Из стороны в сторону
По российским кушерям и заколдобинам телепался еще советский автобус. Несся он шумно и неосторожно – так, что можно подумать, что за рулем сидит Сам Шумахер. Бутылка светлого Миллера напоминала ему о той белой, вдохновенной весне – 17й в его жизни. Ведь в ней, в ней самой он хотел воплотить все свои давние мечты в косяк: заняться буддизмом, уяснить несколько толковых аккордов регги, и целая весна могла бы стать его, а может быть и лето.
Шторка, завешавшая солнце как казалось ему было оторвана от гроба – что-то между конопляной одеждой и бордового бархата, совсем не спасала его от небесного светила, а лишь усугубляла положение – все, не извиняясь, толкались, дышали кем-то спертым воздухом и поносили Самого Шумахера. А гробовая шторка превратила волшебную весну во что-то похожее на его родной город.
18 часов и запах бергамота всколыхнули в нем то самое чувство, которое бывает у абитуриента, удачно сдавшего экзамены – запах недельного непросыхания от алкоголя и всяческих ароматов галлюциногенов, в том числе и бергамота по поздним утрам.
Утро он встретил с головной болью, насморком, обветренным ликом и губами – как будто целовался не только ими, а рукам и всем лицом сразу, т.к. всё болело, кусалось и чесалось равнозначно. Он списывал это на внезапно прорезавшуюся в нем аллергию, а не на ночные гуляния с девушками, друзьями, отверткой и боярышником. О НЕТ - во всем была виновата аллергия.
Почему-то Miller никто не пил! Быть может, потому, что он НЕНАВИДЕЛ ПИВО, а живущий с ним по соседству дух занудства и лицемерия уверял, что вообще не пьет. Так и случалось раньше, когда его пассия целовала в первый раз ,он почему-то смущался и еще очень долгое время не мог себе позволить такой роскоши – она постоянно изгибалась, как фараонская кошка увиливала от его докучных вопросов, занудных поцелуев и верности крыс.
Стоило лишь вспомнить о ней, и в его могучих жилах стыла кровь. Да он любил её. Очень. Эта любовь была с первого шага, а теперь он презирал ее за то, что не любила. Да и зачем ей нужно было это делать? Ведь он делал все для того, чтобы она не чуждалась этого чувства, а отдала ему все свои ощущения, корявое упрямство и саму себя.
Он пробовал стереть её… и стер… с её лучшей подруги верхний слой кожи на спине, когда штудировал её на морском берегу, держа в одной руке её саму, а в другой – косяк.
ДА – ХОРОША КОНОПЛЯ С ЮЖНЫХ РАВНИН.
Miller был светлый и живописно сливался с прошлой осени еще засушенными листьями клена и сплетенными в косу желтыми нарциссами. Всё это чудесно дополняло благовоние бергамота, запах жженой конопли и сандаля. Он вспомнил, как в детстве засыпал под скрежет ночных ЗВИРУЖЕГ, НАЗЕГОМЫХ и шум телевизора, смело доносившегося из соседней комнаты. Все стихло…Было только слышно шепчущие шаги зеленых слонов, мило относивших подушки из гусиного пера и как песок, стекавший из рук в руки – ОНИ ХОТЕЛИ ОБМЕНЯТЬ ИХ, ОБМЕНЯТЬ И ЗАБЫТЬ! К чему слонам гусиные перья? Не понимаю!
Тишина. Вечерело. И вдруг выглянуло солнце, как будто всем своим присутствием хотело напомнить нам о том, что оно еще не последний чел в этом мире. Да. Вся sistema твоя. Ты здесь командир, или может маршал.…Но какого черта ты здесь делаешь? Зачем солнцу менять оборот моей голубой Земли? Ведь реки пойдут вспять… а так же приливы и отливы, в лунный цикл, а месячные у женщин… ГДЕ Я БУДУ КУПАТЬСЯ ЛЕТОМ???
Рассвет… Голова болит. Тишина вокруг и шум в голове.
Шум в голове мешался с шедшей по телеку программой «Квартирный вопрос» - ведь он всё еще хотел стать дизайнером, скорее вольным художником, которого почему-то кормят его ноги.
Он пожирал сам себя снаружи, а точнее сгрызал заусенцы с пальцев рук… И ЕМУ ЭТО БЫЛО НЕПРИЯТНО – точно так же, как пьяным приходить домой и отчитываться «непьющему духу» что (чё) почем.
Да, зачем-то, почему-то он всё-таки был пьян. Всё же узнал, что слизкие выделения у девушек в порядке вещей.
Когда он пьян, ему видятся дурные эротические фантазии, - да и не только пьяному. Вот последнее: оргия педрил, натурала и бисексуалки: парень в позе лотоса натягивает телку – бисексуалку, а она брала в рот у педрилы, которого **** в анус еще один педик. А остальными двумя руками дрочила члены. Вся ситуация была похожа на Пизанскую башню, готовую рухнуть в любой момент.
Стыдно? НЕТ. Скорее всего, удивленно чувствовал он себя, когда наконец-то после всех своих «научных конференций! Приходил в себя и зачем–то все-таки заглядывал в свои рукописи. Да. Хорош план с южных равнин.
На измену никто никогда не толкал его, кроме плана. Смотрел он скверно и презрительно на валявшиеся у него на столе грамоты и дипломы… И ЕЩЕ РАЗ НЕУДАЧНО.
Вчера было солнце и было жарко в футболке, которую он достал по дешевке из Секонда – белая с номером 62 (почему-то?) RETRO TEAM URBAN SPORT. Он любил такие вещи – старые и в меру кем–то затасканные. От нее все еще пахло Секондом и его любимым парфюмом.
Да – вчера было жарко, а сегодня упрямый дождь. Вчера он гулял с двумя телками на свежевыкрашенной лавке и один остался чистым; а сегодня у него кончился мусс для укладки волос, деньги – ему нечего больше делать в этом мире СЕГОДНЯ. Сегодня он… а завтра обязательно что-нибудь придумает, обязательно выкрутится; обязательно придумает, ну или украдет у кого-нибудь смысл жизни, ну или саму жизнь. ЕМУ БЕЗУСЛОВНО НУЖНА ТАКАЯ ПОСТАНОВКА.
SMS:
Жара. Заебался. Фотик сдох.
Ремонт. Может повезет и его починят…
Вчера был неудачный день – напился.
Регги. Носки. Пара друзей
Заварю конопли!
Встретил своих хороших приятелей по актерскому мастерству – все четверо «неумело играли своими искренними улыбками» - ПЛОХО ОСВОИЛИ ДЕЛО.
Они звали его оттянуться на маёвке – напиться… покурить гашиша. Забыться и снова быть счастливыми и ЛИКующими, как безЛИКие животные.
Он наконец-то держал в руках цифровик, к сожалению не свой починенный, а чужой и почему-то новый. НО ОДНО АБСОЛЮТНО ТОЧНО ПОРАДОВАЛО ЕГО – этот новенький Olympus 3.2 Mega pixels был достаточно говённенький: плохая sistema настройки, качество фоток, команды – всё это сводилось к нулю. И он еще больше затосковал по-своему Rover Shot’у.
«Актеры» (специально с маленькой буквы) провели его домой, а затем опять все вместе пошли гулять ПО ВЕСЕННЕМУ, НО ЕЩЕ ХОЛОДНОМУ городу, центральная площадь которого была в руинах и напоминала Сталинград: грязь, ржавый песок, вонючий дым, вечно орущие на кого-то мужики-командиры, сопливые дети, требующие от мамаш взять их на руки; леденящий ветер, свинцовое небо, сквозь которое робко проглядывало холодное светило; непонятная паника… БОМБА… ЛОЖИСЬ!!! … эй, всё нормально… просто весенний, еще холодный город… Просто как всегда не вовремя ремонт главное площади ВЕСЕННЕГО, НО ЕЩЕ ХОЛОДНОГО города.
Он учился в ВУЗе на fuckультете REC’ЛАМА – это было его призвание (хотелось бы так думать). На самом деле ему лишь нравился сам проф. предмет (хотя это и было самое важное в процессе обучения), а не прилегающие к нему Концепции Современного Естествознания. И препод по «Основам рекламы» был сильный человек – бизнесвуман. Он уважал её. И было за что. Она работала в свое «еще молодое» время в госпитале на хим-терапии. И уяснила одну отличную вещь – ничего не может и НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ ПО ШАБЛОНУ – во всем есть свои исключения; плюсы и минусы и, что немаловажно – подход к этому. Так вот больных раком лечили одинаковым для всех количеством препарата, несмотря на личные данные – приговоренные умирали не от самого заболевания, а от неверной дозы. Она разработала программу, от которой всем стало жить легче и более того, возможность НЕ УМЕРЕТЬ. Расчет был прост: учитывался возраст, вес, рост, пол, отличительные особенности организма – все это сводилось к самой дозе препарата и хим-терапии. БЫВАЮТ ЖЕ НА СВЕТЕ МУДРЕЦЫ!!!
Одна его подруга сказала, что не в коем случае нельзя САМУ СЕБЯ жалеть, а тем более жаловаться о своей гнилой житухе лучшей подруге… ДА!!! ОН ТАК И ДЕЛАЛ. Но у него в комнате было чертовски холодно и он не мог молчать и не жаловаться, а скорее требовать. Он жил на третьем этаже, и когда его ноги подавали первые признаки окоченения, он вылезал из окна, с которого постоянно капала влага, будь то сухая или дождливая погодка. Он вылезал из окна, почему-то не боялся кого-нибудь разбудить. Он вылезал из окна, брал с собой алюминиевую палку-блевалку и торобанил по шиферной крыше дома. НАВЕРНОЕ, ВСЕ ЖЕ НИКТО НЕ ДОГАДАЛСЯ о том, кто же это мог быть. Вот такой скрытый протест юношеского максимализма. Но всё стихло, и он согревался от шума и шел спать. СПАТЬ.
тругЁ
Он всё принимал на свой счет. Даже то, что ему говорил дружище: мне параллельно с кем общаться (КАК НЕПАРАДОКСАЛЬНО ЭТО ЗВУЧИТ!). Да – дружище был уверен в себе, а он – нет.
Он зачем-то пытался опровергнуть теорию о существовании некой власти и лидерства между парой друзей, подруг, приятелей; всегда существует правящее звено, ненавязчиво подчиняющее себе других. Вот ему-то он и противоречил.
Как только он ощущал чьё-нибудь лидерство (неважно на его ли плечи сваливался этот груз, или нет) – тут же гонял из СтОрОнЫ в СтОрОнУ себя и всех вокруг. Даже когда, подыхавший от жары, он ехал к ближайшему водоему со своим druzhishem, который сказал «ВЫХОДИМ»… и вышел, а он остался и поехал к водоему чуть-чуть подальше.
Иногда в назначенное место для дальнейшего пути он опаздывал и недождавшиеся, а может быть, и неждавшие его friendы уезжали. Тогда он появлялся на пляже босиком, т.к. сандалии были в его рыцарских руках, и он давал ими по головам УШЕДШИХ ТОВАРИЩЕЙ, а те отчего-то обижались.
Была уйма случаев, когда его просто ненавидели. Он опаздывал (иногда случайно) на последний лоховоз, возивший лохов в лоховской центр лоховского городишки. Под конец проживания в коем он всё-таки понял, что он не так уж и плох, этот город. Сидя к центральное площади спиной он понимал, что когда весь контингент уезжает на заработки поюжнее - к морю, а здесь собираются всякие «резиновые» приезжие – тогда этот город еще можно назвать городом.
Еще был такой инцидент, который послужил причиной для криков негодования его дружища-Ермака: они сидели вдвоем на лавке у универа, когда, выпив колы, он по своей привычке начал ломать жестяную банку, при этом не пролив ни капли – так, что можно было решить, что она АБСОЛЮТНО ПУСТА – так и подумал его дружище - Ермак. Он взял банку и через мгновение вся недопитая кола была на его светлых штанах! ОН УЛЫБАЛСЯ. Его друг тоже улыбался и при этом загробным голосом говорил, что находится в фильме «Невезучие» вместо Пьера Ришара. Вспомнил о том, как когда-то давно в говенненьком клубе дал кому-то «отцовского леща» и тот при падении головой приземлился на глаз друга-Ермака… друг провалялся в постельке около двух дней, а когда ОН пришел навестить его и поинтересоваться «куда пропал?», увидел друга с красным белком и такой же выпуклой кожей вокруг глаза… нууу, вы понимаете…Второй приятель отделался легким сотрясением мозга.
Или: при выходе из магазина, решив поколбасить головой, он ударил ей же в голову тезке. ОН решил его предупредить, что так будет всегда… Тезка не поверил…
Его раздражала тишина, а ОН её, т.к. тишина долго не задерживалась: он брал в руки гитарку:
Я, наверно, такой же, наверное, по вашему подобию
Всё те же руки ноги голова и мысли тоже схожие
Колыбель устала, укачалась, утонула
Той же вспышкой огня до зимы дотянула
Голову вниз руки в карманы
Всё, что долго втыкал, за секунду воткни.
А затем его пальцы замерзали, и он опять залезал в окно. Перед окном мозолил его глаза куст черешни. Сначала он был белый и пахнущий, затем он стал занудствовать своим запахом, потом доставать. Он ЕЁ почти ненавидел. Но до вонючей черешни ему было не добраться. Зато теперь вся ее белесая красота облетела в пух и прах, теперь она стоит потрепанная и зеленая. КРАСОТА!
Всю весну он хотел провести по плану: УТРОМ появляться в универе; ДНЕМ – пить, курить и веселиться, ибо только днем можно веселыми глазами разглядеть всю чудесную картину мира; ВЕЧЕРОМ он планировал петь reggey на набережной, зарабатывать бабло для следующего ДНЯ; ну а НОЧЬЮ желание должно материализоваться на холсте – он хотел ЖИВОПИСИТЬ.
За окном – чуть поодаль черешни точно так же занудствовал дом с занудными жильцами. Они постоянно выходили на свой балкончик, курили, разговаривали друг с другом, с детьми и сами с собой – что лишний раз позволяло задумываться.
В его комнате ЗАНУДСТВОВАЛА муха – такая большая, черная, волосатая и орущая как хозяйка, сдающая комнату. Муха паниковала! – она металась по его светлой холодной комнате и орала. В шумной панике она позволила так близко подобраться к нему, что умерла.