Скрытое во мраке

Диви
Жил-был Змей. В соседней деревне его не любили, за что прозвали Горыныч. Горыныч на деревенских обиделся, обложил в три этажа и год не показывался. Не шибко интеллигентным оказался. Интеллигентов вообще в тех краях небогато уродилось. Кузьма Феофилактиевич разве. Да, нет. Этот тоже от лаптя.
Он, сперва, в очках ходил. Что ты! С самого детства. Подберет в пыли стеклышки, обтешет батькиным напильником, проволочку привяжет и шастает. Мол, я интеллигент, а вы быдло. Ему ребятишки раз в глаз дали, два дали. Потом, когда глазья-то кончились, стали по чему попало колотить. Годов через 15 догадались очки отобрать, вот тогда и оказалось, что Филактыч такая же босота. Как начал матом крыть, у пол деревни крыши снесло.
Тогда-то Горыныч и вернулся: сердце не камень. Подумал, забижают своих, братишек. Нацепил драную тельняшку, одну бескозырку из под дивана вытащил, вторую с антресолей достал, где третья неизвестно, так и пошлепал расхристанный. Хорошо еще ему мамаша шорты починила. Так бы вообще срамота.
Филактыч, как увидел, что в поле пыль столбом, обмер, слюну пустил и притворился страстотерпцем Илларионом. За что был жестоко порот инквизицией и отправлен в город Харбин на покаяние к мощам пресвятого Ши Цу Мина.
Горыныч обозлился, что братишек никто не обижает, и претворился, будто сам обиделся. Получилось очень правдоподобно: 17 раскатанных по бревнышку домов, два сломанных моста через пропасть, одна порванная канатная переправа через кипящий горный поток и растерзанный горнолыжный курорт лишь немногие свидетели того чудного утра.
Филактыч, не особо расстроился, когда узнал, что деревня отрезана, благодаря Горынычу, от внешнего мира. Топать неизвестно куда, а, тем более, каяться было не в характере псевдоинтеллигента. Для проформы Филактыч просидел три дня под домашним арестом, выписал чек на предъявителя в пользу инквизиции на два мешка муки в Голден Траст оф Нью-Йорк и напоил верховного инквизитора до положения риз.
Почетная жительница деревни Авдотья написала о творящихся безобразиях в газету. Вместо благодарности счет раскатанных по бревнышку домов увеличился, ни больше, ни меньше, на одну штуку. Гонорар за статью был отправлен в фонд пострадавшей от стихийного бедствия Авдотьи. Ей это сильно помогло. Старая ведьма смогла купить шикарную виллу «Скамейка» в престижном районе деревенской околицы, где и проводит последние дни лета под мягкой и теплой прошлогодней газетой.
После такого всенародного горя староста сельского кружка стал носить с собой цветные мелки. Дети пристают к нему:
- Дяденька Микул, а зачем тебе мелки?
- Цыц, негодяи! – страшным фальцетом шипит староста и прячется за дворника.
С детворой у Горыныча дружба. Змей ночь напролет не спит, плавит на коптящей лучине сахарных петушков для ребятни. Утром вылезает весь в саже, грязный, как сволочь, и бежит к школе. Дворника Горыныч не уважает. Герасим всегда заставляет змея мыть руки и только после этого разрешает поиграть с малышней. Малышня тоже не в восторге от Герасима: кому интересно с мытым змеем. С мытым змеем страшно – так весь и посверкивает холодным металлом. То ли дело с грязным – очаровательное плюшевое создание.
Филактыч тоже любит детей. Просто сил нет передать, как старина радуется, когда споймает какую-нибудь малютку в темном переулке. Затискает всего, зацелует. Года два назад Филактыч даже к змеевой берлоге в сумерках пробирался тайком. Хотел выведать секрет леденцов.
Что-то не то ему увиделось. То ли ракурс нехорош оказался, то ли глаза подвели. В деревне три дня никто на улицу не показывался, а количество сортиров на душу населения повысилось до 0,7 и достигло рекордной для Северной Монголии отметки.
Так они и жили. Долго и счастливо. Пока им мост не отремонтировали, канализацию не провели, свет не дали, заводы не построили и учиться не заставили.
А им и не отремонтировали, не провели, не дали, не построили, а на счет заставить – поди, заставь. Горыныча особенно, или Филактыча. Россия-с. Хоть и сказочная.