавала очевидное, что мои рывки - это хоть какое-то движение вперёд, что лучше жить так, чем стоять на месте.
Впрочем, без лукавства, мне выпала самая обычная жизнь, где крест не особенно давил спину. Последний год был труднее других: тело не становилась моложе и, чаще прежнего, просило компромисса с обыденностью, полагаясь на судьбу. Первый мой ребёнок появился рядом десять лет назад. То было самое смутное время, что довелось мне познать. В какой-то момент я испугалась грядущих невзгод, ибо их предчувствовала. Небо не настаивало. Шёл сентябрь девяносто второго. В Рождество января девяносто третьего я поняла, что всё предрешено. Предо мной был ограниченный запас времени, совершенно неподвластный глобальной корректировке. Так и вышло, спустя три месяца, в Благовещенье, меня постигла утрата. Лишившись любимого мужчины и дочки, я расценила происходящее как злую неуместную шутку со стороны высших сил и возроптала на судьбу. Что сеем, то и жнём: роптать нужно было на себя.
Одну из сентябрьских звёздных ночей мы провели с любимым за городом. Чутьё подсказывало, что в эту ночь моё тело примет дитя. Нас обдувал тёплый ветер, где-то вдали лаяла собака, а небо было так близко, словно давно ждало встречи с нами и вот, наконец, дождалось. Мы возвращались в город ближе к утру усталые и сонные. Я обратила внимание на внезапный холодный толчок в груди, от него подобно яду по сознанию начал расползаться страх. На доли мгновений мне стало жутко от того рокового, что шло навстречу. Испытывая замешательство, я уступила натиску рока: «Господи, а может ничего не надо менять? Оставь всё, как есть: без ребёнка проще!» Над головой бесшумно захлопнулись створки незримого небесного окна. Вселенная послушно оставила нас, не настаивая. И тело погрузилось в необъятную пустоту, даже страху уже нечего было делать внутри.
Что ждало меня, если б не эта молитва? Три года с любимым мужчиной и как дар – продолжение его жизни в дочери. Он часто повторял: «Ты создана рожать детей! Давай, объединим наши умы и внешность. Мы продолжим себя в лучшем ребёнке на свете, а потом повторим результат». Я счастливо смеялась, ибо в потаенном уголке души мечтала о том же. Мой избранник провёл бы на Земле три дополнительных года, это более тысячи дней. Цена минутного малодушия – две человеческие жизни.
Небо оказалось милостиво и, спустя десятилетие, я получила знак, что мне даруется ещё один шанс, за который нужно серьёзно побороться. Я стала старше, мудрее, но сердце настаивало на новой проверке на верность предназначению. Сейчас, честное слово, уже не сомневаюсь, что родить может каждая женщина, нужно лишь иметь терпение, веру и глубочайшую любовь к Триединству. А ещё нужно принять предназначение Женщины и быть услышанной в мольбе о помощи. «Просите и дано будет; ищите и найдёте; стучите и отворят вам» (От Матфея. 7:7).
2
Я иду по пути разума. Раскалённые плиты Невского напоминают сковородку, приготовленную к выпечке оладий. Мои ступни как две хорошо прожаренные лепёшки: их нестерпимо прожигает сквозь тонкие подошвы босоножек. На тротуарной плитке распласталась бабочка, красивая, довольно редкая для крупного города. Десятки ног проходят мимо. Мне, как и всем, не до неё. Голос Мироздания нашёптывает: «Вернись! Ты заметила, сколь она хрупка и беззащитна? Помни, без поддержки Свыше ты тоже - ничто. Помоги ей, будь Высшей силой». Но ноги изнемогают от жары и всё, что им по силам - это отмерять шаги в ранее намеченном направлении.
В банкомат «Пассажа» очередь. В ожидании налички разглядываю огромную связку воздушных шаров. Спонтанное желание купить красный шарик до дрожи в теле захватывает меня. Сможет ли улететь шар в выцветшее от зноя небо? А что его удержит на земле кроме моей руки? Он невесом и свободен. Но если его наполнить выдыхаемым воздухом, он обречённо приникнет к земле, от которой, даже благодаря ветру, не сможет полностью оторваться. Рано или поздно шар наткнётся на острый предмет, оглушительно хлопнет и сожмётся в безжизненный лоскуток. Люди напоминают мне такие шары. Чем больше весит человек, тем сильнее он привязан к материальному миру. Свободны лишь дети. Моя персональная свобода имеет опору в пятьдесят два килограмма долга, обязанностей, стрессов, разочарований, обид и поражений. Мой друг весит в два раза больше. Душно, однако! Ветра не хватает, простора и ясности мыслям тоже. Так всегда – одного мало, другое с избытком.
Бабочка исчезла - иль доброе сердце позаботилось о ней или, равнодушное, не заметив, унёсло в свой путь… на подошве. На Малой Садовой в фонтане барахтаются дети. Одни резво топают по мелководью, другие увлечены вращением гранитного шара. Весело всем! Шар скользит легко и влажно, одаривая свежестью примкнувшие к ограждению тела. Бросив монеты в воду, толкаю его рукой несколько раз. Он радостно блестит, демонстрируя солнцу упитанный животик. Привязав серебристую ленту от красного талисмана к решётке, направляюсь прочь от детского смеха, озорного повизгивания, знойной праздности. Вот так, покупала шарик для небесной свободы, а оставила на привязи, «на чьё-то счастье». Я, как большинство женщин, больна синдромом минутной прихоти.
От детского гомона затрепетало сердце. Монеты в фонтане, а счастье быть матерью пока не приблизилось ни на метр. Мне нужен сын до изнеможения, до рёва! Вот такая одержимость или женская блажь. «Не надо злиться, - говорю себе, - надо добиваться». От кого добиваться – от Всевышнего или от временного спутника жизни? Не знаю.
3
Вертлявые стены наезжают на потолок. Сползаю к их основанию на пол. Сижу в кафельной коробке и любуюсь журчащей водой. Медитирую на воду в унитазе. Кому ещё в голову придёт медитировать на сливную воду! Унеси вода мои печали! Павлуша, как и я, пьян. Ему искренне жаль меня, потому-то он притащил в туалет диванные подушки. Оставайся, любимый, рядом: быть может, завтра жизнь войдёт в привычную колею.
Прости сын, то, что творится здесь – самый действенный способ отпугнуть тебя. Я чувствую твою душу рядом. Ты страдаешь, но убеждаешь себя, что всё поправимо.
Пятый час пью минералку. Павел спит, уложив голову на мои колени. Наконец, испытываю облегчение. Самостоятельно добираюсь до дивана. Знобит! Закручиваюсь в халат как в кокон и проваливаюсь в темноту.
Сын, не знаю, как убедить друга зачать тебя. Жду нашей встречи, родной, но я бессильна. Ты снился за этот месяц трижды. В одном из снов мы ехали с твоим отцом в джипе. Машину остановил Наставник, я вышла к нему и, ни о чём не спросив, направилась следом. Он подвёл меня к необычному монитору: на экране виднелось только небо со стремительно скользящими вниз облаками. Запрокинув голову, я вглядывалась в бесконечное движение воздушной стихии. Иллюзия, будто всеобъемлющая сила подхватила моё тело и понесла сквозь пространство в иную реальность, походила на действительность: я ощущала происходящее, но отказывалась ему верить. Внезапно экран засветился ровным фиолетовым светом, и на нём проявилось человеческое лицо.
- Смотри, - всё это время Наставник стоял рядом.
Я вглядывалась в красивое лицо подростка лет двенадцати - четырнадцати. Нахлынуло волнение.
- Кто это?
- Ты и сама знаешь, - рассмеялся Наставник.
- Не знаю…
- Твой сын.
- У него есть имя? - глупейший вопрос, честное слово.
- Есть, ты назовёшь его Георгий.
- Мне не нравится, - сморщилась я. – Юра звучит лучше.
4
Милый сын, если задуматься, твоя избранница давно могла родить ребёнка, но не удосужилась это сделать: то нужно было учиться, то укореняться в переломные годы. Потом казалось, что время упущено и нет смысла портить фигуру. Не слушай – это уловки! Пред тобой и собой нужно быть честной - просто Бог ребёнка мне не дал! Другое давал, а дитя - нет. Может, я плохо просила или искупала вину за прошлое? Сейчас у меня достаточно сил, чтобы зачать тебя и выносить, но не хватит средств на то, чтобы дать тебе всё, в чём ты будешь нуждаться. Имею ли я право обрекать тебя на трудности, что сопутствовали мне с рождения?
Вопрос был сформулирован верно, и скоро жизнь дала на него ответ. Однажды вечером в полупустом вагоне метро я заметила бомжующих женщину и мальчика. Они скверно пахли, пыльная обувь и изношенная одежда оставляли желать лучшего, но это их не беспокоило. Они пили колу из одной на двоих небольшой бутылки: видимо, большего не имели. Мальчик, я догадалась, сын, смотрел на мать с глубокой любовью, с неподдельным обожанием и лаской. Его ладонь гладила то материнское плечо, то щеку. Я поверила их счастью и позавидовала им от души. Их счастье возвышалось на крепкой опоре, на фундаменте безусловной любви. Матери с сыном хватало того малого, что они имели. Любовь, что соединила их, была значимее самых заманчивых земных благ.
Сын, размышляя, я поняла, что могу дать тебе главное – любовь. Я подарю тебе её столько, на сколько хватит источника в материнском сердце. Приходи, родной, в эту жизнь: без тебя тут одиноко. Твой отец просит времени для раздумий. Я прошу помощи у тебя, сын! Приснись ему, пусть он полюбит тебя не меньше, чем уже люблю я.
5
Снова мы встретились во сне. Я и Павел стоим пред тобой, ты мрачен. В детской неокрепшей руке несколько ножей. Ты злишься на Павла и пытаешься по-своему защитить меня, мать. Брошенный нож, впивается в голень его ноги. Умоляю тебя прекратить это, прикрывая собой тело любимого мужчины. Я плачу от отчаяния, шокированная импульсом твоей враждебности. Павел терпит боль молча.
Опала закончилась. Снова вхожу в дом Паши и его мир. Чувствую, что тело друга хочет меня, но умеет быть терпеливым. Вечером приходят соседи на застолье-экспромт по случаю дня рождения их дочки. Мне не нужны гости, но они уже за столом и выбора нет. Первый тост символичен – «За ребёнка!» - и рюмки позванивают, соприкасаясь боками. По второй наполнили за детей, в общем. Третий раз - снова за ребёнка. Пью за своё не рождённое пока дитя. За тебя, драгоценный сын! За тебя, кровинка! Пью за твоих родителей, лихо управляющих жизнью с помощью дефектных тормозов. Павел постоянно держит мою руку в своей, точно боится ненароком потерять. Мы больше молчим: говорят соседи. Теперь я знаю, как правильно впрок засолить огурцы и сделать лечо, но вряд ли воспользуюсь услышанными рецептами. Во мне нет той домовитости, что переполняет соседку.
Гости ушли. Вижу, что правая нога Павла разбита посредине голени и сильно воспалена. Он рассказывает как, отдыхая с приятелями на природе, почувствовал, будто кто-то толкнул его и он упал, поранив ногу о торчащее из земли железо. Голень заживает медленно, дав возможность нам снова сблизиться. Но прежней близости нет: мешают занозы, шероховатости, подозрения и отчуждённость.
Мой любимый мальчик, Павел думает, думает о тебе! Впервые он не уходит в сторону от разговора. Он даже готов оплатить пластическую хирургию, чтоб убрать с моего тела последствия кесарева сечения. Он знает, и я знаю, в нашем городе врачи не позволят мне рожать естественно, хотя рядом в Финляндии для моего возраста такие роды вполне нормальное явление. Ненаглядный сын, снись чаще, пусть повседневные проблемы не вытесняют твой образ! Как только я начинаю жить прагматизмом, ты в испуге отступаешь во тьму до более благоприятных минут. Ты ещё в Боге и знаешь наперёд, чем закончится наше общение, я же не вижу ничего кроме своего носа - работа, твой отец, еда, сон.
6
Мы расстались. Вначале Павлуша без вразумительных объяснений отдалился, а когда моё унижение превзошло уровень потенциальной возможности унижаться, я выбрала для себя свободу. Он не возражал: ибо достиг намеченной цели. Той первой ночью без Павла рядом я проснулась от мудрого голоса Наставника.
- Ты предназначенная ему женщина. Он любит тебя. Он любит, помни, вы нужны друг другу.
Надеюсь, что глубинами сердца всё-таки любит. Надеюсь, что он прозреет и однажды сделает шаг навстречу. Не огорчайся, сын! Верю, что небесной поддержки вполне достаточно для воссоединения не только душ, но и тел выбранных тобою родителей! А пока, я хладнокровно удаляю Павликовы SMS-ки, хотя ранее мне нравилось их перечитывать. Он в своей квартире выбросил в мусор мою зубную щётку. Сынок, мы сжигаем мосты. Неужели тебе придётся отстроить их заново? Справишься ли?
Утром в ванной, рассматриваю своё отражение в зеркале и осознаю, что не было, скорее всего, пяти месяцев счастья. Просто приснился очередной сон про мужчину. К полудню такие сюжеты обычно стираются из памяти.
Днём умнейший человек сказал, что дети сейчас - это всего лишь плоды совокупления. Но если пребывающую в ожидании душу устраивает обычный акт близости, значит ей нужно прийти в мир этим путём. Я – идеалистка, я за то, чтобы дорога в земную жизнь у души начиналась с взаимной родительской любви.
Ты мой день, Павел, и ты, моя ночь! Ты – реальность и воспоминание. Помню о тебе ежеминутно и ежедневно вспоминаю нашу совместную дорогу сквозь белую ночь. Именно тогда наши души слились и снова разделились на половинки, но что-то моё после этого стало навсегда частью тебя, а что-то твоё проникло в меня и затерялось там до скончания земных дней.
Ту июньскую ночь мы провели на берегу лесного озера. Мы пили вино, безмятежно наблюдая за нашими озёрными двойниками. Водная гладь казалась столь плотной, что хотелось встать на неё и пойти навстречу просыпающемуся солнцу, чтобы навсегда остаться в его свете и тепле.
Меня чуть знобило и Павел, решил отдать мне свои носки и куртку. Я не противилась. Там на берегу, чуть в стороне от других деревьев, стояла мощная корабельная сосна. Умудрённая опытом десятилетий, она бесстрастно наблюдала за нами. Я прижалась к ней телом, желая заполучить часть её силы и мудрости. Настало мгновение выговориться: тревоги и сомнения до сих пор губительно влияли на мою жизнь.
- Сосна, милая, дай сил удержать любимого: если он уйдёт, я не смогу жить. - Вновь роковое предчувствие давало о себе знать.
Вспомнилось прошлое.
- К тебе можно?
Я подвинулась, уступив Павлу место рядом. Мы обнялись, охватив объятиями сосну. Любимый осторожно отломил от ствола кусочек коры и, разделив его пополам, протянул мне мою долю. Каждый из нас сосредоточенно прожёвывал свою половинку. Здесь под сосной было надёжно как в доме: она возвышалась в земном пространстве спасительной крышей от нежданных бурь и потрясений. В ту ночь природа благословила нас, а сосна соединила на жизнь, где предстояло помнить друг о друге, даже пребывая врозь.
Павел, мне хватит сил пройти рядом с тобой самый трудный путь и не будет ни жалоб, ни укоров. Мне хватит сил пронести дарованное и отмеренное. Хватит ли на это сил тебе? Чувствую, ты не готов ответить ни сейчас, ни в ближайшем будущем.
С рассветом заглянули в казино. Мы пришли туда упитые, но на ногах. За столом, правее меня, играла девушка. Вероятно она была на восьмом месяце беременности. Играла мелко, без риска, ибо использовала шанс накопить нужную сумму на рождение ребёнка. Малыш знал об этом, понимал её и помогал, как мог. Сигаретный дым лишал его комфорта, но он стойко переносил неудобства, ради столь необходимой им финансовой стабильности. Я заметила, эта пара постоянно плюсовала. Альянс матери и сына. Не говорите мне, что могла родиться девочка: почерк мальчика распознаваем со стороны даже сквозь материнскую утробу.
Павел проиграл фишки за пару часов. Проиграл, ибо шёл проигрывать, хотя удача напрашивалась в руки четырежды, высвечивая наше счастливое число. И все равно счастье витало над нами! Ибо так мы отметили покупку джипа. На осуществление мечты моему другу потребовалось девять лет. Совпадение, но ровно столько же лет я прошу судьбу подарить мне ребёнка.
Верю, что воспоминания надо беречь. Я вынимаю их из памяти и укладываю на бумажные листы – это мой долг перед сыном. Когда малыш придёт в земной мир, когда подрастёт, я позволю ему прочитать о том, что было с нами до его прихода. Он будет знать, как его любили задолго до появления здесь. Он будет взрослеть с чувством, что встречи с ним ждали. Сын, мой сын, обрети поскорее тело!
7
Павел упрям! Вот уже два месяца он живёт вне меня. Сможет ли судьба снова сблизить нас? Реальность прозаична - Павел воспринимает меня как раздражитель, вызывающий аллергию. Солнце всё-таки закатилось, как я ни подпрыгивала вверх, чтоб продлить свет его последних лучей. Ночь окутала меня и улица опустела. Изменив направление, просто ухожу с этого пути на примыкающую дорогу. Мрак столь плотный, что не видно ничего под ногами. Сквозь эту тьму меня ведёт мальчик. Поводырь мал, но он знает, куда нужно идти. Вверяю себя ему, чем бы ни закончилось передвижение вслепую. Но вот перед нами видна спокойная водная гладь. Да, это ночное море! Над ним умиротворённая луна, окружённая яркими звездами. Смотрю назад и вижу наметившийся восход солнца. Просыпаюсь и плачу. Как пережить недели разлуки? И сколько их впереди, а что если они растянутся на годы?
К одиночеству трудно привыкнуть. Однажды Павлуша сказал: «Я доверяю тебе и знаю, что ты не сделаешь ничего такого, что может меня оскорбить. И ты мне, пожалуйста, верь: я не совершу того, что способно оскорбить тебя». Ситуацию видимо сможет выправить лишь время. Мне остаётся ждать и ничего больше.
В новом сне я увидала исполинский колизей, залитый солнечным светом. По зелёному покрытию поля передвигались увлечённые играми люди. Обрамляли площадку бесконечные зрительные ряды, устремлённые уступами вверх. В полной тьме на сиденьях просматривались фигуры, внимательно следившие за действиями игроков. Зрителей присутствовало в десятки, сотни раз больше чем людей, посвятивших своё время игре. Картинка была доходчивой без пояснений Наставника: площадка – это Земля, а игроки – души, наделённые телесной оболочкой. Наблюдатели за происходящим - те, кто пребывает в ожидании нового визита в плотный мир. Чем ближе к игровому полю располагались души, тем меньше времени на томительное бездействие имелось у них в запасе.
Мне глупой повезло: я нахожусь на траве под несравненным солнцем! Мне дано тело, дана свобода воли и дано право помочь одному из зрителей прийти сюда. Через материнство, через огромное желание сотворить новую жизнь, дарована возможность помочь ближнему. Я помогу, как когда-то мама помогла мне. Мои руки устремлены в темноту: «Сын, счастье моё, бесконечная любовь моя, слышишь ли материнский зов? Иди ко мне, иди на свет, желанный мой!»
Я отпустила Павла из своей жизни, мысленно простившись с ним. Неделями разбирала завалы страха, обид и злости, просматривая сердцем дни близости. Я была поражена крайне неприятным открытием, тем, что часто обижала любимого. От этого «факта» стало так горько что, не разбирая как далеко зашла ночь, я позвонила ему: мне требовалось прощение и ничего больше. Паша впал в замешательство, видимо выискивая подвох, но я услышала-таки самое важное для себя – прощаю.
8
Сын, ты заботишься обо мне оттуда, я чувствую это и вверяю тебе не только сердце, но и руку. Ты мудрее меня, малыш. Не сомневаюсь больше, что ты устроишь всё наилучшим образом. Мне же предстоит встретить тебя на земле и научить житейской мудрости. Это ничтожно мало в сравнении с тем, чем владеешь ты. Мы видимся пока только во снах, но я продолжаю надеяться на нашу реальную встречу.
В один из дней бабьего лета мне довелось в очередной раз купить красный воздушный шарик. Громкий плач привлёк моё внимание. У автобусной остановки я приметила девочку-кроху. Покрасневшие щёчки ребёнка были усеяны бисером слёз. Отчаянно рыдая, она протягивала ручки к удаляющейся маме.
- Солнышко, я принесла тебе шарик!
Она так рада подарку, что моментально забывает о своём горе и, улыбаясь, семенит ножками прочь от меня. «Детка, я купила шар возможно для того, чтобы осушить твои слёзы. На земле чрезмерно много страданий. Пусть в эту минуту в нашей жизни станет чуток светлее, ибо твоё личико, впрочем, как и моё, уже освещено радостью. Боже, да я сама плачу, ибо реально вижу на месте чужого ребёнка своего сына. Где он? Всевышний, слышишь меня? Соедини, пожалуйста, меня и сына! Безгранична милость твоя, но когда, когда она коснётся меня?
А ночью во сне я управляю рейсовым автобусом до тех пор, пока он не упирается в глухую стену. И нет конца этой стене ни влево, ни вправо, ни вверх. Обдумываю положение, но выхода не нахожу. За моей спиной в салоне полно людей, я прошу у них совета, помощи и не получаю желаемого. Снова обдумываю ситуацию. Решаю сдать назад, но не знаю во сне, как включить нужную передачу. Мне приходит в голову идея поманеврировать на нейтралке. Во сне происходит много чего символического. По салону с пассажирами к водительской кабине спешит Наставник. Его глаза оценивают положение. Я пытаюсь нащупать выход, даже общаясь с ним. Наставник отрицательно качает головой.
- Это не поможет.
- А что поможет? Что? Помоги мне, ты ведь можешь помочь? – В полном отчаянии зацикливаюсь на одних и тех же словах, пытаясь уловить его взгляд. Он какое-то время раздумывает.
- Конечно, помогу, - Наставник бережно прижимает мою голову к груди и долго гладит её, сдувая губами слёзы с моих глаз.
Проснувшись, чувствую на волосах тепло его ладони и осознаю, что влетела на самом деле в тупик. Я оказалась перед преградой, самостоятельно одолеть которую мне было не под силу. Меня разъедало не только сомнение и бессилие, но и отсутствие готовности принять сложившиеся обстоятельства, а, приняв, подчиниться им. Бессмысленность сопротивления, бессмысленность предпринятых шагов: от меня ничего не зависело – увы, это так.
9
Я ушла в церковь, чтобы молиться и плакать там, ибо в храме за это никто не осудит. Спас Нерукотворный терпеливо выслушивал мой бред. Мне не хватало света, и я зажигала свечи десятками. Однажды боковым зрением заметила, как за мной наблюдает женщина средних лет.
- Он слышит вас, и Он поможет, – прошелестел её голос. Незнакомка скрылась среди прихожан, а я снова осталась наедине с иконой.
Подходили люди, зажигали свечи и отступали в сумрак. Скоро подсвечник засиял светом. Зачарованный мальчик долго смотрел то на икону, то на меня, потом попытался дотянуться до верха подсвечника. Он был настолько мал, что, даже приподнявшись на цыпочки, не смог установить свечу ровно и та стала падать. Я проворно подхватила её, не дав угаснуть. Мальчик не ушёл. Рядом с ним, я вспоминала себя другую, раннюю. Вспомнила, как приходила в храм и нечаянно попросила Фёдоровскую послать мне дитя. Просила сотворить чудо, но не верила ни в Богородицу, ни в чудо. И отчётливо тогда прозвучал в сознании мягкий женский голос:
- Ребёнок? Не сейчас, милая, будет позже дитя.
С того дня я уверовала, что иконы – это окна и двери в Небесную канцелярию. Через них наши мысли, концентрируясь в энергетический луч, попадают не в приёмную, а точно по назначению к самому Верховному Распорядителю.
10
Встреча с Павлом в реальности произошла в десятом часу вечера в одну из пятниц осени. Он вышел из авто и, приветствуя, смущённо коснулся губами моей щеки. Я всматривалась в родное лицо, что стало далёким и малознакомым. Не помню фраз, прикрытых смущением. Помню лишь, что стояла, прижавшись к нему, обнимая его, и это длилось вечность. Вечность ли? Минуты три не больше.
- Мне трудно без тебя, – мой шёпот был услышан.
- Ну вот, так я буду чувствовать себя виноватым, – отозвался удручённо Павел. - Мне пора, бизнес ждёт. Ты хорошо выглядишь.
- Спасибо.
Джип тронулся с места неуверенно, словно раздумывая о чём-то, проехал метров тридцать и встал. Ноги больше не держали меня, я шагнула в тень подворотни, чтоб укрыться от чужих глаз. Счастье моё, Павлуша, как жить без тебя? Научи, если знаешь!
Когда мы любим, когда дорожим человеком, самое бесценное, что можем ему подарить – это время: его постоянно мало. И ни один подарок не может сравниться с этим даром. Твоё время, Павел, лимитировано. Мне так и слышится подтекст – нужно уделить внимание брату, нужно пообщаться с бывшей женой, нужно съездить на дачу к приятелю. Твоё уплотнённое расписание не предусматривает времени на наше общение. Так познаётся и осознаётся ненужность. Вероятно, те дни, часы, минуты, что мы провели вместе так и не стали для тебя востребованным источником радости.
Очередной сон «в тему» продвинул меня на символический шаг в заветном направлении. Приснилось на этот раз, что я выиграла какой-то маленький приз, стёрлось в памяти, что это было. Затем появился знакомый экран в небо, и голос Оттуда предложил мне поучаствовать в небесной лотерее. Я нажала кнопку. На экране, набирая скорость, замелькали нескончаемые цифровые комбинации. Удар в гонг остановил мельтешение и номер из множества голубых цифр застыл на белом поле. Голос диктора озвучил выигрыш: «Поздравляем, тебе выпало право на оплаченное кесарево сечение». Неужели и «кесарево» разыгрывается в небесную лотерею? Кто знает, может и так!
Проснулась со сладостным ощущением, что спешить некуда и можно поваляться в кровати. Фраза яркая, мощная вспыхнула в сознании: «Помоги мне, Павел!» Несколько минут ощупываю её со всех сторон. Я, соответствуя стилю жизни, стараюсь быть самостоятельной. Страхи, переживания, откровенная беспомощность спрятаны от посторонних глаз глубоко внутрь. Мне хватает ума и сил просить помощи у Бога, мне хватает интуиции и знания просить помощи у сына. Почему до сих пор мне не хватило решимости попросить мысленно помощи у любимого мужчины? Почему я от него так надёжно закрыта? Предназначение человека помочь тому, кто взывает о помощи. «И всё, чего ни попросите… с верою, получите» (От Матфея. 21:22).
Павел, помоги мне… Помоги… Молитва, зов, вопль - услышь меня, любимый, и помоги. Сейчас я перед финишной прямой: ибо завершить Триединство можно лишь с помощью отца будущего ребёнка. Это исступление, одержимость, но это шанс продлить свою жизнь в сыне. Это шанс отдать ему лучшее от плоти и разума. Это шанс видеть в нём каждый день твои черты. Это шанс преодолеть ещё одну ступень в познании мира. Помоги мне, Павел… Бог-отец – это ты Павел! Бог-сын – наше дитя, у него ещё нет телесной оболочки! Бог-дух святой – Абсолют, что пронизывает собой каждую крупицу нашего бытия. Нас соединит любовь… Неделями в моём сознании пульсирует мысль: «Помоги мне, Павел! Оставь меня потом, но помоги сейчас». Я теряю счёт дням…
Браки заключаются на Небесах, а оформляются на Земле. Видимо не всегда то, что оформляется на Земле происходит в соответствии с небесным благословением. Распорядитель - ангел соединяет судьбы мужчин и женщин, нашедших друг друга. Напротив меня справа от Ангела ожидает одобрения Небес, пара. Я - слева, у меня нет мужчины. Свято место пусто не бывает! Я ждала его, предначертанного мне мужа много лет, впрочем, не так уж и долго, кто-то, вообще, ожидает встречи со своей половинкой всю земную жизнь. И вот он - рядом. Наш союз небеса одобрили и признали. Во сне, уверяю вас, не менее радостно расстаться с одиночеством, чем в реальной жизни! А сон, меж тем, продолжается. Вновь передо мной Наставник. Он держит в руках огромные весы. Их чаши уравновешены, на правой спит ребёнок.
- Наберись терпения, Совет даёт тебе время. Если по какой-то причине не получишь желаемого, увидимся вновь.
В вечер именин трёх христианских добродетелей Павел пригласил меня на ужин без повода. Я выбрала самое комфортное и любимое мною место в городе – африканский ресторанчик в колониальном стиле. Он ждал меня уже в «Конго». Снова звучали для нас ритмы племён дагона и масаи, снова нас обволакивал мистический дух чёрного континента, снова на привычном столе с резьбой возвышалась корзинка с горячими хлебцами. Я хотя и в вере, но по крови дикарка. Меня завораживают звуки тамтамов и ритуальное многоголосье. Всё повторилось. А город тем временем обволакивал наши тела покрывалом почти африканской тьмы. Я осознавала единственное, что еду в джипе туда, где можно погрузиться в объятия мужских рук. Всё потеряло привлекательность, кроме мгновений предстоящей близости. Больше Павел не боялся ни меня, ни возможного ребёнка. Ни слова не слетело с губ, мы общались телами, предугадывая потребности друг друга. В какое-то мгновение мне показалось, что клетки его тела вдохнули меня и растворили в своём содержимом.
- Люблю…
Он поклонялся мне искренне, как люди поклоняются Богу, но ведь и я была Божьей частицей. Значит, не было кощунства в таком ритуале. Той ночью он признал во мне единственную женщину, способную стать его завершением.
Я почувствовала, что мы не одни. Словно дуновение ветра впорхнуло в узкую щель меж нашими телами и скользнуло по животу вниз. «Сын, это ты, сын?» - Мелькнуло в голове. - «Люблю…» - кто произнёс это? Это сказала новая земная жизнь.
11
Слияние с Богом на девять месяцев – ярчайшее проявление высших таинств любви и жизни. Всё это время Он творит внутри женщины её и Своё продолжение, он творит её и Своё подобие. Я помогала Ему, и мы были равны, Бог и Мать.
Каждое утро, просыпаясь, мы составляли план на день. Мы успевали работать за двоих, ибо теперь нас было двое. Мы ели за двоих, мы веселились за двоих, мы спали за двоих. Время от времени к нам присоединялся отец, я не спешила сказать ему правду. Сын чувствовал наши непростые отношения и потому прятался от отца полных четыре месяца.
Чувствую, как дитя устраивается поудобнее в тепле моего тела, чтобы спать сладко и безмятежно. Во сне он растёт и набирается сил. Предвкушаю, милый, как ты издашь первый земной крик. Как твой отец примет крошечное тельце в надёжные руки, осознав, наконец, сколь важно твоё появление на земле. В один из дней лета мы приедем в Комарово. В то место, где на берегу озера живёт знакомая корабельная сосна. Мы снова обнимем её, как свидетели истины, на этот раз втроём, и уверимся окончательно, что неистощима в пространстве любовь, неистощима милость бытия, что жизнь многогранна и непредсказуема.
12
Любовь – это, прежде всего, свобода - свобода выбора, свобода воли как мужского, так и женского начал. В любви нет насилия: всякое принуждение, ограничивающее свободу, есть грех. Не всегда то, что одобрено Мирозданием соответствует происходящему на земле. Павел предпочёл свободу, и Небо уважительно отнеслось к его выбору. Не мне судить: десятилетие назад я поступила также.
Сижу на земле, прислонившись спиною к камню, поросшему мхом. Я в долине, где журчит источник, и куда привёл меня сон. Моё платье отяжелело от воды. Отжав подол, прикрываю им ноги. На траве у ног рассыпана крупная чёрная смородина. Ягоды спелые и их много. Я не заметила, как ко мне подошёл мальчик, на уровне груди его руки удерживают банку, заполненную розоватыми ягодами.
- Возьми, это я собирал для тебя. – Он протянул мне дар.
- Ну что ты, зачем? У меня полно ягод. – Вялым жестом, показываю на рассыпанную черноту.
- Это тоже… почти смородина.
- Спасибо!
Беру банку из детских рук, вглядываюсь в мелкие бледно-розовые ягоды. Они спелые, но таких… я не встречала в жизни. А мальчик тем временем исчез. Запоздало ищу его взглядом и вижу удаляющуюся спинку. Он направляется туда, где по равнине среди тумана гуляют дети. Да это же мой сын, его тёмные волосы, его синие глаза и это его взгляд, в котором много-много ответной любви! Сокровище моё, ты подарил мне ягоды, что не растут на Земле. Милый мой, ты понял сам, что произошло, и как мог, утешил меня. Спасибо, родной, за небесное подтверждение нашей любви. Твой бесценный дар так кстати.
Около десяти лет назад я выдела яркий сон, что останется со мной всегда, в нём я вела девочку по воде через реку. Мы достигли противоположного берега и пошли по равнине, окутанной туманом. Внезапно путь нам преградила расщелина шириной метра полтора. На противоположном краю её стоял дочкин отец. Он протянул руки навстречу и я, не задумываясь, передала ему ребёнка. Я хотела прыгнуть следом, но та сторона начала стремительно отдалялся, превратив расщелину в непреодолимую преграду. Беспомощно застыв у разделившей нас пустоты, я лишь могла смотреть в спины тех, кого любила до безумия.
- Подождите! Подождите меня, мне нужно с вами…
Мой крик их не остановил. Они растворились в тумане безответно, так и не оглянувшись. Увидев врача, я не спросила, где моя дочь: ответ знало сердце. Теперь ушёл сын. Ушёл один, понимая, что так нужно. На этот раз меж нами не зияла пропасть, нас разделил на земном уровне выбор его возможного отца.
Снова нависла ночь. Прожит ещё один день. Мне хватило сил пройти его в согласии с душой. Погружаясь в спасительный сон, вижу, как иду по улице незнакомого города. Захожу в дом и, распахнув окна, выпускаю на свободу угарный дым. У дороги наблюдает за мной мужчина – это Наставник. Он в нескольких метрах от меня. Приветствую его взмахом руки, мимолётно улыбнувшись.
- Привет, па!
- Дочка, ты меня радуешь!
В памяти отпечаток его одобрительных слов и обнадёживающей улыбки. Сохраню их в её кладовых, ибо в скупой отцовской фразе есть опора для моего разума – я до сих пор на дороге, предначертанной Свыше. Устою ли? «Тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь» (От Матфея. 7:14).
Глава 5
Отражение в зеркале
Она и ты - одно.
Сон не шёл, сердце не находило места. Лизуха… Не считаешь нужным меня с праздником поздравить? Я хорошо к тебе относился и хорошо отношусь. Вот так ты благодаришь за всё хорошее? Лиза, я был честен с тобой: просил ничего не ждать от наших отношений. Ты не поняла, иль не захотела понять, сама вынудила гнать тебя, Лизуха. Ты вторглась в мой мир, но отказалась жить по его правилам. Лиза, я ж тебя у Бога как спасение вымаливал! Чтоб послали, только мою, лишь мне предназначенную. Как добивался тебя, стихи писал, ждал часами у телефона! А узнав получше, понял, ты - подвох, провокация, фальшивка. Слышишь, Бог, зачем ты послал в мою жизнь эту чуму? Я обожаю юное женское тело, а Лизка лишь на три месяца меня младше. Слышишь, Бог, этого мало, чтобы мне угодить! Женщин за тридцать, всех, надо держать на линии огня, под прицелом. Нахватались жизненного опыта! Кому он нужен, дамы, ваш жизненный опыт? Лучше верните свои двадцать! Хлоп(!), первой упала Лизка! Бог, не то ты послал, не то! Конкретно, схалтурил ты, Бог! В памяти всплыли строки:
Но если я безвестно кану –
Короткий свет луча дневного…
Я за тебя молиться стану…
Да-а, я сам за себя помолюсь, если припрёт! Помолюсь и новое спасение вымолю! Ночь бесконечная, удолбала ты меня, ночь!
Взвыла сигнализация джипа.
Накинув куртку, Павел выскочил на мороз. Снова кошки резвятся, не март ещё! Погладил любовно крыло родной Чероки, смахнул снег. Хороша девочка, хороша любимая. Как я жил без тебя, красавица? Тепло и покой растекались по телу. Можно было возвращаться в уютное нутро квартиры. Павел оценивающе посмотрел на свои новые окна, на чужие старые. Взгляд переместился ещё выше, там, в небе, над крышей дома, мерцала бледная, неуравновешенная точка. Звезда что ли? Откуда ты взялась, звезда? Ни света от тебя, ни вида!
Павел лёг на кровать, но спать не хотелось. Лизка, где тебя носит? Глаза бы мои тебя никогда не видели! Навязчиво полезли в голову мысли о детстве, матери, об отце. Вот так каждую ночь…
Мама, почему ты меня в детский дом отдала? Да, я часто болел, а тебе нужно было зарабатывать на квартиру. Неужели это веская причина? Ты избавилась от меня, квартира оказалась тебе ближе и дороже. Ты помнишь, мама, мои лёгкие были совсем слабыми? Ты этого не помнишь потому, что видишь и знаешь Пашку нынешнего. Меня спас отец, мама. Он забрал меня в новую семью. Забрал к молодой жене и сводному брату. Я понимал, что чужой им. Уже тогда, мама, мне пришлось выслуживать своё место под солнцем. Я боялся, что меня сочтут обузой и снова отвезут в детский дом. С этими страхами я закончил школу. Как не стал бандитом или гопником сам не пойму, видимо, Бог уберёг. В Питере меня ждала только армия. Я убежал, едва меня призвали. Поймали, мама, и заставили служить. Мама, я говорил, что думаю, за это меня посадили на губу. Двое суток копал яму без сна, отдыха и еды. Потом госпиталь как спасение, там мне вырезали аппендикс. Мама, я не гнушался грязной работы, лишь бы не возвращаться в часть, но пришлось вернуться. Что ты знаешь, мама, о сыне? Знаешь ли ты, как страдала его душа? Ох, мама, мама…
После армии поступил в строительный. Женился быстро на первой девушке, положившей на меня взгляд. Она уже доучивалась, и диплом получила, а я до своего так и не добрался: пришлось содержать семью. Работал много, но девушке не хватало. Грызла меня по-чёрному. Терпение моё прогрызла до дыр, я ушёл от неё, даже дочка не удержала. Ушёл от неё, ибо чувствовал, что погибаю. Жить в одиночестве долго не смог, женился снова. Сделал первые деньги, потом челночил по Турции и Китаю. Ты знаешь, мама, сколько перевозят на себе челноки? Без выходных, больничных и отпусков сотни кило груза. Я окреп на ногах и проложил путь в Эмираты. Там открыл салон красоты, но не покатило в арабском мире. Всё потерял, судился с шейхом, в тюрьме сидел, чудом жив остался, вернулся в Питер, тут долги и счётчик за счётчиком. Жене рассказали добрые люди о моих арабских приключениях. Скрывать не стал: из-ме-нял! Да это она меня на измену толкнула: на работе сутками, подпускала к себе раз в неделю, остальное время её не волновало, как я удовлетворялся, не волновало и с кем. Жил страшно один: долги надо было отдавать. Но вот ведь выплатил всё, квартиру купил, джип.
Вторая жена поняла, что со мной надёжнее, чем с кем придётся, предложила снова жить вместе, да теперь уж я не захотел. Девочки встречались лучше и опытнее, менял их часто. Прошлой зимой заболел и вымолил у Бога Лизу. Она меня к жизни вернула. Лизка-Лизка, никуда бы ты от меня не делась, этакая жертва любви в мышеловке! Я как понял твою суть, так и разочаровался в тебе: просишь у Бога одно, а тебе подсовывают хрень какую-то. Кто лучше меня знает, кто мне нужен? Лизе не стал объяснять, сама поняла, что лишняя с некоторых пор. Не сопротивлялась, уже утешилась, наверное. Осень прошла, пора забыть. Я типичный плохиш без обязательств. Женщины, дуры вы, смотришь на вас, лажа полная! Лизка дурочкой не была! Как сказала моя первая: «Хитрая и опасная. Избавляйся от неё, пока не поздно». Павел горько засмеялся. Что за бред? А мать Лизку любила.
Мама, хочешь, я напишу тебе письмо сына? Ты никогда не прочтёшь этих строк, но я выскажу в них, всё, что наболело за годы.
Павел включил бра, вытащил из пачки бумажных салфеток одну и написал на ней заглавие - «Как жить не любя». Слова сначала робко, а потом всё настойчивее и настойчивее потянулись к бумаге, стройно укладываясь в строчки и абзацы.
Мама, не знаю, как я дошел до жизни такой, нет, мы дошли, а если быть честным - ты меня довела. Так вот, мам, я уезжаю! Ты что-то приболела. Я думаю, это надолго и потому решил тебя покинуть. Ну, что мне рядом с тобой? Ты плохо выглядишь, одежда твоя поизносилась, и мне стыдно называться твоим сыном. Раньше я тобой гордился: ты была большой. Да и сейчас ты внушительная, но какая-то бесформенная: нет былой стати, нет орлиного взора. Извини, мам, я все же поеду. Там тепло, там нас не любят, но кормят и сочувствуют. Лучше иметь мачеху, чем тебя, мама. А любила ли ты кого-нибудь из своих детей? Или любила только тех, кто был ближе к твоему карману? Так и у них мачех нашлось много. Иметь богатого пасынка, кто откажется? Всем мачехам перепадало из твоей разворованной сумы.
Не смотри на меня воспаленными глазами и не плачь, мама. Я не патриот, тем более что это слово по иронии судьбы стало ругательным. Ты пойдешь своей дорогой, а я своей. В мыслях без тебя мне уже хорошо…
А хорошо ли мне? Павел задумался. Несмотря на трудности, я знаю главное: в бизнесе состоялся, сделал деньги, связи, имя. Имею всё, что хочу и даже чуток больше. Имею даже свободу! У меня пять магазинов в разных районах города, квартира, хороший джип. Ещё была Лиза. Помню, она говорила: «Павлуша, ищи свой стиль, свой почерк. Если тебе есть что сказать людям, не держи это в себе». Зачем мне это, Лиза? Молчишь, снова молчишь! Так пусть за тебя Бог ответит. Боже, ты ж умнее меня и видишь дальше, ну скажи: Что в моей жизни не так?
Что-то было действительно не так…
Ну и мысли, лезут же такие в голову! Всё – так! Кто бы сомневался!