Дым медленно, превращаясь в сизую спираль, бежит к углу чуть спущенного бокового стекла. Мягкое, услужливое сиденье подо мной, чистое, широкое лобовое стекло за которым льет дождь и время от времени пробегающие дворники по стеклу впереди, легкая музыка в ушах. Скорость не более 90-100 км/ч – мешает дождь. Улыбчивый молодой водитель лишь изредка нарушает ряд моих неторопливо пробегающих перед глазами картинок прошлого.
В этих картинках и уже почти отцветшие черно-белые фотографии детства, где я или в шортах и пузатой цветастой рубашке или на руках матери, возвращающейся домой. Мама молодая и красивая, в завязанной сзади белой косыночке. Мне не больше годика - полтора.
Здесь и редкая общая, хотя и не совсем полная фотография семьи – один из первых дней моего первого сентября, редкий случай, когда бабушка согласилась сфотографироваться. Её фанатичная вера в Бога, легенды и предания рода, своенравный характер и ревностная любовь к внукам – всё это за её глазами на этой же фотографии. Держится локтями за руки бабушки четырёхлетний братик с раскрытым ртом. Папа и сестры только что пришли из школы, а мама только на днях вернулась из роддома, где родила мне младшую сестрёнку Джаму.
- Совсем рехнулся! -
- Кажется да! -
Серебристая «десятка» с огромной скоростью для такой погоды, обогнав нас, умчалась в даль…
Кадр пробегает за кадром. Череда ежегодных майских фотографий с дедушкой. Мировой парень, прошагавший за восемь лет чуть ли не половину Евразии в период Второй Мировой с внуками и младшим зятем. Здесь почти все братья и неизменная добрая улыбка деда. А ведь его истории про войну нам казались сказками пока с годами не поняли, что бывают сказки и пострашнее.
На очереди школьные фото. Не хочу на них останавливаться долго. С годами двойственные воспоминания о школьных годах – прилежный ученик, у которого чуть ли не половина учителей родственники и большинство не понимающих его сверстников, в том числе и она. Да и вообще много крови попортила мне моя родная школа…
Фотографии с надписями «Горы - 97» на обороте – дядя с двумя старшими сыновьями и я. Сходящая с лица кожа от горного загара и жуткая усталость от возвышения на «Шалбуздаг». Больше с непривычки, чем от трудности пути. Очарование от многоликой красоты горной флора и фантастической причудливости самих гор - я приехал оттуда другим человеком.
Фотографии того же лета, накануне поездки в горы - я, мама, папа, младший брат и зеленый гранатовый сад. Безоблачный, чистый период планов и надежд…
Первые студенческие в сорок второй аудитории и весенние на улице. Совсем юные, весёлые и наивные лица.
Фотография в конце третьего курса перед факультетом – одна из самых любимых. Может, потому что чувствовал чудовищные перемены в своей жизни уже через пару месяцев. Лица уже взрослее и серьёзнее, и какая-то тень грусти – многое увидели, многому научились и во многом разочаровались...
Фотографии с бурной восьмимартовской вечеринки с курсом друзей, где я с двумя (?) сигаретами в толпе у окна и разлегшись на диване. Кто-то умудрился растянуться даже на спинке дивана за моей спиной. Фото с КВНа, редкая фотография, где есть она, но, увы, все эти последние материальные элементы памяти в чужих альбомах – я видел их лишь мельком.
Последние фотографии с отцом и матерью вместе. Уставший от болезни, но к моему удивлению легко согласившийся сфотографироваться отец, мама и, наконец-то, все три сына. Этих фотографий я не видел даже мельком – воскрешаю в памяти лишь по увиденному на проявленной пленке, которую увёз с собой старший брат.
Мои уставшие глаза, похудевшее, не побритое лицо и не стриженая голова(впрочем, как и у большинства мужчин-родственников), мама, тёти и сестры в чёрном. Позади самых тяжелых пятьдесят два дня моей жизни. Ведь мы долго решали фотографировать в этот день или нет, но всё же посчитали, что лучше, если моменты и этого дня остановятся на пленке…
Снова горы – чуть ли не самый высокогорный населенный пункт в Европе – поездка с другом в неизвестные ни ему, ни мне места удалась на славу. Два часа езды среди облаков, обратный шестнадцатикилометровый марш-бросок пешком, удивление от разговора с местными стариками. Их прямодушие, бессуетность и доброта в сочетании с покорностью судьбе – давно не встречал такого. Да, мне необходима была это поездка.
«Свой привычный круг друзей с теплой грустью вспоминаю. В водовороте шумных дней все больше я теряю свой привычный круг друзей». Приятное звучание, по уверениям водителя, фирменных динамиков аудиосистемы.
- Земляк, не знаешь, кто это поет? –
- А черт его знает. Какая-нибудь новая звезда. (Последнее слово с явным пренебрежением).-
- А мне слова нравятся. -
Водитель в ответ просто пожимает плечами.
Опять студенческая хроника. Моя последняя студенческая весна. Я с девчатами, я с ребятами, все толпой. Радость от скорого завершения учебы с примесью грусти - от понимания близкого разлета по разные углы огромной страны...
Ближе к дому дворники пробегают всё реже - дождь почти перестал. Очередная спираль от очередной сигареты – в окно.
За последние шесть месяцев моей жизни, большая часть которой, кажется, так и застряла в двухчасовой дороге между двух городов, я с садистской извращенностью сотню раз прокручивал в проекторе памяти эти кадры. И каждый раз жалел лишь о том, что упущено огромное количество других моментов, других улыбок и друзей, которые, оставшись позади меня, превратятся лишь в желтые листья памяти…
2003 г.