пока не придумал

Протектор вздрогнул во сне, его глаза открылись. Перед ним на кровати сидела его жена Латейра.
- Ты хорошо провел ночь, мой милый? – в ее словах звучала неподдельная обида.
Несомненно, это она прогнала тех двух молодых наложниц, с которыми он вчера после банкета, посвященного победе Алазара над взбунтовавшейся мятежной колонией, отправился спать. По правде говоря, он не помнил ни лица девушек, ни то, что было после. Во рту было гадко. Язык, высохший, будто присыпанный мелким песком из пустыни Ха-Со, произнес лишь одно слово:
- Пить!
Легко поднявшись, Латейра подошла к столику у окна, налила в красивый бокал простой воды из терракотового кувшина, выдавила одну из половинок лимона, лежавшую на небольшом серебряном блюде, и поднесла Протектору. Согнув руку, он поднялся, другой рукой взял у Латейры бокал, залпом выпил, рыгнул, неожиданно громко и раскатисто пукнул. Латейра сморщила нос.
- Протектор, уже два часа тебя ждет Верховный жрец. У него очередной бред. Он во сне общался с Богом. Мом велел ему уничтожить все театры, цирки и бродячих комедиантов.
Облаченный в меховую мантию, Протектор вошел в небольшую комнату, предназначенную для совещаний с узким кругом лиц. Гекатор, Верховный священник Мома, сутулый, с сухой морщинистой кожей, напоминающей пергамент из скрипториума, устало опустился в глубокое кресло, не дожидаясь, пока сядет правитель. По лицу Протектора пробежала тень, хотя формально жрец имел право сидеть в его присутствии.
- Я приветствую тебя, о, Верховный первосвященник Мората, Равнин и Трех ущелий, говорящий с тем, кто правит нами.
- Я приветствую избранного Божественным началом править земными делами в Морате, Равнинах и Трех ущельях.
Когда с формальностями было покончено, Протектор опустился в кресло напротив Гекатора.
- Что привело тебя сюда, Верховный?
- Сегодня ночью я слышал голос Мома. Он недоволен, что в городе, осененном его благодатью, развелись бордели, театры, цирки. Все эти шлюхи, шарлатаны, гадалки и артисты, которые не лучше шлюх, не нравятся Богу. Я прошу…нет…я настаиваю, чтобы воля Мома была выполнена.
Протектор, обхватив руками голову, гудящую как от вчерашних возлияний, так и от громкого визгливого голоса жреца, ответил:
- Не трожь бордели в порту… Это-часть экономики, они приносят городу неплохой доход, да и многие из состоятельных горожан будут против. А с театрами, гадалками, цирками делай все, что хочешь.
Протектор быстро встал, пока священник не успел возразить, и вышел. Проходя мимо одного из охранников, он бросил на ходу:
- Завтрак и кувшин вина в мои покои.

Лана бежала из последних сил. Высокое дерево виднелось в ста футах впереди нее, когда охотящаяся самка леонеса начала ее настигать. Крепкие ноги танцовщицы, цирковая акробатическая подготовка с одной стороны и разъяренная хищница, разыскивающая пропитание для двух своих котят, с другой… Лана впрыгнула на дерево так, как, наверное, никогда не смогла бы на тренировке, и услышала позади себя раздраженный вой и звук сдираемой со ствола коры. Самка упустила свою добычу. Слава Мому, леонесы не умели лазать по деревьям.
Лана понимала, что в этой засушливой местности зверюга долго не уйдет от дерева, на которое она взобралась. Но, по крайней мере она была жива и уныло сидела на суку, в отличие от хозяина цирка, Бобо, и еще огромного количества циркачей, артистов, фокусников и гадалок, на которых в городе была объявлена настоящая охота. Священники храма Мома платили по одной серебряной монете за каждого выданного им артиста или гадалку, и тринадцать виселиц над городским рвом, куда на закате сбрасывали трупы, обрезая веревки, последние дни не испытывали недостатка в клиентах. Река, связанная со рвом, уносила тела казненных в море. Первым из них было тело Бобо.
Когда взошли обе луны, и стало плохо видно не только кошку, кружащую вокруг дерева, но и сук, на котором она пристроилась, Лану потянуло в сон. Она не спала двое суток, прятавшись в подвалах заброшенных строений, она пила из лужи, у нее не было ни еды, ни денег, чтобы купить ее. Лана вспомнила, что в то время, когда ее, маленькую девочку, подобрал Бобо, она, наблюдая за репетициями, уставая, спокойно засыпала на горизонтальных брусьях, крепящих распорки купола. «Могла тогда – смогу и сейчас», - решила Лана и, постаравшись устроится поудобнее на жесткой ветке, мгновенно уснула.
Разбудил ее запах жареного мяса. Болел отлежанный за ночь бок, болели мышцы ног несостоявшейся жертвы хищника. С трудом повернув голову на звук, раздающийся под деревом, она увидела неожиданную для себя картину: воин лет тридцати жарил бедро самки леонеса и напевал какую-то песню. При незнакомце был большой крестьянский лук, лежащий рядом на траве, короткий узкий меч, справа на бедре длинный кинжал и колчан со стрелами за спиной. Внезапно он перестал мурлыкать себе под нос и громко сказал, не глядя на Лану:
- Слезай, завтрак готов!
Но Лана по-прежнему, вжавшись в ветку, сидела на дереве. Леонес-то не умеет лазить по деревьям, а этот… Глядя на жилистого загорелого воина, она поняла, что если он что-то захочет сделать с ней, боя не будет.
Мужчина тем временем отошел и скоро вернулся с огромным листом сакуты. Положив его перед собой, он снял с огня кошачий окорок и, вынув, левой рукой кинжал, порезал его ломтями. Оставшуюся берцовую кость воин просто выбросил за спину. После чего развязал свой ранец, которого Лана не углядела сверху за стволом дерева, достал оттуда хлеб, сыр, небольшую баночку с чем-то зеленым, армейскую кружку, в которую налил из небольшого бурдючка вина.
- Эй, ты, женщина! Тебя что, как сливу стряхивать? Я видел осажденные кропости после капитуляции. Так те девчонки лучше тебя выглядели!
Лана медленно поползла вниз. Незнакомец не вел себя угрожающе. Более того, он предлагал ей еду, запах которой поднимался как раз вверх, туда, где она сидела. В животе у нее предательски громко заурчало. Он не тряс дерево, не пользовался оружием, он просто приманил ее, как приманивают мышку кусочком сала с чесноком. Лана одновременно боялась воина, но зная, что прайд самки леонеса будет кружить вокруг, пока не получит ее мертвую плоть, чувствовала к нему благодарность. Она была жива, и ей предложили еду.
Лана медленно подошла к мужчине и присела рядом на красноватую землю.
- Ешь давай, - пробурчал незнакомец, разрывая зубами мясо.
Прожевав, он запил его вином из армейской кружки, после чего передал кружку Лане. Девушка, решившись, отпила добрую треть от того, что осталось в кружке, потом одной рукой схватила мясо, второй сыр, и начала жадно есть. Сок из не до конца прожаренного мяса тек по ее высоким скулам, капал с подбородка, Но Лана ощущала, как с каждым проглоченным куском в общем-то, не очень вкусного мяса(мясо леонеса не использовали в кулинарии) к ней возвращаются силы, отчаяние, которое она ощущала в последние дни, медленно отступает.
Теперь, по окончании завтрака, девушка настороженно смотрела на мужчину. Он же, тем временем, развязав небольшой мешочек с табаком, спокойно набил вересковую трубку и, сделав несколько затяжек, спросил:
- Как тебя звать, древесное чудо? И что ты вообще тут делаешь?
Незнакомец спас ее от кошки, накормил, и вел себя достаточно прилично. Вряд ли он потащил бы ее назад в город, до которого был день пути, за одну серебряную монету.
- Я циркачка из Ганы.
- Тогда понятно. Я заходил в Ганну купить еды, вымыться и выспаться. Случайный собутыльник в трактире рассказал мне, что творит жрец.
- Я хочу попасть в Нобиус. Там я найду работу в цирке или театре.
- А что ты умеешь?
- Танцевать, петь, играю на китре, могу ходить по канату, немного акробатики…
- Понятно. Ничего из того, что нужно, чтобы выжить в пустыне. Хотя я не знаю, что такое акробатика, но, наверное, что-то такое, чем развлекают публику.
- В общем, да…
Мужчина задумался, покусывая щепочку, которой до этого ковырял в зубах.
- Иди-ка ты назад, девочка. В Ганну.
- Что ты! Я еле ноги оттуда унесла. Моего приемного отца повесили, из всего цирка осталось несколько человек, кто жив и не за решеткой. И я даже не знаю, где они…
- По крайней мере, у тебя есть шанс в Ганне. Ты можешь пойти работать официанткой в таверну или в портовый бордель.
- Я не шлюха! – закричала Лана, - Почему все думают, что артистка, тем более танцовщица, путается со всеми подряд?
- Да ничего я не думаю. Просто у тебя нет никаких шансов дойти по пустыне до Нобиуса. У тебя нет ни оружия, ни еды, ни золота.
Внезапно Лана поняла, что он прав. Идти вперед – это три недели по засохшей, растрескавшейся земле. И у нее нет денег, чтобы купить в редких оазисах хотя бы воду. Кроме того есть еще хищные звери, скорпионы и змеи. Не стоило также забывать и о разбойниках, грабивших караваны. Молодая и красивая девушка – достаточно дорогой товар и в Ганне, и в Нобиусе.
Возвращаться назад – самоубийство. В Ганне слишком много народу знало ее в лицо, чтобы можно было надеяться, что кто-нибудь не захочет заработать серебряную монету.
Лана подняла глаза на воина.
- А ты? Ведь ты мог бы провести меня в Нобиус?
- Я – мог бы. Но, девочка, я наемник. А наемники ничего не делают даром. Это даже в песне поется, - и Лана услышала ту же песню на незнакомом языке, что разбудила ее утром.
Лана расстегнула ворот блузки и сняла с себя цепочку с крупным, массивным золотым медальоном. Тем медальоном, который был у нее тогда, когда Бобо совсем малышкой подобрал ее на улице. Но даже Бобо в трудные для цирка времена не продал, не заложил и не пропил медальон Ланы, может быть, понимая, что это все, что есть и, возможно, будет у этой стройной, веселой рыжей девчонки с веснушками на коротком носу. А, может, потому, что сам рос беспризорником и все его воспоминания о семье сводились к серебряной ладанке, которую ему передал друг его отца, такой же нищий пьяница, как и его отец.
Девушка протянула цепь с кулоном мужчине. Он взял из ее дрожащих рук медальон и внимательно рассмотрел его.
- Здесь на две золотые монеты, - тихо прошептала Лана, - Проведи меня. Я потом ещё заработаю и тебе отдам.
- Девочка, в пустыне не очень нужно золото. Оставь это себе, - он протянул цепочку Лане и, посмотрев ей в глаза, сказал:
- У меня давно не было женщины. Если ты согласишься спать со мной эти три недели, я отведу тебя в Нобиус.

- Ты говорил, что наемники ничего не делают бесплатно. Но ты же накормил меня?
- Ты ошибаешься. Ты была приманкой, самка леонеса дичью. Я сэкономил свои припасы и просто заплатил тебе за сыгранную тобой роль. Кстати, у тебя имя есть?
- Есть. У всех имя есть.
- И как же зовут эту красавицу?
- Лана. А тебя?
- Ренквилл. Но друзья зовут Ренни.
- Куда ты идешь?
- Война окончена. Наемникам заплатили, не все, конечно, что было обещано, и велели убираться прочь с просторов Империи. Мы свое дело сделали, теперь пришла пора политиков. И уж они своего шанса не упустят. Так всегда было и, наверное, так и будет даже через двести лет.
- Да ладно, Ренни. Через двести лет, наверное, все будет совсем не так. И войны, наверное, закончатся.
- Нет, Лана. Мой прадед, дед, отец и я воевали. И я не вижу причин, почему бы этот мир внезапно изменился к лучшему. Отличие только в том, что мой дед не знал, что такое арбалет, ртутный нож или эти новомодные кавалерийские самострелы. Оружие меняется, люди - нет.
- А кто был твой дед? И отец? Я же ничего не знаю о тебе.
Ренквилл сам не понял, почему он начал рассказывать Лане о своих предках. Возможно, причиной было их одиночество в этих бесконечных просторах, а, возможно, и то, что на эту тему он не говорил уже много лет.
- Прадед и его отряд помогли Данге Корфусу стать королем, за что он и стал бароном. Дед был главнокомандующим у Данге Второго и отразил нападение не-людей с запада. Ну, а потом, как обычно, дворцовый переворот, Данге выпустили кишки, а с королевой Клейне личная гвардия забавлялась несколько дней, пока она не померла. Да ты, наверное, слышала эту историю.
- Слышала. Но, конечно, не знала, что твои предки в ней участвовали. Значит, ты барон?
Ренквилл хмыкнул.
- Ты не дослушала. Дед выступил на защиту короля и проиграл. Его небольшой отряд был разбит. А ему, по приказу нового короля, отсекли руки, ноги, выкололи глаза и отрезали язык. После чего он, конечно, умер. Да и любой бы, наверное, умер. Это у них называлось «помиловать». Наш майорат сократили наполовину, самые лучшие земли отдали гвардейским чинам. Отец в это время был тринадцатилетним подростком, что его и спасло от виселицы. Новый король стремился сохранить стабильность в государстве и без лишней нужды не трогал аристократию. И хотя дед умер, официально он был помилован. Отец, хоть и в усеченном виде, унаследовал титул, поместье и замок.
- Прямо сага какая-то. Либо ты все врешь, либо я не понимаю, что ты делаешь в этой дурацкой степи в компании с циркачкой?
- Короля Эдмунта, как водится, отравили крысиным ядом. Но отец не принимал в этом участия. В результате чего майорат уменьшился еще на половину. В тридцать два года, в чине бригадного генерала, он был вынужден подать в отставку. Вернулся в родовое поместье, женился на молодой дочери местного маршала и нарожал четырех мальчиков и трёх девочек. Сестер, хвала Альме, выдали замуж. Старший из братье, Алан, унаследовал после смерти отца замок и титул, Роналд – большой кусок плодородной земли, которую он сдает в аренду фермерам. Юлиуса, как третьего сына в семье, по закону взяли на военную службу в гвардию. Но, видишь ли, я четвертый, и мне ничего не досталось.
Девушка понимающе вздохнула.
- Какое-то время, пока я был совсем молод, я жил у Алана. Но однажды он предложил мне поискать новое место жительства. Да мы с ним никогда и не ладили…
- И куда ты пошел? – спросила Лана.
Ее явно заинтересовала история семьи Ренни.
- К тому времени я неплохо владел мечом и луком. У меня не оставалось выбора, кроме как записаться в городской гарнизон. Там я многому научился. Но когда мне предложили, скажем так, более высокооплачиваемую работу, я, не раздумывая, взялся за нее…
- Не барон… - уныло закончила свою мысль Лана.
Наконец, покончив с завтраком, пара двинулась в путь.
- Остановимся здесь, - сказал Ренни, когда до захода солнца осталось пол-клепсидры. Для ночевки он избрал невысокий холм на плоской степи. На вершине холма была впадина, видимо, вымытая дождями, достаточно глубокая, чтобы скрыть костер и двух уставших путников.
- Иди за дровами. Собирай все, что горит. А я пойду посмотрю, кто будет нашим ужином.
Ренни выудил из своего мешка две костяные палочки, тонкую веревочку, небольшую деревяшку и быстро собрал все это в миниатюрный арбалет. Из того же мешка наемник достал несколько тонких стрел и, зарядив одной из них странное устройство, напоминающее детскую игрушку, неслышно спустился с невысокого холма.
Когда огонь разгорелся и Лана, протянув к нему озябшие, гудящие после дневного перехода ноги, расслабилась, в поле ее зрения неожиданно появился Ренни. Одной рукой он держал свой миниатюрный арбалет, другой – четырех крупных грызунов с красивым, палево-бежевым мехом, а так же две рогатины и жердь. Ренни, не говоря не слова, присел рядом с девушкой. Вытащив из-за голенища своего сапога короткий кривой нож, он быстро избавил дичь от шкурки, после чего насадил освежеванные тушки на жердь, воткнул две рогатины по обе стороны костра и, поставив мясо жариться, повернулся к Лане.
- Это вкуснее леонеса. И вот еще…, - Ренни протянул Лане несколько крупных корней, - Зарой в золу, гарнир будет.
Очень скоро от их скромного очага начал разноситься вкусный запах мяса, жаренного на углях. Ренни разломи жердину на две части, после чего, покопавшись в костре ножом, достал печеные коренья.
Корни были почти безвкусными, а мясо сладковатым и жирным. Но девушка съела всю свою порцию раньше Ренни. Наемник обглодал последнюю косточку и кинул ее в догорающий костер. Он долго смотрел на Лану, потом подошел к девушке и взял ее ладонь в свою.
- Пойдем в палатку.
- А как же звери? – удивилась Лана.
- Это царство суслов. Леонесы не могут охотиться на суслов, поэтому их здесь нет. Впрочем, как и других хищников. Я раньше бывал в этих местах, охранял караван.
- А змеи?
- Змеи в палатку не залезут, вход на полтора фута выше земли. Теперь ты видишь, что самое безопасное место здесь – палатка? – усмехнулся наемник.
Циркачка глубоко вздохнула, медленно встала и неохотно поплелась в палатку.


Райан Фитц Стоун был, пожалуй, самым молодым и удачливым коммерсантом Нобиуса. Несмотря на свои неполные двадцать шесть лет, он имел солидное предприятие, именуемое «Стоун-охрана караванов с компенсацией ущерба». Ключевыми в названии были два последних слова. Множество контор в городе предлагали свои услуги в этой сфере деятельности, но только Райан додумался выплачивать ущерб купцам в случае нападения лихих людей и потери товара. К слову, выплачивать страховые суммы ему приходилось лишь два раза: первый – в самом начале своей деятельности, за мелкий и дешевый караван с солью, которая в Нобиусе, портовом городе, стоила гроши. Да и купец, оформляя страховку, пожадничал и, чтобы заплатить Райану поменьше, явно занизил стоимость товара. Таким образом, купец получил компенсацию ущерба прямо пропорциональную своей жадности.
Второй случай едва не разорил молодого коммерсанта. В пустыне бесследно и навсегда пропал большой, дорогой караван с заморскими шелками, парчой и пряностями. Сумма ущерба была огромна, Райан отдал все свои сбережения за два года работы и залез в долги. Хорошо, помог друг его покойного отца, купец Феликс.
Дядю Феликса Райан помнил столько же, сколько себя. Он часто приходил в их дом к отцу, и они иногда до полуночи отмечали удачную сделку одного из них.
Однако после этого случая все купцы города поняли: отправляя караваны с охраной от Стоуна, они ничем не рискуют. Заказы посыпались золотым дождем, и за короткое время коммерсант не только расплатился с кредиторами, но и значительно увеличил свое состояние.

Отец Райана, Оут Стоун, был богатым купцом, отправлял караваны с товарами из Заморья на север, привозил пушнину, мед и крепкое пряное вино с востока, и даже имел свой корабль. Поговаривали, что он имеет какие-то дела с не-людьми на западе, но эти слухи, скорее всего, распространяли недоброжелатели.
Все благополучие Оута разрушилось за неделю. За эти восемь дней сначала разбойниками из пустыни был разграблен его караван, в который купец вложил все свои свободные деньги. После нападения выжило несколько человек. Через день на море разразился шторм, такой, какой бывает раз в несколько лет, и «Куин Ольга», корабль Оута, не вернулся в порт. В эти дни купец часто запирался с Феликсом в своем кабинете, и они долго что-то обсуждали. Но это было лишь предвестником беды.
В ночь на праздник Двух Лун в дом проникли грабители. Оут, услышав шум, взяв фонарь и красивую восточную шашку, висевшую над кроватью, спустился по лестнице. Но он был купцом, а не военным, и когда выпрыгнувший из-за угла грабитель ударил его длинным, в фут длинной, ножом в грудь, между третьим и четвертым ребром, он не успел ничего сделать. Уже мертвым, падая, он выпустил из рук фонарь, из которого вытекла большая лужа масла и мгновенно вспыхнула. Деревянная лакированная лестница занялась в мгновение ока. Преступники, ничем не поживившись, ретировались, а в доме начался пожар.
Эльза сквозь сон почувствовала, что супруг встал, звякнул чем-то железным и зажег фонарь. А сейчас пахло гарью. Заставив себя проснуться, она открыла глаза. Две луны за окном плавали в каком-то тумане, глаза щипало. Женщина потерла глаза, защипало еще сильнее. Стало трудно дышать. Рывком вскочив с кровати, она распахнула дверь. Ее опалило жаром, в легкие ворвался раскаленный дым, из глаз потекли слезы. Возле лестницы она увидела своего мертвого мужа, ноги его уже обгорели, на груди темнело черно-красное пятно. Его было уже не спасти, а вот ее мальчик, Райан, нуждался в помощи. Закрыв глаза и плотно сжав губы, она пробежала по антресоли несколько метров до комнаты сына. Резко распахнув дверь, она увидела Райана, с широко открытыми глазами сидящего на кровати.
- Сынок, в доме пожар, - крикнула Эльза, - Нам не пройти вниз…
Быстро отворив окно, она выглянула на улицу, хотя прекрасно знала, что там увидит. Первый этаж начинался в шести футах от земли, под ним был сухой подвал. Потолки в доме Оута были очень высокие, высота потолка по традиции, демонстрировала уровень достатка людей, в нем проживающих. За окном в восемнадцати футах внизу, виднелась брусчатка.
- Райан, сынок, нам придется прыгать.
Между половиц поднимались струйки дыма, местами вырывались слабые язычки пламени. Юноша встал босыми ногами на пол, его ступни тут же обожгло. Он переступил на коврик, на котором хотя бы можно было стоять. Температура в комнате повышалась каждое мгновение, стало нечем дышать. Райан в два прыжка вскочил на подоконник и застыл, глядя с высоты на такую далекую землю.
- Прыгай! – закричала мать.
Но юноша, словно загипнотизированный, стоял, глядя вниз.
Тогда Эльза, поняв, что сам он не прыгнет, с силой толкнула сына в поясницу. Райан с воплем полетел вниз. Он сумел приземлиться на ноги, но при ударе о камень его слегка развернуло, он почувствовал резкую боль в лодыжке и треск ломающейся кости. Юноша упал на бок, сильно ушиб локоть, и несколько мгновений лежал, оглушенный ударом. Потом какие-то мужчины, видимо соседи, поставив ведра с водой на мостовую, аккуратно перекатили его на расстеленный плащ и положили на телегу соседа, владельца зеленной лавки.
Надышавшийся угарного газа, со сломанной ногой и ребрами, Райан чувствовал каждый камешек на мостовой, каждое биение его сердца отзывалось мучительной болью в голове. А потом он погрузился в черную темноту, и ему ничего не снилось.
Соседи и пожарная команда до утра тушили дом купца, до тех пор, пока он не выгорел дотла. От дома остался высокий фундамент да каменный камин с трубой, нелепо возвышающейся над пепелищем.
Одрик, местный маршал, подошел к женщине, лежащей на мостовой на спине. Ночная рубашка Эльзы задралась до живота, маршал, нагнувшись, одернул пеньюар, и закрыл мертвые глаза женщины.

Райан пробуждался долго. Ныло все тело, и никогда он не чувствовал себя хуже, чем сейчас. Когда он, наконец, открыл глаза, то увидел скорбное лицо дяди Феликса.
- Мама…что с ней? – прошептал юноша.
- Райан, сынок…, - Феликс надолго замолчал.
- Она жива?
Купец помолчал, потом неохотно выдавил:
- Нет.
У юноши внезапно защипало в носу, и слезы градом полились по закопченному лицу, оставляя грязные дорожки на щеках.
Феликс, отведя взгляд, положил руку на его здоровое плечо, и сказал:
- Райан…ты… Ну, в общем, пока у меня поживешь. Лекарь сказал, что ходить ты будешь, а ребра тоже срастутся, только бинтовать их надо туго. И еще… Ты знаешь, у Оута проблемы были. Если ты не против, я займусь этим от твоего имени, это все уже сегодня надо решать, а ты пока в лекарне…
- Дядя Феликс, какие проблемы? Больше нет ни мамы с папой, ни денег, ни корабля, ни дома. Одни долги. У меня ничего нет…
- А вот тут ты не прав, - Феликс грустно улыбнулся, - Ты же знаешь кодекс купеческой гильдии? Умер – не должен. Ты за долги отца не отвечаешь. А вот родителю твоему многие должны, и ты, как наследник, это получишь. Кроме того, Оут во многом в городе участвовал своими деньгами, и суммы там немаленькие. Ты же знаешь, мы дружили, и секретов у нас с твоим отцом не было. Ладно, ты давай, это, держись, поправляйся, а завтра я тебя к себе свезу.

Через месяц Райан, все это время пролежавший у Феликса, впервые встал на ноги. А купец, в свою очередь, развив бурную деятельность, выколачивал звонкую монету из должников Оута. Не отдать долг купцы не могли: Феликс был в курсе основных операций отца юноши, его обвинения в нечестности было бы достаточно, чтобы нечистоплотного торговца изгнали из гильдии. А это означало конец всех торговых операций в Нобиусе. Купцы гильдии никогда не подписывали договоры на бумаге: устного соглашения было вполне достаточно.
Вот так, к концу месяца у юноши оказался приличного размера мешок, заполненный золотыми и серебряными монетами.
- Ну и что ты теперь с этим будешь делать? – явно довольный собой спросил ухмыляющийся Феликс.
- Отец посылал караваны, а я буду их охранять от этих вонючих свинячьих грабителей! – не отводя взгляда от мешка с монетами, крикнул Райан.
- Ха! Сколько экспрессии! Сынок, да этих контор, которые охраняют караваны, а также одиночек-наемников, предлагающих свои услуги купцам, пожалуй, больше, чем самих караванов. Ума не приложу, почему они все еще не разорились.
- Дядя Феликс, я все продумал. Я буду возвращать купцам стоимость товара, если его разграбят.
Феликс нахмурил лицо, подумал и заявил:
- Полный бред. Ты, сынок, когда из окошка падал, головкой, видать, стукнулся. Ты хоть представляешь, сколько стоит караван? Это половина, ну треть всех денег, что есть у купца моего уровня. А твоих и на половину товара не хватит.
- Дядя, я все просчитал. Девять из десяти караванов доходят сами собой, без серьезной охраны. А из тридцати охраняемых лишь один подвергается нападению, которое часто успешно отбивается. Мы с тобой будем брать четыре доли от ста и в накладе не останемся.
- Это кто это «мы»? – взвился Феликс, - Ты предлагаешь мне совершенно идиотскую идею, да и вообще, такого раньше никогда и нигде не было. Тебе никто не поверит. Кстати, обычно за охрану платят две доли.
Они спорили до самого утра, и только когда горизонт на востоке зарозовел, Феликс, в сердцах плюнув на пол, охрипшим голосом произнес:
- Больше, чем на двадцать процентов моего участия не рассчитывай. И чтобы имя мое не упоминалось, держи язык за зубами. А то опозоришь почтенного дядюшку Феликса перед всем городом, людям в глаза не взглянешь…
Райан победно ухмылялся.

Юноша стоял перед домом, наблюдая, как рабочие заканчивают отделку стен казармы, конюшни и конторы для приема посетителей. Райан стоял перед свом новым домом. Каменным.


Пошел уже пятый день, как Лана и Ренквилл шли по степи, постепенно переходящей в пустыню. Вино в бурдючке у воина давно кончилось, дичи встречалось все меньше и меньше. Ренни покупал воду за несколько медяков у смуглолицых, темноглазых, настороженно настроенных обитателей оазисов. В одном из них ему предложили обменять Лану на двух темнокожих девушек, бурдючок воды и тонкий золотой браслет. Лана чувствовала похотливые взгляды, устремленные из толпы на ее лицо, и преданно заглядывала в глаза Ренквиллу. К чести наемника, он отказался от обмена, а нарождавшийся конфликт с разочарованными жителями оазиса был погашен звуком меча, вынимаемого из ножен. Никто не решился проверить боевую выучку наемника. Воды в этом оазисе им так и не продали.
- Слушай, Лан, а что такое эта твоя акро…, черт, забыл, - спросил Ренни, поставив свою маленькую палатку.
Лана улыбнулась, подняла вверх руки и сделала сальто назад.
- Это…как это?
Лана увидела отвалившуюся челюсть Ренквилла и его выпученные глаза. Все также улыбаясь, она прокатилась колесом, потом выполнила сальто вперед и прошлась на руках.
Ренни помолчал, потом нехотя промолвил:
- Лана, извини. Я как-то нехорошо отозвался о твоих способностях, а сейчас вижу, что не прав. Я такой акро…, тьфу, никак я это слово не вспомню. В общем, я такого никогда не видел. Скажи, а этому можно научиться, или с этим рождаются, ну, как колдуны или ведьмы?
Лана взглянула на воина. Больше всего он напоминал сейчас деревенского дурачка, которому показали заморскую игрушку.
- Конечно, можно. Только это долго.
- А ты меня научишь? – с надеждой в голосе спросил Ренквилл.
- Простым элементам - пожалуйста, это то, что ты сейчас видел. А что-то серьезное… Ты прости, но я с пяти лет этим каждый день занималась.
- Не. Мне бы так вот, как ты, назад прыгнуть.
- Без проблем. Только давай не сегодня? Темно уже, да и холодно…
Внезапно Ренквилл встал, подхватил Лану на руки и, неуклюже поцеловав ее в нос, понес к палатке. Девушка обняла его шею руками и прижалась к его груди. За эти несколько дней она сделала несколько выводов. Ренни надежен, явно испытывает к ней симпатию, с ним не будешь голодной. И то тяжкое обязательство, вырванное у нее воином в безвыходном положении, теперь не казалось чем-то обременительным. Напротив, этот опытный мужчина ночью был нежен с ней, ему доставляло удовольствие ласкать ее юное тело. Для него, в отличие от многих тех, с кем ранее Лана спала, реакция женщины была небезразличной.

Наемник хорошо знал маршрут, а также те места, где водятся дикие звери, змеи и разбойники. Неудивительно – пару лет назад он охранял караваны, курсирующие между Нобиусом и Империей. Они шли то днем, то ночью, иногда делали крюк в десяток миль, но, в результате, избежали столкновения как со зверями, так и с разбойниками. Мешок воина значительно полегчал: почти вся мука, райс и бобы као были съедены. За последние дни воин добыл лишь двух суслов, да одну змею со странной трещеткой на хвосте. Змею Лана есть отказалась.
Огорченный Ренни испек из последней муки на раскаленном камне маленькую лепешку, которой девушка, страшно уставшая после дневного перехода, не наелась. Глядя на сыто отдувающегося Ренквилла, Лана спросила:
- Почему тебе нравится быть наемником? Ты продаешь свою жизнь за золото?
- Все продается и все покупается, - лениво ответил Ренни, - Я продаю свою жизнь за блестящие монетки, а ты продала свое тело за жизнь. Не вижу особой разницы, - воин зевнул.
Лану как будто окатила ледяная волна. Этот подонок всю дорогу пользовался ей, как бесплатной шлюхой, и вот теперь, когда до Нобиуса остался всего один дневной переход, она увидела истинное лицо наемника, который ничего не делает бесплатно. А ведь она почти полюбила его.
Лана встала, повернулась спиной к Ренни и быстро пошла на юг, к Нобиусу. По щекам девушки бежали слезы.
Циркачка шла, не разбирая дороги, пока перед ней не вырос стеной лес, тот лес, который они видели вечером. Ренни тогда сказал, что лучше заночевать здесь, в степи, а через лес идти с утра. «Вот и пусть идет с утра, самодовольный дурак», - подумала Лана. Две луны давали достаточно света для того, чтобы свободно найти дорогу меж деревьев.
Девушка прошла около мили, когда вдруг увидела два светящихся глаза, беззвучно приближающихся в темноте. Лана вжалась спиной в дерево. Внезапно в памяти всплыла сцена с самкой леонеса. Девушка посмотрела вверх и увидела, что ветви дерева начинаются в пятнадцати футах от земли. «Не допрыгнуть», - с ужасом подумала циркачка. В это время волок - а это был именно он, огромный, с серебристой полосой по хребту, зарычал, обнажив огромные желтые клыки, и прыгнул на Лану.
 Послышался звон тетивы, и зверь, мертвый, со стрелой в глазу, рухнул на девушку.
- С тобой все в порядке? – услышала она встревоженный голос Ренни.
Через мгновение он оказался рядом и, взяв руками волока за шкирку и хвост, без труда отбросил девяностофунтовое тело чудища прочь.
- Ты не ранена? Ушиблась?
- Нет. Зачем ты пошел за мной?
- Две причины, - голос наемника звучал уже совершенно спокойно, - Первая – ты все-таки ужасная дура. А вторая – мне именно такая и нужна.
Лана долго рыдала, уткнувшись Ренквиллу в жесткую кожаную куртку, а он гладил ее по рыжим, припудренным степной пылью волосам и нашептывал ей всякие ласковые глупости. Потом, повесив лук за спину, он взял всхлипывающую девушку на руки и понес ее в палатку. И эта миля не показалась ему долгой.


Сегодня Райан заключил свою первую сделку. Владелец каравана долго торговался, жаловался на свою нелегкую судьбу, неурожай, и уменьшение доли золота в имперских монетах. Юноша узнал много нового о жестокости разбойников, грабящих караваны, непомерных городских налогах, налогах неофициальных, которые, тем не менее, приходилось уплачивать гораздо аккуратнее, чем муниципальные. Кроме того ему стало известно о страшной, неизлечимой болезни жены караванщика, о его многочисленных хворях и стоимости одного визита к врачу. Тут купец явно перестарался, потому что, глядя на его довольную, упитанную и краснощекую физиономию, невольно вспоминалось выражение «кровь с молоком». Видимо, болезнь купчихи была того же мифического свойства.
Молодой коммерсант твердо стоял на своем. Четыре доли – минимальная цена со страховкой, и то, с учетом бедственного положения торговца. В результате сделка, все-таки, к обоюдному удовольствию, была заключена, а так как Стоун пока не состоял в гильдии купцов, ее пришлось заверять у нотариуса. Когда у обоих лежало в кармане по договору, довольный караванщик предложил отметить это событие в ближайшей таверне. Райан, ссылаясь на кучу дел и получив задаток, вежливо отказался.

С воинами для охраны первого каравана не возникло проблем. Большинство наемников, нанятых отцом, с радостью согласились служить его сыну. Возглавлял эту разношерстную команду Ренквилл Варнер, дворянин с родословной, уходящей корнями значительно глубже, чем королевский род Нобиуса. Но Ренни, как его все звали, был седьмым ребенком в семье, к тому же у него были плохие отношения с новым бароном Варером, его старшим братом, Аланом. Вот и приходилось Варнеру «седьмому» зарабатывать на более-менее достойную жизнь мечом, луком и знанием торговых маршрутов. Райан был уверен, что баронет неплохо знал тропинки контрабандистов и работорговцев, но это было не его дело. В первую очередь Ренквилл был потомственным воином, командиром, и, что самое главное, великолепным тактиком. Он умел писать и даже немного рисовал. Когда Варнер с Оутом разрабатывали новые маршруты, воин разрисовывал на пергаменте весь путь следования, с пометками на полях для караван-бека: где и в какое время разбить лагерь, как поставить часовых и в каком месте следует ожидать нападения.

Молодой коммерсант раскладывал монеты в столбики. Первый столбик – аванс охранникам каравана своего первого клиента. Второй – городской налог на землю, дом, казармы и конюшни за месяц. Столбик получился достаточно высоким. Третья башенка из золота предназначалась для оплаты Райаном еды, питья, стирки и уборки этого огромного дома, в котором до сих пор он не чувствовал себя хозяином. Долю Феликса от прибыли, так же как и свою, он решил выплатить, когда караван вернется, и он получит всю причитающуюся ему сумму.
В результате, в мешочке из козлиной кожи осталось три золотых монеты. Он потряс мешочек, монетки зазвенели.
- Слышишь, отец! Ты не зря меня учил. Я заработал три золотых! Правда, на твоем капитале… Но я обещаю, ты там, на небесах, или где еще, будешь гордиться мной.

Райан шел к порту, к той его части, что называлась «рынок рабов». Он никогда раньше не покупал человека в собственность, и чувствовал легкую неуверенность. Но гора грязной посуды, его несвежее белье и простыни навели его на мысль, что кто-то в этом доме должен навести порядок.
Коммерсант вовсе не мечтал о длинноногой северянке, которая будет каждый вечер греть ему постель. Ему была нужна обычная женщина, не очень старая, которая умеет жарить потату, мыть грязные миски и стирать белье. Ну и, конечно, блондинка с Севера стоила никак не три золотых, которые лежали в его кармане.
Рынок встретил его характерным запахом давно немытых тел. Мужчины и женщины, обнаженные, стояли на помостах со связанными сзади руками. Конец веревки был привязан к высоким шестам позади невольников. Большинство из этих несчастных было захвачено в ходе недавно оконченной войны. Рабы отличались цветом кожи, глаз, волос, возрастом и полом, но во взгляде их всех сквозило отчаяние. Особенно неприятно было проходить по детской части рынка. Дети, в отличие от взрослых, не захватывались в бою, а, как правило, продавались родителями, испытывающими нужду в еде, спиртном или наркотиках. И законы Нобиуса, так же, как и почти всех крупных городов, это позволяли.
Подойдя к бритому наголо работорговцу, Райан спросил:
- Уважаемый! Мне необходима женщина, которая будет содержать в порядке мой дом. Внешность значения не имеет.
Мужчина на мгновение задумался и заявил:
- От восьми до двенадцати монет, и я найду то, что нужно благородному господину.
Стоун подбросил выуженные из кармана две монетки и произнес:
- А за это у тебя кого-нибудь можно купить?
Стоун был готов торговаться, но неожиданно лысый, не отрывая взгляда от монет в руке Райана, произнес:
- Есть женщина с райсовых полей, только она болеет сейчас. Спина у нее не гнется. Мне сказали, что ее можно вылечить. И еще она совсем черная, как головешка, с юга, - работорговец гадко захихикал, - За два золотых я тебе ее отдам, все равно ее никто не купит, а здесь на рынке такой товар не кормят, так что сдохнет скоро…
- Ну-ка, покажи.
- Долю клепсидры.
Лысый скрылся в гнилом сарае, располагавшимся за помостом, и за волосы выволок оттуда обнаженную темнокожую женщину среднего возраста. Она шла, неестественно согнувшись, одной рукой держась за поясницу, второй стараясь прикрыть наготу.
- Вот. Смотри. На всем рынке ты не найдешь женщину по такой цене, не говоря уж о мужчинах.
- Ты умеешь готовить? – спросил Райан стоявшую напротив него худую обнаженную рабыню.
- Нет, мой господин. Но я легко научусь всему, что вам будет нужно. Пожалуйста, купите меня…
- Что с твоей спиной? Ты даже разогнуться не можешь.
- Я работала на райсовых полях, там всегда сыро. Там такое со спиной у меня бывало и раньше. Мой господин, несколько дней в тепле и без тяжелой работы, и со мной все будет хорошо. Пожалуйста, купите меня…, - еле слышно произнесла женщина.
- Но, хотя бы, стирать одежду и мыть посуду ты можешь?
Женщина радостно закивала головой.
- Да, мой господин, это я умею делать хорошо.
Со словами «Я беру» Стоун протянул работорговцу две золотых монеты. Тот, кивнув, вынул из ящика мешок с вырезанными отверстиями для головы и рук, кинул его женщине. Потом, завязав скользящий узел на веревке, надел петлю на голову рабыни и, несколько затянув, передал веревку. Держа грубый поводок, Райан вышел за ворота. Темнокожая женщина послушно следовала за своим новым хозяином.
Перед Райаном, ведущем на поводке рабыню, выскочил, как черт из табакерки, невысокий, плохо одетый мужчина.
- Купи мою дочь, - прошамкал он, - Всего один золотой.
Таких, как этот нищий поденщик, не состоящий ни в одной мастеровой гильдии, не пускали на рынок. Он мог продать дочку случайному прохожему. Либо перекупщику, но тогда деньги, которые ему нужны сейчас, он получил бы только завтра. По суженным зрачкам «папаши» было видно, что ему немедленно нужен сах, наркотик с юга, который, при длительном употреблении, превращал человека в животное.
- Купи ее… За один золотой… молоденькая, красивая девочка…, - ныл наркоман, - Тебе будет с ней хорошо, она еще не знала мужчину…
Девочка тринадцати – четырнадцати лет сидела тут же, у обочины дороги и огромными, полными слез глазами смотрела на Райана.
Почему коммерсант Стоун произвел следующее действие, абсолютно нерасчетливое и даже глупое, он бы и сам не ответил. Он вдруг вытащил из кармана последний золотой, бросил его в дорожную пыль к ногам «папаши» и пошел дальше.
Оглянулся он уже перед поворотом. Наркоман, естественно, уже захапал подачку и теперь, ухватив за руку зареванную дочку, тянул ее в сторону ближайшей таверны. «Сейчас попытается продать ее там какому-нибудь матросу. И выручит еще один золотой», - подумал Райан. Он вернулся, нагнал наркомана и потребовал:
- Давай ее сюда. Я ее купил, она моя.
Райан взял девочку за руку и грубо оторвал ее от отца. Протащив плачущую девочку четверть мили, он остановился и оглянулся. Темнокожая женщина с веревкой на шее, держась рукой за поясницу, пыталась его догнать. Он постоял немного, дождался свою новую невольницу, снял с ее шеи петлю, накинул ее на дрожащую девочку и бросил конец веревки негритянке.
- Веди ее. А то эта дурочка снова вернется к своему отцу и закончит свою жизнь в портовой таверне на втором этаже.
Темнокожая женщина согласно кивнула, взяла конец веревки в свою ладонь и, приобняв девчонку за плечи, повела ее вслед за медленно идущим Райаном.
Придя домой, Стоун отправил женщин в термы. Запах рынка все еще преследовал его. Выйдя на улицу, коммерсант свистнул и, спустя некоторое время, через забор перелез молодой парнишка, сын соседа, молочника. Он никогда не отказывался заработать лишнюю монету, и Стоун в последнее время часто прибегал к его услугам.
- Слушай внимательно. Вот три серебряных полукороны. Пойдешь к лекарю Спаю, ты знаешь, где он живет, пусть сейчас придет ко мне. Скажешь ему, что у женщины болит спина. Потом дойдешь до таверны «У кита», возьми там покушать, как обычно ты мне носишь, только на троих, кувшин вина, и получишь один серебряник.
Парнишка радостно кивнул, зажал в кулаке деньги и лихо перемахнул забор со стороны улицы.
Первым пришел лекарь, бородатый, нечесаный, огромный мужик. Войдя, Спай сразу спросил:
- Кого лечить?
Коммерсант проводил его в комнату под лестницей, которую он предоставил женщине и девочке. Лекарь отослал девчонку за горячей водой. Когда она ушла, Спай сообщил:
- Не люблю, когда мешают. А тебя, наверное, выгнать не удастся, - выпучился он на Райана.
Не дождавшись ответа, Спай подошел к темнокожей женщине и сказал:
- Вставай, если можешь, красавица, и ложись на животик на пол. И дерюжку свою сними, и не стесняйся, я лекарь, я подобной красоты уже насмотрелся.
Когда женщина, стащив с себя мешок, затравленно глядя в глаза нового хозяина, легла на деревянный пол, лекарь уселся ей на бедра и стал ощупывать длинными пальцами ее позвоночник.
- Ага, - торжественно и загадочно произнес Спай, - Вдохни. Выдохни.
В этот момент кулак лекаря ударил по хребту женщины и послышался тихий хруст. Пациентка завизжала, не потому, что было больно, скорее ей было очень страшно. Темнокожая женщина никогда не имела дела с лекарями, тем более, такими квалифицированными, как Спай. Он неуклюже слез с женщины, потянул ее за ноги, пока голова не начала волочиться по полу, и, довольный своей работой, промолвил:
- Спать на спине, тяжести не поднимать, если нужно наклониться, делать это медленно и аккуратно.
Обернувшись к Стоуну, Спай заявил:
- Твоя женщина в плохом состоянии. То, что я вижу, наводит меня на мысль о том, что она работала на полях, и ее очень плохо кормили. Если тебе она нужна живая и здоровая, позаботься о ее питании, побольше свежих овощей и фруктов. И еще. Позвонок может вылететь снова, я его сумею поставить на место, бесплатно. Но сейчас с тебя два золотых империала.
Вздохнув, Райан поднялся на второй этаж и, засунув руку в мешочек «для ведения хозяйства», достал оттуда две монеты.

Эми, высунув кончик языка, старательно вычитывала рецепт из книги, подаренной ей Стоуном на день Расставания Лун. За прошедшую пару лет Райан, от нечего делать, научил женщину грамоте, и вылечил больную спину Эмиральде. Да и Алисса, сейчас пятнадцатилетняя девушка, формально свободная гражданка Нобиуса, мало напоминала того грязного, испуганного, голодного ребенка, подобранного Райаном пару лет назад.
Оказалось, что в Эми дремлет талант кулинара. Начав с вареной потаты, Эмиральда освоила в короткий срок салатики, супы, а потом научилась жарить мясо вапря, бека, кролла и сусла. Когда у соседа-молочника был юбилей, Эмиральда помогала готовить еду. Да что там помогала! Разогнав от очага обоих нанятых поварих, она отправила Алиссу на рынок за приправами, овощами и зеленью, после чего только командовала да вырезала красивые украшательства к блюдам. Гильдии молочников и сыроваров надолго запомнился юбилей. И теперь часто именитые горожане просили уступить им Эми, как шеф-повара, на свою вечеринку.

Алисса узнала о смерти отца через несколько недель после того, как попала в этот красивый каменный дом. Ее папаша просто, обкурившись Саха, уснул и больше не проснулся. Стоун занялся наследством девочки, но оказалось, что ее маленький домик на окраине города трижды перезаложен, имущество продается с молотка, и долгов отец Алиссы после себя оставил изрядно. Девочке некуда было идти, и, с молчаливого согласия Фитца, она осталась «при доме».


- А ты уверен, что нас тут ждут? – спросила девушка у запылённого мужчины, чье развешенное на всех участках тела оружие не оставляло сомнений в его профессии.
- Да. Я надеюсь, что найду в этом городе весьма достойную работу. Ну, вообще-то, у меня тут есть один друг, он, впрочем, не дворянин, но уважаемый коммерсант, член Городского совета и…
Лана захихикала:
- Баронет Ренквилл Д’Заро Варнер добрался до цивилизованных мест…
Ренни остановился, развернулся и преувеличенно грозно посмотрел в глаза Ланы. Она прикусила губу, чтобы не рассмеяться, в ее глазах плясали чертики.
- Как ты смеешь так разговаривать с четырнадцатым потомком Анаума Великого по материнской линии? – с напускным пафосом провозгласил наемник.
Лана прыснула. Не в силах больше оставаться серьезным, Ренквилл рассмеялся и, обняв девушку, повел ее к распахнутым воротам Нобиуса.

Райан вторую клепсидру мучался с кассовой книгой, когда услышал осторожный стук в дверь. Мало кто мог себе позволить оторвать его от этого занятия, так как все знали, что государственные и муниципальные налоги взимаются в соответствии с тем фолиантом, который сейчас и заполнял хозяин. В раздражении коммерсант поднял глаза от постылой книги и крикнул:
- Ну что там еще?
На самом деле он ненавидел и кассовую книгу, и те вечера, что приходилось проводить с ней, вместо того, чтобы заниматься нормальными делами. Райан часто просил Феликса, чтобы тот сам занимался бухгалтерией, но он был непреклонен:
- Тот не купец, кто не прошел этого. Нет у тебя пока такого человека, кому это можно доверить. А потому – делай сам.
Правда, старик всегда все проверял за Райаном, бурча себе под нос выражения, типа: «Все всегда приходится делать самому… Ах, уж мне эта молодежь… Зачем же такую прибыль показывать…».
В дверь снова несмело постучали, скорее поскребли. Коммерсант, выругавшись, встал и открыл дверь. На пороге стояла Алисса и, снизу вверх глядя на рассерженного коммерсанта, прошептала:
- Там, у ворот, какой-то мужчина, по виду воин, с девчонкой, она молодая и рыжая, хотят тебя видеть. Дарел его послал, сказал, что ты не принимаешь. А теперь Дарел лежит на дворе, а мужчина с девчонкой возле него, они под прицелом лучников, и все равно говорят, чтобы ты вышел.
Райан с сочувствием поглядел на Алиссу. Все в поместье знали, что он покровительствовал этой девочке, никогда не бил ее и не ругал. Видимо поэтому мужчины, закаленные в схватках с разбойниками, не боящиеся никого и ничего, кроме того, чтобы потерять работу, попросили Алиссу сообщить об этом происшествии. Да и постучаться к нему сегодня могла лишь Эми, Алисса, начальник караула или Дарел, который и был сегодня начальником караула. А он, по словам Алиссы, сейчас отдыхал в середине мощеного двора.

- Райан, твоя система безопасности ни хрена не стоит…, - это были первые слова, которые коммерсант услышал, спустившись во двор.
Фитц Стоун сразу узнал Ренквилла, своего первого командира наемников.
- Ренни! – заорал он.
- Ага, Стоун. Да убери ты эти чертовы луки.
- Это друг! – крикнул коммерсант, - Трой, позаботься о Дареле и обеспечь охрану поместья.

Они сидели в теплой уютной гостиной богатого дома Райана Фитц Стоуна, ели мясо, сыр, свежий пшеничный хлеб, пили заморское вино и заедали его фруктами, которые в основном съела Лана.
- И что же привело тебя, друг мой высокородный, в Нобиус? – поставив кубок на стол, ехидно улыбнулся Райан.
- А то ты не знаешь. Кончилась война, а с ней и деньги. Да и вообще, стратег приказал убираться с территории Империи подобру – поздорову. «Своих нищих хватает», - сказал он. Как будто нищие и воины – одно и то же.
- А это значит, баронет, что ты снова ищешь работу, - на лице Райана расплылась хитрая ухмылка, - А еще это значит, что раз ты пришел ко мне, то я сейчас куплю тебя со всеми потрохами. Есть три вакансии: начальника моего, так скажем, маленького гарнизона, инструктора – тренера и караван-бека. Плачу, как ты знаешь, я хорошо.
- Кое-что ты уловил точно. И пожалуйста, прекрати так гадко ухмыляться. Но в караванщики я не пойду, хватит, всю пустыню прошел своими ногами, без воды и припасов. Гарнизон твой взять можно, да и потренировать кое-кого не помешало бы. Ну а в отношении оплаты – я человек семейный, в казарме жить не могу, так что придется жалование увеличить. Ну, хотя бы в тро… в двое. Надо платить за дом, за няню для детей, за пеленки, соски, тертую тыкву. Ну, ты сам понимаешь…
Лана, открыв рот, глупо хлопала глазами. Ей было совершенно непонятно, обижаться ей или радоваться. Либо он просто использовал ее, чтобы добиться хорошего жалования, либо таким необычным способом делал ей предложение. Хотя она никогда не слышала, чтобы мужчины делали предложение дамам таким образом. На всякий случай она нахмурилась.
- А у вас что, есть дети? – растеряно спросил Стоун, переводя взгляд с крепкой фигуры наемника на хрупкую фигурку Ланы.
- Сейчас – нет, но скоро обязательно будут.
- Ладно, Ренн, - после недолгого раздумья произнес Стоун, - Я нужен тебе и твоей рыжей крошке, а ты нужен мне. О жаловании мы договоримся чуть позже. С завтрашнего дня ты работаешь на меня. Аванс получишь у Алиссы. Кстати, я до сих пор злюсь на тебя за то, что ты бросил меня и поперся на эту дурацкую войну.
Наемник и девушка вышли из «каменных казарм», как их окрестили горожане. На губах у Ренни блуждала легкая улыбка, а душу Ланы переполняли противоречивые чувства. Она в молчании прошла до следующего перекрестка, резко остановилась и, посмотрев в глаза Ренквиллу, спросила:
- Ты все решил за меня? А ты меня спросил, хочу ли я за тебя замуж? Ты что же думаешь, если ты мне помог сюда добраться, то я тебе до конца жизни буду обязана? Я свою часть договора выполнила и тебе ничего не должна, - голос девушки предательски дрогнул.
В ее глазах стояли слезы.
- Прости меня, Лана, - Ренквилл ласково обнял ее, - Я думал, ты поймешь. Это у нас со Стоуном такая игра: он покупает, я продаюсь. Но хотя бы за хорошую цену. А в отношении всего того, что я говорил о нас – это правда.
- Ты возьмешь меня замуж? – прошептала девушка.
Ренни смущенно опустил глаза и задумался. Лане этого оказалось достаточно. Она резко вырвалась из рук наемника, тряхнула рыжей гривкой и, гордо вскинув голову вверх, быстро пошла по неведомой ей улице.
- Да! – услышала девушка.
Лана нерешительно остановилась, не оборачиваясь. Ренквилл догнал ее, схватил за плечи, развернул к себе.
- Да! – громко крикнул Ренквилл, глядя в лицо девушке, - Да, я женюсь на тебе. У нас, наверное, будет дом, дети, и вообще, мне надоело таскаться по миру с мечом в руках, есть суслов, змей, скорапонов и изредка просыпаться в борделях, в одной кровати с прежде незнакомой мне женщиной. Но у меня нет ни титула, ни земли, ни денег. Ты просто не поняла, девочка. Если ты со мной свяжешься, то сытой веселой жизни не получится. Я умею только мечом махать…
- Вот и хорошо! – Лана дрожащими руками прижала голову мужчины к своей груди, - По крайней мере, у нас обоих есть профессия. Ты будешь мечом махать, я ножи кидать на арене. У нас будут дети, сыновья и дочки, и домик, мы сделаем крепкий забор, и это будет наш маленький замок…
Редкие прохожие осторожно обходили странную пару: мужчину-воина, увешенного оружием, и молодую красивую девушку в пропыленных лохмотьях.

Ренквилл Д’Заро, новый тактик дома Стоуна, как по старинке его именовали горожане, потянулся, перевернулся на левый бок, и положил ладонь на талию Ланы. Рука, не встретив сопротивления, упала на кровать. Никакой Ланы там не было. Некоторое время он переваривал эту информацию, потом встал, натянул на голое тело кожаные походные штаны, открыл дверь и спустился по лестнице на первый этаж.
 Этот дом принадлежал Феликсу, и Райан сразу предложил Ренквиллу в нем поселиться. Арендная плата была достаточно высока, но и дом был неплох. Он находился в хорошем районе, в десяти минутах ходьбы от «каменных казарм», что устраивало как Стоуна, так и Ренквилла.
Нос Ренни почуял аппетитный запах. Лана, нацепив фартук, жарила ветчину с яйцами куропатки. На столе стояла джезва с горячим шоколадом. Девушка весьма мелодично напевала какую-то веселую песенку и не замечала наемника, который, ступая на цыпочках, подкрался сзади и схватил Лану чуть пониже талии. Девушка завизжала, уронила кусок ветчины назад в сковородку, обернулась, сдернула с крючка полотенце и с криком: «Ах ты, гад! Я чуть не умерла от страха! Зачем так людей пугать?!» понеслась догонять Ренни, норовя хлопнуть полотенцем по голой спине хохочущего мужчины. Погоня закончилась в спальне, на втором этаже, где Ренквилл без труда «разоружил» Лану на большой широкой кровати.
- Ренни, милый, нет…не сейчас. А то на завтрак тебе придется кушать угольки. Там внизу яичница и као. Первый раз я решила покормить тебя, а ты туда же. Перестань кусать мое ухо и пойдем завтракать.
Проглотив последний кусочек, Ренни сделал глоток из большой фаянсовой чашки и, набивая свою трубку, поинтересовался:
- Лан, а я не знал, что ты еще и готовить умеешь.
Лана вздохнула.
- Я ж цирковая. Заработки небольшие, приходится всему и у всех учиться. Зритель обычно не понимает, что та рыжая девушка, которая ходила по канату, и, через пару номеров черноволосая, демонической внешности женщина, распиливающая директора цирка на две части, одно и то же лицо. Все дело в гриме, освещении и… Да это тебе неинтересно, наверное. У нас на трапеции работала Сайан, она обычно и готовила. Она упала, расшиблась сильно очень. Бобо по четыре представления в день давал, всем цирком деньги собирали на хорошего костоправа. Так вот, пока у Сайан кости срастались, меня, как самую молодую артистку, к плите пристроили. Как мне Сайан говорила, так я и готовила, и научилась… Ну, да Мом с ним. Я у тебя из кошелька один золотой сперла, сходила на рынок, еды купила, ты же после казарм придешь голодный, наверное, я чего-нибудь приготовлю. И еще… Я тебя спросить хотела… Я же пока работу не найду, да когда еще мне заплатят, а раз уж мы вместе живем, я же женщина, о тебе должна заботиться, ужин там всякий… Ну, в общем, у меня денег нет. А воровать из твоего кошелька я больше не хочу.
Ренквилл отцепил кошелек, развязал тесемочки и вытряхнул на деревянный стол две трети содержимого.
- Лана, я, наверное, сейчас думаю не о том, мне это даже в голову не пришло. Стоун действительно хорошо платит, так давай немного перышки почистим. Купи себе приличную одежду и всякие там заколки – шпильки, в общем, что тебе нужно. А мне пора принимать казармы.
- Ладно, Ренни. Я зайду на рынок, а то, и правда, выгляжу, как королева нищих в изгнании, а потом – в местный цирк и театр, поищу работу. Я не хочу висеть у тебя на шее.

День выдался хлопотным. Сначала Ренквилл долго убеждал Стоуна в необходимости изменения системы охраны «каменных казарм», потом наблюдал за тренировками охранников караванов, иногда вмешиваясь, чтобы указать на ошибку или показать какой-либо прием. Поэтому, когда Дарел, с синяком в пол-лица подошел к новому тактику и, улыбаясь, протянул ему стандартный воинский меч эфесом вперед, Ренни не был к этому готов. Дарел – редкий случай – воспользовался своим правом наемника вызвать подобного себе на поединок. Правила были просты: считающий себя оскорбленным воин выбирает оружие, место и время боя, который идет до первой крови. Если же зачинщик не был удовлетворен, он был волен продолжать поединок снова и снова, вплоть до логического конца схватки двух мужчин, хорошо владеющих оружием.
- Дарел, ты уверен, что нам это нужно? – вздохнул Ренквилл.
- Дворянчик, я почти что год делал здесь карьеру, а тут явился ты, залепил мне совершенно по-подлому в глаз и хочешь, чтобы я признал в тебе моего командира? Я хочу посмотреть, действительно ли ты лучше меня, и так ли быстра твоя рука, как твой язык.
Ренни был наемником и, по уставу, не принять бой – означало с позором вылететь из гильдии. Кроме того, стандартный солдатский меч, с плохим балансом, тяжелый и медленный в бою, был не его оружием. Зло плюнув на землю, Ренни взял из рук Дарела клинок и, отойдя к костровищу, щедро посыпал золой эфес и свою ладонь.
- Я готов.
Наемники отошли за край арены, и, кто с сочувствием, кто с интересом, наблюдали за бесплатным представлением.
Краем глаза тактик уловил, что на балкон, видимо привлеченный шумом, вышел Райан, который также не мог повлиять на происходящее на его дворе.
Дарел зло улыбнулся и нанес первый удар. Он был крупнее и тяжелее Ренни, солдатский меч в его руке был для него привычным оружием. Ренквилл прыгнул в сторону, меч Дарела просвистел в дюйме от него и врезался в песок арены. В этот момент Ренни мог попросту всадить свой меч в открывшегося и беззащитного Дарела, но вместо этого легонько кольнул того в бок. По кожаной куртке противника потекла тонкая полоска крови.
- Бой окончен! – закричали зрители.
Дарел, опустив меч, разгневанно развернулся к зрителям и громко крикнул:
- Бой продолжается!
Дарел оказался более искусный фехтовальщик, чем полагал Ренни. Теперь он действовал более осторожно и не лез на рожон. Ренквилл отступал под сильными ударами, едва успевая брать защиту. Когда Дарел занес меч для очередного удара, у края арены вдруг появилась Лана.
- Ренни! – истошно завопила она, пытаясь прорваться к выясняющим отношения наемникам.
Двое крепких парней держали ее за руки, а один даже в последний момент попытался закрыть ладонью ей рот. Но немного опоздал. Ренквилл уже обернулся на крик и тут же схлопотал удар в грудь. Клинок Дарела прошел по касательной, задев плечо, но крови было прилично.
- Вторая кровь! – заорали окружающие арену воины.
Но Дарел, окрыленный успехом, жаждал продолжения боя.
Дворянин почувствовал, как правая рука холодеет и наливается тяжестью. В его душе закипала холодная ярость. Перекинув гладиус в левую руку, Ренни прошипел:
- Молись всем богам, грязный ублюдок, пока еще можешь, - и пошел в атаку.
Дарелу не стоило трогать правую руку Ренквилла: тот был левшой. Держа оружие с неудобной для себя стороны, он просто давал противнику фору. Но теперь время благородных жестов кончилось.
Ситуация изменилась, и теперь уже Дарел с трудом успевал отбивать атаки Ренни. Тактик решил примерно наказать противника и, заодно, показать своим новым подчиненным несколько новых приемов. Дарел явно не справлялся с темпом и мастерством Ренквилла и теперь отступал. Он понял, что его противник раньше просто играл с ним, а теперь разозлился и дрался в полную силу. Вытеснив Дарела с арены, Ренни постепенно прижал его к воротам конюшни. Дарел, тяжело дыша и держа меч обоими руками, пытался отбиваться. Его противник использовал неизвестные ему приемы фехтования, и меч мелькал в его руке с огромной скоростью. Ренни уже несколько раз достал противника кончиком гладиуса и теперь его кожаная куртка покрылась бурыми пятнами крови. Он был уже совсем не рад, что вызвал этого нового командира на поединок и, уж конечно, стоило остановить бой после первой крови.
- Стой, - захрипел Дарел, - Сдаюсь, - Он отбросил свой меч на землю и развел руки в стороны, - Ты, и правда, лучше меня. Дерешься, как черт, я с такими противниками никогда не сталкивался. Да и техника у тебя чудная, никогда не видел таких связок на атаках. Ты ведь меня научишь, командир? Если конечно после сегодняшнего Стоун или ты меня не вышибите с работы.
- Не вышибем, - тяжело дыша усмехнулся Ренни, - Научу. В нападении ты не плох, но защита… Просто куча дыр.
Лана, наконец освободившись от охранников, подбежала к тактику и прижалась к его груди.
- Рен, милый, я чуть от страха не умерла. И он тебя поранил… А дерешься ты правда, здорово, я прям горжусь тобой.
Тактик с улыбкой отстранил от себя девушку и, глядя на пятна крови на новом платье, произнес:
- Тебе придется купить новую одежду. Это, наверное, уже не отстирается.
Эми принесла ведро теплой воды, а Трой своим кинжалом помогал Алиссе разрезать на полосы чистую простынь.


- Бобо из-за своего пьянства прохлопал тот момент, когда по городу поползли слухи о замыслах Гекатора и те, кто поумнее, сразу двинули из Империи. Я сегодня с утра, до твоего поединка, обошла оба цирка и три театра, и выяснила, что на одно место претендуют пять – шесть артистов. И мне везде отказали, - Лана убрала тарелки со стола и печально уселась, подперев голову рукой.
- Не переживай. У нас есть крыша над головой, у меня есть работа, за которую прилично платят, так что не пропадем.
- Ренни, ты не понимаешь. Я же не могу вот так сидеть целыми днями дома, стирать белье и готовить еду за твои деньги. То есть, готовить-то я могу, но не хочу сидеть у тебя на шее. Я чувствую себя какой-то содержанткой, у которой только и есть, что мордашка с фигурой.
- И весьма неплохой фигурой, - Ренквилл потянулся к Лане, она шлепнула его по рукам.
- Отстань, я с тобой серьезно разговариваю, у меня, можно сказать, трагедия, а ты опять за свое. Ты вообще можешь думать о чем-нибудь, кроме мечей и баб?
- Могу. И я уже все придумал. Ты как-то хвасталась, что ножи умеешь кидать. Ну-ка покажи, - наемник протянул девушке свой кинжал.
Лана нахмурилась, взвешивая в руке клинок.
- Это не совсем то, что нужно, но пойдет. Куда?
- Вон сучок в двери.
Циркачка, взяв оружие за кончик, внимательно посмотрела на цель, и легким движением метнула кинжал. Лезвие вошло в дверь в полудюйме от сучка.
- Черт. Не попала. Вот что значит отсутствие практики.
Лана, с усилием выдернув клинок, отошла в конец комнаты и, развернувшись, еще раз кинула его. На этот раз лезвие вошло точно в центр сучка. Девушка улыбнулась и театрально поклонилась воображаемой публике.
- Неплохо. Даже весьма неплохо. В стандартную подготовку охранника не входит умение метать ножи, но умение это достаточно ценное. А уж инструкторов, которые могут этому научить, и вовсе мало. Полагаю, что мне не составит труда убедить Стоуна, что ему необходимо нанять на две-три луны одну рыжую особу.

Ренквилл фехтовал с Дарелом, а Лана объясняла молодому воину, почему его нож все время бьется рукояткой о мишень, когда Райан, выйдя на балкон, крикнул:
- Ренквилл, Дарел, Трой, Лана, ты тоже. Поднимитесь-ка сюда.
Трое мужчин и девушка-инструктор поднялись на второй этаж и расселись в удобных креслах. Стоун в раздумьях расхаживал от двери до окна и обратно. Потом, внимательно оглядев «военный совет», произнес:
- Сегодня меня почтил своим присутствием Некрон, глава гильдии магов. Магов, вы все знаете, я не люблю, да и, честно говоря, побаиваюсь, - коммерсант сплюнул через левое плечо, - Тем не менее. Он сделал мне очень выгодное предложение. У этих чертовых колдунов всегда куча денег, и я не выстоял. Я уже не уверен, что был прав, заключая эту сделку, но прошлого не воротишь. Он просит отвезти какой-то артефакт в Ганну, местной гильдии магов. Что это такое – он не сказал, а я и не стал спрашивать, - Стоун легко пнул носком сапога деревянный ларец, - Кроме того, он намекнул, что нападение на курьеров не только возможно, но и ожидается, и еще посоветовал взять в поход мага. Сам-то он староват для таких прогулок, но готов кого-то там предоставить. Ситуация нестандартная, а вы трое – лучшие мои люди. Сразу скажу, плачу впятеро больше обычного тарифа. Но и заставлять вас не буду – предприятие опасное. Ладно бы степняки какие напали – это дело обычное, а вот с этим ларчиком я, наверное, зря связался…
Трой задумчиво почесал затылок и заявил:
- С обычным караваном не пойдешь, только товар и людей подставлять.
Дарел потеребил густую черную бороду:
- Да и маршрут придется менять, петлять и запутывать следы. Я охранник, наверное, неплохой, но дороги – это дело баронета. А так я согласен. Давно хочу купить плащ, подбитый мехом, и перевязь, шитую золотом.
Неожиданно в разговор вмешалась Лана:
- Стоун, без меня Ренни никуда не пойдет. Хватит, я уже потеряла приемного отца, и не желаю терять жениха.
- Нет, Лана, - сказал Ренквилл, - Это действительно опасно. Ни я, ни Фитц, никогда не позволим женщине подвергать себя такому риску.
- Рен, все просто: или мы идем вместе, или ты меня никогда больше не увидишь. Я не хочу начинать все сначала. Наконец-то я нашла нормального мужика, да и тот пытается улизнуть в пустыню под предлогом охраны какого-то дурацкого ларца. Ты протащил меня от Ганы к Нобиусу, не особенно напрягаясь. Обещаю, что на обратном пусти я не стану тебе обузой. Да и готовить вам кто-то должен.
Дарел снова почесал свою бороду.
- Да ты счастливчик, баронет. Если бы какая милашка так за меня переживала… Да и пожрать, если честно, я тоже люблю, - Дарел выразительно постучал себя по объемистому животу.
- Точно, - заметил Трой, - Верно она все говорит. Лана без Ренни – не жена и не вдова.
- Да вы что, сговорились все? – заорал Ренквилл, - Я воин, а она просто девчонка, артистка, ни хрена не умеет. И вообще, это моя женщина, не трогайте ее. Я хочу знать, что меня кто-то дома ждет.
- Ренни, если ты пойдешь в Ганну без меня, то тебя никто не будет здесь ждать, - сообщила Лана, гордо вскинув голову.
Тактик поворчал еще пару минут для виду и затих. В душе он ликовал. Разве мог он подумать еще три луны назад, что кто-то будет так любить его, что даже захочет рисковать жизнью, лишь бы с ним не расставаться.

В дверь постучали, потом она приоткрылась и Алисса сообщила:
- Господин Стоун, к вам Трой. Пустить? Отказать?
- Проводи.
Вошедший Трой явно чувствовал себя смущенным. Усевшись в кресло, он порылся в складках своей одежды и достал среднего размера кошелек, наполненный золотом.
- Вот, я всю жизнь копил, и больше у меня ничего нет, - заявил Трой, - Но если я не сдохну с этим твоим ларцом, то отработаю. Просто я не знаю, сколько она стоит.
- Трой, я ничего не понял. Наверное, ты что-то пытаешься купить, то, что есть у меня.
- Да, Фитц. Это опасное задание, и я хочу, в случае, если не вернусь, чтобы она была свободна, и мой ребенок не родился рабом.
- Кто, черт возьми, она? Какой ребенок?
- Она – Эми, конечно. Женщина беременна от меня и скоро у нас будет ребенок.
Райан долго переваривал информацию.
- Интересно, почему я обо всем узнаю последним… Нет. Даже не проси. Я прекрасно понимаю твои чувства, но на Эми весь дом держится. Она и готовит, и стирает. Алисса так не сможет.
- Эми вовсе не собирается менять место. Дай ей волю – и все.
Райан открыл дверь и крикнул в проем лестницы:
- Эми! Брось свою скалку и живо сюда!
Темнокожая женщина поднялась наверх и встала перед хозяином.
- Дорогуша, на тебя тут имеется покупатель, - сообщил Стоун, - И, в принципе, я не против тебя продать. Но с одним условием: ты по-прежнему будешь вести хозяйство, а я тебя буду за это кормить. Да и платить, наверное, тебе придется.
Эми захлопала карими глазами, как-то странно всхлипнула и спросила:
- Кому вы меня продаете?
- Ему, - Фитц ткнул пальцем в сторону Троя и заметил, как разгладилось лицо черной служанки.
- Сколько с меня? – крякнул Трой, запуская руку в кошелек.
- Два золотых. За столько я ее купил. Со своих я не беру лишнего, - усмехнулся Стоун и деликатно покинул комнату.
Коммерсант догадался, что паре есть что обсудить без свидетелей.
Стоун спустился с лестницы и заорал:
- Алисса!
Девушка испуганно вынырнула из своей комнаты под лестницей.
- Ты мой секретарь. Почему я последним узнаю о том, что Эми спуталась с Троем? Тем более, что она носит его ребенка? Получается, я заставляю беременную женщину таскать с рынка корзины с едой, а вы на все это смотрите и молчите?
- Господин Стоун, Эми давно уже не ходит на рынок. Это делаю либо я, либо Трой, или кто-нибудь из воинов. Ее тошнит по утрам, так что завтрак, что ты ешь, обычно готовлю я. А в отношении Троя и Эми, об этом давно знают все, кроме тебя.
- Ага, значит, ты все знала и молчала. Покрывала похождения подружки. Вот сейчас сведу тебя на конюшню и выпорю.
- Ну зачем же так далеко ходить? Можно и тут, - неожиданно произнесла Алисса, устремляя на Стоуна совершенно недвусмысленный взгляд.
Райан оторопел. До него внезапно дошло, что эта девочка, живущая у него в доме уже третий год, выросла и стала девушкой. Со всеми вытекающими… И как он этого не заметил?
- Мне раздеться? – невинно произнесла Алисса, расстегивая юбку.
- Ты что, спятила? – заорал Стоун, - Ты еще маленькая. Нацепи это назад.
- Но ты же хотел меня выпороть, - девчонка нагло смотрела в глаза Райану, юбка валялась возле ее тапочек, а Стоун не мог отвести глаз от стройных ног девушки.
- Алисса, послушай, - не отрывая взгляда от ее тела, прошептал Стоун, - Ты свободная, не рабыня. Найдешь себе кого-нибудь. Я никогда не думал о тебе, как о женщине. И перестань меня, пожалуйста, провоцировать, - пятясь к двери произнес коммерсант.
- Совсем от рук отбились, как хотят, так и делают. Эта еще малолетка…, - бурчал Стоун себе под нос, направляясь к ближайшему трактиру, где встретил приятеля, с которым и напился, чего не делал уже очень давно.
Как он добрался домой, он помнил смутно, но почему-то всю ночь ему снилась Алисса.

Подготовка к походу в Ганну длилась несколько дней. Лане на всякий случай выправили гражданство Нобиуса. Плюс к этому Стоун по своим каналам добыл документ, по которому девушка числилась счетоводом департамента финансов королевства. И хотя «охота на ведьм», по слухам, давно окончилась, Стоун решил перестраховаться. С этими двумя бумагами Лана ничем не рисковала в Ганне.
Ренни после долгих раздумий предложил идти маленькой группой, которая была мобильнее и меньше привлекала к себе внимание. Райан долго сопротивлялся, настаивая на увеличении численности отряда.
- Послушай, Стоун, мы знаем, что нападение случиться наверняка. Если мы выйдем вдесятером, то противник выставит тридцать воинов. А таких бойцов, как я, Дарел и Трой немного и мы не отобьемся. А вот если нас будет мало, то те, кто захочет отнять у нас этот дурацкий ларец, скорее всего, не воспримут нас всерьез. Ты меня знаешь, я один с тремя справлюсь, да и остальные хорошие бойцы. Так у нас будет больше шансов, да еще и маг…
Райан неохотно согласился. Ему очень не хотелось рисковать элитой своего «гарнизона», тем более, жизнью женщины. Тем не менее, дав свое согласие магу, он не мог уже ничего изменить. Феликс же вообще, узнав о заключенной сделке, назвал Стоуна жадным ослом, Лану – авантюристкой, и посоветовал никогда не иметь больше дела с колдунами. В то, что «караванчик», как он его назвал, вообще доберется в Ганну, он не верил.

Рано утром следующего дня в дверь забарабанил караульный. Алисса, нацепив халат, открыла дверь.
- Там, у ворот, - нарочно медленно произнес наемник, внимательно разглядывая фигуру девушки.
- Кто там? – поплотнее закутавшись, спросила Алисса.
- Женщина, одета хорошо, похоже, не бедная. Хочет поговорить с хозяином.
- Так проводи ее сюда, но предупреди, что Стоун еще не вставал, ей придется обождать.
Пока охранник, никуда не торопясь, вразвалку отправился к воротам, Алисса быстро оделась и постучалась к Стоуну.
- Хозяин, к вам дама. Не шлюха и не побирушка. Примите?
- Раздери ее Мом, почему так рано? Свари, пожалуйста, као, сейчас спущусь, - услышала она голос из-за двери.
Спустившись вниз, Алисса увидела у двери воина, который, зевая, прикрывал рот рукой, и эффектную, дорого одетую женщину, с пышной гривой волнистых каштановых волос.
- Дорогуша, я хочу побеседовать с Райаном Фитцем Стоуном. Мое имя Оливия, я магесса второй ступени, и буду сопровождать и охранять ваших мальчиков на пути в Ганну. Изволь доложить обо мне и повесь это куда-нибудь просушиться
Видимо, охранник ничего не сказал посетительнице. Женщина сбросила с плеч влажный плащ и кинула его Алиссе, которая демонстративно убрала руки за спину. Плащ упал на пол. Оливия вскинула вверх темные брови и, презрительно гляля на Алиссу, прошипела:
- В моем доме прислуга себе такого не позволяет. Придется поговорить о твоем поведении с хозяином.
«Стерва», - заключила Алисса.
Охранник, чуя надвигающийся конфликт двух женщин, предусмотрительно вышел за дверь, но положил руку на эфес меча. Все-таки он был обязан охранять Алиссу, хоть и сомневался, что ему удастся справиться с магессой.
- Во-первых, о тебе доложено, и Рай сейчас спустится, - с неприязнью глядя на Оливию, произнесла молодая девушка, - И не смотри на меня так, я тебя не боюсь. Только попробуй что-нибудь наколдовать – живо из гильдии вылетишь. Во-вторых, - продолжила она, - я тебе не прислуга. Рай мой опекун. Не знаю, как в твоем доме, а у нас не принято приходить с восходом солнца. Не думаю, что Стоун будет рад твоему визиту. А в третьих, «наши мальчики», которых ты собралась опекать, и без тебя всех в капусту порубят.
Внезапно лицо женщины разгладилось, она улыбнулась и, пройдя по своему плащу (все маги очень любили эффектные жесты), обняла Алиссу за плечи.
- Прости, дорогая. Я первый раз в этом доме, и не знала, что ты воспитанница Стоуна. Надеюсь, мы подружимся.
«Прямо лиса в меде», - подумала девушка.
В этот момент Алисса услышала, как Фитц спускается в гостиную.
- Чем обязан столь раннему визиту? – слегка поклонившись, произнес коммерсант.

Оливия и Стоун почти до обеда обсуждали предстоящий поход. Уходя, магесса несколько мгновений внимательно смотрела на Алиссу, а потом, приобняв ее, шепнула в ушко:
- Не бойся, не отниму я у тебя твоего «опекуна». Он, похоже, тебя любит, я такие вещи чувствую. Но и ты поактивнее будь, такие мальчики одинокими долго не ходят.
Эми подала женщине вычищенный плащ, и та вышла из дома. А Алисса еще долго глядела ей вслед и хлопала глазами, переваривая услышанное.

Аккуратно и бесшумно Алисса в темноте поднялась по лестнице на второй этаж и, тихонько отворив дверь спальни Стоуна, скользнула под его одеяло. Сначала спящий мужчина никак не отреагировал, но, через некоторое время, повернулся и обнял девушку за талию. Алисса так и не поняла, проснулся он или нет. Она выждала минуту, но так как никаких действий больше не последовало, запечатлела на щеке Райана нежный поцелуй. На этот раз Стоун очнулся окончательно и изумленно произнес:
- Что ты тут делаешь?
- Ты говорил, что я кого-то найду… Я нашла, - прошептала Алисса, обмирая.
Больше всего она боялась, что ее выставят вон. Но ее не выставили. Наоборот, Райан вдруг еще крепче прижал ее к себе и сказал как-то глухо:
- Я одобряю твой выбор. И мне, черт возьми, это приятно.


Часть II.

- Извините, господин Стоун, но в контракте записано: «Гильдия магов обязана, со своей стороны, предоставить необходимое и достаточное, по ее мнению, обеспечение безопасности перемещения неназванного (с согласия обоих сторон) груза из Нобиуса в Ганну», - держа в руках договор, зачитала магесса, - Ну, так вот. Достаточное, с точки зрения Гильдии – это я, а необходимое – это моя служанка. Впрочем, если кто-либо из нашей экспедиции согласится выполнять ее обязанности, кроме, конечно, Дарела и Троя, то я готова не настаивать на этом пункте соглашения.
Ренни положил руку на эфес меча, на его скулах играли желваки. Лана готова была вцепиться магеесе в лицо и выцарапать ее наглые глазки. Ситуацию разрядил Дарел.
- Ишь ты… А почему это, интересно, мы с Троем не годимся для того, чтобы тебе, кошке помоечной, такой же безродной, как и я, ножки вечерами мыть?
- Видишь ли, Дар… Я вообще не ту профессию выбрала. Знаешь, как я завидую Лане? Она актриса, на виду, перед публикой, ей зрители аплодируют. А я… Скучно. Если бы вы меня поближе знали, то не удивлялись бы моему шокирующему поведению, - магесса грустно смотрела на пустой кубок на столе, - Характер такой. Дурацкий. Из всего хочется устроить спектакль, - магесса вздохнула, - Стоуна мне трогать запретили – все-таки, член Совета. По отношению к Трою это было бы просто некрасиво – его женщина ждет ребенка. А вот играть с баронетом и Ланой – это весело, - женщина игриво улыбнулась, - Я надеюсь, что вопрос с Элис решен?
Не дожидаясь ответа, магесса встала, потянулась, прищурив глаза и пошла, покачивая бедрами, к двери. Открыв ее, она, как-будто вспомнив что-то, обернулась и произнесла:
- Ах, да! Дарел, мальчик мой, не обижайся. Мы с тобой тоже поиграем, но попозже, в походе, - глаза женщины неестественно блестели.
Глядя на Дарела, она приоткрыла рот, обнажив белые мелкие зубки, и медленно облизала губы.
Когда дверь за магессой закрылась, Лана задумчиво произнесла, ни к кому особо не обращаясь:
- Вот ведь сучка какая… Но я вынуждена признать: актриса она великолепная, уж поверте профессионалу. Дарел, «мальчик мой», закрой рот, она уже ушла.

Игнорируя каноны жанра, караван вышел в путь не холодным утром, а ближе к обеду, благодаря чему экспедиторы были не голодные, сонные и злые, а бодрые и сытые. За городскими воротами их ожидала Оливия с Элис. Служанка волшебницы своими габаритами и фигурой напоминала, скорее, девочку лет двенадцати. Хотя, глядя на ее скуластое, восточное и достаточно красивое, с огромными раскосыми карими глазами, лицо, становилось понятно, что это совсем не ребенок. Трой, пристроив их багаж, помог женщинам забраться на верблюдов, заставив животных встать на колени. Когда попутчицы устроились за горбом дромадера, Ренквилл отправил караван в путь.

Оливия, следовавшая за Ренни, прикрывая нос шарфом, пожаловалась:
- Он воняет.
Ренни, опытный караванщик, постарался в корне пресечь проблему.
- Госпожа Оливия, есть только одна альтернатива: идти пешком и несколько сбоку каравана. Тогда пахнуть не будет. Знаете ли, верблюдов не принято мыть. Советую не обращать внимания на запах и, уверяю, скоро вы о нем забудете.
Магесса притихла, а скоро и вообще задремала в толстом, пестром седле. Лана пыталась управлять своим верблюдом, как лошадью, но ничего не получилось, кроме того, что в ответ на очередной шенкель животное остановилось и, с противным криком выгнув шею, попыталось укусить девушку. Это развеселило Троя и Дарела, которые, отсмеявшись, объяснили Лане разницу между управлением лошадью и верблюдом. Элис же, казалось, просто отдыхала, обозревая окрестности. На ее губах блуждала улыбка, а большие темные глаза глядели вдаль, словно уже видели конечную цель путешествия – ворота Ганны.
Как и рассчитывал баронет, к закату караван прибыл к маленькому городку, или большой деревне, где Ренквилл уверенно повел верблюдов по кривой боковой улочке к постоялому двору. Хозяин, конечно, оказался давним приятелем Ренни, и они долго обсуждали общих знакомых, погоду и межгосударственные отношения. Когда беседа плавно перетекла на прекрасную половину человечества, баронет как-то резко скомкал разговор, искоса поглядывая на свою подругу, которая навострила ушки, и, ссылаясь на усталость, попросил три комнаты, много горячей воды и хороший ужин.
Трактирщик предоставил в распоряжение компании малый зал со столом и скамьями, куда и был подан ужин, состоящий из жареных домашних колбасок, гусиного паштета, копченой рыбы, свежих и отварных овощей и двух кувшинов неплохого красного вина. Последними к ужину вышли Оливия, с влажными волосами, и Элис, тенью следуя за своей хозяйкой. Насытившись, Ренквилл неторопливо набил свою трубочку и, пнув ногой стоявший под столом ларец, довольно заявил:
- Пока не сперли.
Здоровяк Трой внимательно изучал последнюю колбаску на блюде. Дарел не мог отвести глаз от молодой магессы. Его взгляд скользил от лица Оливии к ее груди, точнее, к небольшому разрезу на ее блузке. Дарел никак не мог решить, что же в этой женщине самое прекрасное: лицо, грудь, а может быть, живот, и бедра и…
Лана захихикала.
- Слушай, волшебница, в твоем репертуаре нет каких-либо отворотных чар? А то мы на твоих глазах воина теряем. Опять сидит с отвисшей челюстью и безумным, взглядом на тебя пялясь.
- Лана, это не моя епархия, как говориться, - тихо произнесла Оливия, глядя на Дарела, - Знаешь ли, любовь – это ведь дар, от Него, и если Дарел может любить кого-нибудь, даже меня, то…
Внезапно в разговор встрял заметно подвыпивший Трой.
- Командир, нам дали на двоих одну широкую кровать. Кто-то не выспится, ты знаешь, мы в одну постель не ляжем.
Ренни не успел открыть рот, а Оливия уже произнесла:
- Давай меняться номерами. У меня две кровати, узкие, а я к таким не привыкла.
- А Элис? – промолвил озадаченный Трой.
- Не надо беспокоиться за Элис. Она спит у меня в ногах.

Вопреки опасениям Троя, всем удалось прекрасно выспаться. Лана, отвыкшая от длительных переходов, уснула, едва ее голова коснулась подушки, и Ренквилл напрасно облизывался, глядя на спящую подругу.
Наутро, плотно позавтракав, караван снова двинулся в путь. Оливия более не жаловалась на ароматы, исходящие от ее животного. Дарел теперь ехал за магессой, внимательно изучая каждый изгиб ее тела, на что Элис глядела явно неодобрительно. Оливия, чувствуя на себе взгляд воина, улыбалась. И не она одна: глядя на Дарела сразу становилось понятно, что наемник влюбился, как мальчишка.
Местность постепенно начала меняться. Лес, в котором Лана пережила не самые приятные моменты своей жизни, давно кончился, и теперь они ехали по степи, которая перемежалась песчаными проплешинами. Воздух стал значительно суше и горячей. Край горизонта мерцал дрожащей, серебристо-белой полосой.
Лана вспомнила их с Ренквиллом путь в Нобиус. И хотя с той поры прошло лишь несколько месяцев, ей казалось, что пронеслись годы. «А все-таки жаль, - помечтала она, - что Рен не барон. Интересно, каково это быть баронессой Элиоланой Д’Заро?»

К середине третьего дня караван нагнал путника, ехавшего на сером ослике. Человек вовсе не казался опасным: лютня, болтавшаяся за его спиной, явно указывала на его профессию. Правда, северянин, голубоглазый блондин, ростом и сложением напоминал, скорее, военного, чем менестреля. Моментально со всеми познакомившись, Кайт, как звали барда, оценил обстановку и скоро уже ехал параллельным курсом с Элис, развлекая ее веселыми историями и декламируя глупые стишки о любви. Щеки девушки алели, но, несколько смущенная таким вниманием и напором со стороны музыканта, она, тем не менее, изредка кидала мстительные взгляды на Дарела.
К вечеру путешественники добрались до оазиса, где за серебряную монету им предложили вдоволь воды, место для ночлега с костровищем и небольшую конусообразную хижину из высокой болотной травы, обмазанную глиной. Немного поторговавшись на незнакомом, наверное, никому, кроме Оливии, которая с интересом прислушивалась к разговору, языке, Ренни раздобыл дымящийся котелок с тушеным мясом вперемешь с овощами, лишившись еще двух монет.
Когда компания уселась ужинать, к столу подошла закутанная во все белое пожилая женщина и, гортанно растягивая гласные, о чем-то спросила баронета. Тот, поколебавшись, кивнул, и скоро какая-то девочка, торопясь, присела перед Ренквиллом на колени и, поклонившись, передала ему деревянный поднос с глиняными чашечками и средних размеров кувшин. Ренни, не торопясь, налил каждому по пол чашки. Трой внимательно осмотрел содержимое, понюхал, засунул в чашечку кончик языка, поболтал им во рту и осведомился:
- Командир, а что это? На вкус необычно, сладко очень, но крепкое.
- Тиабора. Это они из плодов деревьев делают и тех прутьев, из которых хижина сплетена. Его у них мало обычно получается, степняки очень его берегут.
Кайт улыбнулся.
- Я пробовал. Они про него говорят: мужчина от него становится любящий, женщина – ласковой, а сон обоих – сладким.
- Ну что ж, давайте попробуем их степное вино, - произнес Дарел, поднимая плошку, - а то все об этом только говорят.
Когда котелок с мясом и кувшин почти опустели, Кайт, вытерев руки о траву, заявил:
- Обычно порядок такой: сначала бард поет, потом его кормят, а, если повезет, и поют. А у нас все наоборот вышло. Слушайте, барон, я у вас в долгу, да и вино хорошее. Язык работает, а встать тяжело, ноги как чужие…
- Да не барон я…, - ласково обняв Лану за плечи, сообщил Ренни.
- А ты все равно слушай, - глубокомысленно заявил менестрель, позвенев струнами, и, покрутив колки лютни, запел медленную мелодичную песню.
Голос Кайта не то, чтобы был очень хорош, но исполнял он свои песни о несчастной, заточенной в баше принцессе, и принце, ее спасающем, так проникновенно, что к середине пятого куплета все дружно принялись подпевать рефрен:
«Принц красив, принцесса тоже,
Их разлучить никто не сможет…».
Когда смолкли последние аккорды, Дарел, перестав качаться на скамейке в такт мелодии, одной рукой смахнул слезинку в глазу, а второй внезапно обнял Оливию за талию и, проволоча по скамье, привлек к себе. Ренквилл в ужасе закрыл глаза. Сейчас последует звонкий шлепок ладони о крепкую морду Дара, потом противный женский визг, а следом за ним появятся какие-нибудь сизые молнии, не очень прицельно бьющие в Дарела. Однако ничего такого не случилось. Ренни осторожно открыл глаза. Магесса, обняв воина за плечи, аккуратно выбирала из его кустистой бороды мелкий пустынный мусор, иногда ласково поглаживая его по щеке. Баронет вдруг почувствовал себя юношей, наблюдающем через глазок в термах, как моются женщины. Встав, он увлек за собой Лану, и, не поворачивая головы, пожелал всем спокойной ночи.
Некоторое время спустя Ренни с довольной ухмылкой, потягиваясь, вышел из конусообразного домика и, присев к костру, спросил Троя:
- Ну как тут?
- Тихо, - ответил Трой, - Не считая этого…
В первой палатке менестрель шепотом читал какие-то стихи, прерываемые звуком звонкого поцелуя, а вторая палатка просто ходила ходуном.

Следующие пару суток экспедиция продвигалась странными на взгляд стороннего наблюдателя зигзагами. Ренни часто останавливал караван, долго и напряженно всматривался вдаль. Иногда по несколько часов они вообще, спрятавшись меж барханами или полустертыми временем каменистыми грядами, никуда не двигались.
Лана вспоминала свое путешествие в Нобиус. Тогда Ренквилл тоже петлял по пустыне, но таким напряженным девушка его никогда не видела. На очередной стоянке Оливия, пригнувшись, забралась под тент и, усевшись, тяжело вздохнула. Магесса долго устраивалась на песке, поглядывая то на Ренни, то на Лану, отряхивала песчинки со своей одежды, потом, решившись, заявила:
- Они здесь, рядом. Я их чувствую. И я не смогу вам помочь. Я все сделаю, но я не маг, я колдунья. А они используют другие силы, не стихии, а то, что было до стихий. И еще, они точно знают, где мы. Наверное, с самого начала знали.
- Почему ты раньше не сказала, колдунья чертова? – заорал Ренквилл, - Такую нам помощь оказала твоя Гильдия? Прислали ни на что не годную ведьму! – все напряжение последних суток выплеснулось на сжавшуюся Оливию.
- Эй, Рен, полегче…, - Дарел стоял возле навеса, наполовину вытащив меч из ножен, - Не трожь ее, - прогрохотал Дар, загораживая своей огромной фигурой колдунью.
Под тент поднырнул Трой с обнаженным мечом и, недобро глядя на Дарела, встал перед баронетом. В руках Ланы краем глаза Ренни заметил тонкие пластины метательных ножей, а под лопатку ему больно уперся кончик стилета Элис, неслышно подкравшейся сзади.
- Совсем сдурели, да? – спокойно заявил Кайт, - Ну, давайте, перебейте друг друга. Вы что, надеетесь, что я этот ящик на своем ослике попру?
- Это тоже их магия, - прошептала Оливия, - Дар, убери меч. Элис, брысь.
Баронет глубоко вздохнул, когда лезвие Элис перестало буравить его кожу и почувствовал, как тонкая струйка крови побежала по его спине.
- Лана, Трой…это друзья, это наш караван. Спрячьте железо.
Лана неохотно положила ножи на песок, Трой, не глядя, бросил меч в ножны.
Магесса начертила какой-то символ на песке и, не обращая ни на кого внимания, беззвучно шевеля губами, начала плести какую-то паутину из светящихся оранжевых нитей, стекающих с ее пальцев. Постепенно все почувствовали, что напряжение, злоба и отчаяние, охватившее их, исчезают. Паутина замерцала, с громким треском схлопнулась, и на секунду в шатре вспыхнул ярко-бирюзовый свет.
- Ну вот и все, - вздохнула колдунья, - Баронет, поверьте, это не обычные маги и колдуны. У тех, кто хочет отнять этот ларец, совсем другие корни, и они, конечно, не люди. Это не те смешанные существа с Запада, а Первородные.
- И что теперь? - несколько ошарашено спросил уже совсем мирный Дарел.
- То, что я и пыталась объяснить Ренквиллу. Мне воевать с ними – все равно, что суслу против Дарела. Сильный маг мог бы посопротивляться какое-то время. Маги не умеют сами плести заклинаний, они применяют готовые формулы и знают их очень много. А я плохой маг, мне приходится сначала слово подобрать, наполнить, а потом творить его именем. Но даже вся наша Гильдия не справилась бы с небольшим отрядом нафалимов, рефалимов, титанов, уж не говоря о Дэве. Судя по всему, у нас два выхода: или умереть, как герои, охраняя реликвию, или быстро унести ноги, без ларца, конечно. Носильщики никого не интересуют, да и надеюсь, прикрыть я вас смогу.
Баронет немного подумал, отрешенно разглядывая ларец, а потом спросил:
- Оливия, Гильдия могла предполагать, что за нами развернется такая охота?
- Могла. Я долго думала об этом. Как однажды уже сказал Дар, я действительно безродная помоечная кошка, которая чудом пролезла в Гильдию только благодаря своим способностям. Благополучное завершение путешествия открыло бы мне путь к карьере. Согласитесь, странно, что этот шанс был предоставлен мне, а не какому-нибудь молодому благородному сыночку высокопоставленного члена Гильдии. Ну а тем более, все прекрасно знали, что Эль-Лисса поедет со мной.
- А кто такая Эль-Лисса? – удивленно спросил Трой.
- Эль-Лисса – это Элис. Формально я еще ученица и не могу иметь учеников. Но Эль-Лисса обладает уникальными способностями, и я ее учу. Считается, что она моя служанка. Ей очень многие завидуют и они были бы не прочь, если бы нас обоих не было в Гильдии. А лучше бы и вообще не было, - волшебница помедлила, - И…не знаю…Лана, у тебя на шее…
Лана невольно прижала руки к своему талисману.
- Не бойся, это с тебя снять не сможет никто, даже Дэва, если ты сама, по доброй воле, не передашь это любимому человеку.
- Что это? – взволнованно прошептала Лана.
- Сначала спрячь ножи. Они ведь так и лежат на песке перед тобой, и я даже знаю, в кого искусная рука хочет их метнуть, дожидаясь момента. Давай меняться: ты простишь Эль-Лиссу, она ведь просто защищала меня, а я расскажу, что ты носишь на груди.
Девушка вопросительно посмотрела на Ренквилла.
- Лана, мне совсем не больно, и Оливия права. И это урок на будущее – даже стыдно, что я не услышал позади себя Элис. А она делала то, что и должна была делать, и ты бы сделала то же самое. Так что спрячь ножи, тебе не надо меня защищать, и пусть Оливия говорит. Мне и самому интересно, что у тебя на шее и почему я не смог это взять себе.
Оливия подумала, собираясь с мыслями, вытерла краем косынки выступившие бисеринки пота на лбу и неохотно поведала:
- Лана, у тебя были очень могущественные родители: либо правители, либо высшие маги. Иначе никак нельзя объяснить то, что ты носишь на себе талисман, за который любой волшебник заложил бы душу.
Лана, подавшись вперед, приоткрыв рот, жадно впитывала в себя слова магессы.
- Я мало об этом знаю, - продолжала Оливия, - Это вообще было очень давно. Тогда был Золотой век, и были первые люди. А потом Зеркало Мира разбили, и Зло пришло в мир. Лана, у тебя в медальоне осколок Зеркала Мира. Говорят, что тех, кто его носит, нельзя убить, и они не умрут, пока не отдадут по доброй воле осколок Зеркала. Отнять его тоже нельзя – либо рука отсохнет, либо камни с неба посыплются, или еще что-то произойдет. Кроме того, ты совсем не подвержена магии, никакой. Ни магии стихий, ни первородной. Золота и власти твой талисман не принесет. Но тот, кто его носит, будет счастлив. Так говорят. Но точно никто ничего не знает, потому что таких артефактов осталось очень мало…
- Это получается, я зря кошку убивал и вел Лану в Нобиус? То есть, я мог сдохнуть, а она бы в любом случае дошла? - взволнованно спросил баронет.
- Трудный вопрос. Не зря ты старался, Ренквилл. Наверное, если бы не ты, то нашелся бы другой…
- Ну уж нет, - заявила Лана, - никакого другого не надо!
Подойдя к Ренни, она обняля его за плечи.
- Рен, милый, я не виновата, я не знала… А потом, может, это все враки…
- Не враки, - пробурчал дворянин,- я тогда под деревом мог и тебя взять и твой талисман, ты сама мне его предлагала. А я посмотрел на красивую вещицу , да тебе же и отдал, что мне несвойственно. Ну, да ладно, время поджимает. Оливия, ты не могла бы как-нибудь наш ящичек прощупать или, не знаю как у вас, магов, это делается.
- Я хоть и помоечная, - магесса метнула мстительный взгляд на Дарела, - но, наверное, кошка по натуре, и такая же любопытная. Уже интересовалась. Там, наверное, что-то, что колдуньи не могу увидеть, как ни старайся. Или второй вариант: мы с тобой думаем об одном и том же.
- Женщинам и менестрелям выйти на триста футов, - железным голосом приказал Ренквилл, - Дар, Трой, выполняйте приказ.
Через некоторое время Дарел, поднырнув под тент, сообщил:
- Всех отвели за такой большой камень, далеко. Трой их там держит. Крошка, ой, Оливия собирается тебе яйца вырвать, Лана кусается, а бард дерется своей бандурой, - Дарел слизнул потек крови с указательного пальца.
- Дар, ты бы тоже отошел…
- Ну уж нет, командир, - хохотнул Дарел, - Интересно ведь.
- Я очень надеюсь, Дарел, что я прав.
Баронет, вынув меч, втиснул его в щель около замка и, резко наступив ногой на сундук, рванул рукоятку меча вверх. Замок сломался и с сухим треском крышка ларца откинулась. Помедлив, сотворив левой рукой оберегающий знак, Дарел заглянул внутрь ларца.
- Тактик, там ничего нет…
- Да и быть не могло. Стоуна великолепно обманули, а он, сопляк, отрядил своих лучших людей… А ты держись за Оливию, у нее с нюхом и головой все в порядке. Наверное, она первая поняла, что нас просто подставили, как официальный караван, перевозящий реликвию. Мы долго готовились, знали об этом многие, и тот, кто хотел, получил эту информацию. А артефакт в это время спокойно путешествует в каком-нибудь ковре в одном из торговых караванов. Короче, закрой эту шкатулку, и быстро двигаем отсюда в Нобиус. Снаряжение бросить, продуктов взять на три дня, через четверть клепсидры выступаем.

Изрядно разгруженный караван довольно резво перемещался в сторону Нобиуса, когда Оливия, побледнев, прошипела:
- Ренквилл, вот они…
Баронет, взявшись за рукоятку меча, оглядел горизонт. С севера к ним быстро приближалось алое мерцающее пятно. По мере приближения стало видно, что фигура очень сильно напоминает человеческую, только росту в ней было футов двенадцать, и соткана она была из огня, того малинового оттенка, что имеют догорающие в костре угли. От существа исходил жар.
- Нафалим, - сказала, как выплюнула, магесса.
Соскользнув с верблюда, она медленно подошла к Первородному и спросила:
- Что тебе нужно от нас?
- Ларец, - еле слышно прошелестело в пустыне.
- Мы оставили ларец, он твой, - губы Оливии дрожали.
- Артефакт, - пронесся тихий шорох.
- У нас его нет…
Нафалим немного подумал и, взмахнув рукой, выпустил в сторону Оливии бледно-сиреневый полупрозрачный шар. Магесса хрипло выкрикнула какие-то слова, и шар, ударившись о внезапно засиявшую изумрудную стену, отрикошетил в сторону каравана. Ренни, увидев, что шар летит в брюхо его дромадера, предусмотрительно поджал ноги. Хриплый крик животного, шипение и запах горелой плоти он почувствовал одновременно с тем, как спрыгнул на землю. Полупрозрачная субстанция, слегка отклонившись, продолжила свой путь, и закончила путешествие в голове верблюда Эль-Лиссы, которой, впрочем, на нем уже не было.
- Тебе…не поможет…ведьма…
Зеленый щит Оливии начал распадаться клоками и, как будто влекомый сильными порывами ветра, мерцающими лохмотьями полетел за горизонт.
Огненное существо бросило второй шар. Магесса вложила все свои силы в изумрудный щит и ничего уже не могла поделать с этим существом, обладающим первородной силой. Она обреченно смотрела, как шар приближается к ее груди. Вот уже шесть футов… Три фута…
Внезапно хрупкая фигурка Эль-Лиссы встала перед ней, и с сухим шипением смертельный шар вошел ей в грудь. Колени девушки подогнулись, и она беззвучно упала лицом в песок.
- Нет! – закричал Кайт и бросился к девушке.
С другой стороны спешили Ренквилл, Трой и Дарел с обнаженными мечами.
В этот момент рядом с огненным существом, собирающимся запустить третий шар, что-то щелкнуло, и в голубом свете появилась еще одна фигура, но не из огня, а по виду, из плоти и крови. Высокий, красивый молодой человек, с длинной гривой вьющихся светлых волос, улыбнувшись, чистым, хорошо поставленным голосом дружелюбно произнес:
- Ах, вот вы где. Не надо, Иблис. Сейчас нам не нужно никого убивать, мы хотим просто поговорить.
- Дэва…, - побледневшими губами прошептала Оливия, - Да защитят меня Мом и Альма.
Дэва помахал Оливии рукой.
- Привет, ведьма! Не думаю, что мои милые братец с сестренкою вмешаются. Они вообще редко куда вмешиваются. Считают, что у них и так много других дел. К тому же, у нас, как бы это получше выразиться, несколько натянутые отношения, мы вообще редко видимся. А, барон, и вы здесь! Очень рад знакомству. Полагаю, нам стоит встретиться в более неформальной обстановке. Камин, бокал, шахматы, - Дэва внимательно глянул на Лану, - Вот даже как…
- Я не барон, - выдавил из себя Ренни.
- Просто вы не все знаете. Да. Далеко не все. Но, собственно, я по другому поводу. Меня интересует артефакт. Поверьте, он мне действительно нужен. Собственно говоря, он вообще мой изначально. И не следует допускать, чтобы он находился в руках людей, тем более, магов. Вы даже не представляете, что какой-нибудь полоумный алхимик может натворить, достанься эта вещь ему.
Ренквилл вышел немного вперед.
- Зачем Ваш подручный убил Эль-Лиссу?
- Эту перспективную молодую ведьмочку? Знаете ли, это просто издержки производства. Нафалимы – деградирующая и вымирающая нация. Кровосмешение и все такое. Честно говоря, они просто непроходимо тупы. Помощники они никудышные, но других-то нету… Я велел ему просто найти вас, остальное – это его личная инициатива. Не могу сказать, что мне очень жаль, поскольку мне, на самом деле, все равно, но, с другой стороны, не было никакой нужды лишать ее жизни. Барон, мы, однако, заговорились. Как там с моим артефактом?
- Есть предложение. Я рассказываю все, что знаю, о том, где, я считаю, сейчас находится то, что Вам нужно, а Вы возвращаете Эль-Лиссе жизнь. И, Дэва, поверьте, на другие условия мы не пойдем.
Дэва задумчиво прошелся перед Ренквиллом вперед-назад.
- А вы упрямец, барон. Давно никто так дерзко со мной не разговаривал. Вы хоть понимаете мою сущность и смысл слова «Троица»? Кроме того, это не по правилам. Обычно умирают один раз, - Дэва задумчиво глядел на Ренни, - Впрочем, вы мне чем-то понравились. И развеселили. Нам определенно надо будет встретиться еще раз. Иблис, сгоняй-ка, дружок, за ее душой, принеси ее сюда, Моим Именем.
Нафалим багровой точкой исчез в черном небе, когда Дэва повернулся к Ренквиллу.
- Говори.
- Сначала Эль-Лисса.
- Не надо хамить божеству, барон. Я сказал, и Слова Моего более, чем достаточно. Говори.
Ренни помялся, пожевал губу и подробно выложил всю историю, от начала и до конца.
- Так что, думаю, что это либо в Ганне, либо подъезжает.
Долю клепсидры Дэва изумленно пялился на Ренквилла, а потом захохотал. Смеялся он долго и счастливо, даже слезы выступили на глазах. Отсеявшись, он радостно заявил:
- Давно, ой как давно меня так не обманывали. Артефакт все равно будет мой, но разыграть такой спектакль! Даже старина Феликс попался…
Рядом с Дэвой неслышно опустился нафалим, сжимая в ладони маленькую светящуюся искорку, похожую на звездочку. Дэва взял ее, подошел к Эль-Лиссе, перевернул тело и вложил маленький огонек в рот девушки. Через мгновение по ее телу прошли судороги, зияющая рана на груди исчезла, Элис закашлялась и открыла глаза.
- Ну, всем счастливо оставаться. Оливия, с вами мы еще увидимся как-нибудь. А вашим приглашением, барон, я непременно воспользуюсь. Это вы хорошо придумали: камин, бокал вина…
После чего оба незваных гостя медленно растаяли в воздухе.
Кайт обнимал трясущуюся Элис, Дарел неприлично ругался, Оливия сидела на песке, обхватив голову руками, когда Ренквилл задал риторический вопрос:
- Кто-нибудь слышал, чтобы я его куда-нибудь приглашал?


- Караван идет! – закричал караульный с невысокой башни. Всмотревшись, он добавил, - Тактик идет! Открыть ворота!
Въехав во двор, баронет устало покинул седло, помог Лане и Оливии слезть с верблюдов. Животные, почуяв воду, захрипели, обнажая большие желтые зубы.
Не обращая внимания ни на Эми с огромным животом, ни на Алиссу, закутанную в розовый халатик, Ренквилл Д’Заро Варнер рванул вверх по лестнице. На верхней площадке он встретил протирающего глаза Райана Фитца Стоуна и с размаху ударил его под подбородок, так, чтобы и челюсть не сломать, и удовольствие себе доставить.
- Думаю, наш контракт расторгнут, - сообщил он потерявшему сознание купцу.
- Не торопись, - из соседней комнаты, почесываясь, вышел Феликс, - Если кого и надо бить, то меня. Но я такой удар не переживу. Понимаешь, они даже меня провели, что уж говорить о начинающем коммерсанте. Да и я, старый осел… Ведь чувствовал, что что-то не так. Это долго объяснять, но поверь, у Гильдии магов тоже есть свои интересы в торговле. А тут трех суслов убить сразу: Стоуна разорить, Оливию…нейтрализовать, и артефакт доставить. Кстати, смотри, вроде очухался.
Стоун, потирая подбородок, медленно уселся на верхней ступеньке лестницы.
- Совсем спятил? Я тут небольшую армию нанял вас спасать, а ты сам пришел и мне по роже… Ну, дурак я, всех нас обманули, но я же не думал, что так повернется…
Баронет вздохнул и уселся рядом со Стоуном. Феликс, помедлив, тихо сказал:
- Лорд Варнер, есть еще новости. Часть хорошая, часть плохая.
Ренни недоуменно глядел на Феликса.
- Плохие новости: вашего старшего брата Алана из ревности убил его любовник. Он повешен. Юлиус тоже погиб, в стычке, и достаточно давно. А теперь хорошее. Роналд отказался от титула и замка в вашу пользу, господин барон. Я взял на себя смелость нанять стряпчего, он всё оформил . Вот, - Феликс протянул барону бумагу, скрепленную многими печатями, в том числе королевской.
- Как погиб Юлиус? – помедлив, спросил Ренни.
- Как воин, в бою. Я подробностей не знаю, барон, но если вы велите, предоставлю всю информацию.
- Слушай, Феликс, я не привык к такому обращению. Неудобно мне как-то…
- Ваша светлость, придется привыкать, - усмехнулся старик.

- Феликс, - спросил барон, - ты же, наверное, все в этом городе можешь?
Довольный похвалой, купец кивнул.
- Скажи, можно ли сшить подвенечное платье до завтра? За ночь?
Феликс призадумался.
- Да, но нужен размер…
Лана, приняв терму, долго ждала Ренквилла и, утомленная путешествием, уснула. Поэтому она не почувствовала, как Алисса осторожно мерила ее веревочкой, завязывая узелки.

- Лана, ты хочешь иметь титул, жить в замке и иметь кучу слуг?
- Ренни, извини, но это какой-то глупый вопрос, - сонно пробормотала Лана, - Зачем ты смеешься надо мной? Это вообще нечестно. Я не подводила тебя в походе, пыталась чем-то помочь. И я всю ночь тебя ждала. Где ты шлялся?
- Я шил подвенечное платье.
- Что???
- Ну, не сам, конечно, но помогал, - Ренни хитро опустил взгляд, - Ты не хотела бы стать баронессой Леоланой Д’Заро Варнер? Видишь ли, я, как ни странно, получил титул, права на замок и земли, и не вижу лучшей кандидатуры на роль баронессы, чем ты.
Лана как-то судорожно вздохнула и внезапно осевшим голосом прошептала:
- Что, замуж за барона? За тебя? Да…
- Тогда вставай, солнышко. Наша свадьба состоится через клепсидру. Сейчас приедет портниха с платьем, и еще одна женщина, с этими вашими женскими штучками, ну, чтобы красивее быть. У меня в городе друзей, кроме как в «каменных казармах», нет, у тебя, вроде, тоже. Поэтому будет, наверное, правильно провести обряд здесь. Жаль, что Стоун не сможет полакомиться блюдами, что сейчас готовит Эми.
- Почему? Он заболел? Что-то с животом?
Ренни расхохотался.
- Нет, у него проблемы с зубами. Они вчера встретились с моим кулаком, и кулак вышел победителем.
Барон поцеловал невесту в приоткрытый от удивления рот и, все еще улыбаясь, отправился готовиться к торжеству.
Такое событие, как свадьба нового барона Д’Заро Варнера на никому не известной девушке( по слухам – иностранке, королевского рода!), аристократия пропустить не могла. Приглашенные и неприглашенные господа и дамы спешили выразить удовольствие в связи с обретением Ренквиллом титула, и поздравляли с удачным выбором невесты. Седой старичок, герцог, доверительно прошептал на ушко Ренквиллу:
- А вы, барон, парень – не промах. Получить титул и сразу жениться на дочке заморского короля, - старичок захихикал, - Мое герцогство будет дружить с вашим майоратом. Как не дружить с королевским любимчиком?
Старичок снова натужно засмеялся. Его оттеснила дородная дама, вдовствующая графиня Эрлисея.
- Я очень рада вашему приему, барон. У вас тут так мило… Все эти казармы, солдаты, простая еда… Это очень оригинально. Вы, барон, тонко чувствующий человек, и мне хотелось бы дружить с вами.
Поток льстивых слов струился до того момента, пока Ренни не отыскал взглядом Оливию. Магесса сидела в уголке казармы и, внимательно всматриваясь во всех входящих, плела заклинания. Оранжевые светящиеся нити, обрываясь, падали на пол, но, судя по всему, никто этого не замечал. Барон многозначительно показал колдунье кулак, после чего магесса с наивным выражением на лице замотала головой и виновато подняла обе ладони.
В этот момент в казарму зашел первосвященник Нобиуса, глава церкви Мома и Альмы, в сопровождении младшего принца Гера. Принц, проходя, бросил в таз, который Кайн выпросил на кухне, мешочек с монетами, а первосвященник, кряхтя и сутулясь, взобрался на импровизированный помост.
- Барон Варнер, вы просили вас обвенчать с высокородной дамой издалека. Мне необходимо согласие дамы.
Трой открыл дверь и вошла немного смущенная Лана, сопровождаемая Алисой, которая подсказывала растерявшейся девушке дорогу. Одна темнокожая, другая восточного вида женщина, несли шлейф ее великолепного платья.
Лана и Ренни с двух сторон поднялись на импровизированный помост к пожилому священнику, который театральным голосом произнес:
- Согласна ли высокородная Леолана стать женой барона Варнера? Согласен ли барон взять в жены принцессу Леолану?
- Да! – хором ответили новобрачные.
Пока первосвященник сипло исполнял обряд, Лана ткнула Ренни локтем в ребро и шепотом поинтересовалась:
- Он что, спятил? Какая принцесса?
- Не обращай внимания. Это Оливия всем мозги запудрила. Вон, видишь, сидит в уголке и хихикает. Все гости думают, что ты – дочь заморского короля.
- … И теперь вы муж и жена, - торжественно провозгласил первосвященник.
Гости радостно приветствовали молодоженов, когда к помосту начал пробиваться огромный Трой, ведущий за собой темнокожую женщину с огромным животом. Взобравшись на помост, Трой преклонил колено и, протянув священнику небольшой кошелек, смущаясь, проговорил:
- Святой отец, я простой человек, но уж раз вы здесь… Пожалуйста, пожените нас. А это храму.
Пожилой мужчина в белой рясе внимательно осмотрел Эми и задумчиво сказал:
- Дело хорошее, церковь это одобряет. Вашей девочке будет нужен отец. И деньги свои убери, на дочку потратишь. Только пусть твоя невеста фартук снимет. Не дело это – идти под венец прямо с кухни.
Пока Эми развязывала тесемки, в поле ее зрения появился Дарел, который буквально волок за руку упирающуюся раскрасневшуюся женщину, которая тихонько приговаривала:
- Дар, не надо… Я не готова… Я его боюсь… Он почувствует. У меня даже букета нет…
Втащив Оливию на помост, Дарел заявил:
- Святой отец, это моя крошка, я ее люблю, пожените нас. Не хочу в грехе жить.
Первосвященник удрученно посмотрел на Оливию.
- Ведьма? – зло сощурив глаза, спросил он.
- Нет, Мастер, магесса, вторая ступень, состою в Гильдии… Пергамент есть…
- С ума сошла? Не называй меня так при посторонних. Заклятие наложено?
- Да, - ответила Оливия и беззвучно добавила одними губами: Мастер.
- Так тому и быть. Ну-ка, встаньте парами, а то совсем старика запутали.
Первосвященник в несколько укороченном виде провел обряд, и гости, наконец-то, уселись за столы, уставленные грудой холодных закусок. После того, как были произнесены первые тосты, к барону с кубком в руке подошел принц Гер и, церемонно поздоровавшись, преподнес Лане изумрудное колье на красной бархатной подушке. Дарелу и Трою досталось от принца по горсти золотых монет.
Через пол-клепсидры Варнер, отыскав Феликса, увлек его в коридор, где было не так шумно.
- Феликс, я бы хотел выкупить тот дом, где мы жили с баронессой.
- Ага, уже привыкаешь… К сожалению, это невозможно. Стоун уже купил его у меня, в подарок Трою, буквально только что. А зачем он тебе?
- Да я тоже самое хотел сделать. Так что верни Стоуну половину денег, я в этом тоже поучаствую. Хочу предложить Стоуну взять Троя тактиком. Ты же понимаешь, мне нужна своя команда, и я пригласил Дарела заведовать моим гарнизоном. А где Дар, там и Оливия, и Элис, и Кайт.
Феликс усмехнулся.
- Ты же, наверное, захочешь там все переделать. Будет нужен кредит – пиши.
- Посмотрим. Кстати, было бы неплохо пригласить кого-нибудь очень умного, чтобы он помог мне разобраться со всем этим хозяйством. Я ведь только мечом махать умею.
Старик мечтательно улыбнулся.
- Крестьяне, налоги…, - сладко зажмурился Феликс, - Никогда не управлял целым майоратом.

 А.Барышев 2005г., Москва-Хургада