Все Дороги Ведут В Ад! (Act1)
I
Средь фонтанов несбывшихся надежд,
Великий Анубис, словно презренный пес
Вырвет мою душу под слепыми взглядами невежд
И отправлюсь я бессмертной посылкой в мир песочных грез.
В Дом Мертвых дабы жить в садах забвенья,
Где секунда - год, правдиво лжив под томным взглядом,
Красавиц мертвых, в чьих обьятьях ищеш утешенья,
В плену распада в кровь окрашен золотых эпох себя закатом.
Средь надгробий мрачных под некрополя стенами
Призовет меня обиженный колдун,
Что против мира с злобой отвернулся,
И начал строить боль и разрушенье,
Словно злобный демиург.
Дабы я носился под покровом ночи
На кожистых крыльях перепончатых,
И отбирал бы кровь и жизнь у тех,
Кто стал неверен отцу зла
Что сидит в себе
И заставляет зло творить
Себе во благо,
И строит бога в отраженьях сельфисида,
Понуждая лишь его любить.
Но испытает тот свирепый некромант
На себе владыки гнев,
И в отместку
Через месяц (либо год) после своей смерти
Будет призван сам извне.
Ну а когда мы все падем
Сраженные суровой силой света дней
(И того что те-кто-не-мы зовут любовью)
Мы сгинем навсегда, погребенные под толщей времен.
А именами нашими, останется пугать детей.
II
Дождь за окном.
Наверное кто-то сдох.
Пускай Палестинцы
Точат свои ****ские гвозди,
И насрубают побольше крестов:
Что-бы смерть наступала быстрее.
Но дождь пахнет...
Как сношение невинности с белым порошком,
Меж пучков сельдерея,
Лет так в тринадцать.
На что Создатель взирает,
С излишней дотошностью.
Агония? - не слишком и сладко?
Для тебя все куда как проще,
Четыре стены и кирпичная кладка.
А если мы будем кричать?...
И я, и мое бренное тело.
Последний вздох умирающего,
Никто, никогда не услышит,
Но вееал лишенного надежд,
Надолго вьесться в уши вкушающих
Тело Христа.
И Владыка Всех Тайн,
Вознаградит бедолагу
(Который подобен шурупу,
Который не лезет ни в одну резьбу,
Коих в системе не счесть)
И угостит его чаем из трав всезнанья,
И мяты беспамятства.
Сей напиток казался кровью на устах Гитлера,
Он же покажется кровью на устах поэта.
Тяжелая печать топора истины,
Склонит головы к плахе,
И поставит на одну сцену,
Диктатора и мастера водевилей,
Потому что смерть всех надежд:
(Неважно чьих)
Это путь к истине!
III
Размышляя
О плантаторах нигерии,
Понимаешь, что в соотношеньи
Концлагеря Аушвиц и их плантаций,
Немецкие врачи,
Пребывали в лучшем положеньи
По отношению к евреям,
Чем к черным рабочим - плантаторы,
Что дни свои проводят
В густой тени акаций,
Отдыхая, меж пачек чая,
Занимаясь геноцидом рваных упаковок.
Начинаешь заново ценить моменты сна,
Лишь когда вставать пора, неимоверно рано.
Видя безбрежность отчаянья,
Можно спалить осознание,
Забывшего в борьбе с невзгодами быта,
И прося всепрощающего coup de grace.
Видя как тонкую ткань
Любви и постоянства,
Раздирает,
Бесстрашная Бензопила Мимолетности мира,
Сомневаешься,
А нет ли у нее своих интересов?
И чувствуешь,
Как она жадно вгрызаеться в хрупкое счастье.
И слышишь,
Как она чавкает в эйфории своего необратимого триумфа.
И видишь,
Слюни текущие с ее железных зубьев.
И понимаешь,
Что люди живут:
Что-бы пила не сдохла с голоду!!!
IV
Задыхаясь, средь бумажных листьев,
Ко мне приходит друг Мефисто.
Он тихо шепчет мне блажь утешенья,
Красиво извергаясь,
Из глубин бутылки синеватого абсента.
Он пишет мне истории рассвета,
И заката - Святого Иерехона,
А божий, околевший ангел,
Не может возразить ему ни слова.
Слова нанизаны на проволоку колючую,
Реальности и Хронологий,
Что ломанно на дни разбита,
(Талантами но не Святыми, по семь штук в неделю)
И нарушает свой порядок в следствии:
Созданья Рая на Земле.
Пусть мимолетного - в спиртных парах,
И неизменно завершаясь Адом,
И кажется бессмыслицей в чужих глазах.
Но боль уходит уступая место двери,
В бессознательный круиз,
На черном судне утонувших мореходов,
По миру меня промчит фатальный бриз.
В те дали где взмывают пьяным скопом птици,
И падают с Олимпа небосвода,
(Лишь под воздейвствием железной смерти)
Приветствуя начало,
Гротескного восхода,
В его нежных розовых лучах,
Расступаються адепты мертвой плоти (искупленцы),
И открывают путь Царице Мертвых Душ,
Прекрасной леди Хоуплесс
(Ее кожа нежна, как у младенца).
И с каждым разои ее лоно глубже,
В нем прячется итог земных страданий,
И апокалипсис для каждого кто хочет,
Расквитаться,
С призывом предродовых схваток.
И навредить цепям судьбы и быта,
Что вяжут каждого
Фашистским механизмом.
Но тщетно,
Проволока жизни,
С ним воедино слита,
И зарыта в тени реализма.
Однажды, каждый кто сюда пришел,
Здесь останется навеки,
(Но лишь как Ба)
А Ка - чашу весов преодолев,
Опустится во тьму,
Его там встретит Сатана,
(Царь Всех Падших и Ползущих к Небу)
И будет дух в Аду таиться,
В ожиданьи страшного суда,
Он, и ангел околевший,
Идилию молчания нарушив,
В миг воспрянут,
Друг против друга,
Враг против врага,
Как только к ним взовет труба
Последнего греха.
Outnumbered Part I
Сорвавшись, с синих створок небосвода,
Кричит Звезда,
В агонии полураспада:
- За что? о ты - Входящий В Небо,
Меня лишил комфорта,
В сообществе небесных сфер.
Низвергнув, в бренные пучины всеземного Ада,
Когда ведь даже Люцифер,
Такой жестокости не знал.
На что Входящий не ответил.
Звезда упала,
Своей плотью Землю разломав,
Спалив в ипритовом рассвете,
Святых отцов из сект Христа,
Что сотнями травили немцев и евреев,
В подвалах веры,
Прикрываясь
Железною бронею, православного креста.
Смотри - ведь прав же был входящий,
Когда входил...
Outnumbered part II-I
Жизнь - способ:
Стреляя в птицу,
Меть в голову,
Чтобы не успела разбиться,
У гадких утят
Отрастут крылья,
И на орбиту взлетя,
Они сами вышибут себе мозги,
Из ружей,
Потому что нельзя...
Тяжело тащить за собой
Крышку люка,
С чугунным штрихкодом - Любовь,
Саркофаг закрывая,
Захлопнет миллионы взмывающих рук,
В крике Zig Hail!
Outnumbered part 7000 - VI
Окровавленным топором,
Я пронзаю твой голос,
И как отрубленный колос,
Падет он фаллосом времен.
Расплавленное серебро,
Мы прольем на алтарь,
Где бесчинствовал Царь.
Он мертв - не так уж плохо.
Кому?
Я не знаю зачем?
Почему?
Я выпиваю твой мозг,
Потоками крови и слез.
В углу, за сортиром,
Там стонут бездарные тени,
Но я им не верю...
Друзья (Интерлюдия)
Мои друзья висят,
На железном помосте,
А кто на крестах,
Подобно Христам,
Возможно я в силах - отковырнуть,
Ржавые гвозди,
И закопать ваши кости.
Но ведь я копател могил
Наоборот!
Лопату в руки и вперед,
Построим новый мир,
Из останков и праха,
Тех кто был сослан на плаху,
Стиснув зубы и не крича,
Прокляв на века
Породу палача,
Зная
Что палач не виноват,
И если есть где-то Ад,
То туда брут лишь тех,
У кого нет денег на Рай,
Кто куплен или не куплен,
Если знаешь,
Что необязательно так умирать,
Свобода выбора,
Выбор то может большой,
А свобода лишь 0!
В индексе писем твоих,
Которыми устлана дорога
Из желтого кирпича,
В весну и неизбежность,
Декларированную руками того палача,
Чей лучший друг - топор.
И песок, и песок,
Впитывающий кровь,
И слова одержимого колдуна,
Последние...
О том что мягче этого песка,
Его голова подушки не знала.
И небо, так...
Прекрасно.
И если оно упадет,
Наступит Рай на Земле,
В предтечи забвенья...
И Отражаясь.
Отражаясь в глазах,
Хладного трупа,
Вспоминаешь
Кому, и что мы должны.
(Лишь Смерти)
Отражаясь в Глазах
Мертвого Друга
Понимаешь
Что отражаешься ты
В глазах Сатаны!!!
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.