Печаль коршуном летела над землей, периодически высматривая очередную жертву. Очередную одинокую душу, которая бродит по городу в ожидании счастья, в ожидании того, чему нет логического объяснения. Тихий, старый и черный от темноты сквер привлекал к себе внимание не только печали, но и многих одиноких душ, пытающихся найти в нем покой. В метрах пяти, максимум десяти появился хозяин, а рядом, словно вечный, уставший спутник шла душа, в надежде, что ее хозяин остановится, и она хоть немного сможет отдохнуть от наболевших ран. От моральных ран человеческое тело не кровоточит, потому что вся боль достается душе, именно она корчится от обид лежа на полу и смотрит печальном взглядом в потолок. Благодаря старым, еще не зажитым ранам ее тело напоминало рваную тряпку, при взгляде на которую начинаешь задавать себе один и тот же вопрос: «Это и есть, моя душа?» На столь простой вопрос, лишь ветер начнет насвистывать тебе знакомую мелодию, это единственный звук, который можно назвать своеобразным ответом на своеобразный вопрос.
Чему ты удивляешься? … Вспомни сколько раз тебе «плевали в душу»? Но эти обиды глотала не ты, ты просто виновато опускала голову и для вида пускала слезу, всю ту грязь, которую на тебя выливали, принимала, словно бронежилет, твоя душа. Она тонула и захлебывалась в море грязных слов, а ты парила словно бабочка, наслаждаясь очередным увлечением, очередным парнем, что бросил взгляд в твою сторону. Много раз твой внутренний голос говорил тебе: «Пора остановится», но ты считала, что еще раз и бросишь такую жизнь, что будешь заботиться не только о себе. Вы мечтали вместе: ты и она, твоя вечная вторая половина. Еще не так давно, когда тебе было всего шестнадцать лет, ты любила поговорить со своей душой, но потом тебе вдруг показалось, что ты достаточно взрослая, для того чтобы плакаться в неизвестность. Года летели, а ты не менялась, ты была похоже на человека, который был, одержим идеей эгоизма. Медленно, но верно ты превращала свою душу в урну, для несчастной любви и жестоких слов. Как часто ты любила проводить время в печали, в беспробудной тоске, но ты никогда не позволяла ей сделать этого, ведь ты считала, что твоя душа должна всегда стоять на страже, для того чтобы в трудной момент поддержать тебя. Ты часто пыталась без всяких на то причин покончить жизнь самоубийством и всегда ты делала это одинаковым способом. Распахивая окна на двенадцатом этаже, ты с «диким» восторгом смотрела вниз, завороженная серым цветом дорожного полотна. Ты наклонялась, для того чтобы соединиться с вечностью, о которой мечтала, но всегда передумывала в последний момент, а твоя душа нет. Она падала и разлеталась по улице придорожной пылью, которая спустя время возвращалась снова в твой дом. Но ты ничего не замечала и, наверное, даже никогда не задумывалась о том, что душа тоже живая. Она умирала за тебя, терпела твои выходки, а ты даже не разрешила ей отдохнуть.
Непринужденно и ни о чем, не подозревая, ты шла по направлению к старому скверу, где черным коршуном сидела печаль и ждала твою избитую до ужаса душу. Только ты настолько отвыкла от общения с ней, что даже не заметила, как она прибавила шаг, для того чтобы побыстрей зайти в этот старый сквер и попытаться отдохнуть, а при возможности не надолго скрыться от тебя. Только ей невдомек, что ты даже не заметишь ее отсутствия и никогда не станешь расспрашивать о том, где она была все это время, а поэтому: «Дай ей отдохнуть. Отпусти ее к печали…»