"Закрой глаза и повторяй
за мной: этого не было..."
"Первый Учитель".
По ночам над нашим городом - черное небо. Ребята говорят, что я просто звезды не вижу из-за близорукости, и вообще, небо на самом деле темно-темно синее. Да не может оно быть «темно-темно» синим, оно черное, черное!
Черное небо над белой землей…
Белые птицы под черными звездами...
Кто это сказал, интересно? Может, даже я сказал, но не помню. Я многое не помню. А так все правильно. Небо - черное. И звезды, если они есть, - черные. Черное на черном не видно! А ребята со мной спорят. Глупо - спорить из-за пустяков. Пусть у них - «темно-темно синее», да еще «со звездами». Но у меня-то не так! как они не могут понять...
-Влад, Влад, остановись! Остановись же! Ну, пожалуйста!
На пустынной улице, среди низких домов, где все просто, светло и уютно, белокурая девочка в розовом плащике пыталась догнать парня, перед которым, казалось, расступались тихие домики - с таким злобным напором он шел, гулко впечатывая каждый шаг в асфальт.
- Влад… Влад! Ну, ты можешь хотя бы подождать меня!
Парень остановился. В нависшей над улицей тишине слышались только всхлипывания девочки и ее полный отчаяния, едва различимый шепот:
- Влад, ну что же ты делаешь, Влад…
Парень даже не шелохнулся, когда она к нему подошла. Он стоял как изваяние, в своем темном молодежном костюмчике, с подстриженными по последней моде иссиня-черными волосами, зачесанными наперед - на лоб, на очки с толстыми стеклами в тонкой оправе, на глаза, в которых не сразу разглядишь зрачок - он одного цвета с радужкой, темный, серый.
- Влад…
Девочка внезапно прижалась к нему, ткнулась личиком в плечо и зарыдала в голос. Он, в целом не меняя позы, одной рукой обнял ее, другую положил ей на голову, на льняные локоны. Лицо его оставалось холодно-равнодушным, и руки были холодными, но, как ни странно, несли тепло. Девочка стала успокаиваться.
-Влад, почему ты в школу не приходишь?
-Приду, обязательно приду.
Он с какой-то странной усмешкой смотрел вперед. Там были город, люди, шум… Здесь были тишина, девочка, ее слезы.
-Влад, ты болеешь?
-Болею.
-Ты завтра придешь?
-Приду, я же сказал.
-Влад… Влад, я буду ждать, ждать, понимаешь? Только ты приходи, приходи обязательно, Влад, слышишь?
-Да-да, непременно.
И он, отстраняя от себя девочку, шагнул вперед.
-Влад… Я с тобой!
-нет, иди домой, Ольга! Тебя ждут дома. Ждут. Иди! Я дойду сам. Не бойся, правда. Я иду домой. И ты иди. Хорошо?
-Хорошо.
Белокурая девочка Ольга в розовом плащике осталась среди простоты и света старинных домов, а Влад ушел в шум и толкотню большого города, к своему дому, где его никто не ждал.
Что-то со мною случилось, только вот не знаю, что. Я изменился. Ребята говорят, я сильно изменился. Да. Я даже внешне другим стал. Почему у меня потемнели глаза? Почему я делаю другую стрижку? Не стыжусь, как другие, того, что я очкарик и что у меня клыки, почти как у вампира? Где мои джинсы и рубашки в клеточку? Почему я их не одеваю? Почему я не хочу идти в школу? Зачем нервирую Олю своими причудами? Почему даже с ней не могу быть таким, как раньше? Где, почему, зачем… Действительно, зачем я обо всем этом думаю? Надо просто жить. Ох, завтра в школу идти - пообещал Оленьке. Нельзя, нельзя так с ней. Она и так уже меня спятившим считает. О Боже! Что со мной? Почему я не вижу звезд? И темно-темно синего неба? Но оно же черное, черное, черное!!!
Всхлипывая, Оля побрела домой. Мама, увидев заплаканное лицо дочки, не стала ничего спрашивать. Ей давно уже было известно, что «Ольгунчик» влюбилась в парня, которого все считают сумасшедшим. Впрочем, влюблялась-то она в милого пацана Владика, привлекательного чернявого очкарика, веселого добродушного мальчишку, который умел держать себя «на высоте» в любой компании и быть душой любого общества. А недавно мама Оли увидела его на улице. Вроде бы нормальный парень, только стиль одежды поменял, но каким тяжелым, страшным был взгляд его темных глаз!
Около года назад родители Влада развелись и разъехались: он с другой, она с другим. Мальчик не пожелал уехать ни с ним, ни с ней и остался жить один в двухкомнатной квартире. Так решили мама с папой. Конечно, не обошлось без недоразумений, но родители помогли все уладить.
Отец и мать поочередно приезжали в гости к «дорогому сынуленьке»; привозили ему много разных разностей, чтобы сам хозяйствовал и жил безбедно, но, очевидно, настолько любили его, что не заметили в нем никаких изменений.
А началось все уже давно. Года два назад в школе на перемене Влад не откликнулся, когда его позвали друзья. Он стоял у окна, вцепившись изо всех сил в подоконник. Взгляд его был пустым, бессмысленным. Ребята толкали его, трясли, но он не реагировал. Позвали учителя, но прозвенел звонок, и Влад, встряхнувшись, как ни в чем не бывало, пошел на урок истории и даже ответил на «пять». О случае забыли, решив, что парень просто «рисовался» - в классе появилась новенькая, Оля Басова.
Девчонки в классе Олю приняли враждебно, а Влад…Он и его друг, Серега, однажды просто подошли к новенькой и пригласили пойти в парк…
Прошло два года. На смену Владу-утешителю пришел Влад, заставляющий плакать белокурую девочку в розовом плащике.
Облака…Нет, если облака, то нужно слева направо…Ветер…Ветер - с белым, и еще два треугольника…Птица, камень, свеча…Нет, не то, не то. А, вот. Ко-ло-ко-ла. Правильно, звон. Где колокола? Колокола. Церковь? О нет! Под воду? А…нет, не пойдет. А завтра в школу. Наконец-то Серегу увижу. Что-то он совсем пропал…Так, колокола.
Сверху вниз, фон - синий. С золотом. Крест. Не-ет, это все-таки церковь! А, л-лады!..
Портфель бы не забыть. А то приду как чудик. А я и есть чудик! Ко-ло-ко-ла…
Урок начинался как обычно. Роман Павлович, историк, классный руководитель одиннадцатого «А», сел за свой стол, поздоровался с учениками, и вдруг…вдруг его взгляд остановился на последней парте третьего ряда.
-Ребята, посмотрите , кто к нам пришел! Влад, здравствуй, мы все рады вновь тебя видеть!
-Здравствуйте. Спасибо за внимание. Благодарю.
Голос Влада звучал странно для ученического: холодно, с презрением и как-то по-актерски. Он даже встал и еле заметно поклонился.
-Ты болел, Владислав?
-Во-первых, я - Влад. Во-вторых - да.
-Хорошо, пусть Влад. А справку принес?
-Р-ра-ама-ан Палыч! Напишите-ка Вы сами справочку, а то мои врачи забыли…забыли, когда я у них в последний раз был!
-Ты хочешь сказать..?
-Я хочу учить историю. Если бы я хотел что-то сказать, я бы встретился после уроков с Басовой и Леховым и поговорил, но сюда не пришел бы.
Роман Павлович вскочил, пораженный дерзостью ученика, но Влад очень выразительно посмотрел на него и четко произнес:
-Роман Павлович. Сядьте, пожалуйста. И сидите!
Учитель медленно, борясь с невидимым препятствием, мешающим приблизиться к стулу, сел.
-Вы сейчас думаете о том, что я негодяй, вконец распустился, и что нужно поставить на педсовете вопрос о моем дальнейшем пребывании в этой школе. А сейчас… - Влад закрыл глаза и чуть качнулся. - Если я скажу, что Вы подумали сейчас, все Ваши милые ученики будут смущенно краснеть, а кое-кто и хихикать. А вот Вам - я просто уверен! - будет не до смеха. Роман Палыч, ну что Вы все думаете и думаете! У Вас нецензурные мысли! Перестаньте сейчас же! И сидите.
В начале разговора Влада и учителя в классе кто-то посмеивался, но под конец все замолчали, замерли, и только один голос, голос Сереги Лехова, шепнул:
-Граф Влад…
-Да, граф Влад, гражданин Трансильвании! - гордо, тихо, с улыбкой ответил парень и вышел из класса.
Двадцать шесть пар глаз смотрели ему вслед с недоумением, и три пары - восхищенно: Олины, Серегины и… Ледины.
Выйдя из школы, Влад уселся на скамеечке в скверике школьного двора. Там его и нашли Оля с Сережей. Девочка сразу запричитала:
-Влад, ну зачем, ну для чего ты вообще приходил, если закатил такой скандал!
-Я не скандалил.
-А что же ты тогда делал? Ладно, пошли по домам.
Они дружно зашагали вдоль улицы. Влад внезапно остановился и сказал:
-Идем ко мне.
Оля и Серега почувствовали, что не могут отказаться, и они все вместе двинулись к дому Влада.
Грязный подъезд, корявая лестница на третий этаж, стены трехцветные из-за того, что краска оползает слоями. Обитая серым дерматином дверь словно сама открылась, только коснулся ее Влад. В коридоре квартиры было еще темнее, чем в подъезде и пахло странно и приятно. Немного погодя Оля узнала запах: тюльпаны! В приглушенном свете маленького бра мягко золотились стены, книжный шкаф, полированные полки. Пока Оля разыскивала взглядом тюльпаны - должны же они где-то стоять, раз есть запах, и такой сильный! - она успела заметить, что все, абсолютно все вещи в коридоре выдержаны в красновато-коричневых и темно-серых тонах. Нигде ни пылинки.
«Интересно, кто тут следит за чистотой?» - подумала девочка.
Она была как-то раз у Влада дома, но тогда это был еще Владик, и в этой квартире жили его родители. Теперь все изменилось - стало темным, прохладным; впрочем, вполне дружелюбным. Как и сам парень.
Сережа остановился у порога и сильно напоминал психически нездорового человека: глаза где-то на лбу, челюсть чуть ли не на пушистом коврике у двери. Очевидно, так на него подействовала обстановка Владова жилища.
Влад молчал. В последнее время он все слова, кроме самых-самых необходимых, считал лишними.
Они прошли в зал. Окно выходило на северную сторону, и в комнату никогда не попадал прямой солнечный свет. Оля почувствовала, что в ее голове происходит что-то непонятное. Неизвестно, почему, ей вдруг вспомнились описания средневековых замков, и она зачем-то подумала, что было бы здорово оказаться в квартире Влада вечером, когда вдруг гаснет электрический свет…Тогда Влад зажжет свечи. Нет, он не станет зажигать их. Он любит темноту, он будет неслышно, как призрак, бродить по квартире, пока не придет время звезд, черных звезд.
И сны оживающей новой поры
Потянутся вверх корабельными соснами…
Черное небо над миром седым,
Белые птицы под черными…
Оля встряхнулась. Это были не ее мысли! Непонятно было, зачем Влад привел друзей к себе домой, потому что через четверть часа гробовой тишины и сидения на кожаном коричневом диване парень поднялся и тихо сказал:
-А теперь уходите.
Оля наградила его недоумевающим взглядом, а он, как в пояснение, добавил:
-Все, что мне нужно было, вы сделали. Сейчас сделали. Потом, наверное, еще нужно будет. И…у меня здесь нет тюльпанов. Просто я хочу всегда ощущать их запах. Ты ведь хотела знать, почему так пахнет, да? Вот видишь, я сказал.
Оля и Влад стояли друг против друга. Серега, шатаясь, с каким-то тупым видом, шел к двери.
-Что с ним? - спросила Оля.
-Ничего. Просто…просто он - лишний здесь. Когда он выйдет отсюда, все будет нормально. А пока - он лишний. Оля, приходи завтра, а?
-А как же школа?
-Школа? Зачем школа…Ну, приду, если ты этого хочешь.
И Оля вновь ничего не поняла.
Почему они такие странные? Вечно чего-то требуют. Вот и теперь - снова идти в школу. А что я там забыл? Там нет того, что я ищу. Нигде нет того, что я ищу. Что мне нужно? Всего лишь, чтобы меня поняли. Но никто не может понять. И потом еще зовут сумасшедшим. Сказать «нет» всегда легче, чем «да». Они, все они говорят мне «нет», притворяются, будто меня не существует. А я есть! Только…не такой, как всем им нужно. Не такой! И…
Звонок, казалось, всколыхнул коричневой волной воздух квартиры. Влад открыл дверь.
На пороге стояла Леда. Это была красивая сероглазая девушка; ее пепельные кудри продуманно-непринужденно рассыпались по плечам, короткое алое платье подчеркивало изящные линии фигуры. Она думала, что своим приходом удивит Влада, но была удивлена сама его молчанием. Он кивнул ей и жестом пригласил войти. Стал перед ней, скрестив на груди руки. Парень так пристально разглядывал Леду, что она смутилась, и, чтобы скрыть это, слишком уж развязным тоном заговорила:
-Ты Влад Смехов? Я запомнила фамилию, потому что вы с дружком твоим рифмуетесь: Смехов-Лехов. Почему ты не спрашиваешь, как я тебя нашла?
-Как Вы меня нашли?
-Давай лучше на «ты».
-Как ты меня нашла?
-Очень просто - открыла журнал одиннадцатого «А» и посмотрела адрес. Оригинально, правда?
-Оригинально.
Они по-прежнему стояли в коридоре. Влад не сводил с Леды тяжелого, внимательного взгляда, а та пальчиком гладила лаковую деревянную статуэтку, изображающую что-то непонятное.
-А тебе не интересно, зачем я пришла?
-Ты увидела меня в школе, тебе показалось, что я крутой парень, как раз такой, как тебе нужно. Решила подойти ко мне на следующий день, но, узнав от моих дражайших одноклассников, что я , наверное, и впрямь в Трансильвании живу - появляюсь раз в год по обещанию - пошла в учительскую, ну а дальше ты уже говорила.
Ледин пальчик нервно дернулся на статуэтке. Влад слово в слово пересказал ей то, что она собиралась ему выдать. И даже интонация была такой, какой ее сделала бы девушка (ну, естественно, она бы опустила характеристику «крутой» ).
Леда продолжала поглаживать темную фигурку.
-Кто это?
-Это? Он стоит к тебе спиной. И вообще, он привык находиться в положении вниз головой. Вот так.
Влад взял статуэтку - только теперь Леда заметила, что подставки нет, одна фигурка - и, перевернув ее, чуть прижал к верхней полке. Парень убрал руку. Это была летучая мышь. Леда отшатнулась - зверек показался ей живым. Влад тихонько засмеялся. Девушка, поежившись, неуверенным голосом спросила:
-Он…американский?
-Почему?
-Ну, на полке повис безо всяких там…
Он наш. В смысле, его в одной здешней деревеньке мой приятель сделал.
-Классные у тебя приятели, если такое умеют.
-Не жалуюсь. А что же ты в зал не проходишь?
-А что же ты не приглашаешь?
Ты и сама можешь. Без приглашения, то есть.
Леда оказалась там, где каких-то полчаса назад молчали Оля и Серега. И вновь здесь повисла тишина.
Девушка чувствовала на себе взгляд Влада. Она четко ощущала, где в данный момент находится центр его внимания. Вот он смотрит на ее пальцы, и их словно покалывает ледяными иголками. Переводит взгляд выше - по руке, к локтю, к плечу, по шее, на висок, - и вслед за ним перемещаются иголочки, и уколы их все сильнее. Вот снова опускаются, уже на другую руку. Как глубоко эти иглы проникают под кожу! Леда вдруг очень ясно себе их представила: сверкающие, слепящие своим блеском. Холодные. Очень. И острые. И вдруг они пропали, а Влад сказал:
-Извини. Зря ты пришла. Я сегодня…В общем, мне нужно кое- что сделать. Тебе будет неинтересно.
-Ну почему же?
-Ты испугаешься.
-Вот как? Значит, я пришла не зря. Я люблю, когда страшно. Фильмы там всякие, про вампиров, колдунов. Кстати, у тебя зубы, как у вампира.
Влад ничего не ответил. Он взмахнул рукой, и Леда услышала звон. Колокольный звон! И поняла, что страшно бывает не только тогда, когда смотришь фильм ужасов.
А Влад смеялся. Он еле дополз до кресла и, упав в него, хохотал, пока не выступили слезы на глазах. Тогда он встал и сунул Леде под нос зеркало. Девушка увидела в нем что-то бледное, трясущееся, и испугалась еще больше, узнав себя.
-Ну что, продолжим? Следующий номер - черное небо!
В комнате стало темно и холодно, как в зимнюю безлунную ночь. Звон сменился многоголосым шепотом…
Леда стояла на ступеньках подъезда и пыталась сообразить, как она умудрилась найти выход из квартиры Влада. И…ей хотелось вернуться.
Эльфийская красавица…Этакая леди Арвен. Страсти по Толкиену. У нее же были нормальные каштановые волосы! Зачем ей нужно было красить их в пепельный цвет? Она не сможет ответить на этот вопрос. Ей просто захотелось, и она сделала. Не тем ли занимаюсь я? Делаю, что захочу?
Нужно будет все-таки сходить в школу. Только бы не сорваться еще раз. Как все глупо! Зачем я ее напугал? Ведь было даже не страшно, просто я хотел видеть ее испуг…Снова здорово! Сколько вопросов, черт бы их побрал! И ни одного ответа. Для вопросов еще будет время.
Ладно, вспомним. Слева направо, белый фон, два треугольника…
Не получается. Так, еще раз…
Бесполезно - зажался…
И зачем только она приходила? А как легко все с ней получалось, даже черное небо…
Владу на уроке стало плохо. Он потерял сознание. Его вывели в коридор и усадили под форточкой, предварительно напоив какой-то дребеденью.
Большая черная птица сидела на подоконнике. Она смотрела на солнце, щуря глаза-бусины, и солнце отражалось в них, как в каплях росы. Синим серебром переливалось тугое гладкое оперение.
Птица бесшумно сорвалась с подоконника и помчалась навстречу ветру, навстречу солнечному свету, далекому горизонту…Город, оставшийся внизу, был слишком серым и тяжелым, а птица была легче весенних лучей.
Кончились последние дома, и впереди были только радость полета и света до самой ночи, до мгновенья, когда горизонт погасит последний луч, и небо, вбирающее в себя тяжесть птицы, станет черным…
Леда подошла к Владу и положила руку ему на плечо.
Птица камнем упала вниз. Кто-то прижимал ее к земле, не давал взлететь.
Вернуться, быстрее!
Влад со стоном вывернулся из-под руки Леды.
Птица возвращалась. Вот тот подоконник, с которого она начинала путь.
Птица раскинула крылья…
Леда едва успела отскочить. Раздался звон, посыпались осколки стекла. Влад упал на пол, раскинув руки. На груди его лежала большая черная птица.
Осторожно ступая по мелким хрустящим кристалликам, подошел Серега. Подбежала учительница литературы - это на ее уроке Владу стало плохо. Собрался целый консилиум. Парня оттащили в медпункт - за медсестрой бегала Оля. Все разошлись, а Леда с мертвой птицей в руках осталась у разбитого окна. Она гладила переливчатые перья, резко очерченные, словно бритвой отрезанные по краю, крылья. Девушка думала, касаясь мягких перышек на груди птицы, о том, что под ними билось маленькое сердце - минуту назад.
Прозвенел звонок на урок. Мимо Леды торопливо, один за другим, протрусили ее одноклассники со стороны медкабинета. Последними появились жутко расстроенный Серега и тихонько ревущая Оля. Учительница выглянула из класса, посмотрела на Леду и не стала ничего говорить. Она сама не так давно училась в одиннадцатом, тогда еще десятом, классе и хорошо помнила, что иногда случается с девочками и мальчиками, особенно весной.
Леда положила птицу на подоконник. Это строгое и…и такое нежное существо было так похоже на Влада.
-Жалко птичку?
Леда резко обернулась. Влад! Он взял птицу, отошел в сторонку. Когда девушка обошла вокруг него, на руке его сидела та самая «птичка»…живая! Изогнув шею, перебирала, оправляла перья. Влад улыбался.
Пока Леда стояла у окна, неизвестно чего ожидая, она решила, что постарается принять «жителя Трансильвании Смехова» таким, какой он есть, ничему не удивляясь, но теперь почувствовала снова, как мурашки бегут по спине.
-Она же…она же была…
-Ты хочешь сказать, мертвая? Нет. Просто ее не было.
Светло-серые глаза Леды и темно-серые Влада встретились, и девушка поняла, что больше не будет бояться нового друга и его выходок.
-Просто ее никогда не было, - повторил он. - Это же совсем просто!
Птица соскользнула с его руки на подоконник пушистой черной киской и стала ловить кончик своего хвоста. Леда несмело протянула руку к кошке и осторожно коснулась искрящейся в солнечных лучах шерстки. Смуглая рука Влада накрыла маленькую Ледину ладошку.
-Ты…хотела прийти сегодня ко мне, да?
Девушка кивнула. Парень чуть замялся и сказал:
-Не надо.
-Почему?
-Не надо. Я опять начну чудить, ты опять испугаешься, убежишь; ты загубишь себе вечер, я ничего не смогу делать после твоего ухода. Не надо. Тем более, ко мне придут.
-Оля?
-А ты, я вижу, тоже читаешь мысли. И вполне сносно.
-Почему тогда нельзя мне? Разве Оля не боится, когда ты начинаешь…э…что-то не то делать?
-Оля многого не знает. Если быть точным - ничего не знает. А ты…Я чувствую, что, если ты появишься еще раз у меня дома, не только вечер пропадет, но…но, может быть, и вся жизнь! Я тебе могу всю жизнь испортить, жизнь, понимаешь?
Влад не кричал, но говорил словно задыхаясь. Киска спрыгнула с подоконника смешным вислоухим щенком дога на тонких шатких лапках. И вдруг снова стала птицей и с громким жалобным криком метнулась в окно.
-Разговор окончен, - холодно заявил Влад, увидев, что Леда собирается что-то сказать. - Больше никогда ко мне не приходи.
-А если приду?
-Выгоню.
-Проверим?
-Как хочешь.
-Сегодня! Сегодня же! Так я прихожу?
-Приходи. Выставлю за дверь. Тебе же хуже будет. Какой сейчас урок?
-Четвертый. Литература.
-Правильно. Поговорим о Маргарите.
-Уж лучше о коте Бегемоте.
Они вошли в класс с видом двух врагов, которым предстоит великое сражение.
А я недооценил эльфийскую леди. Скорее даже, она Йовин. Будет здорово, если я стану ее Верховным Назгулом. М-да…влип. Похоже, мне без нее скучно.
Оля с ходу попыталась выяснить, о чем говорил Влад с Ледой в школе, но ход ее был остановлен непробиваемой стеной угрюмого молчания. Парень бродил по комнате, перекладывал с места на место какие-то книги и совсем не обращал внимания на Ольгу. Девушка была раздражена его поведением и даже начинала злиться. В прошлое посещение она, сидя на этом диване ощущала присутствие чего-то таинственного, непонятного, а теперь все казалось таким обыденным, серым…Она заявила Владу, что уходит, и он проводил ее в коридор. В дверях Ольга столкнулась с Ледой.
-Ты?! - шепнула «эльфийская леди».
-Ты?! - почти крикнула обладательница розового плащика.
Влад с недоумением смотрел на двух девушек, стоящих друг против друга с удивленно-сердитыми рожицами. Он отстранил Олю, толкнув ее назад в коридор, а Леда тут же заняла освободившееся место.
-Я сказал, что приходить ко мне не надо.
-А я ответила, что приду все равно.
-Я предупреждал.
-Ну и что теперь?
Он молча сгреб Леду в охапку, переставил через порог и захлопнул за ней дверь. Оля тоненьким плачущим голоском стала причитать по поводу прихода «этой дуры», потом всерьез всплакнула, потихонечку разожгла себя до истерики. И Влад носился по всей квартире, пытаясь найти где-нибудь валерьянку: он не был уверен, что будет хорошо, если успокоит Ольгу, пользуясь своими способностями. Выбежал на лестничную площадку - попросить у кого-нибудь из соседей лекарство - и, едва переступив порог, налетел на Леду.
-Что ты здесь делаешь?
-Жду.
-Чего, черт возьми?
-Тебя.
-О-о…Уходи!
-Ни за что.
Влад отвернулся и позвонил в соседнюю квартиру. Открыла седенькая старушечка. Из-за двери выглядывала только маленькая ее головка, да и то не вся.
-Теть Тонь, здрасьте, у Вас есть что-нибудь успокоительное? - спросил обычный мальчик в очках обычную соседку.
-Да, сынок, сейчас принесу, - будто сама дверь ответила. Через минуту женщина сунула Владу какую-то скляночку:
-Вот, пять капелек на полстаканчика воды.
-Спасибо, теть Тонь, я верну.
-Да оставь, а то мало ли, что… - с этими словами дверь в квартиру старушки закрылась.
-Ну что ты тут встала, как истукан?! - Влад, казалось, готов был разорвать Леду за то, что она торчит на лестничной площадке и уходить не собирается. И куда только делся обычный мальчик в очках…
-Я уже сказала.
-И я сказал: пошла отсюда!
-Ты можешь прогнать меня из своей квартиры, но в подъезде я могу стоять сколько угодно.
-Пошла вон!
-Это понимать как «не уходи»?
Влад замер.
Я больше так не могу! Я гоню ее для того, чтобы не сказать «останься», и она это понимает! Только вот я ничего не понимаю. Ничего. Абсолютно. Когда же это кончится?
Ну что ты стоишь? Я хочу, чтобы ты ушла. Да, я хочу этого; действительно, именно этого. Ну что же ты не уходишь? Что же ты не слушаешься меня? Я хотел, чтобы ты пришла, и ты пришла. Но почему же ты не уходишь, когда я хочу этого? Нет, правда, поверь! Уйди! Не смей…
Влад поправил очки. Стиснул стеклянный флакончик. Он собрал все свои силы, всю свою волю. Что ж, раз иначе не получается, остается обычный гипноз. Вновь - глаза в глаза, как у окна, с птицей.
-Леда! Слушай внимательно,- взгляд Влада стал холодно-колючим, а для девушки все вокруг подернулось легкой дымкой. -Когда я скажу «три», ты выйдешь из этого дома и пойдешь домой к себе. Ты помнишь, где твой дом?
-Да…
-На его пороге ты проснешься. Повтори.
-Я выйду из этого дома и пойду домой к себе. Я помню, где мой дом. На пороге я проснусь…
-Три! Выполнять.
Леда медленно развернулась и пошла вниз по лестнице.
Оля ушла от Влада только через час. Он проводил ее почти до дома. Девочка успокоилась и начала требовать от Влада каких-то обещаний, клятв. Он по прежнему применял тактику молчания и лишь изредка вставлял в поток Олиных уговоров пару нейтральных успокаивающих слов.
До утра он бродил по темным улицам. Пошел дождь, и Влад промок до нитки
Придя домой, парень переоделся и сел у окна. Дождь.
Дождь…Дождь идет, и я иду. Зачем я сегодня пошла к нему?..
Дождь…Дождь идет, и я…а я - дурак. Вовсе не обязательно было держать слово и выгонять ее…
Дождь…Почему он не смывает боли, как всегда? Наверное…нет. Не поэтому. Интересно, сейчас звезды уже стали теплыми или еще нет? Ребята говорили, что он не видит звезд. Это не может быть правдой! Все видят звезды. А он просто не хочет их видеть! И поэтому не может. Только почему? Почему не хочет? Кто знает…
Дождь…Равнодушная, холодная вода. Я, наверное, был как эта вода, как одна из капель - против своей воли сорвалась, против своей воли падает. Нет, они падают не против своей воли! И я…хотел падать. С каждым мгновением все глубже и глубже…в бесконечность. Хотел знать, найду ли конец бесконечности. Зачем он идет, этот дождь, для чего? Кому он нужен? Кому он нужен именно в ту ночь, когда я хочу видеть звезды?!
То, что Влада не было на следующий день в школе, никого не удивило. Придя домой, Оля услышала телефонный звонок, который почему-то был очень резким.
-Ольга? Это Влад. Не могла бы ко мне заехать?
-Зачем?
-Ольга, - его голос был очень странным, - Ольга, я прошу…
В трубке раздался какой-то треск и пошли гудки. Оля, на ходу объяснив маме, в чем дело, скорее побежала к другу.
Дверь в квартиру распахнулась сама собой, а хозяина нигде не было видно. Ольга осторожно заглянула в зал.
Влад лежал на диване. Под головой - две подушки, сверху - все, очевидно, какие только были найдены, одеяла.
-Оля, мне холодно. Я ничего не могу сделать. То есть могу, но не хочу ничего делать. Холодно.
Парень был неимоверно бледным и говорил слабым-слабым голосом.
Через пять минут было уже известно, что температура у Влада - почти «сорок». Ольга, совершенно растерянная, расстроенная, испуганная, решила вызвать «скорую».
Машина «скорой помощи» приехала достаточно быстро. Так же быстро Влада осмотрели, сделали ему укол и унесли на носилках - сам подняться он не мог. Девушке объяснили, что это - очень сложный случай, а месяц (как минимум!) отдыха на больничной койке ее другу обеспечен.
«Скорая» уехала. Оля перед уходом осмотрела комнаты, чтобы все было в порядке, и нашла в ванной мокрые костюм и рубашку. Они валялись на полу, и от них растекалась дождевая вода. «Вот почему он заболел», - Подумала Ольга. Она знала, что у Влада есть «идиотская», на ее взгляд, привычка «шастать по городу ночью и невесть что высматривать».
Оля вышла на улицу. Снова моросил дождик. Было тихо и грустно, серо. Капельки, жидкие осколки разбитого неба, смешивались на щеках девушки со слезами. Где-то далеко зацокали каблуки. Сначала Ольга увидела высокий темный силуэт женщины в просвете домов. Потом - развевающийся плащ, «химические» кудри, слипшиеся в отдельные веревочки.
-Леда?
-Ольга?
-Что ты здесь делаешь?
-Интересно, сколько еще раз я услышу этот вопрос за свою жизнь?
-Именно - вопрос!
Голос Леды был печален и спокоен, а Оля готовилась вновь закатить истерику. «Эльфийская дева» была почему-то слишком мокрой для такого слабенького дождя.
-Так зачем же ты идешь сюда? Он тебя выгнал! Или у тебя гордости нет никакой?
-Причем тут гордость? Я иду…- Леда закашлялась. - Я иду попросить прощения. А, кроме того, если он, как и я не ночевал дома, то он наверняка болен и ему нужна помощь.
-В-ведьма!
-А что? - она окинула себя, а потом и Олю несколько насмешливым взглядом. - По сравнению с тобой - ведьма. Мокрая, грязная, злая ведьма. Только не родился еще тот, кто сожжет меня на костре! - Леда резко развернулась и пошла к дому Влада. Ольга хотела было ее остановить и уже открыла рот, но в последнее мгновение осеклась: «Иди-иди, он тебя ждет! С нетерпением…»
В середине дня выглянуло солнце. После трех суток непрерывного дождя это было чудесным подарком для всех.
Леда сидела на подоконнике, том самом, где еще три дня назад было выбито стекло, и пела. Перемена, народу - целая толпа, но не зря же ее назвали «чокнутой» одноклассники! Надо же подтверждать оказанное доверие…Песенку Леда «позаимствовала» у Толкиена:
- Я размышляю у огня о людях давних лет,
О тех, кто жил вокруг меня, и кто придет вослед…
Многие смотрели на Леду с изумлением, у некоторых сквозил ужас в глазах. «А что? Ведьма? Чокнутая? Да! Как вы были правы! Слушайте-слушайте, голос у меня неплохой, да!»
-Как невозвратно далеки ушедших голоса!
Но вечно слышу их шаги и вижу их глаза…
После трех суток непрерывного бреда первое нормальное пробуждение Влада было чудесным подарком для врачей. Один из них, пожилой мужчина, проявивший небывалую заботу по отношению к этому пареньку, говорил, что Смехов - самый тяжелый случай в его практике за последние десять лет.
Проснувшись, Влад долго не мог понять, где он. Белый больничный потолок казался ему негативом черного неба, которое висело над ним целую вечность. Потом он увидел на негативе золотую полосу. До него дошло, что это - солнечный луч.
Влад чувствовал рядом человека. Незнакомого. Совсем близко, на расстоянии вытянутой руки. Хотел повернуть голову, посмотреть, но не смог, тело не слушалось. За стенами комнаты было еще много людей. И много боли. И всплески радости - кто-то радовался, что боль кончилась. А где-то над белым потолком-негативом с косой полоской золота по-прежнему стояло что-то черное, тяжелое.
Было трудно дышать, и время от времени Владу казалось, что он куда-то проваливается. А там, внизу, нет, уже вверху…или со всех сторон? - там ждет боль гораздо сильнее этой.
Постепенно все кончилось - и бред, и дни, когда Влад не в состоянии заснуть, лежал с открытыми глазами и думал, думал, думал. Пошло около недели. Ольга, Серега, их родители, одноклассники и учительница литературы приходили наяву, принося кучи гостинцев, которые неизменно попадали к соседям или врачам; а Леда приходила во сне, каждый раз разная и неизменно красивая. Влада так и подмывало спросить у Ольги, где она и почему не приходит, но он не спрашивал, зная, что не ответит. Или скажет неправду. Или опять разревется.
Ольга чувствовала себя победительницей: почти два месяца Влад лежал в больнице и даже не вспоминал о Леде. Откуда ей было знать, что это - то, о чем он помнит всегда, ни на миг не забывая, и не говорит о ней лишь потому, что хочет говорить только о ней. Как не сказал «останься»…
Разговор о Леде первой завела Оля. Влад смотрел на нее, как на чудо чудное, диво дивное, и не понимал, почему это она вдруг вспомнила «леди Арвен». Впрочем, все стало на свои места довольно быстро:
-Вот видишь, она и в больницу к тебе не пришла! Чокнутая…
Влад отвернулся. Он не думал, что Оля, Оля, это светленькое, чистенькое существо, способна говорить такие вещи и таким тоном.
-Тебя скоро выпишут. Моя мама достала две путевки в санаторий. Поедешь?
Парень задумался. Санаторий…пусть будет санаторий. Что он потеряет, если поедет? Ничего. Наверное, ничего. А приобретет? То же, что и потеряет.
-Да, конечно.
Са-на-то-рий. Какой-нибудь слащавый пейзажик: Реденький лесок за оградой, дорожки с песочком и клумбочки с чахлыми цветочками. И распорядок дня. Мерзко. А если нет? Город…Но в Городе сейчас так же мерзко. Ладно, постараюсь отдохнуть, восстановить силы. В себя приду. И отвыкну. Забуду. Хочу забыть…
Оля успела сдать выпускные экзамены и отгулять последний школьный бал, а Влад все еще был в больнице. В школе о нем и не вспоминал никто, кроме друзей. Друзей? Да…
Один раз, побывав у Влада, Серега сказал Оле:
-Я думал, он изменился. А он, какой был, такой и остался. То несет какой-то бред про свечи, камни, птиц и треугольники. То начинает спичками чиркать: огня нет, а дыму и вони столько, будто преисподняя взорвалась. Понимаю, тесно ему в четырех стенах, да еще больничных, но мог бы уж и потерпеть. Слушай, Оль, ты говорила про санаторий, так я думаю, будет лучше, если ты поскорей уедешь с ним туда.
Оля ошалело смотрела на Серегу. Она никогда раньше не слышала ни про какой «бред», ни про спички, ни про дым и вонь. А Сергей говорил об этом так, словно давно уже знал, видел эти «эксперименты». Нет, конечно Оля слышала, и не раз, множество небылиц о Владе: он и гипнотизер, он и духов вызывает, его и вещи слушаются, и прочая, и прочая, и прочая; но ничему этому девушка не верила, возвели парня в колдуны, да и только. И вот Серега, словам которого Оля привыкла верить, говорит такое… Поверь Оля и на этот раз, и - прости-прощай спокойная жизнь. Но можно было не верить, выбросить из головы, не обращать внимания.
«Здравствуйте, Леда!
Да, здравствуйТЕ, потому что я считаю, мы должны обращаться руг к другу на «Вы».
Последние два дня я чувствую, что Вы пытаетесь найти меня. Зря. Это не принесет пользы ни Вам, ни мне. И более того - Вы можете этим себе навредить. Почему-то все происходит не так, как хотелось бы мне.
Наверное, я должен просить у Вас прощения, но не могу - не чувствую вины за собой. Вина… наверное, я просто в чем-то ошибся. И Вы ошиблись. Вы были моей ошибкой, а я - Вашей. На ошибках учатся. Чтобы не повторять их, не ищите меня. Забудьте обо мне, и я постараюсь забыть Вас…»
Леда скомкала исписанный листок бумаги и швырнула в угол. Руки ее дрожали. Ну какое прощение? Какая вина? Что за ошибки? И что повторять? Опять что-то, известное ему одному и совершенно не понятное другим.
В комнату заглянул брат:
-Ну ты идешь на дискотеку?
-Ну тебя! Пошел бы, куда подальше со своей ди-ди-дискотекой!
Сразу несколько тетрадей и учебников полетели в направлении давно не стриженой башке брата, но дверь захлопнулась, и бумажная армада с жалким шелестом посыпалась на пол, только сверкнули янтарные глаза в полутьме.
Леде было плохо с самого утра. А в середине дня брат притащил это проклятое письмо. Девушка вдруг подумала почему-то, что сказка с «вампиром Смеховым» только начиналась, а такие письма - концы сказок. Влад просил прощения за еще не совершенную ошибку, и говорил не о повторении ошибок, а о том, что их нельзя совершать в будущем. Просто все это - будущее время - гораздо труднее выразить на бумаге, чем прошлое. Он написал письмо, которого могло и не быть или которое могло быть потом. Не сейчас. После изумительной волшебной сказки с чудесами и превращениями и нелепым несчастливым концом. А еще говорят, что сказки всегда хорошо кончаются.
Вагон мерно покачивался, и вместе с ним покачивались головы пассажиров. Ольга задремала рядом со своим другом. Владу казалось, что поезд едет по краю огромного вращающегося диска. Еще он думал, что, наверное, впервые едет в поезде без родителей - после того, как они разошлись, Влад ни разу не выезжал за пределы города, только если забредал во время своих ночных бдений на самую окраину и сидел на каком-нибудь холме до первых солнечных лучей.
Парень зачем-то считал телеграфные столбы вдоль линии и представлял, как однажды ночью все они разбредутся по соседним лесам, пустят корни, в одночасье отрастят густые, длинные ветви, а провода будут свисать с них как лианы. До конца путешествия оставалось не больше пяти минут. Владу было интересно, каким окажется этот самый санаторий. Все реже и реже мелькали за окном деревеньки, начиналась полоса лесов, и ему так хотелось, чтобы поезд завез его в какую-нибудь глушь, где никто не найдет…
На лесной прогалине поезд остановился. Влад разбудил Олю:
-Приехали.
Проводник на прощание сказал, в какую сторону идти к автобусной остановке и помахал рукой. Поезд с грохотом промчался мимо и скрылся и затих где-то вдали.
Оля и Влад остались совершенно одни на неширокой полосе перрона.
Вечерело. В воздухе пахло травами, и чувствовалась близость воды. Влад потянулся вперед, словно открылся навстречу ветру; ему определенно нравилось идти через просеку, выходящую на грунтовую дорогу, не слышать привычного городского шума и видеть перед собой бесконечность, в которую не нужно падать. Оля поежилась, прижалась к парню. Ей стало вдруг страшно: одни в такой глуши! Влад уверенно шел по дороге. От каждого шага поднималось крохотное облачко пыли. Впереди показалась остановка - затейливый деревянный шалашик, а откуда-то сбоку сквозь птичий гомон доносился глухой ровный рокот мотора.
В автобусе тоже почти никого не было: женщина с маленьким ребенком, бородатый старик да еще флегматичного вида особа в махоньких, как пуговки, очках, старинной шляпе, украшенной мятыми искусственными цветами и с зонтиком, а ля Шапокляк.
Оля решила поведать Владу о своих страхах. Он улыбнулся и спросил ни к селу ни к городу:
-Какое сегодня число?
-Пятое.
-Вот завтра ночью здесь, может быть, будет страшно. Зато зацветет папоротник, - парень говорил тоном заговорщика, а глаза его смеялись.
-Молодой человек, позвольте заметить, папоротник не цветет, - встряла в разговор особа Шапокляк. - Это доказано наукой.
Позвольте заметить, милая леди, - от обращения «милая леди» у особы глаза округлились, а пуговки-очки съехали на самый кончик носа. - Позвольте заметить, в ночь на Ивана Купалу и зонт ваш может зацвести. Я проверил это на личном опыте - не доверяю науке!
Автобус остановился, и Влад, оставив педантичную обладательницу способного к цветению зонтика размышлять о жизненной сути, выбежал из машины. Оля едва успевала за ним.
Владу нравилось все: травинки, пробившиеся через трещины в асфальтовых дорожках, не подрезанные кусты, загораживающие путь, большой дом, построенный из темного кирпича…Запахи лесных озер, негромкий щебет птиц, шелест деревьев, игра света и теней в парке…Олины испуганные глаза, и пушистая черная киса, играющая былинкой, и нелепый щенок дога, гоняющий муху, и большая темная птица, с криком опускающаяся на крышу дома…Он словно видел это все уже давным-давно и успел позабыть, но все время скучал по этому краю, а вот теперь приехал и вспомнил.
Их комнаты были под самой-самой крышей - пятый этаж. И из окон было видно озеро, большое, с камышами поберегу и лягушиными песнями на всю ночь, с медными солнечными бликами на волнах.
Все перепуталось в голове.
Во избежанье зла Влад открыл окно. На подоконнике уже сидела черная птица, готовая помчаться навстречу уходящему солнцу, бездонному небу и лихим ветрам, касаясь крыльями раскаленного золота, синей манящей глубины озера. Влад улыбнулся. Написал на бумажке: «Я лег». Прицепил это произведение искусства на ручку двери снаружи, закрылся изнутри.
Большая черная птица бесшумно взмахнула крыльями, сорвалась с подоконника и…
Еще больше санаторий понравился Владу тем, что соблюдения режима не потребовали, зато сразу же подключили к замечательной работе - подготовке к ночи Ивана Купалы. Парня направили вместе с другими молодыми людьми в рейд за дровами для костров, а Оля и все женское и оставшееся мужское население занялись изготовлением костюмов: подбирали брюки, рубашки, делали что-то отдаленно напоминающее сарафаны из подручного материала.
А красиво здесь! Очень красиво. И все так легко. Не думал, что мне еще когда-нибудь будет так легко. Вновь все может быть так, как я хочу. Но что же я должен вспомнить? Я что-то должен вспомнить. Какой-нибудь пустяк, обещанный Оленьке? Нет, я помню все, что обещал. Написать Сереге? Но он уехал вперед нас и сказал, что напишет первым. В чем же дело?
Отправив письмо Леде, Влад заставил себя забыть о ее существовании. Через час нужно было заехать за Ольгой и вместе с ней идти на вокзал, и этот час парень провел, занимаясь чисткой собственного сознания. После этого он действительно , по-настоящему не помнил, что была такая девушка - Леда, что жизнь без нее Владу совсем не представлялась, а жизнь с ней - еще меньше; что она понимала его если не до конца, то, по крайней мере, больше, чем другие…
Теперь, в санатории с красивым названием «Сапсан», Влад смутно чувствовал, что нужно о чем-то вспомнить, о чем-то очень-очень важном. Но не мог.
Днем были закончены последние приготовления, а вечером сто пятьдесят восемь обитателей санатория высыпали в парк, к озеру. Все было странным, непривычным, и людей постепенно охватило какое-то лихорадочное возбуждение. В этом парке, переходящем в лес, на берегу этого озера невозможно было верить в существование больших городов, механического шума, скоростных автострад.
Все понемногу привыкли к необычной обстановке, странной одежде, почувствовали себя свободно, как никогда, и, как никогда, стали прекрасны. Сами собой заводились хороводы, запевались песни.
Ольга закружилась в одном из хороводов. Льняную косичку растрепал вечерний мягкий ветерок, алая ленточка сползла, и нежно золотящиеся в закатных лучах локоны упали на плечи.
Влад стоял в стороне и смотрел. Смотрел на все, что происходило вокруг. Кто-то одел ему на голову венок из тонких березовых веточек; ботинки он успел потерять, когда доставал из озера лилию для Ольги, и был похож теперь на лесного духа.
Темнело в парке, хотя до захода солнца было еще далеко - просто стволы деревьев, спутанные ветви не пропускали света. Влад отозвал Олю из хоровода.
-Пойдем. Я обещал.
-О чем ты?
-Я обещал тебе показать цветущий папоротник. Я хочу сдержать свое слово.
Они отошли от озера настолько, что песни были едва слышны.
В прохладном сумраке колыхались высокие травы. Было очень тихо - дневные звуки смолкли, а для ночных еще не пришло время.
- Смотри, - Влад показал Оле на какой-то перистый кустик.
-Ну? - ей было интересно, что же необычного в том кусте.
-Смотри.
Внутри него, среди узких глянцевых листьев рождался комочек розового света.
- Но…но это не папоротник!
-Да. Это - цветок папоротника.
Светящееся пятнышко вытягивалось, обретало плотность, не угасая. Вокруг стало еще темнее, и то, что теперь представлялось огромным бутоном, отбрасывало переливающиеся блики на стволы деревьев, траву, Олино встревоженное личико; пылало двумя кострами в глазах Влада.
Бутон вздрагивал. От него к земле тянулась тоненькая вибрирующая ниточка-стебелек. Чем тоньше становилась ниточка, тем ярче полыхал огонь фантастического цветка.
Оля смотрела на то, как медленно, один за другим, отходят в стороны алые лепестки, обнажая серебристо-розовую сердцевину, и не могла ни слова вымолвить.
Влад тоже, не отрываясь, смотрел на цветок и никак не мог вспомнить, где еще видел такой яркий, светящийся алый цвет. Ну уж не в Олиной ленточке! Но где же, где?!
Ниточка-стебелек погасла. Ничто не держало больше на этом месте цветок, и он стремительно рванулся вглубь парка-леса, петляя между деревьями, исчезая на миг и появляясь снова в другой стороне. Влад казался счастливым. Его глаза сверкали в темноте, то и дело вспыхивая отблесками алого чуда.
-Бежим!
-Зачем?
-Догоним его! Ну, побежали! - парень тянул Олю за руку.
-Ты что?
-Бежим за ним! Там, где он остановится, там…там счастье, понимаешь? Там счастье! Там я вспомню! Побежали же, Оля! Скорее!!!
Девушка словно очнулась. Вокруг были деревья-исполины, темнота и два безумных огня - в лепестках цветка и в глазах Влада. Оля закричала. В парке моментально посветлело, цветок погас, а парень тихо вздохнул:
-Вот видишь, ты его испугала. Ну зачем ты его испугала?..
Зачем она испугалась? Почему? Неужели не поняла? Этот цветок вернул бы мне память о…О чем? О чем-то, что было Не Здесь. О чем-то, чего не было.
Они вернулись к озеру. Оля постепенно пришла в себя, снова смеялась и пела. Работал ее основной жизненный принцип: не обращать внимания на то, что может изменить такую хорошую, простую и понятную жизнь.
Наверное, так было много-много веков назад. Были другими люди, было другим все. И в лесах жили ведьмы, лешие, колдуны; из рек на Петров день выходили русалки, в омутах у мельниц прятались бородатые водяные. Черное небо. А было ли оно черным? И почему оно перестало мне нравиться?
Зачем мне звезды? Они мне не нужны! Но я хочу их видеть. Зачем?
Могла ли я подумать, что со мною такое случится? Нет, нет. Ни за что бы не подумала. Я же смеялась над девчонками, которые, раз увидев парня, готовы идти за ним на край света, называя свои чувства к нему «любовью с первого взгляда». Я смеялась! Я их презирала; я, как Оля, говорила о гордости! И я была гордой. И чувства гордости я по-прежнему не потеряла. Что же со мной происходит? Невероятно…
Закат. Он похож на радугу - алая полоса, рыжая, желтая, зеленоватая, голубая, синяя. Розовые облака - воздушные замки.
Почему Влад не может быть со мной? Говорит, что он другой. И что звезды не видит. И что небо черное. А был бы он сейчас здесь, я уверена, он увидел бы звезды! После такого заката невозможно не видеть звезд.
Та птица…Это была его мечта. Черная крылатая мечта о многоцветном мире. Как это у него получилось - научить меня понимать его? Мы же с ним за все наше знакомство не больше часа говорили, и о себе он ничего не рассказывал, а я чувствую, что могу понять его, если не до конца, то, во всяком случае, больше, чем другие. Но где же о сейчас? Где? Может, ходит по улицам и ждет, когда небо станет черным? А потом уйдет за город и будет ждать восхода…
Леда не могла больше сидеть дома. Отец уехал, мамы давно уже нет, брат на очередной «ди-дискотеке». Она почти выбежала на улицу. У подъезда остановилась. Искать человека в большом городе - искать иголку в стоге сена. Но чувства безысходности - ходи, не ходи, а не отыщешь» - не было, и Леда со всем упорством, которое в ней было, пошла прочь от дома.
Ольга была беспечной. Волшебный, волшебный вечер; прекрасный лес, изумительное озеро, такие добрые люди!
Влад все дальше уходил от берега. Ему вдруг стало грустно. Все мысли, все чувства поблекли перед вопросом : «Что я должен вспомнить?» Над головой, или уже в самой голове кипело что-то темное и тяжелое, а грудь разрывалась от страшной боли, боли в сердце.
Что со мной? Что со мной? Так бывает, когда я что-то делаю неправильно. В чем я ошибся? Что сделал не так? Почему это опять происходит со мною? Зачем? В чем была ошибка? Когда? Где? И что я должен вспомнить?..
Леда не хотела верить в несостоятельность своей затеи. Ей казалось, что вот-вот, еще через несколько шагов она увидит знакомый силуэт, окликнет его. Он ответит. А вдруг снова скажет «пошла вон»? Нет, не скажет! Ни в коем случае не скажет. И придет. Нужно только позвать.
Леда остановилась. Ей почудились шаги за поворотом, но там никого не было. И она закричала, насколько хватило сил:
-Влад!!! Влад! Где ты?!?
Влад стоял, прислонившись спиной к дереву, чтобы не упасть - сильно кружилась голова. Он как сквозь вату слышал голоса у озера и четко понимал, что не вернется туда, ни за что не вернется.
-Влад!!! Влад! Где ты?!?
Парень вздрогнул, побежал на голос и…увидел высокую красивую девушку в ярком алом платье. Пепельные кудри трепал ветер, серые глаза посмотрели на Влада, но взгляд прошел сквозь него. Она передвигалась медленно, озираясь по сторонам, и чуть светилась.
Влад схватился за голову - затылок сковало резкой болью.
-Ле…Леда…Леда.
«Ты Влад Смехов? Я запомнила фамилию…»
-Леда?
«Вот как? Значит, я пришла не зря…»
-Леда?!
«Она же…она же была…»
-Леда!
«Ну и что теперь?»
Он медленно оглянулся. Нет, Город был впереди.
«Ну и что теперь?»
-Влад! Влад!
Девушка двигалась прямо на парня и, пройдя сквозь него с электрическим треском, исчезла.
Влад бежал, продираясь через кусты, падая, вскакивая на ноги…
Леда, уже спотыкаясь, брела по улице. Она перестала звать. И вдруг откуда-то издалека ветер донес:
-Леда!
Девушка обернулась на звук. Ей навстречу сломя голову несся какой-то парень в светлых рубашке и брюках, босой, с венком из березовых листьев на голове. Не добежав несколько шагов, он остановился.
Леда узнала Влада, Что-то крикнув, бросилась к нему, но он исчез! На асфальте остались капельки крови и березовый листок.
Никогда в жизни Владу не приходилось так быстро и долго бежать. Он был в пути уже около получаса, но не снижал темпа и только усмехался про себя - представлял, сколько будет спать непробудным сном после этой пробежки, и как будет лечить израненные ноги. Парень чувствовал, что лес скоро кончится, и почти до самого города путь его ляжет через поля.
У него темнело в глазах от перенапряжения, свет отнимал черный клубок, вертящийся в голове, и он думал, что уже глубокая ночь, а на самом деле краешек солнца все еще светился лучинкой у горизонта. Не было и десяти часов.
Интересно, сколько я буду бежать? Три часа? Пять? Больше? Не больше десяти. Или я сорвусь и не смогу выдержать такой скорости? И приползу в город через сутки или через двое? Или вообще не приползу. Стоп. Не думать! Формула - бег-скорость-полет. Общий экран - Город. Поиск - Леда. Шаг!
Борис был первоклассным водителем. Он мог удивительно гладко провести свой автобус по самой неровной, тряской дороге.
В этот день ему не слишком повезло с пассажирами. До города оставалось ехать еще полтора часа, а в салоне никого не осталось, и Борис пропускал уже третью остановку, потому что и там не было ни одного человека.
Внезапно справа, со стороны леса, на дорогу метнулось светлое пятно. Шофер еле успел затормозить. У самого-самого автобуса - и как его не сбило - стоял высокий парень лет семнадцати, босоногий, весь ободранный, задыхающийся.
О, как раз этого мне и не хватало. Ну что мне делать? А, л-ладно, прости, дядя, голова потом болеть будет. Слушай, тьфу! - воспринимай и запоминай. По счету «три» - выполнять. Я из санатория «Сапсан». Там каждый год устраивают гулянки в ночь не Ивана Купалу. Я заблудился. Тебе, дядя, меня очень жалко. Я не разбойник, не бандит. Меня нужно отвезти в город. Три»
Борис вылез из кабины, оглядел парня с головы, на которой все еще болтался потрепанный венок, до ног, которые были все в крови. Мысли в мозгу водителя непривычно тяжело ворочались: «Это, наверное, из «Сапсана» мальчишка(Борис не знал о существовании какого бы то ни было «сапсана»).Они тут ежегодно бесятся. Пацан заплутал, верно. Надо бы его до города подвезти…А почему до города, раз он из «Сапсана»? В «Сапсан» и везти…»
Ах, дядя, непонятливый какой! Или я не могу сосредоточиться? Да в город же, в город! Спрячь подальше свою логику, в город!
-Садись, малек, подвезу! - как-то несмело, идиотским тоном сказал Борис. Влад кивнул и забрался в салон автобуса. Откинулся на спинку сиденья.
Машина плавно тронулась.
Немного успокоившись, убедившись в том, что Борис напрочь забыл о странном пассажире и теперь даже если заметит его, то не обратит внимания, Влад стал смотреть в окно. Как же он удивился, когда увидел, что вокруг совсем еще светло и прозрачная радуга заката ярко полыхает над горизонтом!
Закрепленные на обращенном к салону стекле кабины часы слабо мерцали «алмазной гранью».
Десять, всего лишь десять! А повезло с водителем, быстро едет…Жаль, потом долго от головной боли мучиться будет. Зато через два часа буду в городе! Хорошо, что сейчас ночь. То есть наступит ночь, когда в город приеду, а то я там задохнусь! Черное Небо еще можно вытерпеть, но после «Сапсана», его озера, леса и заката попасть в духоту и пыль - о, ужасно! Но я не попаду.
Только…только почему я не вижу звезды? Ведь Леда видит! А я - нет. Сегодня у меня получается все, что я хочу. Смогу ли я увидеть звезды, если захочу этого? В моей ли это власти?
Стрелки часов перешагнули за двенадцать. В бархатных глубинах неба зажигались звезды. Автобус слегка вздрагивал, катясь по узкой ленте дороги. В салоне на двойном сидении мирно спал паренек. Его одежда, его венок на голове и, непонятно, почему, странное лицо не гармонировали с обитыми дерматином сиденьями, пыльными стеклами, рифленым полом…Он казался маленьким лесным духом, который случайно забрел в этот мир, в этот век и был здесь абсолютно лишним.
…Леда и Влад сидели на берегу. Им казалось, что они видят Вечность, хотя вокруг были всего-навсего камыши в человеческий рост, лес за спиной и медные сверкающие дорожки на воде впереди. Они молчали, потому что могли слышать друг друга без слов. Леда говорила, что не хочет уходить отсюда, Влад отвечал, что это вполне возможно - они могут остаться в санатории навсегда, стать его легендой. Леда смеялась и шептала, что ей очень, очень здесь нравится, нравится все; а Влад уточнял, что именно: лес, озеро, закат…
Автобус тряхнуло у поворота, и парень проснулся. Сон, только сон! Станет ли он когда-нибудь явью?
Ночной асфальт обжег холодом ноги. Влад почувствовал резкую боль и удивился ей, забыв, что содрал почти всю кожу со ступней, продираясь через лес.
Парень беспомощно оглянулся. Экран города перебивал направление поиска Леды. Город. Он разлучил Влада с этой девушкой, вернее, здесь Влад разлучил себя с ней, здесь же собирался и изменить сложившуюся ситуацию.
Над городом встали тучи. Моросил дождь.
Как некстати этот дождь! Он не нужен мне, совсем не нужен, но он идет.
Как мне искать теперь Леду? Я устал! Я не могу полагаться на свои чувства - они обязательно подведут! Я должен найти ее…
Формула полета. Конечно же, она! Итак, в путь!
Черной птице был не страшен дождь. Она взмыла над домами, выбралась к центру города и закружилась над ним. Круги, описываемые птицей, расширялись, и … на одной из маленьких улочек она заметила то, что нужно.
Девушка шла очень медленно. Она была слишком усталой и даже не удивилась, когда птица села к ней на плечо - ей уже было все равно.
-Вот и Влад… - девушка тронула рукой непрошенную гостью. - Ты ведь Влад? Да? Ну, не хочешь - не говори. Только тогда не улетай уж, меня выслушай. Я тебе сказку расскажу. Страшную и про вампиров. То есть про вампира. Одного. Который любил опережать события и делать все так, как ему хочется. И про глупую девчонку…
-Леда!!!
Топот босых ног, мощный толчок в спину; птица улетела - она свое дело сделала.
-Леда, я… я нашел тебя! Леда, понимаешь? Нашел!
Девушка несмело улыбнулась. Влад был совсем таким, как в видении, показавшемся ей два часа назад - в светлой одежде и все еще с венком, уже изрядно потрепанным.
Они стояли друг перед другом и не знали, что им теперь делать. Снова вместе, а разве еще что-нибудь нужно? И падавшая с небес вода не могла бы разъединить их, если бы даже хотела этого.
-Пойдем? - спросил Влад.
-А куда? - ответила вопросом Леда.
-Гулять, конечно же!
-Но…
-Ты хочешь сказать, дождь? Не беда. Сейчас его не будет.
Влад взмахнул руками. В лицо ударил оживший ветер, и облака в небе понеслись с бешеной скоростью. У Леды закружилась голова, но через несколько секунд уже не было ни туч, ни дождя, и ветер утих.
Юноша и девушка смотрели на небо.
-Что это, Леда? - голос Влада был торопливым и растерянным. - Что это?
-Где?
-Да вот же! Маленькие, блестящие, и их много!
-Это звезды, - улыбнулась Леда.
-Звезды?! - Влад, казалось, не верил. - Звезды! Значит, все сбывается! Все-все мечты сбываются! О, ты дрожишь, тебе холодно?
-Да, немного.
-Пойдем ко мне! Мой дом рядом. Идем же!
И Леда решила: будь что будет.
Едва перешагнув порог, он вытащил из какого-то шкафа несколько платьев:
-Выбирай любое, пока твое сушиться будет.
Потом Влад торжественно вручил ей огромное махровое полотенце и почти силой запихнул в ванную, приказав принять душ погорячее.
-А ты как? - уже перестав сопротивляться, включая воду, спросила Леда.
-А я - так.
Когда девушка вышла из ванной, кутаясь в полотенце, которое оказалось размером с плед, Влад уже переоделся в один из своих костюмчиков, нашел очки. Венок из тонких березовых веточек лежал на столе. Парень выглядел счастливым, но очень серьезным, и Леда поняла: должно произойти что-то важное.
Он достал откуда-то маленький флакончик, стеклянный, в серебряной сеточке и на цепочке. Принес с кухни стакан с водой. Несколько капель из пузырька упали в воду, и она стала мутно-серебристой. По комнате разлился необычайный тонкий аромат.
-Пей.
-А что это?
-Пей. Не бойся, все в порядке.
Леда осторожно взяла стакан.
-Пахнет здорово, но…зачем это?
-Пей, я сказал. Потом узнаешь.
Девушка отпила глоток.
-Ой, на клубнику похож! И на мяту, и еще на что-то…
-Пей все.
Леда лукаво улыбнулась:
-Надеюсь, то не яд?
Влад серьезно посмотрел ей в глаза:
-Яд.
Стакан дрогнул в Лединой руке, а парень глотнул прямо из флакончика и еще раз повторил:
-Выпей все. Да, это яд, но ничего не будет. Ты веришь мне?
-Д-да…
Я обещаю: ничего плохого не случится.
Леда залпом выпила все, что было в стакане, и посмотрела на друга.
-Что теперь?
-Будем ждать, - ответил он, садясь рядом с девушкой.
Ждать пришлось недолго. Очень скоро у Леды как-то сами собой закрылись глаза, потом голова упала на плечо Влада…
Соседка услышала звон бьющегося стекла; позвонила в квартиру, постучала. Не открыли - вызвала милицию. Взломали дверь. И в зале, где непонятно почему было разбито окно, нашли два еще не остывших трупа.
Вскрытие показало, что и юноша, и девушка умерли от отравления каким-то веществом, назвать которое врачи затруднились - не знали такого.
Их похоронили на одном кладбище, могилы были рядом.
Оля долго болела, узнав о смерти Влада. Она винила во всем себя, считая, что этого не случилось бы, если бы она в тот вечер чуть больше внимания уделила парню. Он бы не убежал, не встретился с «этой ведьмой»…
Но все это - милиция, похороны, слезы - было потом…
…А сначала над городом взвились две черные птицы.
Они видели перед собой Вечность.
Март-апрель 1995