Моему другу Тиму Туманному
Анимационный фильм.
Сказали мне, что эта дорога
Меня приведет к океану смерти
И я с полпути повернула вспять.
С тех пор всё тянутся передо мною
Кривые, глухие окольные тропы…
/Ёсано Акико /
Белый шум*
…Снов нет очень давно.
Наверное, целую вечность... Она бескрайняя, словно линия горизонта, где в поцелуе встречается небо с землей. Именно там находится покой, дарящий долгожданный сон. Именно там мне так хочется оказаться. Как можно скорей.
Бежать? Бежать отсюда, не разбирая дороги, скорее прочь к границе, где перестану забредать в рефлексии до бреда. Выпорхнуть из состояния куколки, из этих жалких ошметков, сдерживающих мои еще неокрепшие крылышки, и оказаться вне пограничного состояния, где остро пахнет грозой и очень давно нет снов. Но я не знаю, что ждет меня по ту сторону границы. Неопределенность – дамоклов меч для того, кто …
- Анимация первая -
Сегодня.
Идет дождь.
Хотя, сильно сказано - идет. Он разгуливает. Дождь-фигляр, дождь-стиляга. Руки в карманах брюк, пиджак нараспашку, белое кашне на шее, надвинутая на лоб шляпа. Променад Аль Капоне. Загляденье.
Ярко светит солнце.
Мне нравится диссонанс: дождь и солнце. Кажется, это явление называют «слепой дождь». Пытаюсь посмотреть на небо, солнце ослепляет, перевожу взгляд на свои руки - бисеринки дождя падают на кожу и сверкают россыпью бриллиантов.
Сегодня.
Я должна выйти замуж. От этих мыслей и хорошо, и страшно. Диссонанс. Такой же слепой дождь. Противоречия разрывают на части. Пытаюсь взять себя в руки, но страх расползается по телу, медленно лишая хладнокровия. В пальцах у меня зажженная сигарета. Вообще-то я не курю, мне просто был нужен какой-нибудь, пусть даже бредовый, повод спрятаться ото всех на заднем дворе церкви. От нечего делать глазею по сторонам. Возле ограды высажены розы, в буйном цвету, они пьяняще пахнут...
Внезапно возле изгороди резко притормаживает автомобиль, при взгляде на который у меня перехватывает дыхание. Серебряная капля, соскользнувшая со страниц глянцевого журнала о новинках в автомобильном мире.
- Можно прикурить? – интересуется водитель, опустив стекло. У него волнующий голос.
- Можно, - отвечаю просто и не двигаюсь с места.
Водитель преувеличенно спокойно выходит из машины, и не спеша направляется ко мне, буквально сканируя взглядом. Вздергиваю левую бровь. Незнакомец подходит к забору, и, улыбнувшись, достает из пачки «Davidoff» сигарету. Протягиваю ему зажигалку через прутья.
- Для невесты вы выглядите не слишком счастливой, - замечает прикурив. Я молчу, прекрасно понимая, что любое слово будет выглядеть оправданием, которые не люблю.
Мужчина возвращает зажигалку, но к машине не отходит. Вместо этого спрашивает:
- Вы всегда такая молчаливая?
- Нет . Чаще всего по пятницам, - отвечаю резко. Словно не заметив грубости, незнакомец бросает взгляд на свои наручные часы, и спокойно произносит:
- Пятница истекает через восемь часов. Есть смысл подождать.
Нелепица какая-то.
- И зачем вам это нужно? – интересуюсь сухо.
- Мне? Это нужно вам, - доносится в ответ. Мужчина спокойно смотрит в мое лицо. У него светло-карие глаза. Странные. Словно все про тебя знают. Назло начинаю преувеличенно внимательно рассматривать незнакомца с головы до ног. Он не молод, но и не стар. Неопределенного возраста. Худощавый. Волосы, посеребренные сединой, стильно подстрижены. Сильные руки. Красивые, тонкие пальцы пианиста. На нем потертые, но явно дорогие джинсы, и вишневого цвета рубашка с коротким рукавом, которую он надел навыпуск. Перевожу взгляд на его ноги. Туфли, начищенные до блеска. Глядя в них, он мог бы бриться, вполне обойдясь без зеркала...
С вызовом вонзаю взгляд в его лицо. Запоминающееся. Мужчина усмехается. Резко затягивается сигаретой, как будто не курил много лет, и… Раздевает меня взглядом. Ничуть не стесняясь. Вот такой наглец.
- Сдается мне, что вы не очень-то и хотите, чтобы вас окольцевали, – изрекает усмехаясь.
- А мне сдается, что это совершенно не ваше дело, - верчу в руках зажигалку. – Вы здесь что, неслучайно? Представляете сторону жениха?
Машет рукой, словно отгоняет муху, и произносит:
- Скорее уж сторону невесты.
С нескрываемым удивлением смотрю на него. Безмятежно курит, спокойно глядя на меня.
- Странный цвет свадебного платья. Как же он называется? А, вспомнил, «пепел розы»…
- Кто вы? – мне надоедает игра в кошки-мышки.
Незнакомец молчит. Почему-то начинаю нервничать. Нужно идти в церковь, но не могу сдвинуться с места. Словно превратилась в соляной столб.
Дождь же, тем временем, перестал ходить вокруг да около, и солнце, воспользовавшись его отсутствием, палит во всю. Машина сверкает лакированными боками. Классная. Вот бы на ней прокатиться...
- Нравится? – интересуется мужчина, заметив, с каким вниманием осматриваю его автомобиль. Согласно киваю.
Deja vu: «"Porsche -911GT1". Трехлитровый мотор жидкостного охлаждения в пятьсот сорок четыре лошадки. Максимальная скорость - триста десять километров в час. С места до ста кэмэ разгоняется всего за четыре секунды… Хотите порулить?»
Незнакомец, небрежно прокручивая ключи на пальце, самодовольно произносит:
- "Porsche -911GT1". Трехлитровый мотор жидкостного охлаждения в пятьсот сорок четыре лошадки. Максимальная скорость - триста десять километров в час. С места до ста кэмэ разгоняется всего за четыре секунды… Хотите порулить?
Удар под дых в момент вдоха. Непонимающе смотрю на мужчину. Пару раз медленно моргаю, как будто пытаюсь сбросить с ресниц изумление.
- А… можно? – спрашиваю разрешение. Зачем? Зачем?!
- Невестам не отказывают, - незнакомец протягивает раскрытую ладонь, на которой лежат ключи. И глядит с любопытством, словно прикидывает, хватит ли у меня смелости, чтобы принять его предложение. Когда на меня так смотрят, мне всегда хочется выкинуть что-то ребяческое, как минимум - хулигански показать язык.
Выхожу через калитку на улицу, беру ключи и подхожу к машине. Кладу руку на капот, желая убедиться, что передо мной не фантом расшалившегося, как дитя, воображения. Медленно провожу рукой вдоль нагретого солнцем капота, затем подхожу к дверце, открываю ее и усаживаюсь. Пальцами касаюсь руля, ощущая теплоту кожи, которой тот обтянут. Толчок крови в сердце. Ласточкой в небе мелькает чувство разорванных родственных уз…
Ерунда какая-то. Завожу машину. Едва уловимое движение - незнакомец сидит рядом.
- Кажется, на свадьбах принято похищать невест? - осведомляется шутливо.
- Вы самонадеянно бесцеремонны, - улыбка получается кривой, словно уголок рта привязан к ниточке, а ниточка притянута к уху.
- Но вам же это нравится?
Передергиваю плечами.
- Нравится, нравится. Просто вы, как принято у женщин, кокетничаете. Набиваете себе цену.
- Вы такой большой знаток женщин? – левая бровь снова взлетает в гладь неба лба.
- Не знаток. Скорее уж любитель.
Усмехаюсь и вдавливаю педаль газа. Незнакомец включает плеер. Из динамиков на меня обрушивается «Red Hot Chili Peppers» с песней «Parallel Universe». Параллельные миры. Хвост кометы, всегда находящийся в поле зрения. Млечный путь щедро сдобрен аллюзиями …
- Как думаешь, тебя уже хватились? – интересуется мужчина, глядя на меня в упор.
- Думаю, что мы на брудершафт не пили, поэтому не нужно мне тыкать, - отвечаю резко.
- Так выпьем, какие проблемы? – будто из воздуха достает серебристую плоскую фляжку. Отвинчивает крышку, делает глоток, протягивает флягу мне.
- Ямайский ром.
Смотрю на него, прищурившись.
- Ну-ну, не стесняйся. Ром - самый лучший напиток для волнующейся невесты.
- Уберите, я не собираюсь с вами пить, - произношу холодно.
- Предпочитаешь пить со своим женихом? Интересно, почему он не пустился вдогонку за нами? Я бы на его месте обязательно пустился...
- В пляс?
- Язык у тебя, как катана, - изрекает мужчина, довольно улыбаясь. После недолгого молчания произносит:
- Кстати, он видел, как ты уезжала. Твой жених. Наверняка подумал, что ты его бросила. Занятно, правда?
- Разве может быть занятной игра в прятки с собственной тенью? Что вам нужно?
- Ты.
Резко нажимаю на тормоз. Кажется, слышно как быстро бьется мое сердце. Машина останавливается. Пытаюсь открыть дверцу. Безуспешно.
- Выпустите меня, - заявляю требовательно, - Немедленно.
Боже мой, этот мужик – маньяк. Сейчас тюкнет меня по голове чем-нибудь тяжелым и отвезет в незнакомое место. Надо позвонить... Черт, мой телефон... Господи, видел ли нас кто-нибудь? Он сказал, что ...
- Интересно, он у тебя ревнивый? – мужчина будто бы не слышит моих слов и не видит мое испуганное лицо. Стараясь придать голосу невозмутимость, произношу:
- Нет, не ревнивый. Потому что ревновать человека так же глупо, как глупо ревновать воздух из-за того, что им дышат остальные люди. А Y (игрек) далеко не глупый человек.
Незнакомец усмехается и произносит:
- А ты роковая женщина.
- Роковая. Как раковая опухоль. Выпустите меня, - одним махом выхватываю из прически заколку в виде спицы, украшенной стразами, и наставляю ее на мужчину. Тот запрокидывает голову и начинает смеяться. Словно полоща глотку хрипловатыми «хе». Отсмеявшись, произносит:
- Ты мне нравишься.
- Не могу ответить взаимностью. Откройте машину или мне придется вас покалечить, - резко выбрасываю руку с зажатой в пальцах заколкой вперед. Незнакомец успевает уклониться, и моя заколка странным образом оказывается в его руках. Затем вовсе исчезает, будто растворяется в воздухе. Чертовщина какая-то.
- Ай-ай-яй, как некрасиво, - произносит насмешливо. А потом добавляет:
- Не бойся, я тебя не трону. Правда не трону. Как тебя зовут?
- Ефросинья, - зачем-то вру.
- Хорошая попытка, но это ненастоящее твое имя. Итак?
- Виктория, - отвечаю сиплым голосом.
- Виктория... Я – Борис. Вот и познакомились.
- Не могу сказать, что мне приятно, - произношу дерзко, пытаясь совладать со страхом. Кажется, у меня даже трясутся руки.
- Ничего, привыкнешь, - с усмешкой произносит Борис. – Времени будет достаточно, я ведь забыл тебя предупредить… Ты не сможешь вернуться назад, Тори.
- Тори? – какое-то смутное воспоминание мелькает в памяти. Мужчина внимательно смотрит на меня, но ничего не говорит.
- И что дальше?
Голову простреливает острая боль, механическими движениями начинаю медленно вытягивать из прически заколки и шпильки, будто это может расслабить боль, металлическим венцом стянувшую голову. Волосы волной накрывают плечи. Борис протягивает руку и проводит ею по моим волосам. Какой знакомый жест...
- К сожалению, Тори, ты не сможешь вернуться туда, откуда уехала. Представь: ты бежишь по мосту, который за твоей спиной моментально превращается в пепел.
Воображение моментально рисует картинку перед глазами. Пепельный мост осыпается позади меня. Закрыв глаза, несколько раз встряхиваю головой, словно пытаюсь сбросить это наваждение. Это сон. Страшный сон, почти правдоподобный. Почти. Сейчас открою глаза и снова окажусь на заднем дворе церкви.
Открываю глаза. Борис сидит рядом и с сочувствием смотрит на меня. С сочувствием?! Мне хочется вцепиться ему в волосы или расцарапать его лицо ногтями. Злость бушует, кровью стуча в висках. Начинаю медленно считать до ста. Про себя. Нужно успокоиться, чтобы начать здраво рассуждать. Понять, какого черта здесь происходит. Искоса смотрю на Бориса. Тот молчит, и молчание его сродни ощущению, как если бы мне отпиливали руку тупой пилой: о, я теперь знала, как именно!
- Тори, нам нужно ехать. Заводи машину, - в конце концов, тихо произносит мужчина.
Не шевелюсь. Сижу оцепенев. Борис снова касается моих волос, убирает прядь за ухо. Это легкое прикосновение выводит меня из ступора. Дав себе слово вернуться назад, завожу машину.
Не знаю, сколько времени мы едем и куда. Совершенно не узнаю местности, что мелькает в движении. Моими действиями руководит Борис, он же подсказывает дорогу. Я словно робот. Все эмоции будто отключены и даже мысли бессодержательны. Точно внутри меня вакуум. Идиотское ощущение.
Наконец, мужчина просит остановить машину возле какой-то закусочной.
- Можно выйти или сначала наденешь на меня наручники? – интересуюсь ехидно.
- Сначала переоденешься. Твое платье слишком бросается в глаза. Здесь необходимые вещи, - протягивает мне бумажный пакет. Глушит мотор, забирает ключи и выходит из машины. Не оглядываясь, направляется прямиком в закусочную. Так уверен, что я не сбегу? Наивный.
Рассматриваю содержимое пакета: джинсы, футболка, спортивные тапочки. Простая неприглядная одежка.
Интересно, здесь ходит какой-нибудь общественный транспорт, - размышляю переодеваясь. Одежда мне точно по размеру. Боже мой, он планировал мое похищение! Надо попросить помощи. Наверняка, в этом кафе есть посетители. Рядом припаркованы пару машин. Может, кто-то оставил ключи в зажигании?
Сворачиваю платье в комок, туда же заворачиваю туфли и, заприметив возле закусочной мусорный бак, решаю там оставить свои вещи. Дергаю дверцу машины. Как ни странно, та поддается. Выхожу, вдыхаю воздух полной грудью. Отчетливо пахнет грозой. Не без сожаления выбрасываю свои пожитки в мусорный бак, и медленно бреду к закусочной. Машины, стоящие возле нее, кажутся давно брошенными. Толкаю дверцу и оказываюсь в полумраке.
Борис сидит за столиком у окна. Больше в кафе нет ни души. Бред какой-то. Очень тихо, неслышно никаких звуков. На столике в вазе с водой стоит ветка дерева в цветах. Значит, кто-то здесь все же есть?
Сорвав с ветки цветок, произношу нараспев:
Сливы весенний свет
Дарит свой аромат человеку...
Тому, кто ветку сломал.
Борис глядит на меня с улыбкой:
- Тиё из Кага. Люблю это хокку. Хочешь есть?
- Нет. Только пить. Здесь вообще есть обслуга?
Мужчина не отвечает, глядя в окно. Его вниманием завладевает мотоцикл, что останавливается возле «Porsche», и за рулем которого облаченный в черную кожу мотоциклист. Он легко спрыгивает с байка и, подойдя к «Porsche», начинает внимательно осматривать машину. Чересчур внимательно.
- А к тебе гость, - произношу язвительно.
- Не ко мне, а к тебе, - изрекает Борис, - Черт, как некстати. Не успели.
Мужчина начинает постукивать кулаком по столу. Неужели нервничает? Но почему?!
- Куда не успели? – ничего не понимаю.
- К светлому будущему! Вставай скорее, бежим! – Борис хватает меня за руку и рывком поднимает из-за стола. Бросаю взгляд в окно. Мотоциклист не спеша направлялся к закусочной. В руке у него темнеет какой-то предмет.
- Или меня подводит зрение, - обращаюсь к спутнику. - Или у него в руке нечто вроде пистолета…
- Не пистолет, а «УЗИ». Знакома штучка?
Отрицательно мотаю головой.
Deja vu: «…«УЗИ»… Израильский шестидесяти четырехзарядный пистолет-пулемет… Калибр девять миллиметров… Весело?»
Борис быстро выговаривает:
- «УЗИ»- израильский шестидесяти четырехзарядный пистолет-пулемет… Калибр девять миллиметров… Весело?
- Смертельно. А у нас есть что-то подобное?
- Нет, Тори. Но у нас есть несколько минут, чтобы попробовать смотаться, пока он не зашел сюда. Бежим!
С этими словами он тащит меня к барной стойке, вталкивает в какую-то дверь, за которой оказывается туалет. Мельком заглянув в зеркало, дивлюсь собственному отражению. Будто не лицо, а восковая маска мертвеца.
- Лезь в окно! Да не мешкай, некогда!
Борис буквально выталкивает меня из окна на улицу. Неудачно приземляюсь на колени. Мужчина спрыгивает и появляется рядом. По-прежнему держа меня за руку, волочет к машине. Мне кажется, что мы бежим слишком долго, поэтому не улавливаю момента, когда оказываюсь внутри машины. Спутник втапливает педаль газа.
- Пристегнись! – командует мне. – Сейчас будет жарко.
- Что происходит, черт тебя побери?! – кричу, нутром чувствуя, на какой бешеной скорости несется машина. Меня сейчас вывернет наизнанку, к животному страху добавляется тошнота, я сглатываю, но мне все хуже и хуже. Вслед нам несутся пули. Эти звуки сводят меня с ума. Я, закрыв глаза, молюсь всем известным мне богам, чтобы они помогли нам спастись. От кого? От чего? Во что меня втравил этот ненормальный?! Машина резко тормозит. Не будь я намертво пристегнута ремнем безопасности, впечаталась бы лицом в приборную панель. Тошнота становится нестерпимой.
- Мне плохо, - еле выговариваю, и, отстегнув ремень, вываливаюсь из машины.
Стою на коленях, обхватив живот руками. Сильнейшие спазмы скрючивают тело.
- Ты как? – возле меня появляется Борис.
- Уйди, - прошу слабым голосом.
Мужчина отходит, а я, повернув голову, замечаю стоящий в стороне байк. Мотоциклиста не видно. Будто предчувствие пронзает ключицу, и я чувствую огненную боль в плече.
- Борис… Береги… сь…
Земля переворачивается. Гаснет небо.
- Сатори, - дуновение ветра. - Сатори, посмотри на меня.
С трудом открываю глаза. Почему Борис так странно меня назвал? Сатори… Мужчина стоит возле меня на коленях. Его одежда грязная и кое-где порванная, а на шее алеет глубокая царапина. Дотрагиваюсь до той пальцем.
- Больно?
Улыбается:
- Нет. А тебе? – проводит рукой перед моим лицом, не касаясь его.
- Плечо, - еле шевеля губами.
- Знаю. Я уже залатал тебя. Немного времени и будешь как новенькая. Как говорится, до свадьбы заживет, - но его глаза глядят обеспокоено.
- Ты… мой… враг? – стараюсь не отводить взгляда.
Борис отрицательно качает головой.
- Друг?
Пожимает плечами. Закрываю глаза. Терра. Как же сразу не догадалась. Они все-таки нашли меня.
- Ты… пришел… чтобы… меня… уби…,- не могу договорить. Страшно.
- Не спрашивай сейчас ни о чем. Потом. Тебе нужно отдохнуть. Спи.
-Анимация вторая. Сон. Порядковый номер 33999666.-
Он спит, как обычно. На левом боку, подложив под щеку ладонь.
Невидимые, но будто стальные пальцы сжимают мое сердце. Кажется, сомкнись они чуть сильнее, и сердце лопнет, как перекаченный воздухом мячик.
Сажусь на краешек кровати и осторожно дотрагиваюсь до его лица.
Он вздрагивает, хотя сон его крепок. Вход сияет ультрафиолетом. Никаких препятствий.
Закрываю глаза, приближаю к нему свое лицо.
Синяя вспышка. Острый запах цитрусовых.
- Здравствуй, любимый, - произношу тихо.
Удивленно смотрит.
- Ты? – голос звучит глухо и кажется мне незнакомым.
Пытаюсь улыбнуться. Тщетно. Лицо будто одеревенело.
- Зачем ты здесь? – смотрит с неприязнью, - Ты же убежала, не стоило возвращаться.
- Так было нужно, любимый, - стараюсь говорить бесстрастно. Но проклятое сердце пляшет в груди, как сумасшедшее. Голос дрожит.
- Да? И кому это было нужно? – его взгляд непривычно холодный. Словно мы всегда были чужими друг другу.
- Тебе.
- Мне?! – гнев в глазах полыхает огнем.
- Хорошо. Нам.
- Нам, - усмехается. - Ты считаешь, что когда-то были «мы»?
- Да, я так считаю. А ты, видимо, другого мнения? – его слова задевают серебряную струну, расстроенно звучащую внутри меня.
- Никогда не было «мы». Всегда была ты, а потом уже я. Именно в такой последовательности.
- Злишься?
Отводит взгляд.
- Уже нет. Мне просто больно. Хотя, ты вряд ли знаешь, что это означает.
Словами, словно лезвием, полоснул по сердцу. Меня обжигает обида. На него. На себя. На обстоятельства.
- Ну, и зачем ты пришла?
- Мне нужно отдать тебе кое-что…
- А потом сделаем вид, что между нами ничего не было? – невыразительный голос. Так разговаривают со случайными людьми.
- У меня не так много времени. Скоро рассвет...
- И что? – в его голосе слышится едва уловимый интерес.
- Ты проснешься. А я…
- Договаривай, что же ты? Я проснусь, а тебя нет. Не волнуйся, я начинаю привыкать, что тебя нет!
Он намеренно делает мне больно. Как же это тяжело.
- Уходи. Я больше не хочу… Тебя видеть, - последние слова произносит еле слышно.
- Но я должна отдать тебе… - пытаюсь возразить.
- Мне ничего не надо от тебя... Прощай.
Где-то вдалеке прокричал петух.
- Анимация третья -
Печальный крик какой-то птицы вторгся в мой сон. Нехотя открываю глаза. Болит все тело. Особенно плечо. Ощупываю его - туго перебинтовано. Ноет правое запястье.
Рассматривая его, вижу круглую рану, чем-то напоминающую ожог. Уже затянувшуюся. Гляжу на левое запястье. На нем нет никаких ран, лишь голубеет веточка вен.
Опершись на левую руку, пытаюсь привстать. Осматриваюсь вокруг. Поляна, окруженная плотным кольцом высоких деревьев, словно взятая ими в плен. Воздух, опьяняющий своей свежестью. Щебет птиц. В совокупности - место, поражающее своей чистотой и невинностью. Странно.
Ни Бориса, ни машины рядом нет. Вокруг только звенящая тишина. Осторожно встаю и направляюсь к речке, что протекает рядом. Сажусь возле нее, зачерпываю воду, подношу ко рту. Вода ледяная.
- Доброе утро, Сатори! – Борис подходит неслышно сзади.
- Меня зовут Виктория, - умываю лицо водой.
- Ты не помнишь своего настоящего имени? – переспрашивает мужчина.
- Нет. На отшибе жизни память отшибло, – смотрю на него. Хорошо выглядит. Как ему это удается? У меня же стойкое ощущение, что по мне проехался танк.
-Тебе приснился дурной сон? – интересуется.
- Мне не снятся сны.
- Точно? – какой у него неприятный взгляд. Трудно выдержать. Отвожу глаза.
- Точнее не бывает…
Борис присаживается рядом и очень мягко спрашивает:
- Неужели ты до сих пор не узнала меня, Сатори?
- А должна была?
- Я надеялся на это. Когда-то ты была весьма и весьма догадливой.
- Будем бредить воспоминаниями, и бередить ими раны? – осведомляюсь ехидно. Почему он так меня раздражает? Поразительно.
- Как хочешь, - пожимает плечами.
- Никак не хочу. Меня интересует, во что ты меня втравил. От кого мы убегали вчера … Это было вчера?
- Вчера, - подтверждает мужчина. – Боюсь, у меня неутешительная новость, Тори. На нас вышел Охотник.
- Охотник? Что за ерунда?
- Дай руку.
Покорно протягиваю Борису правую руку. Он дотрагивается до раны в виде ожога. Множество иголок пронзают запястье.
- flash back – (возврат в прошлое)
[- А если я захочу убежать?
- Зачем, Тори?
- Я больше не могу находиться вне пространства и времени. Я хочу обратно!
- Это почти невозможно, Тори.
- Но почему?!
- Потому что почти невозможно. Ты в черном списке, поэтому для тебя не предусмотрен объект для замещения. На то, чтобы его найти, может уйти бесконечно много времени. Конечно, ты можешь подать прошение в Совет, но я уверен, что его не примут даже к рассмотрению. Значит, придется нарушать закон – взломать Хранилище. Потом успеть пересечь границу за микросекунду. Надеюсь, ты не забыла, что мы в режиме «Вход», режим «Выход» на нашем участке границы отключен. Пересекая пространства, ты должна деструктурироваться. А если все пройдет благополучно, по твоему следу все равно пустят Охотника. Никто не вправе самостоятельно нарушать равновесие.
- Охотника?! Это кто?
- Никто не знает, как он выглядит, но я много раз слышал, что его напускают на беглецов.
- Ага! Значит, кому-то удавалось сбежать из Терры?
- Удавалось. Но Охотник быстро их находил и деструктурировал.
- Сам деструктурировал?!
- Именно так, Тори. Для тебя будет лучше забыть о бегстве.]
Чувствую, как от лица отхлынула вся кровь. Кажется, она исчезла из всего тела. Борис выпускает мою руку. Смотрю на рану в виде ожога. Сердце стучит гулко.
- Как ты нашел меня… Орис? – смотрю в упор на мужчину, вспомнив его настоящее имя. Странно, что я помню его иным. Хотя, нет. Вовсе не странно.
- Зов сердца, Сатори, зов сердца.
- Ты заодно с Охотником?
- Глупый вопрос...
- И что же мне делать?
- Думать, - Орис выглядит утомленным.- Ты должна перехитрить Охотника или…
- Умереть, да?
Орис, глядя в мое лицо, произносит:
- Никто не гнал тебя из Терры, Сатори. Никто не принуждал тебя пойти со мной. Я же не открою тебе тайну, сказав, что за поступки приходится расплачиваться?
- Ты выкрал меня, Орис. Не рассказывай, что не принуждал поехать с собой! Наверняка, ты прибегнул к гипнозу!
- Если тебе будет угодно думать так - переложив вину на меня, думай. Но это не истина.
- Зачем же ты сбежал из Терры? Ведь Охотник, если поймает, деструктурирует и тебя?
Орис пожимает плечами. После недолгого молчания изрекает:
- Есть способ обмануть Охотника и спастись.
- Какой?
- Для начала ты должна вернуть кое-что тому, кого называешь Y-ком. Только после этого мы решим, как быть дальше.
- Что я должна ему вернуть?
- Воспоминания. Ты не имела права вмешаться в его судьбу и занять в ней не свое место. Мы должны стереть его воспоминания о тебе.
- Стереть? Но как? – гляжу на Ориса с удивлением.
- Через его сны. У людей в снах укрепляется память. Если, проникнув в сон Y-ка, ты сможешь установить контакт с секторами его памяти, стереть оттуда воспоминания о себе, то мы сможем обхитрить Охотника и спасти тебя. А заодно и меня.
- Ты сильно рискуешь, Орис. Зачем?
Мужчина не отвечает, только загадочно улыбается. Я в смятении. В голове путаница.
- Как же я смогу проникнуть в сон к Y-ку? – внимательно смотрю в глаза Ориса.
- Я переброшу тебя к нему. Недавно уже пробовал, но что-то не заладилось. Видимо, для установления контакта необходимо твое сознательное участие.
- Ясно. А до наступления ночи что делать?
- Жить, - просто отвечает Орис. – Поехали.
Следую за ним. Подходим к машине. Провожу пальцем по пыльному боку, гляжу на палец, затем вытираю пыль о штанину.
- Вот так же и Охотник сотрет мою жизнь, как пыль…
- Рано впадать в уныние, Сатори, - мужчина ободряюще улыбается и подмигивает мне. Он садится за руль, я - рядом. Куда-то едем. Из динамиков изливается инструментальная музыка. Усилием воли заставляю себя не думать об Y-ке. Подобные мысли - ковыряние иглой в свежей ране.
- Любишь его? – спрашивает Орис. Терра. Мы всегда были друг перед другом, как на ладони. Гляжу в окно.
- Однажды Y рассказал мне одну притчу.
«Как-то раз собрались вместе все людские чувства, и одно из них - Безумие предложило поиграть в прятки. Чувства согласились и прятались кто куда, пока Безумие, закрыв глаза, считало до миллиона. Лишь только Любовь никак не могла найти потайное место. Наконец, она увидела прекрасный куст роз, за которым и решила спрятаться. Безумие досчитало до миллиона и стало искать чувства. Шаг за шагом оно нашло всех, кроме Любви. Потом увидело розы и сразу поняло, что только там может спрятаться Любовь. Раздвигая ветки куста, Безумие услышало крик. Острые шипы повредили Любви глаза, и та ослепла. Тогда Безумие, чтобы загладить вину, предложило Любви стать ее поводырем. С тех пор Любовь слепа и Безумие ведет ее за руку…».
- Твоя любовь к Y слепа?
- Скорее уж безумна, - усмехаюсь, хотя чувствую как внутри все замирает в тишине. Словно минутой молчания чтит память кого-то дорогого умершего.
Смотрю вперед, на дорогу. Изредка попадаются встречные машины, в которых сидят люди.
Люди…
Заезжаем в какой-то лес, несколько минут едем, затем останавливаемся. Моему взору открывается круглая поляна с маленьким домиком посередине. Будто иллюстрация к сказке про Гензеля и Гретель. Выходим из машины. И в ту же секунду небо озаряется молнией и начинается ливень. Повинуясь настроению, сбрасываю с ног тапочки и бегу босиком по мокрой траве. Как когда-то в детстве. Раскинув руки в стороны, начинаю кружиться на месте, подставив лицо под дождь. Тот смывает мое отчаяние, страх, боль... Одежда уже промокла насквозь, но мне не хочется уходить от дождя.
Орис хватает меня за руку и силком тащит к дому.
- С ума сошла? Не хватало еще, чтобы ты заболела, - начинает стягивать с меня одежду.
- Что ты делаешь? – спрашиваю изумленно.
- Спасаю тебя от простуды, - принимается за джинсы. Его пальцы обжигают кожу. Сердце заходится, как чахоточный в приступе кашля. Хочется закрыть глаза и отдаться этим ощущениям, умоляя Ориса не прекращать прикосновения. Встряхиваю головой и сухо произношу:
- От простуды? Меня скоро убьют, о чем ты вообще?!
Начинаю громко смеяться. Смех быстро переходит в истерику, и я начинаю захлебываться рыданиями. Орис обнимает меня и крепко прижимает к себе. Он ничего не говорит. Когда я успокаиваюсь, он разжимает объятья.
В доме он подходит к печке, начинает ее разжигать.
- Где мы? – развешиваю свою одежду на грубо сколоченных деревянных стульях. Подхожу к шкафу, открываю его, рассматриваю содержимое, наконец, заприметив плед, выуживаю его оттуда.
- Не знаю, Сатори. Возможно, этот дом существовал в моей прежней жизни, поэтому я безошибочно нашел дорогу.
- Замысловатые переплетения сознаний, - подхожу к печке. - Не знаю, как ты, а я голодна.
- Надеюсь, здесь найдется, чем подкрепиться, - изрекает Орис. – Поищи вон в том шкафу.
Покорно следую к указанному месту. Тщательно исследую шкаф, наконец, нахожу несколько проросших картофелин, пачку галетных печений и пыльную бутыль темного цвета.
С трофеями подхожу к Орису. Тот стоит возле печи и задумчиво смотрит на огонь.
-Хранилище. Вход. База данных.-
Легенда. Порядковый номер 22208948
Имя: ОРИС
Человеческий возраст до ухода в Терру: 41 год
Причина «смерти»: самоубийство.
Дело рассмотрено в Совете.
Класс Терры: Страж
Ответственный: АЙС
-Портретная карта «Король треф»-
Я теперь и не вспомню
Сколько лет я искал
Сердце в своей груди
/ТТ/
По улице шел человек. Божье творение. Неповторимое. Уникальное. Печаль глаз. Усмешка, криво висящая на лице. Сердце в клетке ребер.
Человек смотрел внутрь себя, но не видел там отражения своего «я». Не видел там ничего. Темь. Зовущая…
Тоска лежала на плечах человека чугунным плащом. Одиночество грызло, обгладывало кости. Чувство вины гнало взашей. Вперед. В никуда.
Порыв ветра ударил человека в грудь. Он поднял голову и посмотрел на небо. В небе тоже не было ответа на вопрос «Как быть?».
Человек нащупал в кармане брюк деньги. Несколько смятых бумажек, в которых было псевдоспасение. Он зашел в магазин и купил на все деньги водки. В последнее время водка стала единственным утешением. Она позволяла человеку на время забыть о тьме в себе. Мысль о том, что совсем скоро будет его дом, защищающий от ветра улиц, билась пульсом чуть ниже левого уха.
Дом встретил человека ледяной пустотой. Но тот уже привык к ней, поэтому не замечал, что пустота шастает по квартире, как уличная девка. Человек просто надевал пальто, если чувствовал могильный холод.
Не разуваясь, человек прошел в кухню и достал из шкафа чашку с отбитой ручкой. Откупорив первую бутылку, он налил полную чашку водки, и залпом выпил. Затем он достал из нагрудного кармана рубашки фотографию, разгладил ее, и положил перед собой. С фотографии на него смотрела женщина. Бесконечно любимая. Когда-то у нее было имя, но человек старался его забыть, потому что это имя откликалось в сердце огненной болью.
Очередная порция водки, которую человек влил в себя, наполнила его существо блаженным теплом. Это тепло окутывало, словно подхватывало человека на руки и бережно качало. Как на волны моря.
После следующей порции стало почти неплохо. Человек снова взял в руки фотографию и долго смотрел в глаза женщины. Он не заметил, как стал разговаривать с этими глазами не про себя, а вслух.
Водка не кончалась, человек запускал руки в сундуки со словами, как в золотые монеты, хватал их горстями и осыпал теми женщину с фотографии. Если бы он мог, он бы все, что у него было, отдал, чтобы вернуть ее.
Человек говорил, и женщина с фотографии его слушала. И согласно кивала. И счастливо улыбалась. И даже сошла с фотобумаги и села напротив.
Человек обрадовался и налил ей водки. И она выпила с ним. И засмеялась над очередной его шуткой. И согревала глазами. И отвечала на его вопросы.
Куда-то исчезла вылинявшая жизнь, что висела за окном дома. Человеку казалось, что он попал на какой-то праздник. Такой долгожданный праздник, как день рождения в детстве.
Он на минутку вышел из кухни, а когда вернулся, женщина с фотографии пропала. Человек долго бегал по квартире и звал ее. Но она не откликалась. Может, потому что он никак не мог вспомнить ее имя.
Тогда он сел за стол, уронил голову на руки и заплакал. Ему казалось, что со слезами уйдет боль и разочарование. Но ни боль, ни разочарование не уходили, наоборот, они росли и росли, и заполняли собой все вокруг. И уже не осталось воздуха, чтобы дышать, человек вдыхал боль и выдыхал ее же.
Тогда он взял нож и пошел в ванную.
- База данных. Выход. Хранилище-
Чищу картофель, стараясь унять дрожь внутри себя и не смотреть на Ориса. Он садится напротив.
- Я хотел тебе задать один вопрос.
- Какой? – поднимаю на него глаза.
- Как тебе удалось удрать из Терры?
Усмехаюсь. Зачем задавать вопросы, ответы на которые прекрасно знаешь. Но все же произношу:
- Воля случая. Шахматная партия, разыгрываемая бесконечно. На этот раз у нас со случаем вышел пат . Вот так вот…
- Как?
- Очень просто. Помнишь, у нас была страшная перегрузка на «Входе»? На земле был очередной теракт. Взорвали поезд в метро. Души шли в Терру непрерывным потоком. Произошла заминка, ты отвлекся, и я прыгнула во «Вход».
- Не испугалась деструктуризации?
- Ты же сам прошел через это, Орис. Никакой деструктуризации при переходе нет. Совет придумал эту байку, чтобы ни у кого не возникало соблазна сбежать. Я не только не деструктурировалась, но и точнехонько попала в тело девушки, чья душа уже вошла в Терру.
- И какими были твои ощущения после «пробуждения»?
- Шаги по шаткому веревочному мосту в никуда… Ведь я вернулась в человеческий мир не с очищенной душой, как возвращаются остальные, становясь новорожденными. Я вернулась с прежним опытом. Со своей тоской и одиночеством. Со своей болью. Долго не могла понять, кто я. Ведь тело, которое досталось мне, прожило свою жизнь на земле. Обросло своей историей, как обрастает ракушками камень на дне моря. Моя душа и это тело стали двумя чашами весов, которые никак не хотели оказаться в равновесии…
Смотрю сквозь Ориса.
- Долго привыкала к своей физической оболочке. Представь, смотрела в зеркало и видела там чужое лицо. От такой картинки легко было свихнуться… Лишь только имя меня спасало. Ее звали Виктория. Близкие называли ее Тори. Так называл меня ты... И я приучила себя к мысли, что просто сделала пластическую операцию всего тела...И это просто надо принять. Пережить… И я жила! Жила, понимаешь? Могла чувствовать, чем пахнет ночь за окном, ощущать как дождь роняет свои слезы на мое лицо… Я чувствовала! Боже, какой дурой я была когда-то, когда отказалась от всего этого… Но тогда я не понимала ничего. Тогда внутри меня все было покореженной грудой металла, как автомобиль, попавший в страшную аварию. Тогда выход был только в уходе… Но этот уход не облегчил мою боль. Наоборот, раскаяние грызло мою душу, терзало меня. Тогда я подумала, что бегство из Терры - это шанс все исправить. Шанс прожить жизнь еще раз. И я воспользовалась первой же возможностью, чтобы сбежать… Но на земле я снова столкнулась с терзаниями. Что я? Кто я? Театральная маска, расчерченная строго посередине, с одной стороны гримаса горя, с другой – радости? Где я настоящая? Мне хотелось бежать без оглядки. Но куда? Зачем? Я с остервенением гналась за собственной тенью… До острой боли, клинком входящей в сердце… И вот прибежала.
Орис берет меня за руку:
- Может, это было очередным испытанием для твоей души, Тори, кто может знать наверняка?
- Да… Есть мнение, что человеческие души отправляются на землю в наказание за свои грехи. И потом долго мучаются, живя, пытаясь эти грехи искупить… А я решила наказать саму себя.
- Я очень хорошо тебя понимаю, - голос Ориса убаюкивает. У меня нет сил, чтобы продолжать этот бессмысленную беседу-исповедь, но Орису это вроде и не нужно. Он как будто продолжает прерванный спор с самим собой. - Когда-то мне тоже казалось, что бегство из Терры - это шанс для меня, чтобы исправить что-то… Иллюзии, как калейдоскоп, стоит чуть повернуть колесико и взору предстанет совсем иной узор. Может, даже красивее предыдущего. Иллюзии… Карнавальная ночь, наполненная смехом, масками, костюмами, расшитыми золотом. Но всегда наступает утро, в свете которого маски и костюмы кажутся поблекшими, поношенными и пошлыми… Невозможно жить, прикрываясь иллюзиями, как щитом… Ты будто бы попадаешь в королевство кривых зеркал, и, в конце концов, перестаешь понимать, какое из отражений твое настоящее «я»…
- Как же тебе удалось ускользнуть, Орис? После моего побега наверняка в Терре начался переполох.
- Возможно. Не знаю. Я прыгнул следом за тобой.
-Хранилище. Вход. База данных.-
Легенда. Порядковый номер 82202894
Имя: САТОРИ
Человеческий возраст до ухода в Терру: 21 год
Причина «смерти»: самоубийство.
Дело рассмотрено в Совете.
Класс Терры: Страж
Ответственный: ОРИС
- Портретная карта «Дама бубен»-
Над волной ручья
Ловит, ловит стрекоза
Собственную тень.
/Тиё из Кага/
День как день. Как множество других дней, различающихся только названиями: понедельник, вторник, среда, четверг… Для нее они все были на одно лицо. Сплошной понедельник. День тяжелый. Она не могла сказать, что ее вечные понедельники были тяжелыми днями. Или легкими. Они были никакими. Как будто жуешь бумагу, пытаясь ею насытиться.
Она шла по замусоренной чужой улице, вглядывалась в лица прохожих, испытывая жажду найди хоть в одном из ликов отклик. Но отклика не было. Глухие, плотно зачехленные лица людей. Даже не лица. Все окружающие люди словно надели на себя противогазы.
Она механически улыбалась этим людям. Заученной, вымученной улыбкой. Она пыталась спрятаться за этой фальшью, но обманывала не других, а себя.
В груди слева была дырка. Черная дыра космоса. Когда-то там было сердце. Сердце забрали с собой близкие, которые ушли от нее навсегда. Сразу все вместе. Жизнь ударила под коленки, подломив ноги. Встать она больше не смогла. Нет, конечно, оставались воспоминания, которые она примеряла, как платья и пыталась вертеться в них перед зеркалом памяти. Но всегда наступала ночь, которой высвечивала лунным светом все неприглядное, что тщательно пряталось днем.
Сначала было легко. Внутри как будто все прижгли жидким азотом. Холодно. Кубики льда, из которых складывается слово «Вечность». А потом наступила оттепель... Кубики льда таяли, обнажая трепещущую, уязвимую душу. Тогда она стала бояться людей. Не могла заставить себя лишний раз выйти на улицу, чтобы купить хлеба. Ей казалось, что прохожие тычут в нее пальцами и смеются, обнажив гнилые зубы. И всюду ей чудился запах… Запах тления…
Потом она перестала различать день и ночь.
Потом она стала «видеть». И все, что видела, пыталась зарисовать, но выходило лишь черное. Пятнами.
Однажды она заметила, что на улице стоит ее мама. Улыбается, машет рукой и что-то кричит, зовет ее. Она открыла окно, чтобы услышать, что кричит мама. Но звука не было. Тогда она шагнула на карниз.
- База данных. Выход. Хранилище-
- Кстати, как тебе удалось взломать базу? – голос Ориса строгий, как на допросе.
- Может, хватит этих тривиальных вопросов? Ты же знаешь, что база замыкается на простой двузначный код. Слишком простой, чтобы кто-то мог подумать о нем, как о пароле.
- Ты считала всю информацию? – мне показалось или он действительно боится услышать мой ответ?
- Хранилище. Вход. База данных.-
Легенда. Порядковый номер ХХХХХХХХХ
Имя: АЙС
Человеческий возраст до ухода в Терру: Доступ закрыт.
Причина «смерти»: Доступ закрыт.
Дело рассмотрено в Совете.
Класс Терры: Охотник
Ответственный: СОВЕТ
- Портретная карта «Joker» -
Вы хотите получить засекреченную информацию. Пожалуйста, введите пароль…
Пароль неправильный.
В доступе отказано.
- База данных. Выход. Хранилище –
- Знал, что ты - подопечный Охотника? – стараюсь произнести равнодушно. Ни черта подобного, голос предательски вибрирует.
- Ты вскрыла мою легенду? – интересуется мужчина.
- Да. Ты не ответил, Орис.
- Да. Мне ведь тоже пришлось взломать базу, чтобы последовать за тобой. Простой двузначный код.
- Зачем?
- Потому что я не могу быть без тебя.
- flash back-
-Почему мы всегда вместе, Орис?
- Так вышло.
- Почему именно ты и именно я?
- Случайный выбор при структуризации, Тори.
- Почему случайный?
- Не знаю. Наверное, в Совете решили, что наши легенды максимально подходят друг другу. И слепили нас. В Терре все Стражи представляют собой две составляющие, дополняющие друг друга, чтобы быть единым целым. Гармоничным. Я - мужская составляющая, ты - женская. Твои достоинства уравновешиваются моими недостатками и наоборот. Это необходимо, чтобы граница тщательно охранялась.
- А если выйдет так, что я все-таки смогу сбежать в один из параллельных миров, что тогда?
- Получится, что я сбегу вместе с тобой. Мы не сможем долго быть друг без друга.
- Так странно…
- Ничуть. Было бы куда хуже, если бы мы были половинчатыми, как, например, люди.
- Как понять «половинчатыми»?
- Люди не могут в себе совмещать оба начала сразу, они делятся на мужчин и женщин. Поэтому долгое время ищут свою «половинку», чтобы достичь гармонии.
- Находят?
- Когда как. Кому-то везет, и он сразу находит своего человека. А кому-то ... Не везет.
Молчу. Внутри воронка противоречий. Втягивает меня.
- Знаю, о чем думаешь, Сатори, - негромко произносит Орис. Поднимаю на него глаза.
- О том, что мы с Охотником в одной связке. О том, что я воткну тебе нож в сердце, когда ты будешь спать. В таком ключе. Не стану тебя переубеждать. Это лишнее. Основа всего- доверие. Ты можешь либо принять мою руку, либо нет. Это будет твой выбор. Твой собственный выбор, - он выделяет слово «собственный».
- Ты покончил с собой, потому что потерял доверие? – интересуюсь язвительно. Орис снова начинает меня раздражать.
- Легенды, Сатори, не показывают всего. На любую проблему или ситуацию можно взглянуть под углом и девяносто градусов, и сто двадцать, и триста шестьдесят. И всегда картинка будет получаться разной. Кем ты увидела себя, прочитав свою легенду? Психопаткой, которая по слабости свела счеты с жизнью?
- Что ты понимаешь?! Что ты знаешь обо мне?! Ты просто прискакал сюда по приказу Совета!
Оплеуха прозвучала оглушающее звонко. Неожиданно. Схватившись за щеку, недоуменно гляжу на Ориса.
- Сейчас не время ранить друг друга, Сатори. Слова - слишком сильное оружие, похлеще любого «УЗИ». Я знаю о тебе достаточно, чтобы понимать, почему ты когда-то решила пройти точку невозврата. Когда в жизни человека происходит что-то непоправимое, например, умирает кто-то очень близкий, человек остается один на один с горем, ему тяжело справиться с невосполнимой потерей в одиночку. Хочется опереться на чье-то плечо, чтобы перевести дух. Но не всегда рядом оказывается нужное плечо, и не всегда в человеке крепкий дух. Тогда люди ломаются, как спички, под давлением пальцев. Для тебя потеря родных стала огромным потрясением, для меня - смерть жены. Мы... Немного сошли с ума... И тогда казалось, что бегство от жизни- единственно верный выход. Из тупика. Когда уходят самостоятельно, земная жизнь остается незавершенной. Оборванной струной. И, конечно же, тянет вернуться назад и поставить точку.
Сижу, сцепив пальцы. Наждаком дерет горло. Трудно дышать. Больно.
Орис кладет свою руку на мое плечо.
- Время отправляться в сон к Y-ку, Сатори. Ты должна.
- Анимация четвертая. Сон. Порядковый номер 33999667. -
Он спит, раскинув руки. Как будто вернулся домой после тяжелого дня, выжавшего из него все соки, и сразу рухнул на постель. Смотрю на него, мысленно обрисовывая его силуэт взглядом. Он не ощущает моего присутствия, а мне так хочется разбудить его…
На сей раз граница узкая, но по-прежнему отсвечивает ультрафиолетом. Вход свободный. Закрываю глаза, приближаю свое лицо к нему.
Вспышка синего. Острый запах цитрусовых.
- Ты вернулась?
- Да, любимый… Я должна кое-что отдать.
- Ты не оставишь меня в покое?
- Не могу. Это не моя прихоть - приходить в предрассветных снах и исчезать с рассветом.
- Мне больно видеть тебя.
- Я понимаю. Но у меня нет другого выхода.
- Уходи.
- Пожалуйста …
Такое долгое молчание, поглощающее песок в часах - перевернутой петли Мебиуса.
- Почему ты оставила меня?
- Так вышло. Я никогда не принадлежала самой себе. Ты не сможешь этого понять…
- Не смогу, если ты не объяснишь.
- А я не могу объяснить.
В его глазах пороховая печаль. Сильно сжимаю пальцы. Он смотрит на меня и говорит:
- Я совсем не могу без тебя. Каждый день похож на следующий и является близнецом предыдущего. Я жду, что откроется дверь, и ты войдешь в наш дом. Но время идет, а дверь так и не открывается…
- Любимый…
- Знаешь, каково это - чувствовать, что от тебя оторвали огромный кусок души, и ветер колышет оставшиеся лохмотья, и рана ноет, кровоточит?
- Не нужно. Мне тоже больно. Но ничего нельзя вернуть. Ты должен мне помочь. Должен!
- Я не могу. И не хочу...
Вдалеке прокричал петух.
-Анимация шестая. -
Открываю глаза. Рядом стоит Орис.
- Нет? – спрашивает он, увидев, что я не сплю.
- Нет.
- Лю-уди, - произносит с невероятной тоской.
Сажусь на постели.
- Что будет со мной, Орис?
- Если ты сможешь отдать Игреку то, что должна, то у тебя есть мизерный шанс устоять перед Охотником. Если Y добровольно не впустит тебя в свою память, боюсь, Сатори, что мы проиграем. Сегодня будет трудный день.
- Почему? – встаю с постели и подхожу к окну. Лужайка перед домом залита солнечным светом.
- Сегодня последняя ночь, когда ты сможешь пробраться в сон к Y-ку. Дальше граница закроется и входа не будет. Поэтому сегодня последний шанс овладеть оружием против Охотника. Завтра утром он нас найдет.
- Знаешь наверняка?
Кивок головой.
- Иди, поешь, завтрак ждет на столе. А потом выходи из дома. Я кое-что покажу тебе.
Подхожу к рукомойнику, долго умываю лицо, как будто хочу смыть все, произошедшее со мной за эти дни. Затем быстро приканчиваю завтрак. Выхожу из дома.
Орис сидит посреди лужайки, скрестив ноги по-турецки. Сажусь напротив него.
- Закрой глаза и послушай, что говорит твое сердце.
Послушно закрываю глаза. Прислушиваюсь к себе. Сначала слышу ровный стук сердца, который постепенно переходит в пение какой-то птицы. Такая печальная песня, как будто птица прощается с миром. Навсегда. Мне почему-то сразу вспомнилась старинная кельтская легенда, повествующая о птице, которая всю свою жизнь проводит в поисках тернового куста. Найдя его, она бросается на самый острый из шипов и поет единственный раз трогательную и прекрасную песню смерти.
- Что слышишь? – голос Ориса нарушает пение птицы.
- Песню смерти… Почему так?
- Потому что ты не можешь себе простить самоубийство. А прощать – самое большое искусство…
- Даже сейчас мне кажется, что был какой-то другой выход, который я почему-то тогда не могла увидеть. Все вышло так по-дурацки…
- Всегда так кажется. Человек тешит себя мыслью: «Вот, была бы возможность повернуть время вспять, и я никогда бы так не поступил», но это фикция. Ты же сама прошла через все это, про-чув-ство-ва-ла! Время, повернувшееся вспять, возвращает человека из прошлого. Нельзя прыгнуть из настоящего в прошлое. Возвращаясь, ты обретаешь себя прежнего: с тем же самым душевным состоянием, с теми же мыслями. Который опять же поступит точно так же, как поступил когда-то. Вернись ты сейчас в свою сумеречную квартиру, ты снова и снова погружалась бы в одиночество, пока не потонула бы в нем.
- Ты смотрел мою легенду? – я открыла глаза, и взглянула на него.
- Нет.
- Тогда откуда знаешь?
- Сатори, самоубийство – крайний шаг.К нему подталкивает отчаяние. А отчаяние - голодный зверь, яростно набрасывающийся на человека, отрывающий куски его души. Безысходность. Безнадежность. Мрак… И… Одиночество. Абсолютное. Когда человеку кажется, что его поместили в карцер, где четыре стены на него одного. Не с кем поговорить, некого послушать, не с кем даже подраться. Вакуум.
- Но почему тогда говорят, что если человеку суждено умереть, то он умрет, а если не суждено, то не умрет. Выходит, мы должны были умереть?!
- Что значит «должны были», кому должны? Человек никому ничего не должен, кроме себя самого. Вот и все. Просто не всегда и не всем удается удержаться на скользком подоконнике. Это испытание. Понимаешь?
- Охотник убьет нас?
- Пока шансы равны. Но, если Y не даст тебе возможности пробраться к воспоминаниям, у Охотника будет преимущество перед нами.
- Как же нам его победить?
- Обманом. Если хочешь ударить противника ногой, сначала сделай обманное движение рукой. Отвлеки, запутай его… Единственное, вам не придется драться с размахиванием кулаками. Он будет искушать тебя, бить по болевым точкам. Ты должна будешь выстоять.
- Ты поможешь мне?
- Могла даже не спрашивать.
Снова закрываю глаза. Птица внутри меня прекращает петь. Наверное, смерть все же приняла ее в свои объятья. Страх постепенно выпускает из цепких лап. Откуда-то приходит уверенность, что Y поможет мне. Спасет меня…
- Какой он? – снова голос Ориса, нарушающий покой.
- Кто?
- Тот, кого ты называешь Y-ком.
Задумываюсь. Подобный вопрос всегда ставит в тупик.
- Какой? Как родной дом, в который ты вернулся после долгих лет изматывающих скитаний. Я бы никогда не допустила, чтобы кто-то или что-то причинило ему боль.
- Пожертвовала бы собой?
- Не знаю. Хочется верить, что - да.
Орис молчит. В середине меня гнездится какое-то неясное предчувствие. Отмахиваюсь от него, как от назойливой пули.
- Возвращайся в дом и ложись спать, - приказывает Орис. - Y ждет тебя.
- Анимация шестая. Сон. Порядковый номер 33999668.-
Он спит. Выглядит таким беззащитным, как и любой другой спящий человек. Смотрю на него с улыбкой.
Граница отсвечивает ультракрасным.
Последняя попытка.
Закрываю глаза, приближаю свое лицо к нему.
Алая вспышка.
Густой мятный запах.
- Любимый…
- Ты?
- Здравствуй.
- Я ждал тебя.
- Знаю.
Такое родное лицо, которое очень хочется поцеловать. Душу в себе это желание.
- Я больше не смогу приходить. Это последний шанс. Ты можешь мне помочь или оттолкнуть. Я протягиваю тебе свою руку. Решай.
Он сомневается. Это видно по его лицу. А я не могу решить за него, поэтому жду. Время утекает.
Наконец, он берет меня за руку.
Словно огромный валун покатился с вершины моей души вниз. Смотрю в его глаза, но не могу ничего произнести вслух. Приближаю свое лицо к нему еще ближе. Контакт с сознанием пойман, связь устанавливается на удивление быстро.
Я любила этого человека…
Этот человек любил меня...
Но я потеряла его. По собственной глупости.
«Я люблю тебя, Алекс... Я никогда не говорила тебе этих слов вовремя... Прости меня. И прощай».
Запах мяты сгущается. Наконец, появляется надпись:
«Внимание. Процесс запущен.
Очистка секторов памяти»
- Стираемое 0%. Прочистка секторов памяти -
Фильм закончился. Зажегшийся в кинозале свет на мгновение ослепил меня. Но глаза быстро к нему привыкли. Кроме меня в зале был еще один человек. Девушка. Она шла к выходу. Не знаю, почему я ее догнал и окликнул. Она удивленно оглянулась.
- Простите... эээ... здравствуйте...
Все слова рассыпались, как старый гербарий от неосторожного прикосновения.
- Вы забыли добавить - извините и до свидания, - произнесла девушка и улыбнулась. Я растерялся. Незнакомка была удивительно похожа на какую-то известную французскую актрису, имя которой я никак не мог вспомнить. Девушка еще несколько секунд смотрела на меня, потом повернулась и пошла к выходу.
- Постойте! – я снова подошел к ней.
- Вы хотите мне что-то сказать? – она удивленно приподняла брови.
- Нет... Да... Как вам фильм?
Она улыбнулась:
- «Город ангелов». Понравился.
- Любите Голливуд?
- Фабрика грез. Мне нравится. А вам?
- И мне… Вообще, я и не рассчитывал, что буду в кинозале не один и очень удивился, увидев вас.
- Я давно хотела посмотреть это кино, - она снова улыбнулась.
- Верите в ангелов?
- Человеку всегда нужно во что-то верить. А ангелы ничем не хуже всего остального. Как вы считаете?
- Вы правы. Я, например, увидел вас, и сразу подумал о том, что вы - ангел…
Боже, какая банальная пошлость. Но девушка словно пропустила мое замечание мимо ушей.
- Вы спешите?
- Нет.
- Можно вас проводить?
- Это лишнее… Спасибо…
- Пожалуйста. Так я провожу? Извините, что настаиваю. Просто мне кажется, если вы сейчас уйдете, я упущу что-то важное в своей жизни.
- Что-то важное? – удивляется она. - Как вас зовут?
- Александр. А вас?
- Виктория.
- Красиво. Можно, я буду называть вас Тори?
…
- Стираемое 12% . Прочистка секторов памяти -
- Алекс! Посмотри, как красиво! – Тори ловила ладонями снежинки.
- Такое впечатление, что ты никогда не видела снега,- больше всего на свете мне хотелось ее поцеловать. Взять это лицо в свои руки и целовать: глаза, брови, нос, губы, щеки…
- Это не снег, - заявила она серьезно. - Это с неба падают замерзшие звезды и тают на земле.
- Нет, - возразил я. - Не падают. Ангелы стреляют ими в нас из рогаток.
Мне хотелось ее рассмешить, но она почему-то грустно сказала:
- Ангелы… Никогда не стреляют…
- Почему?
- Потому что они ангелы.
Словно что-то препятствием встало между нами. Неприятное ощущение. Я попытался от него избавиться, шутливо сказав:
- Что еще ты знаешь об ангелах? Как в фильме? Ангелами являются только мужчины, они носят черные одежды, и на рассвете стоят возле океана и слушают небесную музыку?
Она улыбнулась:
- Голливуд… Нет, все проще. Ангелы - это те же люди, просто они живут не на земле.
- А где, на небе?
- Нет. Они живут в другом мире.
- И этот мир, конечно же, лучше нашего?
Она промолчала. И молчала долго, целиком сосредоточившись на ловле снежинок. Я подошел к ней и взял ее руки в свои. Поочередно поцеловал каждую ладонь и приложил ее руки к своей груди.
- Слышишь, как бьется мое сердце?
Она кивнула.
- Оно пытается тебе сказать, как сильно любит тебя.
- А что такое «любить»?
- Любить – это готовность ради любимого человека пожертвовать всем. Даже жизнью…
…
- Стираемое 21%. Прочистка секторов памяти -
Я смотрел, как Тори старательно откусывает от куска пиццы. Внутри было такое теплое чувство, как будто бы наблюдал за собственным ребенком.
- Почему ты так внимательно смотришь на меня? - Тори, отложив кусок, взяла салфетку и начала старательно вытирать губы. Ох, уж эти женщины…
- Вспоминаю твое лицо…
- Неужели за время нашей разлуки ты забыл его? – она улыбнулась.
- Угу. Как маленькие дети. Знаешь, для них мама- та женщина, которую они видят каждый день.
Мне хотелось, чтобы Тори рассмеялась. И она сделала это. На щеках воцарились ямочки, глаза смотрели мягко и ласково. Я еще острее почувствовал, как сильно соскучился по ней.
- Тори… Я больше никогда не хочу с тобой расставаться…
…
«Внимание. Процесс переведен в ускоренный режим.
До окончания осталось 23 минуты»
-Анимация седьмая-
Снится, что я тону… Отчаянно молочу руками по воде, пытаюсь всплыть, чтобы вдохнуть воздуха. Вдохнуть жизнь… Голова оказывается на поверхности, но ее тут же накрывает волной. Вместо воздуха в горло через нос и рот попадает ненавистно соленая вода. Закашливаюсь.
-Сатори, дыши! Дыши! – голос Ориса доносился издалека.
Захожусь в кашле.
- Сатори, пожалуйста…
Открываю глаза. Орис крепко прижимает меня к себе.
- Ты что? – сипло. Голос почему-то сорван.
- Ты меня напугала…
- Это был не сон?
- Зачем ты перевела отчистку в ускоренный режим?! Ты могла себя убить!
- Я… Я не могла больше это видеть… Ты не представляешь, как это… Больно.
Отпускает меня. Встает и подходит к окну. Губы его плотно сжаты.
- Нужно собираться. Скоро сюда придет Охотник.
Пытаюсь встать с постели, но не могу. Не чувствую ни рук, ни ног.
- Орис, у меня ни черта не выходит! Меня что, парализовало?!
- Проклятье! Забыл про ускоренный режим… Сейчас…
Он приподнимает меня, разворачивает спиной к себе, кладет руки на мою голову и начинает ту массировать.
- Слушай, Орис, а Охотник тоже самоубийца? Я хотела посмотреть его легенду, но все запаролено и зашифровано.
- Не знаю. Единственное, что известно об Охотнике – он Каратель. Совет выносит приговор, Охотник приводит санкцию в исполнение... Думаю, ты уже можешь встать.
Осторожно спускаю ноги с постели и, держась за Ориса, встаю. В стопы вонзаются десятки иголок, но даже это не придает мне ощущения твердой почвы под ногами.
- Поприседай. Кровообращение восстановится, ты почувствуешь себя снова в норме.
Послушно начинаю приседать, считая про себя: «Один… Два… Три… Четыре… Охотник…»
- Охотник, Орис! Он уже близко, я слышу рев его мотоцикла.
- Мигом на улицу и беги без оглядки!
- Я не могу бросить тебя.
- Так нужно, Сатори. Тебе лучше уйти.
- Но, Орис!
- Уходи, - голосом, не принимающим возражений.
Выхожу из дома на улицу. Накрапывает дождик. Подхожу к машине, рукой провожу по лобовому стеклу. Прощаюсь.
- Виктория?
Оборачиваюсь.
Передо мной стоит Алекс.
- Ты?! Что ты здесь делаешь?
Недоумение, смешанное с радостью в коктейль. Подбежать. Броситься на шею. Уткнуться в плечо. Расплакаться.
- Я искал тебя.
- Как хорошо, что ты меня нашел. Я так боялась, что потеряла тебя навсегда. Любимый…- улыбаюсь ему. Но он не улыбается в ответ.
- Пойдем со мной, Виктория, - Алекс протягивает руку. Смотрю на его ладонь. Так странно, что он называет меня Викторией.
- Куда пойдем? – в солнечном сплетении концентрируется тревога. Передо мной стоит совсем не мой Алекс.
- Увезу тебя в безопасное место, - голос без интонационной окраски. Как будто говорит через кусок алюминиевой трубы. – Пойдем.
Очень хочется схватиться за его руку. Но что-то удерживает меня от подобного шага.
- Тори! – Орис притягивает меня к себе.
Алекс оскаливается:
- Ну вот, теперь все в сборе.
- Орис, что происходит?!
- Я же говорил тебе, чтобы ты убегала. Почему ты не послушалась?
- Он остановил меня.
- Успел все-таки, - лицо Ориса окаменело. Дергаю его за руку:
- Что происходит?
- Тори, тебе выпала великая честь познакомиться с Охотником.
- Алекс?! – не верю своим ушам. – Орис, ты что-то путаешь… Алекс не может быть Охотником… Алекс добрый человек. И он… Он любит меня!
Охотник смеется. Вскрик хищной птицы. Возникает ощущение, что меня толкнули в спину и теперь я лечу в пропасть, а внутри все леденеет от ужаса.
- Ты была такой жалкой, когда лепетала о своей любви, эти сюсюканья «милый - славный», у меня сводило скулы от скуки.
- Алекс…
- Меня передергивало от омерзения, когда ты приставала ко мне со своими слюнявыми поцелуями.
- Алекс… Нет…
- А когда ты неуклюже изображала из себя опытную любовницу, меня разбирал смех. Я едва сдерживался.
Затыкаю уши, чтобы не слышать этот беспощадный голос. Зажмуриваю глаза.
- Меня выворачивало наизнанку, когда я видел твою мерзкую рожу, эту глупую отвратительную улыбку, эти изломанные жесты обыкновенной кривляки, которая строила из себя невесть что и…
Тирада обрывается. Открыв глаза, вижу, как Орис потирает правый кулак. Охотник лежит на земле.
Не могу вымолвить ни слова. Орис берет меня за руку. Смотрю на него. Он что-то говорит, но я ничего не слышу. В ушах воет ветер.
Алекс резко поднимается с земли и бросается на Ориса. Сзади. Уловка предателя.
Завязывается драка.
По-прежнему не слышу ни звука, кроме воя ветра. Стою, оцепенев, и наблюдаю, как два человека передо мной целенаправленными, заученными ударами убивают друг друга.
Внезапно начинается ливень. Обрушивается на меня с остервенением, хлещет по плечам, лицу, рукам.
Через пелену дождя я смотрю на Алекса. Несколько минут назад я слышала самые жестокие слова в своей жизни. Но до сих пор не могу поверить, что их произнес человек, в котором я была уверена больше, чем в себе. Зачем? Даже если не любил, и все было только игрой, зачем делать больно? Зачем?!
Негаданное предположение хорошенько встряхивает меня. Подбегаю к дерущимся, и, улучив момент, бросаюсь на спину Охотнику. Цепляюсь в его волосы и начинаю дергать за них, выкрикивая:
- Ты не Алекс! Мерзкий лжец! Мы с Орисом победим тебя! Потому что мы вместе, а ты жалкое половинчатое существо!
Чувствую, что Охотник теряет силы. Это приободряет. Откуда-то во мне появляется мощь, и я начинаю обрушивать удары на его плечи, спину, голову, в любое место, куда попадает кулак. Охотник поддался на несколько минут, а потом отшвыривает меня, как котенка. Падаю и налетаю раненным плечом на камень. Острая боль разрубает надвое.
В руке у Охотника появляется меч. Хватаюсь за камень. Орис тоже вытаскивает меч. Где же он прятал его все это время?
Противники становятся напротив друг друга. Затем начинают плавно двигаться, глядя друг на друга, не отрываясь. Зрелище завораживает, как ритуальный танец. Не замечаю ни дождя, ни холода, ни боли в плече - настолько моим вниманием завладели два стальных клинка. Охотник и Орис не уступают друг другу ни в мастерстве, ни в скорости реакции. Каждый удар отражается, словно противники - зеркало друг для друга. Кажется, что этот бой будет бесконечным.
Отвлекаюсь, чтобы вытереть лицо, а когда снова смотрю на поле боя, вижу, что Орис упал. Охотник поворачивается ко мне.
С ужасом наблюдаю, как он приближается. Мысль встать и убежать, даже не приходит в голову. Охотник останавливается возле меня и заносит меч. Неотрывно смотрю на острие.
Что-то теплое хлещет в лицо, а потом на меня падает Охотник. Его меч втыкается в землю чуть дальше моей головы. Сталкиваю с себя тяжелое тело, и вижу стоящего передо мной Ориса. Он улыбается. По его подбородку струится кровь. Орис шагает ко мне, но падает пошатнувшись.
Подползаю к нему. Приподнимаю его голову, кладу на свои колени. Мужчина медленно произносит:
- Смотри в небо… Ты увидишь, что… Могло бы… Случиться…
-Несбывшееся-
-ОХОТНИК-
Сверху она казалась маленькой точкой. Сердцем мишени. Яблочком.
Охотник ухмыльнулся. Сегодня он, наконец-то, выполнит свою работу. Предвкушение будоражило кровь. Он снова сфокусировался на цели своей работы. Цель была прехорошенькой: среднего роста брюнетка с наивно - распахнутыми черными глазами. Вся такая аппетитная, что хотелось попробовать ее совсем в другом качестве. Она пробуждала в Охотнике какие-то неистовые желания. Видения пролетали одно за другим. Охотник с трудом запретил видениям захватить его.
Девушка улыбалась. Всему миру. И человеку, стоящему напротив. Высокий мужчина в черном фраке. Охотник прищурился. Его целью была Она, но никак не Он. Следовательно, нужно было дождаться, когда Она останется одна, или же ликвидировать обоих. Второй вариант был неприемлем. Охотник ни в коем случае не мог вмешаться в человеческий мир, нарушив равновесие лишней смертью.
Поэтому Охотник выжидал. Он видел жертву и знал, что она никуда от него не денется. Это его успокаивало. Он еще раз с любовью осмотрел арбалет, при помощи которого уничтожит цель. Золотая стрела сверкала на солнце.
Наконец, Охотник дождался. Мужчина во фраке зашел в помещение, оставив Ее одну. Мишень прошла на задний двор церкви. Охотник ухмыльнулся и взял в руки арбалет.
Внезапно пошел дождь. Светило солнце, а с неба падали капли воды. «Слепой дождь». Хороший знак. Охотник всегда доверял знакам. Он прицелился и выстрелил. Золотая стрела пробила левую сторону груди мишени насквозь. Девушка упала.
Работа была сделана великолепно. Как всегда.
Охотник довольно усмехнулся, зачехлил арбалет и исчез.
-ДЕВУШКА-
Сегодня самый счастливый день в жизни. Она должна чувствовать это счастье каждой клеточкой кожи. Должна, но не чувствует! Какая-то смута сконцентрировалась в районе солнечного сплетения и не дает расслабиться. Она гнала прочь от себя невеселые мысли, но они снова и снова возвращались.
Самый близкий человек стоял рядом, смотрел и с улыбкой. Она тоже улыбалась, и в который раз вглядывалась в такие родные и любимые черты.
Как так могло выйти, что счастье стало не абстрактным понятием, а воплотилось в конкретном человеке. Вот он стоит рядом. Он - счастье.
Он оставил ее на несколько минут по ее же просьбе. И сразу же пошел дождь. Словно небо почувствовало, как тяжело ей расстаться с ним даже на долю секунды. Но светило солнце, пробиваясь сквозь дождь к ней и согревая. И она старалась поверить в то, что солнце растопит ту тревогу, что поселилась где-то внутри нее.
Луч солнца ослепил, и, впившись прямо в сердце, опрокинул на землю. Она упала, успев подумать: «Так странно… совсем не больно…»
-МУЖЧИНА-
Он смотрел и не верил своим глазам. Какое бледное лицо у его любимой! Как трагическая маска. Темное неровное пятно на ее груди, уродующее свадебное платье. Глаза. Он долго всматривался в ее глаза. Но они совсем не видели его. Они смотрели в небо.
Он схватил ее за плечи, пытаясь приподнять.
Не мог ни закричать, ни заплакать.
Просто зачем-то прижал ее к себе и раскачивался из стороны в сторону, словно убаюкивал.
Он не понимал, что случилось, но крепко держал ее, словно боялся, что она исчезнет из рук.
Внутри его повисла тишина.
- Анимация последняя. Вне пространства и времени -
- Орис, как же так? – механически провожу рукой по его волосам. Как заводная кукла.
- Не могло быть иначе, Сатори. Не бывает побед без жертв.
- Но почему ты вместо меня?!
- Любовь, Тори… Я люблю тебя... Все... просто...
- Это не просто! Это неправильно! – внутренности разрывает беззвучный плач.- Так не бывает, мы Стражи! Мы должны быть всегда вместе!Всегда, слышишь?!
- Развей мой прах над морем... и ты, наконец-то, обретешь ту свободу... за которой бежишь… Будь счастлива, любимая…
Он закрыл глаза и замолчал. Навеки. Кажется, у меня в голове что-то лопнуло. Яркая вспышка. Ослепляющая. Утыкаюсь лицом в лицо Ориса и начинаю выть. В голос. Как смертельно раненый зверь. С каждой пролитой слезой во мне что-то исчезает. Навсегда.
Белый шум.
… Высоко, под куполом цирка, я осторожно ступаю на тонкий стальной трос. Тишина оглушает. Всё внутри настолько обострено, что даже кажется, что всем слышно гудение моих натянутых, как тетива лука, нервов. Я стараюсь не думать о десятках глаз, которые держат меня на прицеле - неотрывно следят за каждым движением. Но руки предательски дрожат. Внизу будто ждут, когда же я ошибусь и сорвусь с зыбкой опоры вниз. В темноту, откуда ничего не возвращается к жизни…
Именно сейчас, когда страх отгрызает от меня по кусочку, а я все равно заношу ногу, чтобы сделать очередной шаг, понимаю, что дороже жизни нет ничего. Я не сорвусь и не стану изломанной куклой, лежащей на багровом сукне арены, в цвете которого почти не видно крови…
THE END
Стою у моря.
Штормит.
Ветер периодически швыряет в лицо соленые брызги. Морю тоже хочется выплакаться.
В руке у меня банка с пеплом.
- Здравствуй, - он подходит неслышно сзади.
- Здравствуй, - оборачиваюсь и смотрю на него.
- Что делаешь?
- Жду.
- Чего? – вижу, как он улыбается, и понимаю, что именно этой улыбки мне и не хватало.
- Свою волну. Знаешь, как в фильме «На гребне волны»?
- А-а, Голливуд…
- Он самый, - снова смотрю на море.
- Что в банке?
- Рукописи, которые, оказывается, горят.
- Зачем? Мне нравилась эта повесть.
Он обнимает меня. Прижимает к себе. От сердца лучами в разные стороны разливается нежность, затапливая теплом. Открываю банку, зачерпываю горсть пепла, выбрасываю в море.
- Что ты делаешь? – его дыхание щекочет мне шею.
- Делюсь своей повестью с миром…
Июль 2005 г. – Октябрь 2005 г.
*Белый шум - шум, в котором звуковые колебания разной частоты представлены в равной степени, т. е. в среднем интенсивности звуковых волн разных частот примерно одинаковы, например шум водопада.