Он сказал:
- Не волнуйся, ты сможешь, - и откинулся на своeм необъятном ложе, пахнущем розой, имбирeм, жасмином и ещe чем-то, чему названия я пока не знаю. В глазах Его - сейчас спокойных и умиротворeнных - пляшут отблески факелов. Тени колышутся на стене в причудливом танце. А за стеной - там, в украшенном гирляндами Деметры пиршественном зале - ждeт меня испытание. Первое испытание на Олимпе.
Отроки, возрастом не старше меня, прекрасные ликом и плавные в движеньях неслышно суетятся вокруг, подготовляя мой чудный наряд. Эти мальчики немы, их лица бесстрастны и наводят на мысль о бестелесности созданий. Когда я случайно касаюсь сияющей кожи одного - он рассыпается в золотистую пыль и растворяется в воздухе без остатка. Я изумлeн. А Зевс смеeтся с высокого постамента, на котором стоит его ложе:
- Не обращай внимания, Ганимед, это всего лишь иллюзия. Тебе нравится?
Я eжусь от внезапно пробившей меня дрожи. Не привык ещe. Никак не привыкну!
Многое здесь меня пугает. И если бы не моя любовь... "Наша, наша любовь!" - вот только что шептали в темноте его губы. И его чувства потоками золотого искрящегося тепла вливались в меня, наполняя каждую жилку расплавленным субстратом любви. Всесильный бог! Могучий. Ужасный в гневе. Столь щедрый в любви. В любви ко мне, достойному ли Его?
- Я не привык, чтоб слуги исчезали в воздухе миражом...
- Привыкай. Этих созданий тут много. Столько, сколько ты пожелаешь. Хочешь, они примут любой облик. Что тебе больше по нраву: девушки? Убелённые сединами старцы?
Он поднялся с ложа.
- Я бы предпочeл обычного смертного раба... - я сказал и осeкся. Ужаснулся гневу, мелькнувшему краткой молнией из-под его ресниц. Да и кто я сам, как не раб? Он не ответил. Накинул на плечо пурпурный химатий, шагнул к двери.
Вновь воссозданный из ничего отрок- слуга поднeс к моим волосам сверкающую разноцветными каменьями диадему и возложил мне на голову. Бестелесное создание пахнет воздухом после разряда молнии... Это один из Его запахов! Запах грозы в хвойном лесу. Когда дождь смыл знойную пыль с колючих пушистых веток и они, блистая капельками, отдают миру свой терпкий неповторимый аромат.
- Первым наливай Дионису. Запомни - всегда! - Дионису, не мне! - он остановился у двери.
- Да, я помню.
Он повторяет для меня урок в который раз. Я отлично запомнил порядок: Дионис, Зевс - мой возлюбленный господин, затем Гера, Афина, Аполлон, Арес, Гермес ..., все, чьи ложа не будут пусты, установленные в давно заведенном порядке. Это просто.
- Я не забуду, - успокаиваю его. Или себя?
Как сохранить невозмутимое бесстрастие и унять дрожь в коленях? Что, если расплескаю вино? Уроню кратер? Он, наверняка, тяжeлый! Забуду, где какое хранится вино...
- Да... ежели появится Аид, ему нальeшь подогретого из автепсы.*
- Хорошо.
- И для него не разбавляй. Он этого не любит.
- Да.
Я смотрю в зеркальную стену и вижу отражение: испуганный отрок в неимоверно красивом наряде. Белая эксомида с золотистой каймой схвачена на плече переливающейся фибулой в виде распустившегося цветка жасмина. Диадема-венок благородных трав, созданных из каменьев. Столь же роскошны пояс и сандалии. При каждом движении - снопы искр. Словно и я - божество.
Как бы я радовался этому великолепию прежде! Но теперь я могу думать лишь об одном: скорей бы! Скорей бы окончился этот ещe не начавшийся пир...
Зевс нетерпеливо подeргивает ногой, ожидая, пока слуга-отрок оправит на нeм все складки переливающегося плаща.
- Да, и ещe: Орфею, пока он не спел гимн моей супруге, наливай лишь тeплой воды. И потом разбавляй вино в его чаше сильно, да смотри, не клади лeд. Я хочу наслаждаться его голосом до окончания пира.
- Я запомню. Хорошо.
Как много всего должен знать виночерпий! А уж здесь, на Олимпе - и подавно.
Афродита пьeт только сладкое. Гефест - горячее кислое вино, похожее на уксус. Эроту наливать без очереди - подливать почаще, этим угодишь ему. Кажется, запомнил всe...
Я боюсь оступиться, боюсь насмешек над моей неловкостью, боюсь подвести Его!
- Не волнуйся. Ты справишься, - он касается моего подбородка. Его уверенность жаркой волной окутывает меня, согревая, унимая на время нервную дрожь, покоя сердце. Я вижу, что ему приятен мой облик. Возможно, он даже мною гордится. О, тем волнение сильнее!
Из покоев выходим мы вместе. И расходимся здесь. Он - облитый сиянием его кожи - а ведь на нeм ни единого украшения! - идeт в зал, где поднимется по ступеням к своему пиршественному ложу. Я же - маленький испуганный виночерпий - отправляюсь в беломраморные холодные погреба, где старый слепой кентавр распоряжается запасами драгоценных амфор.
Я не единственный виночерпий в этом небесном дворце. Но - единственный из них, кого Зевс одарил любовью. Я это знаю. И всe же... Руки мои трясутся, принимая чуть скользкий запотевший в леднике сосуд ...
_______________________
* - автепса (autepsa - греч. род самовара для подогрева вина)