Я уехала с ним. Так просто и красиво, не задумываясь. Несмотря на то, что все были против, и даже сама я была чуть – чуть против.
Мы не подходили друг другу, любили громкие скандалы и бесподобно бессловесные обиды, которые проходили также бесшумно, как и приходили Просто любили.
Это была самая дождливая осень на свете. И самая влюбленная. И такая дико странная. С ледяным ветром и теплыми листопадами. Разноцветными зонтами и глубокими лужами. Черно – белым небом и ярким, чарующим мерцанием капель дождя под освещением вечерних фонарей. Они познакомились еще до первого снега. На закате. В темном, пыльном актовом зале. Она любила приходить туда, подниматься на сцену и наигрывать на флейте, сидя между картонными декорациями. Сегодня ставили “Преступление и наказание”. Сцена состояла из двух частей – внутренней и наружной. На наружной воссоздавали старую часть Петербурга – желтые дома из картона, фонари; а с другой стороны сцены – комнату Раскольникова – душную, оклеенную желтыми дешевыми обоями, кровать. Она сидела на полу где – то возле трактира, где Раскольников познакомился с Мармеладовым. Она аккуратно старательно выдувала печальные, наполненные слезами до краев ноты. Они разлетались, растворялись в нескольких метрах от нее в этом плотном, густом воздухе. Так она могла сидеть и петь вечность. Так и было раньше. Но не сегодня.…В этот вечер сквозь стену, сквозь вязкий воздух, сквозь предзакатные лучи прорывались, а точнее даже прокрадывались на цыпочках стоны и вздохи гитары. Эти звуки соприкасались с ее минорными нотами, вливались друг в друга и становились единым целым. Мелодия стала сильнее и раздавалась по всему залу, наполняя окружающее пространство мощной энергией. Побеждала апатичный пыльный воздух, и закат, и завораживала призраков зала – невидимых слушателей. Сколько продолжался этот дуэт случайных инструментов – 5 минут или сутки – неизвестно. Известно лишь одно – это стало началом новой другой жизни.
Она сделала первый шаг – просто зашла на внутреннюю сторону сцены. Там на кровати Родиона Раскольникова сидел тот самый ее невидимый собеседник. Он поднял голову, небрежно и устало моргнул, о чем - то мимолетно подумал и опустил голову к своей гитаре. Она смотрела на него, слегка наклонив голову, внимательно вглядываясь в изящную работу его пальцев. Играл он уже что – то другое – простое, незамысловатое, проверенное и отрепетированное годами.
Она села на грубый стул напротив него и поджав губы, слушала, слушала. Неожиданно он прекратил, ей даже показалось, что порвалась струна. Он быстро поднял свои глаза и мягко сказал:
- попробуй.
- вряд ли получится. Я не настолько люблю свой инструмент.
- ты просто этого не знаешь. А то, что ты не знаешь, не значит, что ты не любишь.
Тогда она поднесла ко рту прохладную трубочку и выдохнула в нее
А потом была улица – мокрая и грустная, они счастливые легко летели, скользили, будто на коньках по серому глянцу асфальта. Им не нужно было прикосновений, точных откровенных фраз, достаточно было дыхание – дыхания его и ее, дыхания осени, дыхание той волшебной музы, которая так ласково и ненавязчиво представила их друг другу.
Так многое не менялось тысячи часов, а потом в одно мгновение все оборвалось и оказалось, что единственное, что имеет ценность так это стук колес поезда, проносящиеся мимо пейзажи, и ласковые и нетребовательные глаза напротив.
Вальс в кроссовках. Сочетание грубого и нежного. Возвышенного и приземленного. Что такое “вальс в кроссовках”? Протест? Отречение от собственного “Я”? Нарушение традиций? А может ненамеренное признание? И тяжело, и легко. И страшно, и радостно. Ожидание прекрасного, неосторожность. Неосмотрительно и дерзко танцевать вальс в кроссовках. Звон волос под легким дуновением проносящегося воздуха, черные точки зрачков напротив и ни одной остановки. Это “вальс в кроссовках”. Волнение и импульсивность, печаль и взрыв счастья, ненависть, злость, тревога, беззаботность. Все вместе составляло исполинский ком чувств, эмоций и ощущений. Оживленное и неслышное, неуловимое движение кроссовок по чему – то. По траве, по паркетам, по ночному небу, по облакам… Кто знает? Оживленный шум дождя вокруг. Это “вальс в кроссовках” под мелодию дождя. И никого вокруг. И как бы ни было скверно и горько, борьба за каждое па…
У каждого свой вальс – страстный, кроткий, безжалостный или наоборот щадящий, безумный или умеренный. Здесь нет правил и определенных конкретных композиций, основных шагов… ничего. Все просто так – кем – то движет интуиция, кем – то партнер, кем – то просто неуемная знойность и желание танца. Этого странного танца – “вальса в кроссовках”.
Каждую зиму, лето, реже осень и обычно весну, каждую секунду начинается новый робкий, еще неуверенный вальс в кроссовках, перерастающий в более доверительный, твердый и решительный.… И все ищут того с кем этот вальс будет продолжаться всю жизнь – ошибаются и встречают. Вот он вальс в кроссовках.
И вот так несмотря ни на что они продолжали танцевать, танцевать, танцевать…танцевать что бы не случилось.