Это своего рода мост, связующее звено между "Вампиркой" и "Откровениями вампирки"...
***
Привет всем тем, кто меня знает, а для тех, кто со мной не знаком, поясню: я наследница графов Глочестерских, урожденная де Вайн, княжна Бретонская, а также поместная графиня Румынская и Трансильванская, Кристабель Флорена Иоланда Вэйн. Впрочем, думаю, всем будет гораздо удобнее звать меня попроще - Фиона. Внешне я вполне ординарная вампирка - не очень высокая, с черными, слегка вьющимися волосами, сиреневыми глазами и бледной кожей, отличающаяся разве что упрямым и вредным характером. О себе я уже рассказывала, и повторяться не буду, а приступлю сразу к делу.
Итак, через три дня после окончания моих записей (я их спрятала подальше - не дай бог, найдет кто, стыда потом не оберешься) к нам прибыл посол аж из самого Будапешта и сразу заперся с отцом в гостиной. Сами понимаете, такая любознательная натура, как я, не могла спокойно это снести. Практическим методом (то есть путем подслушивания под дверью) я выяснила, что в городе намечается бо-ольшой расколбас, то есть ежегодная сходка вампиров со всей Европы. Устроителем сего замечательного действа является все тот же массовик-затейник граф Влад Дракула. И именно он выразил горячее желание лицезреть на этом празднике мою скромную персону. Какова была причина этого, я выяснить не успела: отец, видимо, подозревавший пакость с моей стороны, открыл дверь. Увидев меня, сидевшей на полу и с выражениями, не положенными девушке из высшего общества, держащейся за лоб, он сделал вид, что ничего особенного не произошло и торжественным голосом объявил мне, что его сиятельство, граф в целом и общество в частности хотят увидеть меня на празднике и услышать мое ангельское пение.
Сказать, что я была удивлена, значит не сказать ничего. Голос у меня и в самом деле неплохой, но вот так вот, перед всеми, мне петь пока не приходилось. Я прозрачно намекнула папочке, что мне и дома неплохо, но он даже и слушать меня не стал, а отправил собираться, напутствовав сообщением, что через два дня я выезжаю.
Делать нечего, пришлось плестись наверх, к себе, и собираться в дорогу. Сборы проходили следующим образом: я с мрачным видом складывала чемодан, а моя горничная Марго наматывала круги вокруг меня и трещала без умолку о постигшем меня счастье:
- Ой, миледи, вот уж повезло вам, так повезло! А то все видите в своей башне, никуда не вылезаете…
Я хмыкнула:
- Кому везение, а кому как. Лучше помоги, все лучше, чем твоя болтовня.
Марго примолкла, наблюдая за тем, как я складываю темно-синее платье, в котором планировала появиться в свете. Затем, улучив момент, когда я отвлекусь, попыталась сунуть в чемодан какой-то подозрительный сверток.
- Эй, эй! - возмутилась я, - это еще что? Дай посмотрю.
- Не-е-ет, - проблеяла Марго, отступая на шаг и пряча сверток за спину, - не положено…
- Глупости, я же должна знать, что с собой беру. Дай сюда.
Изловчившись, я отобрала у нее сверток, развернула… и онемела.
В нем оказалось темно-алое атласное платье, с чересчур низким вырезом, отделанное черными кружевными вставками. Окончательно добили меня многочисленные бантики из ярко-алых ленточек.
- Это что за ужас?! - сочетание красного и черного вызвало у меня стойкую ассоциацию с похоронной процессией.
- А, по-моему, красиво… - мечтательно заявила Марго. Я смерила ее хмурым взглядом:
- Вот ты это и носи. Зачем мне суешь? Ведь знаешь же, что на трезвую голову я этот кошмар в бантиках в жизни не напялю.
- Просто ваш отец велел… ой! - девушка отступила на шаг и зажала рот руками. Я сощурилась и велела:
- А ну, быстро рассказывай, что там папочка надумал!
Горничная заревела и принялась каяться, перемежая повествование бесконечными всхлипами. Вкратце дело обстояло так: отчаявшись пристроить меня знакомым по округе, отец решил спихнуть меня какому-нибудь дураку из Европы, который рискнет заполучить такое сомнительное сокровище. Именно с этой целью меня и везут в Будапешт: выставить, так сказать, на ярмарке невест.
- Значит, так, - прошипела я, сунув пресловутое платье горничной, - я сейчас же пойду к отцу и разберусь с ним! И никуда я не поеду!
Видимо, вид у меня был устрашающий, потому как Марго возражать не стала, а только в ужасе вжалась в стенку и закивала.
Когда я уже была за порогом комнаты, мне в спину донесся подозрительный звон. Я мигом обернулась и увидела, что Марго ненароком опрокинула мой чемодан, и оттуда вывалился меч, столь тщательно мной упаковываемый и с таким трудом запихиваемый.
Горничная схватилась за голову:
- Миледи, а это еще вам зачем?
- Как это зачем? - пропыхтела я, нехотя возвращаясь и пытаясь оторвать неподъемную железяку от пола, - а вдруг что в дороге случится? Доложишь отцу - прибью.
Марго хитро прищурилась:
- Как же так, вы ж не хотели ехать.… Или как?
Я оставила бесплодные попытки сдвинуть меч с места и с подозрением уставилась на девушку. Потом перевела взгляд на меч, с таким трудом отодранный мной от стены в гостиной, где он мирно служил украшением, и у меня мелькнула хорошая мысль…
- Вот что, - медленно проговорила я, - я все же съезжу в город. Ты была права, надо развеяться…
- Вот и чудно, - с явным облегчением обрадовалась Марго, - только не тащите с собой этот жуткий меч, надорветесь.
Я мигом согласилась, и мы совместными усилиями спрятали его под мою кровать. Беда невелика, он тяжеленный, не под стать хрупкой девушке, а в гостиной еще осталась парочка очень симпатичных кинжальчиков…
***
Ровно через два дня мы выехали. «Мы» - это, собственно, я и парочка вампирок, словно нарочно подобранных: истеричность гармонично сочеталась с глупостью. Они были моими знакомыми, вернее, знакомы были их отцы с моим папочкой, я же пересекалась с ними лишь пару-тройку раз. Их тоже отправляли в Будапешт, похоже, с той же целью, что и меня. Только в отличие от меня, их перспектива скорой выдачи замуж приводила в щенячий восторг.
Итак, было утро, прохладное утро начала мая, когда солнце светит ярко, но особенно еще не греет, а по ночам случаются заморозки и на рассвете верхушки деревьев покрываются розоватым инеем. Вот и сейчас я сидела в карете, запахнувшись теплой шерстяной шалью и, наблюдая, как слуги, отдуваясь, снуют туда-сюда по маршруту крыльцо замка - карета и обратно, перетаскивая многочисленные чемоданы, сумки, картонки и кульки моих спутниц. Свой единственный чемодан я уложила давно.
Наконец все вещи были уложены, утрамбованы, все прощальные слова и напутствия сказаны и карета, поскрипывая рессорами и мерно покачиваясь, плавно тронулась с места и покатила по дороге. Вот тут уже я не вытерпела:
- Сколько же вы набрали с собой шмоток? Можно подумать, мы на год едем, а не на несколько дней!
Азалия и Рогнеда, весело трещавшие напротив, умолкли и уставились на меня круглыми глазами. Наконец Азалия выдавила:
- Ну как же, ведь бал.… Там будет много народу и надо выглядеть прилично.
- И много симпатичных мужчин, - пихнула ее в бок Рогнеда, и они жеманно захихикали. Я хмыкнула, поняв, что смысла продолжать разговор нет, и достала книжку, которую мне сунул отец в дорогу.
Книжка носила гордое название «Хороший тон» и имела достаточно большой объем. Другого чтива у меня не было, и я принялась перелистывать страницы. Надо же все-таки когда-нибудь запомнить, как вести себя в обществе.
«Скромность есть первое украшение девушки, и совместно с уверенностью безукоризненного умения держать себя облегчает ей успех в обществе».
Я перечитала эту фразу, кажется, раз пять, прежде чем полностью въехала в ее смысл. Ладно, идем дальше.
«Сдержанность в разговоре всегда хорошо действует на мужчин, и она не только их не оскорбляет или унижает, напротив того, уважение к подобной женщине все будет расти и увеличиваться, а от уважения к поклонению - один шаг!»
Я задумчиво почесала нос - привычка, от которой не могу отделаться с детства. Мое бурное воображение тут же нарисовало мне потрясающую картину: я стою на пьедестале, а вокруг него - толпа народу, усиленно мне поклоняющаяся. Живо представив себе храм имени преподобной Фионы, я хихикнула и продолжила чтение.
«Особа, обладающая тактом, никогда не коснется предмета, который мог бы причинить неприятность, огорчение или привести в смущение кого-либо из присутствующих».
Примем к сведению.
Почитав еще где-то полчаса, я зевнула и закрыла нравоучительную книжку. Мои соседки о чем-то шептались, время от времени глупо прихихикивая и краснея. Покосившись на низ, я устроилась поудобнее на сиденье, обтянутом красным бархатом, и закрыла глаза, задремав: сегодня я встала ни свет, ни заря, готовясь к отъезду.
***
Мне снилось, что я сплю у себя в комнате, в мягкой, удобной постели, где тепло, уютно, а главное - совсем не трясет.
Вдруг я заметила, что и в самом деле не трясет.
- Фиона! - неожиданно раздался над ухом озабоченный голос Рогнеды, - Фиона, да проснись же!
- Что такое? - сонно пробормотала я, не открывая глаз, - у нас пожар?
- Нет, - встрял голос Азалии, - просто мы встали.
Я с сожалением констатировала, что поспать мне не дадут, и нехотя открыла глаза, узрев над собой двух встревоженных вампирок.
- Ну, и что? - недовольно спросила я, - подумаешь, стоим…
- Там посреди дороги бревно лежит, - сообщила Рогнеда.
- Какое еще бревно?
Я выглянула из кареты и увидела нашего кучера и двух лакеев, стоящих на дороге и в задумчивости разглядывающих лежащее поперек пути толстенное бревно.
- Эй! - окликнула я их, - долго мы стоять-то будем?
Кучер оглянулся и машинально вытянулся по стойке «смирно»
- Не могу сказать, миледи, - отрапортовал он, - одним нам тут не справится, бревно слишком здоровое, а обходных путей нет. Вот, голубя почтового за помощью отправили…
- Вольно, - усмехнулась я, - ладно, стоим так стоим, я хоть воздухом подышу, - и вылезла из кареты, с наслаждением потянувшись.
Нас угораздило встать аккурат посреди векового леса, какими изобилует Трансильвания. Ветер свистел где-то наверху, в верхушках могучих сосен, и они раскачивались из стороны в сторону, жалобно поскрипывая. Изредка слышался перестук одинокого дятла, да какие-то птицы с истерическим щебетанием перепархивали над головой. Несмотря на то, что солнце стояло еще довольно высоко, уже тянуло вечерней прохладой, и сизоватый сумрак, обычный для столь древнего леса наводил жутковатое впечатление. На земле, покрытой прошлогодними опавшими листьями, мотались клоки молочно-белого тумана; где-то вдали подвывали волки, видимо, обмениваясь впечатлениями за день.
Я поежилась и пошла к пресловутому бревну, от нечего делать решив измерить его шагами.
Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять… Что за глупости! А это еще что такое?
Я как раз подошла к концу бревна, и кое-что в нем показалось мне очень подозрительным: если бы дерево рухнуло само по себе, то выворотились бы корни или был бы виден разлом, а тут ничего, идеально гладкий и ровный конец, как будто… как будто его спилили!
Мигом почувствовав неладное, я обернулась и с тревогой спросила кучера:
- Ты уверен, что больше дорог нет?
- Да что вы, миледи? - он хотел улыбнуться, но увидел мое лицо, осекся и продолжил более серьезным тоном, - я тут уже незнамо сколько езжу, всю эту местность знаю, точно говорю - эта единственная.
Тут Азалия, которой, видно, тоже надоело сидеть в карете, вылезла и подбежала ко мне. Ее отчетливо трясло и, похоже, от страха.
- Фи… Фиона, - запнувшись, выдавила она, - мы с Рогнедой вспомнили кое-что.
- И что вы вспомнили? - нахмурившись, спросила я. Азалия судорожно вздохнула:
- Фиона, этот лес… Это граница с Румынией… Этот лес… тут полно оборотней!
- Только этого счастья нам не хватало, - разозлилась я, и мы машинально посмотрели на небо, отметив, что уже начинает темнеть.
- Сегодня, случайно, не полнолуние? - осведомилась Азалия. Я пожала плечами:
- Вроде, нет, хотя черт его знает, я не отслеживаю фазы луны. Тем не менее, в лесу мне ночевать как-то не особенно хочется…
Мои слова были прерваны подозрительным свистом, как будто что-то на огромной скорости пронеслось у нас за спиной. Я немедленно обернулась и увидела, как один из наших лакеев беззвучно валится на землю. В груди у него торчала стрела.
Визг Азалии хлестнул по ушам пронзительным ультразвуком, а я замерла в оцепенении и тупо смотрела на остывающий труп у своих ног. Однако свист второй стрелы выдернул меня из сомнамбулического состояния, и мы с Азалией, не сговариваясь, на полной скорости дунули к карете. Только в отличие от нее, я не полезла сразу внутрь, а подбежала к торцу, где был привязан наш багаж, и прямо-таки зарычала от разочарования: мой чемодан, на дне которого был спрятан кинжал, оказался буквально погребен под тюками спутниц. Пнув от злости колесо, я приказала кучеру и оставшемуся в живых лакею:
- Разворачиваемся и быстро обратно в Трансильванию!
- Но, миледи, Будапешт… - попытался возразить кучер, полезая на козлы.
- Плевать! - рявкнула я, забираясь в карету, - гони!
Далее события понеслись с молниеносной скоростью. Не успел он взять в руки поводья, как земля задрожала и из леса буквально посыпались всадники, закутанные в серое, на черных конях. Мне показалось, что их было не так уж и много… ну, каких-то десятка два-три. Эти самые всадники так перепугали наших лошадей, что они, всхрапнув, взяли с места в карьер и, буквально перелетев через бревно, понесли по ухабистой лесной дороге, таща за собой карету. Всадники - за нами.
Далее началась увлекательная сцена «Гонка с препятствиями по пересеченной местности» под аккомпанемент неумолчных визгов и причитаний Рогнеды с Азалией. Я, стиснув зубы и усиленно стараясь не предаваться панике, сидела, вцепившись в подлокотники сидения.
Забава продолжалась недолго. Карету очень быстро догнали, и по судорожным хрипам и крикам с козел я поняла, что в этой жизни кучеру с лакеем не повезло. Лошади слегка сбавили бег, а когда я высунулась из окна, чтобы посмотреть, кто ими правит, то увидела на облучке одного из этих, в сером.
- Спокойно, девчонка, не дергайся, - пророкотал он неестественно низким голосом, - мне велено тебя доставить в целости и сохранности.
- Куда это доставить? - тут же поинтересовалась я, краем глаза заметив, что большинство наших преследователей отстало, оставив пару-тройку всадников, скачущих сзади в качестве импровизированного конвоя.
- Куда-куда… доставлю - узнаешь, - огрызнулся он, явно не подозревая о вежливом обращении с дамой.
Увлекательный, а, главное, содержательный диалог прервала Рогнеда, вцепившаяся в меня и оттащившая от окна:
- Фиона, нам лучше сидеть тихо….
- Ну вот еще! - возмутилась я, - и ждать, пока из нас сделают шашлык? Если вам так этого хочется - пожалуйста, а меня увольте!
- Но ведь отсюда не сбежишь! - со слезами в голосе простонала Азалия. Я посмотрела на трясущихся от страха соседок и с уверенностью заявила:
- Сбежишь!
Они уставились на меня осоловевшими от слез глазами, а я, немного поразмыслив и кое-что прикинув в уме, распахнула дверь кареты и строго приказала Азалии:
- Упадешь на землю - катись.
И, не дав ей возразить, выпихнула из кареты. Рогнеда зачарованно наблюдала, как ее подруга, шлепнувшись на землю, с легким визгом исчезла из виду. Воспользовавшись моментом, я вытолкала ее следом.
А теперь предстояло самое трудное - прыгнуть самой. По моим расчетам, «конвой» должен был отвлечься на вампирок, ну… я очень надеюсь, что бегают они быстро.
Собравшись с духом и призвав на помощь всех известных богов, я метнулась в открытую дверь.
***
Прыжок был более чем неудачный, мне повезло меньше моих товарок по несчастью: меня швырнуло прямо на торчащий из земли корень, а сила инерции познакомила со всеми близлежащими пнями и шишками. Чертыхаясь через слово, я поднялась и побежала прямо в лес.
Подозрительный треск и вопли сзади подтвердили мою мысль о том, что расчеты мои слегка не оправдались: «конвой» не стал размениваться на моих соседок, а отправился прямиком за мной. И чего это я им сдалась!
Бежать в длинном, постоянно мешающем платье, перепрыгивая через лопухи и узловатые корни, было очень неудобно, но я злорадствовала от мысли, что моим преследователям еще неудобней: на конях по густому лесу не особенно-то и поскачешь, и им пришлось спешиться и догонять меня пешком.
Попетляв по небольшой просеке, я метнулась за толстое дерево и затаилась, получив небольшую передышку и возможность рассмотреть разбойников, которые, тяжело дыша, остановились невдалеке, и стали оглядываться, выясняя, куда же я подевалась. Собственно, и смотреть было не на что: длинные серые балахоны, а на головах - какие-то маски, очень похожие на волчьи морды. Стоп. Волчьи?! Оборотни?! Я пригляделась и покачала головой. Вряд ли. Если бы это были настоящие оборотни, то стали бы они меня преследовать в человеческом облике? Нет, конечно, гораздо проще перекинуться в зверей. И потом, скажите на милость, где вы встречали оборотня, который добровольно напялит на себя картонное волчье рыло? По-моему, большего позора для вервольфа не придумать.
Пока я спорила сама с собой, разбойники о чем-то посовещались шепотом и медленно, постоянно оглядываясь, исчезли в лесу, в противоположной стороне от того места, где пряталась я. Я перевела дух и тоже, соблюдая максимальную осторожность, стала тихо отходить, точнее, отползать назад.
Вот тут я и ощутила на собственной шкуре, что значит настоящее невезение.
Дерево, вековая сосна, служившая мне прикрытием, росло на крутом склоне, скрытом густым папоротником, а я из-за азарта погони и собственной глупости этого не заметила, наивно полагая, что поверхность ровная. А когда мои ноги уже соскользнули с покатой земли, и меня поволокло вниз, больно ударяя о камни и кочки, было уже поздно.
В какой-то из моментов меня сильно приложило об огромный валун, выступающий из травы, и я начала стремительно проваливаться в какую-то бездну, успев только подумать: «Теперь уж точно все. Загребут». Дальше - тьма и небытие.
***
Не знаю, сколько я провалялась без сознания, но когда я очнулась, были уже сумерки, и солнце почти скрылось. Вокруг меня царила тишина, прерываемая разве что шумом ветра в верхушках сосен да шелестом папоротника, в изобилии растущего вокруг.
Где-то через минуту после возвращения в более-менее сознательное состояние, я уяснила, что лежу на земле, у самого подножия склона, с которого недавно так весело скатилась, в зарослях папоротника. Тряхнув волосами, я поднялась на ноги (что удалось с огромным трудом) и, покачнувшись, ухватилась за ближайшее дерево, чтобы не упасть опять. Голова кружилась немилосердно, во рту пересохло, в глазах прыгали черные мушки и слегка поташнивало. Плохо. Теперь я все время буду чувствовать безумную слабость по всему телу, и она не прекратится, пока я не получу хотя бы глоток крови.
Кровь… Я машинально облизнула запекшиеся губы, ощутив, что мои клыки стали длинными. Да, свежая кровь мне сейчас просто необходима… а где, спрашивается, я ее достану в этой глухомани?
Пообнимавшись с деревом еще минут пять, я отцепилась от него и пошла на звук журчащего невдалеке ручья, стараясь сохранять вертикальное положение и двигаться если не очень прямо, то хотя бы не восьмерками.
Вскоре я действительно вышла к неширокому ручью и, встав на колени около него, с опаской глянула на свое отражение. Мда-а… Видок у меня был тот еще: исцарапанное, все в пыли и грязи лицо, обрамленное спутанными волосами, платье, некогда темно-синее, теперь непонятного цвета, разодралось, а золотая цепочка с кулоном, подарок брата, куда-то делась. Почему-то ее было жалко больше всего.
Но времени на сожаления и причитания не было. Я умылась, как могла, расчесала волосы, использовав за неимением расчески собственные пальцы, и, отряхнув платье, огляделась. С каждой минутой лес становился все мрачнее и мрачнее, солнце село и на землю стремительно опускался вечер. Следовало где-нибудь переночевать и спокойно обдумать, что делать дальше.
Я встала и тут же получила новую проблему: а в какую, собственно, сторону мне идти? При своем топографическом кретинизме я абсолютно не ориентируюсь в частях света и могу блуждать в трех знакомых соснах даже днем, так чего же говорить про вечер, тем более, в неизвестном месте? Решив довериться интуиции, я пошла направо, сначала медленно, потом ускорила шаг, усиленно выискивая среди черных стволов деревьев признаки хоть какого-нибудь убежища.
Неожиданно мне почудилось справа какое-то движение, и, не успела я сообразить, что к чему, как что-то метнулось ко мне и с глухим рычанием сбило с ног. Я взвизгнула, забыв про всякую осторожность, а это «что-то», оказавшееся при детальном рассмотрении огромной, чуть сутулой черной фигурой с вытянутой мордой, злобно щерящейся и глядящей на меня ярко-зелеными хищными глазами, нависло надо мной.
«Оборотень», - констатировала я.
И уж если мне предоставлен выбор между разбойниками и оборотнем… то я выбираю разбойников!
Все это пронеслось в голове со скоростью молнии, и меня как ветром сдуло с земли. Забыв про свою слабость и головокружение, я опрометью бросилась в лес, спиной ощущая погоню. Однако развиться моим спринтерским способностям не дали, и меня вторично сбило с ног, только теперь уже со спины, и прижало к земле, крепко зажав рот. Я взвыла, решив не сдаваться без боя, и стала яростно сопротивляться, пытаясь высвободиться из железных и отнюдь не дружеских объятий.
- Ты совсем идиотка? - вдруг неожиданно раздался над ухом чей-то гневный голос. От неожиданности я на секунду ослабила сопротивление, - мало того, что лезешь прямо на рожон, так еще и дерешься.
Я промычала невнятное проклятие, попытавшись укусить ладонь, зажимавшую рот.
- А будешь кусаться, - продолжил все тот же голос, явно мужской, - я сам тебя укушу, мало не покажется, - я притихла, - вот так бы сразу. Я сейчас отпущу тебя, только богом прошу, не удирай и не ори.
Почувствовав себя вновь на свободе, я резко развернулась и двинула локтем наугад, попав во что-то мягкое. Подозрительная личность испустила сдавленный возглас, а я выпрямилась, вскочила на ноги, приготовившись бежать дальше… и замерла: вдалеке, среди деревьев, показались три или четыре светящиеся огненные точки. Они быстро приближались, и уже были слышны голоса.
Сзади что-то прошуршало, и меня крепко схватили за руку, вынуждая опуститься на землю. Пришлось подчиниться; оказавшись снова в окружении папоротников, я увидела рядом темный силуэт, но детально разглядеть его мне мешала непроглядная темень.
- Просил же, - сказал он с явным раздражением в голосе, - ты хотя бы думай, а уже потом бей. Неприятно все-таки.
А мне приятно? - огрызнулась я полушепотом, впервые с ним заговорив, - и вообще, ты кто?
- Я… - начал он и умолк: светящиеся точки приблизились настолько, что превратились в факелы, горящие в руках у тех самых, в сером и с волчьими масками. Боже, как они мне надоели!
Они озирались, тихо о чем-то беседуя. Пламя факелов поблескивало на их мечах. Наконец двое из них тихо попятились и отступили назад, в лес, погасив свои факелы, а один остался невдалеке от меня, точнее, от того места, где была я.
Жди здесь, - неожиданно прошептал незнакомец, все это время напряженно наблюдавший за ними. Я вздрогнула: совсем забыла про него, - и умоляю, не двигайся, если хочешь остаться в живых.
Я машинально кивнула; листья папоротника качнулись, и место рядом со мной опустело.
Естественно, ровно через две минуты я пожалела о том, что согласилась: разбойник, стоящий на поляне, вдруг напрягся, поозирался и, держа наизготове меч, стал медленно идти вперед, шевеля папоротник и неуклонно приближаясь ко мне. Сначала я лежала неподвижно, молясь, чтобы он прошел мимо, но потом нервы у меня не выдержали и, резко вскочив, я кинулась от него. За что и была наказана: слабость от нехватки крови не дала мне возможности бегать быстро, и разбойник в два счета нагнал меня, заставив впервые в жизни пожалеть о том, что ношу длинные волосы: цапнул меня за пряди, обмотал их вокруг руки и грубо дернул к себе. От неожиданности и боли я заорала так, что, наверное, переполошила весь лес, и мигом ощутила у горла холод стали, заставивший меня умолкнуть. Факел разбойник, как выяснилось, воткнул в землю.
Попалась, - зловеще просипел он и довольно ощутимо тряхнул меня, - теперь узнаешь, как сбегать.
Да что же вы все ко мне привязались? - прошипела я, стараясь поменьше крутить головой: ощущение снятия скальпа прочно засело в мозгу.
Вместо ответа грубиян молча потащил меня через поляну, как-то исхитрившись делать сразу три вещи: держать меня, факел и запихивать меч за пояс, справедливо полагая, что я и без меча никуда не денусь. Чувство скальпирования удвоилось, и я, не выдержав, начала подвывать, поддерживая жалость к себе.
-А ну, молчать! - рявкнул разбойник и вдруг осекся, замерев на месте и вслушиваясь. Я тоже навострила уши.
Тут из-за близлежащих деревьев послышались непонятные шорохи, затем приглушенный рык, стоны, сдавленный всхрап, неприятный треск… и тишина, по правде сказать, еще более неприятная.
-Что это? - выдавил разбойник, и я с удовлетворением отметила нотки страха в его голосе, - что?!
Я пожала плечами и со злорадством сообщила:
-Говорят, этот лес издревна славится оборотнями…
-Ты довыступаешься, - с угрозой начал он и умолк, резко выставив перед собой факел.
Буквально через мгновение я поняла, что заставило его сделать это: на краю просеки, посреди которой мы стояли, появился из-за деревьев уже знакомый мне темный силуэт, а дрожащее неровное пламя факела наконец-то дало мне возможность получше разглядеть его. Он оказался высоким, довольно молодым с виду мужчиной, с прямыми черными волосами до плеч, одетым в простую черную рубашку со шнуровкой на воротнике и черные же штаны, заправленные в невысокие сапоги. Лицо у него было приятное, многие даже могли бы назвать его красивым… но как следует разглядеть мне его не дали.
Разбойник слегка подтолкнул меня, выставив перед собой, как живой щит, судорожно вытаскивая из-за пояса меч и хрипя:
-Одно движение, и я перережу девчонке горло!
«Банально», - с горькой иронией подумала я. Незнакомец, не двигавшийся с места, хмыкнул:
-Да пожалуйста! Мне-то что.
-Как это что?! - в унисон воскликнули мы с разбойником: он - с недоумением, а я - с возмущением. Не меняя позы, незнакомец спокойно пояснил:
-А ты подумай, тебе же самому невыгодно убивать ее. Она графская дочка, только вообрази, сколько ее папочка выложит за нее живую. Уверяю тебя, эта сумма будет значительно меньше, предъяви ты ее мертвой.
-Ах, ты… - забыв про волосы, я рванулась вперед, с недвусмысленной целью выцарапать ему глаза. Разбойник еще раз тряхнул меня и задумчиво протянул:
Ну, не знаю… Мне было велено доставить ее в другое место.
Тут я перестала воспринимать действительность. Бандюган прижимал меня к себе слишком крепко, вдобавок, его явственно трясло от пережитого недавно страха, и я со всей отчетливостью вдруг почувствовала, как по его венам бурлит свежая горячая кровь. Ощущение было столь явственным, что я вздрогнула, а рот самопроизвольно наполнился слюной.
Тем временем разбойник, подозрительно косясь на меня, впавшую в транс, рассудил:
Она все равно никуда не денется, и выкуп никуда не пропадет. Можно сначала предъявить ее отцу, а потом втихомолку отвезти к главному.
К кому? - слегка насмешливо уточнил незнакомец, не сводя с меня внимательного взгляда.
Ну, к этому… да ты его все равно не знаешь… - принялся разглагольствовать бандит, который уже потерял бдительность и ослабил хватку, - он такой грозный, что просто страх, как глянет, и кровь в жилах стынет.
Ох, зря он это сказал, ох, зря! Потому что одно только упоминание про кровь настолько на меня подействовало, что я, окончательно потеряв контроль над собой от голода и жажды пресловутой гемоглобиновой жидкости и воспользовавшись моментом, резко развернулась к нему и с глухим рыком впилась клыками в шейную артерию, с наслаждением ощущая, как силы возвращаются ко мне с каждой каплей крови.
Все заняло не более пяти минут, и я отшвырнула от себя уже мертвого разбойника, чувствуя прилив сил и энергии, готовая горы свернуть. Слава богу, я не забыла главное правило: если пьешь кровь у смертного, не забывай выпить ее до конца. Если в его венах останется хотя бы капля - все, он станет полукровкой и будет вампирить, стремясь заполнить пустые артерии….
Значит, не ошибся, - раздался за спиной уже знакомый голос, - ты вампир.
Полученные совсем недавно впечатления от незнакомца были отнюдь не приятными, и я, не оборачиваясь, процедила, вытирая рукавом кровь с губ:
И ты еще смеешь разговаривать со мной? Я уже поняла, что вы с этим… бандитом одного поля ягоды, так что убежать тебе все равно не удастся…
А я и не собирался, - хмыкнул он. Я с неподдельным изумлением обернулась и чуть было не врезалась в него: воспользовавшись моментом, он подошел ближе.
Боюсь… уж не знаю, как там тебя… ты меня не поняла. Я всего лишь хотел отвлечь внимание этого типа, - продолжил он, - и дать тебе возможность почувствовать кровь, а уж на что способен голодный вампир ты только что продемонстрировала.
Хм…, - дело представилось в новом свете, и я с мучительным сомнением решала насущный, поистине гамлетовский вопрос «верить или не верить». Победило первое, и я, сделав примиряющий вдох, спросила:
И что дальше будешь делать?
Отведу тебя куда надо и прослежу, чтобы с тобой ничего не случилось. А куда, кстати, тебе надо?
В Будапешт, - нехотя призналась я. Незнакомец присвистнул:
Далековато. А зачем?
Ну… там… - замялась я: в двух словах не объяснить. Неожиданно разозлившись, я огрызнулась, - зачем, зачем, надо! Хочешь провожать - пожалуйста, но все знать тебе необязательно!
Ладно, ладно, - незнакомец поднял руки, - я только спросил. В Будапешт, так в Будапешт. Пошли. Путь предстоит долгий.
Он наклонился, поднял с земли оброненный разбойником факел, погасил его. Все вокруг опять затопила тьма. Незнакомец тронул меня за руку, сделав знак следовать за ним, и бесшумно исчез в близлежащих кустах. Поколебавшись, я нырнула следом, и вдруг вспомнила кое о чем.
Постой, а как же те двое?
Какие двое? - не оглядываясь, спросил он.
Ну те, которые с этим разбойником были, я же точно помню, что их было трое, - пояснила я, продираясь сквозь хлещущие по лицу колючие ветки шиповника.
Лучше тебе об этом не знать, - последовал после недолгой паузы мрачноватый ответ.
***
Светало. Под сень деревьев заползал серенький, унылый рассвет, нехотя разгоняя ночную тьму. Какая-то ненормальная птаха встряхнулась и заорала где-то наверху дурниной, ей с явной неохотой стали отзываться остальные.
«Неймется им, что ли?» - с раздражением подумала я, спотыкаясь о бесчисленные корни, пеньки и прочие сомнительные дары леса. Мой провожатый как ни в чем не бывало бодро шагал впереди, указывая дорогу, свободно ориентируясь в чаще. Как это ему удавалось, пока оставалось загадкой, для меня все елки с соснами были на одно лицо.
Мы шли всю ночь. Вернее, остаток ночи, а он даже не устал! Вдобавок, всю дорогу молчал, как рыба, пресекая все мои попытки завязать разговор. А мне, сами понимаете, держать рот на замке скучно, тем более, что накопилась куча вопросов.
Кто он? Откуда? Зачем мне помогает? Мелькнула кокетливая мысль, что я ему понравилась, но я тут же ее отогнала. Будь это так, он бы вел себя по-другому, да и кому я в таком виде понравиться могу? Временами поднимал голову здравый смысл, назойливо втолковывавший обладательнице, что он, может, вовсе и не помогает. Вот ка-ак заведет сейчас куда-нибудь, да ка-ак…
Что как? - неожиданно поинтересовался он, и я с размаху врезалась в его спину: он так же неожиданно остановился.
Аккуратнее, - незнакомец посторонился и посмотрел на меня сверху вниз (он был повыше) с едва уловимым лукавым огоньком в глазах. Не разделяя его веселья, я буркнула:
Что опять не так?
Да нет, просто ты уже полчаса идешь и что-то себе под нос бормочешь, вот мне и стало интересно, - пояснил он. Раздражение мигом куда-то улетучилось, но я твердо решила этого не показывать, а поинтересовалась:
Нам долго еще идти?
Ты устала? - вкрадчиво спросил он. Уловив издевательскую нотку в его тоне, я нахмурилась:
Что, уже спросить нельзя?
Незнакомец вздохнул:
У тебя когда-нибудь бывает хорошее настроение?
Только когда со мной нормально разговаривают, - сообщила я, - а не издеваются или говорят загадками, как некоторые, не буду показывать пальцем, кто.
Видимо, поняв, кого я имею в виду, он сухо ответил:
Уже недолго. Считай, вышли на финишную прямую, если пойдем быстро, успеем до темноты, в этих краях темнеет быстро, - и двинулся дальше, не сбавляя темпа, правда, не удержавшись и пробормотав, - вот уж не завидую ее мужу…
Возмутившись до глубины души, я нагнала его и потрясла правой рукой:
-Очнись, я не замужем! И в ближайшие сто лет уж точно не собираюсь становиться мужней женой!
-Но ведь когда-нибудь станешь, - спокойно парировал незнакомец, - вот уж не повезет какому-нибудь бедняге…
Самое смешное, что в этом я была с ним согласна.
***
Скоро (то есть, через часа два) мы вышли на довольно широкую дорогу, пролегавшую через лес. Ей явно часто пользовались: две параллельные колеи были хорошо накатаны и не успели зарасти травой.
-Вот, собственно… - начал мой спутник и осекся.
-Что такое? - тут же спросила я.
Он обозрел окрестности, прищурившись. На какой-то миг мне показалось, что он принюхивается к чему-то…
-Ты ничего не слышишь? - через некоторое время спросил он. Я с сомнением покосилась на него и покачала головой:
-Нет, а что я должна слышать?
И тут же получила ответ: откуда-то издалека донесся едва уловимый перестук, с каждым мгновением становившийся все отчетливее и отчетливее.
-Лошади, - констатировал незнакомец, - пять или шесть, едут быстро, наездники - четыре мужчины и две женщины, по-моему, вампиры, хотя не уверен.
-Может, опять те разбойники? - задумчиво предположила я, а про себя подумала: «Так я тебе и поверила, кто ж может определить всадников издалека».
-Те разбойники были обычными людьми, смертными, - наставительно произнес он, - иначе бы было намного сложнее… Все равно, лучше нам соблюдать осторожность.
С этими словами он взял меня за руку и резко увлек за ближайшее толстое дерево, приложив палец к губам, мол, стой тихо. Очень вовремя, а то я уже хотела начать возмущаться.
Судя по дробному перестуку, эхом отдававшемуся в пустынном лесу, наездники приближались, очень скоро вдалеке я заметила мелькающих среди стволов коней, а на одном из них я разглядела очень знакомую фигуру (а зрение у меня острое).
-Я знаю, кто это, - обрадовано заявила я, - это наши… в смысле, это мой отец…
С его стороны донесся вздох облегчения, и я почувствовала легкий тычок в спину:
-Слава богу. Выйди на дорогу, а то они еще проскачут мимо, догоняй их потом.
-Спаси… Эй! - возмутилась я, выходя из-за дерева, - тебе так не терпится от меня избавиться, да? Эй, ты… ты где?
Место рядом с деревом опустело. Незнакомец бесшумно и бесследно испарился. Моему негодованию не было предела, это ведь невежливо, в конце концов!
Тут я почувствовала, как же я устала. Нет, не физически, точнее, не совсем физически, а, скорее, морально; от всех пережитых страхов, переживаний, потрясений у меня в буквальном смысле подкашивались ноги, и дальнейшее я запомнила очень смутно.
Помню, как схватилась за дерево и стала оседать на землю. Вроде бы рядом остановились лошади, на которых сидели до боли знакомые вампиры, но хоть убей, не помню, где я их видела. Потом из тумана появилось перекошенное лицо отца, подхватывающего меня на руки, а в ушах прозвучал его встревоженный голос:
-Боже, Фиона, что с тобой?
-Ты что, никогда грязных вампирок не видел? - бодро ответила я и тут же отрубилась окончательно.