- Какого дьявола они так кричат! – возмущался Иванов уже в пустоту, - нет, ну почему бы им ни петь боевые гимны? Или лучше самим выйти на свет божий и сразиться с нами? Они как-никак боги. Но они все рыдают и рыдают!.. Боже мой, они сведут нас с ума!
- Разрешите обратиться, господин капитан, - подал слабый голос поручик Шадрин.
- И что же Вы можете предложить, - начал ерничать командир от бессилия и тоски, - сменить позицию? Телеграфировать: «Извините, господин полковник, но мы оставляем стратегически важный участок железной дороги, потому что в колодце завелись призраки». Не находите, что с тем же успехом, я могу мотивировать это вещим сном или плохим настроением. А если я ничего не сделаю, то, осмелюсь предположить, к утру у нас будет дезертиров более чем достаточно. А те, кто останутся, скорее всего, сойдут с ума, в том числе я. Так что Вы предлагаете?
Усталый, капитан Иванов еще раз прошел вдоль заброшенного колодца. Крики предков не смолкали все это время, заглушая его речи, а теперь - стон шагов. Ничто не спасало от этих печальных звуков. Пробовали замуровать заброшенный колодец, пытались затыкать уши, но крики продолжали достигать слуха солдат и офицеров с такой же неистребимой настойчивостью, с какой ветер трепал жесткую траву. Она испуганно жалась к земле, словно боялась бомбежки. Степной вечер был горячим, как уголь. Откуда-то слева неслась истеричная беседа солдат. Ее интонация сбивала мысли с ног, подобно шрапнели.
Отчаяние старшего по званию придало поручику уверенности.
- Мне неведомо, что Вам предлагали предыдущие ораторы, - объявил он, - однако, я всегда очень интересовался восточными религиями, и предположительно знаю, как уговорить бесов замолчать. Но для начала мне надо спустится вниз.
- Это не проблема, - успокоил капитан, - если Вы в действительности можете унять проклятых бестий, то мы достанем трос хоть из-под земли.
Столь нечеловеческих усилий, к счастью, не потребовалось. Уже через полчаса канат нужной длины был готов. И Александр Шадрин начал свое погружение в пересохшую, как горло, тьму колодца. Пока офицер, не спеша, спускался вниз, обдирая кожу о жесткую веревку и слушая кряканье солдат, держащих трос, странный хоровод мыслей тревожил его разум. Ему представлялось, что он погружается не вглубь земли, а в прошлое. Пески со временем замели ушедшие в небытие эпохи. И возможно, что теперь он находится в той самой земле, по которой катилась повозка Ин Чжэна, осматривающего свои необъятные владения. Александр спустился еще немного и оказался на том уровне почвы, на котором стоял когда-то Кин-цзы, споря со стариком, достигшим мудрости младенца. Чуть ниже - и поручик уже оказался в легендарном княжестве Чжоу. Императоры оного были бесконечно мудры, а народ благоденствовал. Еще чуть-чуть вниз, и офицер оказался в тех далеких временах, о которых он не знал даже призрачных легенд. Тьма здесь была гуще, а голоса мертвых еще нестерпимее. Здесь, в неизвестности, было много страшнее. Александр попытался напевать какой-то романс. Но его голос заливал бесконечный плач. Наконец, смелость поручика была вознаграждена: ноги его коснулись дна.
Как только это произошло, из тьмы донесся последний всхлип и рыдания призраков прекратились. Теперь у них появилась слабая надежда. Они ждали, что же будет дальше. Сверху, напротив, донеслись радостные возгласы. Капитан просто плясал от радости, что стольких неприятностей удалось избежать.
- Вылезаете, господин поручик? – крикнул кто-то.
- Нет, если я уйду, все начнется снова, - подняв голову, отозвался Александр.
Внизу было удивительно сухо. Шадрин подобрал с земли брошенный факел. И тут же заметил призрака, который на древнем Востоке назывался нарака, сидящего в середине замкнутого пространства. Весь облик адского демона до последнего штриха соответствовал древнему канону, как будто он не далее, чем вчера, покинул царство индийских гравюр.
- Только не врите, что не знали, куда попадете, - устало предупредил нарака, закурив трубку.
До Александра донесся слабый запах опиума, виновника двух кровавых войн.
- У меня и в мыслях не было лгать, - обиделся поручик, - я вот только не понимаю, почему не увидел Вас сверху.
- Если бы все можно было увидеть сразу, - объяснил демон, - то углубленное познание не имело бы никакого смысла.
- Вы правы, - согласился Александр.
Фраза нарака задела его за живое, и он решился разъяснить свою позицию подробней:
- Наука XIX века обанкротилась из-за чрезмерной поверхностности. Люди нахватали разных знаний и стали бредить своей эрудицией, как в лихорадке. Но оттого что заучил собрание исторических анекдотов времен Римской Империи или десяток латинских фраз, которые можно вставлять к месту и не к месту – не станешь умнее. Лучше прочитать одну книгу – но понять. Знать лишь одну религию, - но верить в нее. Другой грех моих современников – они слишком увлеклись взаимосвязями. И совсем забыли об одиночестве. Если это роман, то его обязательный атрибут – надуманные встречи и взаимные чувства. Если исторический труд, то в центре внимания – сравнение каких-то событий или явлений. Если социология или экономика, нельзя обойтись без взаимодействия людей. И так далее. В действительности же вершины мудрости ничего не значат, если предварительно не изведать глубин своего одиночества.
- А Вы предлагаете что-то конкретное, чтобы вывести науку из кризиса? - искреннее заинтересовался нарака.
Его рука с трубкой замерла в воздухе. Дурманящий дым выходил теперь без всякой цели, обреченно сплетаясь с серой тьмой колодца.
- Да, - после некоторой паузы признался Шадрин, - я хочу написать монографию и назвать ее «Тысячелетия печали». Главной задачей исследования я бы сделал историю стран, событий или просто отдельных людей. Не важно! Главное, чтобы в работе не использовалось этой противной любому думающему человеку хронологической последовательности. Не было этого унизительного следования фактам. И не упоминалось никаких пошлых причинно-следственных связей.
- И чем же Вы тогда объясните описанные события? Неужели опять Божественной Волей?
- Нет, Бог умер. И тело его стало слоями земли. Пальцы – Пятью Великими Пиками. Волосы – деревьями и травами. А паразиты на его теле – людьми.
- Все играете парадоксами…
- Это не игра, я в них по-настоящему заблудился.
- И, разумеется, хотите освободить из Ада свою умершую возлюбленную в надежде, что она выведет Вас из лабиринта?
- Я люблю ту, чья душа переполнена так, что она забывает саму себя, и все вещи уже содержатся в ней, - так становятся все вещи ее гибелью.
- В таком случае, она Вам не поможет. Тем не менее, можете идти, - разрешил демон после долгих расспросов и указал на маленькую кладбищенскую калитку в стене.
Поручик вошел внутрь. В глаза ему брызнул едкий солнечный свет. Шадрин выпустил из рук дверцу, и она звякнула за его спиной протяжно и меланхолично. Александр направился в Necropolis, сердце своих мучительных воспоминаний. Ему снова было семнадцать, и он опять шел по знакомой тропинке к усадьбе Коротковых. Создавалось ощущение, что волшебная машина Уэллса вернула Шадрина в один из самых незабываемых дней его жизни. Но постепенно зыбкая иллюзия была разрушена. Сначала Александр услышал, что кто-то идет за ним следом. Оглянулся: оказалось, что его преследует он же, только уже в возрасте двадцати трех лет. Глаза Шадрина второго были неизмеримо грустны, щеки сияли бледностью в солнечных лучах, губы скорбно дрожали. Семнадцатилетний не посмел встревожить бездонную печаль своего двойника и молча пошел дальше. В то время как Шадрин второй обогнул дворянскую усадьбу и присел на скамейку, болезненно посмотрев на знакомую стену, первый, преисполненный тоскливых воспоминаний, постучал в двери нужного дома. Двойники услышали, как нетерпеливо побежала к дверям Елена и, лишь вспомнив, что на пороге может оказаться Александр, перешла на неспешный и кокетливый шаг. Волнующий страх ожидания с примесью каких-то неясных чувств объял гостя. Вдруг захотелось бежать назад, не оборачиваясь, и больше никогда не возвращаться сюда. «Как будто мои желания тоже помолодели», - отметил про себя Шадрин.
- О! Господин кадет! - иронично восхитилась Елена, открывая, - Как же давно Вы у нас не появлялись! Но у Вас наверно были неотложные дела? Француз опять подступался к Москве? Или может немец…
Девушка была пугающе красива, в импрессионистских переливах несносного солнца. В ее карих глазах было что-то магическое и цыганское. Длинные черные волосы - заплетены a la Russ. Щеки - преисполнены волшебства. А губы, казалось, готовы были потрескаться от невыносимой жажды жизни. Александру потребовалось время, чтобы успокоится. В противном случае его голос затрепетал бы от сладкого страха.
- А Вы, mademoiselle, зря смеетесь. Вот начнется война, первая же прибежите ко мне, чтобы я Вас защищал. А я обижусь и не буду.
Елена рассмеялась, естественно и звонко.
- Вы, как всегда, остроумны, - признала Елена, - Я вынуждена заключить с Вами перемирие, Александр.
- Срок на 5 лет Вас устроит? – с трудом улыбнувшись, предложил Шадрин.
- И Вы даже не ставите никаких условий?
- Условия?! Девушке?! Это так не благородно!.. Тем более что Вы все равно никогда не держите своих обещаний…
- Ладно, проходите, но еще один подобный комплемент, и я считаю наше перемирие недействительным.
Девушка провела его через просторный холл, в котором он был вынужден вежливо поздороваться с ее отцом. Иван Алексеевич явно слышал часть их разговора и недовольно промолчал по этому поводу. Спустя мгновение Александр оказался в комнате Елены. Там он увидел еще одну девушку. У нее были длинные бледные волосы и серые, печальные глаза. Лицо переполнено какой-то болезненной красоты. Длинные, худые пальцы держали циркуль. Девушка старательно чертила круг, не обращая внимания на вошедших.
- Вы меня не представите? - обратился Шадрин к Елене.
Хозяйка поспешила познакомить гостей. Незнакомка оказалась Евгенией Михайловной.
- И давно вы – подруги? - обратился Александр к обеим.
- О! С самого раннего детства! – объяснила Елена, - Мы вместе учились и до сих пор учимся. Женя всегда была несколько замкнутой, и девочки ее сильно дразнили в младших классах. Дети, Вы же знаете, как они бывают жестоки! Но я сразу поняла, что она замечательный человек! И не ошиблась.
- Евгения… - начал вопрос Шадрин.
- Не отвлекайте ее, пожалуйста, - прервала его хозяйка.
- Почему? – не понял Александр.
- Во-первых, я беспокоюсь за нее. Она такая тонко чувствующая натура и вы своими необдуманными шутками, можете больно ее ранить. А, во-вторых, она делает мою домашнюю работу, и, слушая Вас, может наделать ошибок, - закончила Елена, улыбнувшись, и вдруг вспомнила, - а куда Вы все же решили поступить? В Университет или Военное Училище?
- В Училище, это проще. В придачу, и мой отец, и дед, и прадед делали военную карьеру. Хочется продолжить славную традицию рода. Я, конечно, рассчитываю их превзойти, - пошутил Шадрин.
Он еще не закончил фразу, когда двери комнаты открылись. Четверо нарака внесли в комнату гроб с телом супруги Александра и поставили его на стол перед гостями. Затем так же молча и тихо покинули помещение. Девушки сделали вид, что ничего не произошло. Лишь Шадрин украдкой взглянул в мертвое лицо и вспомнил, что к моменту похорон дом уже сгорел, и покойную никак не могли принести сюда в действительности.
- Ну вот - теперь придется решать заново, - вмешалась в разговор расстроенная Евгения, - извините, но вы не могли бы говорить тише.
- Не расстраивайся: до начала занятий времени еще много. Давай сделаем с горя перерыв? – успокоила Елена.
- Нет уж! Мой принцип: если начала дело, то следует довести его до конца, - отказалась подруга и начла писать решение на новом листе.
- Может, прогуляемся, Александр? – шепотом предложила Елена.
Гость с тревожным чувством принял предложение. Они снова оказались в коридоре. Создавалось ощущение, что пол и стены здесь были пропитаны теперь не лаком, а духом трагедии. Навстречу друзьям обреченно брел двойник Шадрина. Шаги его звучали гулко и одиноко. Александр сочувственно кивнул ему, проходя мимо. Двойник ответил точно таким же жестом. Когда же молодые люди покинули дом, Елена встревожено огляделась по сторонам.
- Никого, - облегченно отметила она и начала свою скорбную речь, полную слез и восклицаний, - Боже мой,… ты не представляешь, что такое Ад! Этот нескончаемый Круговорот Смерти, из которого невозможно выбраться! Я хочу закричать… Боже, как я хочу разорвать этот проклятый круг. Но не могу!.. Не могу быть сама собой! Эти тени вокруг не дают мне… И я могу только повторять свою роль, снова и снова! Мне представлялось, что только при жизни мы делаем все «для» или «вопреки» теням, которые нас окружают. Но и после смерти это продолжается, превращается в бесконечную Пытку Смертью. Лишь в одиночестве я могу говорить и думать то, что хочу на самом деле. А ты… когда ты кивнул своему двойнику и он тебе, Сашенька, я поняла, что ты настоящий, ты живой. Ты можешь взаимодействовать со всеми частями круга, в отличие от нас. Значит, ты можешь его разорвать. Пожалуйста, спаси меня… Умоляю!
Александр, не в силах смотреть на ее переполненное эмоциями лицо, опустил глаза. По зеленому лопуху ползла гусеница. Ее тело механически сокращалось, гипнотизируя Шадрина монотонностью и предсказуемостью движений. Извечный страх юноши перед Еленой растворялся в этом странном полусне. Александр молчал, не желая нарушать Утопию своего покоя. Тогда девушка отчаянно метнулась к Шадрину, обняла, стала покрывать его лицо и шею тысячами тысяч поцелуев. Руки Александра тщетно пытались схватиться за воздух, чтобы спастись от падения в эту новую Бездну наслаждения. «Я люблю тебя… Всегда любила только… Пожалуйста», - шептала Пропасть. Разум юноши понимал, что она врет, заманивая его все ближе к краю. Но возбуждение, близость прекрасного женского тела, страх, вкус поцелуев сливались в чувство куда более сладкое и сильное, чем горькое вино любви. Отчего Александр долго не мог отойти от края этой пугающей Бездны. Его губы что-то шептали в ответ. Сердце отбивало секунды какого-то другого, доселе незнакомого времени. Тело пылало. И, наконец, он стал задыхаться, его душе не хватало магии. Он скорее вырвался из объятий, чтобы спасти себе жизнь. Он тяжело дышал. Тело его дрожало. От нескольких мгновений близости не осталось ничего кроме воспоминаний о пережитом ужасе.
- Я должен поговорить со своей женой, - отстранил он Елену, - Наедине!
- Постой, - молила девушка, бросившись за ним, но он прикрыл за собой двери.
Он снова пересек одинокий коридор, на этот раз никого не встретив. Даже женщина на портрете смотрела мимо Александра. С зыбкой надеждой он вошел в комнату Елены. Евгения нарисовала очередной круг и теперь вписывала в него треугольник. Двойник, без слов поняв желание Александра, оставил его в одиночестве. Тот сел напротив возлюбленной и стал следить за призрачными движениями ее рук, чересчур изящными линиями фигуры, необъятной тоской глаз.
- Вас очень интересует решение этой задачи? – не выдержала она, спустя несколько минут.
Голос ее звучал невыносимо грустно. Будто все слова, произнесенные девушкой, тут же умирали. И она заранее оплакивала их.
- Ни капли, my own dear Genevieve. Просто ты столь прекрасна, что я забываю все свои желания и мысли. Я словно приближаюсь к чему-то бесконечному и пустому.
- Вы должно быть шутите?
- Я скорее буду шутить о Свете и Тьме, чем о красоте. Она единственное, что осталось в нашем мире святого, - не согласился Шадрин и вдруг с грустью подумал, - my hope! my joy! my Genevieve! Неужели ты все забыла? Неужели ты уже не можешь избавиться от этой роли? Сбросить тысячи тысяч масок?
- Зачем? – не поняла она, продолжая что-то писать на листе, - разве это что-то изменит? Разве есть разница между Смертью и Жизнью?
- Боже мой, но почему же тогда ты оставила меня, my Genevieve, к чему было это самоубийство?
- Я же написала, что ты не виноват. Ты просто ничего не мог сделать.
- Да, ты права, я никогда и ничего не могу сделать, - согласился он с ее решением и слабыми слезами в своих глазах, - Но, пожалуйста, помоги мне. Только ты можешь мне помочь. Умоляю.
Он долго смотрел, как Евгения сидит, задумавшись, то ли над задачей, то ли над его словами. И, наконец, услышал ответ. Сначала ему показалось, что девушка говорит с ним, не размыкая губ, но потом Александр понял, что слова произносит лежащая в гробу:
- Иди к деревне. В мельнице теперь расположен Игорный Дом. Бесы играют в нем на человеческие души.
- Спасибо, - не глядя на покойную, чуть слышно прошептал Шадрин.
И еще долго не мог уйти, не в силах расстаться с Евгенией навсегда. Но все же встал. Вышел из комнаты, не оборачиваясь. В последний раз прошел через мертвый коридор. В глазах Александра было теперь выражение той же бессильной тоски, что и у двойника. Последнего он уже не нашел на улице, зато снова встретил Елену. Со словами «подожди, пожалуйста» она поспешила за Шадриным. Он не слушал ее. Ноги привели Александра к скамейке, он медленно опустился на нее, болезненно посмотрев на знакомую стену.
- Сашенька, - прижалась к нему девушка, присев рядом, - если тебе так дорога Женя, то ты ведь можешь…
«Что я могу?! – возмущался Шадрин в сердце своем, пока Елена произносила долгую и ненужную речь, - Испугавшись лишнего экзамена и ссоры с отцом, поступить в Училище, которое ненавижу?! Делать карьеру, благодаря протекциям отца?! Не осуществлять свою мечту с твердой уверенностью, что профессиональные историки меня засмеют?! Да, все это мне прекрасно удается! А все, за что я берусь сам, у меня никогда не получается! Именно поэтому я особенно и не стараюсь. Лишь дважды в жизни я решился рискнуть, хоть что-то сделать самостоятельно. Первый раз, женившись на Женевьеве. Итог получился просто потрясающий! Спустившись в колодец, я рискнул второй раз. Зачем?! Будто не знаю, каков будет исход…»
Девушка еще что-то шептала ему, когда он резким движением встал и офицерским твердым голосом произнес, не глядя на несчастную:
- Я сделаю все, что смогу, чтобы спасти тебя, уверяю.
Лицо его в этот миг разрезала мучительная улыбка, которая не проходила все время, пока он спускался к Игорному Дому. Елена заговорила с кем-то за спиной Александра. Он не оглядывался: ему это было уже неинтересно. Круг его метафизического путешествия вот-вот должен был замкнуться. Путник вошел в безлюдную и сиротливую деревню. Нет, все вещи были свежие и ухоженные: занавески на окнах, картошка в огороде, трава на покосах. Но от всего этого только полнее осознавалось безмолвие и бессилие смерти, властвующее среди этого вечного лета. И Шадрин отчетливо чувствовал, как в тишине сжимается стальной обод, вокруг его сердца.
Идти до Игорного Дома показалось, однако, совсем недолго. Когда же Александр вошел внутрь, то понял, что вновь вернулся к своему настоящему возрасту. Просторная комната оказалась оформлена картинами импрессионистов и отделкой стен в стиле модерн. Здесь не оказалось особенно шумно. Нарака, чинно рассевшись в разных углах, вели светские беседы и кидали кости. Одеты они были в дорогие костюмы лондонских денди. Блистая перстнями, они играли на золотые, круглые монеты без всякого достоинства, с обеих сторон которых был изображен иероглиф «жень». Шадрин отдал в залог свой револьвер и в обмен получил несколько монет. Он сжал одну из них в руке и увидел душу вражеского солдата, убитого из сданного им оружия. К Александру тут же подошел бес, желающий сыграть. Спустя некоторое время последователь Данте выиграл у демона сотни душ, не проиграв ни одной. Шадрин выкупил свой револьвер. И стал играть с другим нарака. Кости будто смеялись над путником, своим мертвенным хрустом. Они снова и снова даровали число большее, чем выпадало у оппонента. И вскоре у Александра была уже целая гора странных монет. Он нервными движениями по очереди сжимал их в руках, но не мог найти нужной души. И, наконец, нашел мужество спросить у одного из демонов, участвуют ли в игре души обитателей Седьмого Круга. Получив отрицательный ответ, он, ни слова не говоря, набрал полные карманы монет, бросил остатки своих сокровищ и направился к выходу.
- Уже уходите? – удивился тот самый нарака, которого Шадрин встретил у входа, - Вам сегодня удивительно везет. Такое может в жизни никогда не повторится. Carpe diem!
- Мне не нужны чужие души. Я надеялся выиграть свою. Моя душа еще при жизни попала в Ад за то, что я предал самого себя и пошел по пути, который проклинаю. Она теперь горит в Седьмом Круге.
С этим признанием он покинул прекрасную залу и оказался на дне высохшего колодца. Достал из кармана спасенные души и, прошептав: «Вот вы и свободны, не нужно больше плакать», подбросил их вверх. Но не увидел их блеска в лунном свете, не услышал их стука о камни.
Nemesis
24 февраля – 5 марта 2004 г.