– Кутиас, 6! Ахтунг!! 6!
Химмельхеррготт. По нервам пробежали 220. Ну вот… У меня 6. Что делать то... Плотный бой шёл с «лавками», и наверх я не уйду. В пике? Тогда брошу ведущего. Нельзя. Надо попытаться сбросить или понадеяться на то, что русский промажет. Резко беру ручку на себя, со всей силы, кажется, что ещё чуть-чуть и отломаю. Закрылки выпускаю на максимум. В глазах темнеет от перегрузки. Закидываю голову и вижу самолёт врага. Смотрит на меня коком винта и дулами двух своих пушек. Ещё раз 220. Даю правую ногу и ручку вправо, вывожу самолёт из крена в набор высоты. Шаг в ручное положение на максимум, слежу за оборотами, двигатель визжит, стрелка ползёт к 3500, включаю автомат шага винта. Привязные ремни врезаются в плечи. Оглядываюсь назад и краем глаза замечаю, что русский проскочил меня и сейчас он сзади справа внизу. Газ на 0, разворот в сторону «лавочкина», ногу в помощь. Вот я над ним, это новичок, по лицу вижу, что он не знает, что делать. Злорадная улыбаюсь: ну что, голубчик, сейчас и я свои аргументы предъявлю. Гашетку большим пальцем. И вот оно: ощущения, сложенные из грохота, вспышки и тряски самолёты, наполнили душу восторгом. Мк-108 – калибр 30 мм, а патрон с гексогеновым сердечником. Пара снарядов ударилась о корпус вражеского самолёта, оставив за собой серо-сизые облачка. Обе плоскости отделились от фюзеляжа и «лавочкин», лишившись воздушной поддержки, камнем стал падать вниз. Видимо, я ранил пилота, потому что белого пятна парашюта на фоне земли так и не увидел. Оставшийся русский встал в вираж, надеясь, что, мы за ним пойдём. Ха! Я всегда знал, что мой фюрер говорит правду, и вот я свидетель подтверждения его слов: глупые иваны отправляются в бой без должной подготовки. Надо набрать высоту. Идя примерно на километр выше русского, мы с ведущим заложили свой вираж и стали ждать удобного момента. Стоит нападать со стороны солнца. Вот «лавочкин» вышел в горизонтальный полёт. Непростительная оплошность. Пике, скорость бешено растёт. 660. 680. 700. Конструкция трясётся от дикого давления воздуха на плоскости. Мой ведущий стреляет. Он снайпер. 4 снаряда нашли свою цель. «Лавка» буквально разваливается в воздухе. Через секунду падения она взрывается. Ура! Мы приблизили победу своего фатерлянда. Пора домой. Берём курс на базу. Там нас ждут.
Мы летим домой. Угар боя ушел, и я опять спокоен. Хорошо всё-таки, что я записался в Люфтваффе. Самый престижный род войск фюрера. Здесь я принесу больше всего пользы своему народу. Я в этом уверен. У меня были прекрасные учителя, преданные делу национализма. У меня прекрасные боевые товарищи, а главное заботливый ведущий. С ними я до конца освою дело истребителя. Мои отец с матерью гордятся мной. Они всем знакомым обо мне рассказывают по несколько раз. Ещё бы. На моей шее Рыцарский крест, а на киле отмечены семь побед. Я оправдал доверие родителей. Но я уверен, это ещё не всё!
Вот так, за мыслями о разных вещах, прошло время полёта до базы. Вот и аэродром. Захожу на посадку. Шасси выпустил, закрылки в посадочное положение, газ на 40 процентов. Глиссада, как по учебнику. Выдерживаю скорость. Вот уже надо выравнивание делать, высота около полутора метров. Тут что-то мелькнуло и затем страшный удар. Меня бросило вперёд, и головой я ударился о прицел. Слышу треск ломаемых стоек шасси. Самолёт по инерции мгновение катится ровно. Но затем опрокидывается направо, цепляет крылом землю. Я как в замедленной съёмке вижу, как крыло сначала боронит мягкий грунт ВПП, ещё сырой, после дождя. А потом, не выдержав давления, с треском ломается. Самолёт переворачивается. Я знаю, это конец, всё равно, что капотирование. Сейчас фонарь влетит в землю, и мою голову размозжит от страшного удара.
Как я выжил, не помню. Техники рассказывали, что после моего падения они сразу бросились к самолёту и хотели уже вытащить, не надеясь на то, что я ещё жив. Но, заглянув в кабину, обнаружили, что меня там нет. Никто из них не мог понять, куда я исчез, пока за их спинами телепортировался имперский маг-реконструктор ордена «Анэнербе». И я лежал без сознания на его руках, уткнувшись головой ему в грудь.
Я пролежал в коме два месяца. Медкомиссией к полётам после выписки из госпиталя я был не допущен. Мало того, меня полностью по состоянию здоровья уволили из армии. Я стал гражданским. После такой страшного шока и стресса из-за аварии и такого бескомпромиссного отчисления из армии, после того, как моего отца арестовали гестаповцы, я иначе взглянул на происходящее вокруг меня. Шло лето 44-го года, положение наших войск было угрожающим: 10 июня в Нормандии высадились союзные войска. Теперь Германии предстояло сражаться на двух, сжимающих её с двух сторон фронтах. Но даже в таком безвыходном положении Гитлер продолжал твердить о победе Германии, о секретном оружии, которое поставит на колени весь мир, об убожестве русских и их союзников. И однажды – это должно было рано или поздно случиться – меня как обухом по голове ударило: вся нацистская идея – большая-пребольшая афёра, в которой дураком оказался целый народ, а страна его сейчас на краю пропасти. И ведь герой Эрнст Крегер - тот молодой маг из «Анэнербе», который, рискуя своей жизнью, спас меня из падающего самолёта тоже оказался дураком, который свято верил в идею нацизма. Как я мог задумываться только о том, во что меня тыкал фюрер и его команда пропагандистов. Как я мог быть таким дураком, чтоб пойти слепо за человеком, который, по сути, оказался просто прекрасным оратором. Как жадно внимал я яростному и заливистому вещанию Гитлера с трибуны о превосходстве арийской расы, как гордился я его уверенностью о неминуемом поражении всего мира перед нацисткой Германией. Как я хотел стать таким же, как он. Я до сих пор удивляюсь, как ему удалось завладеть разумами миллионов людей? Как?..
Умник Гога