Наклоняю колдунов
Это всё затеял я. Не хотел сидеть и ждать с моря погоды. Нужно было предложить какой-то план и я придумал взять за жабры нетрадиционную медицину. Эту кусок дано уже мелькал перед глазами - десятки экстрасенсов, гадалок, вещуний, колдунов и ведьм. Они давали больше рекламы, чем банки! Какие же деньги там крутятся! Я взял информацию в налоговой и оказалось, что это всё исключительно бедные люди. Смешные доходы и смешные налоги. Только вот дома трехэтажные и в центре, дорогие машины, у многих побочный бизнес. Они гребли деньги лопатами и ни с кем не делились. Пора было положить этому конец и я пошёл к начальству. С докладом, над которым работал около месяца. Обоснование и план действий, согласно которому за квартал мы должны были взять под контроль весь рынок услуг нетрадиционной медицины. По моим прогнозам мы могли бы получать около миллиона гривен ежемесячно. Двенадцать миллионов или почти два с половиной миллиона долларов в год. Очень приличный кусок и я увидел, как прокурор области часто задышал.
-Они поднимут шум.
-Если мы будет действовать быстро и решительно, то нет. Но даже если подымут, мы обвиним их во вреде здоровью населения. Пара историй простых граждан, которым все эти колдуны сломали жизнь. Мы будем действовать на опережение и победим. План возможной информационной войны на восьмидесятой странице. Там два варианта, один щадящий и один на уничтожение.
Я хорошо подготовился, я знал, что войну лучше начинать, имея в запасы побольше козырей. И я любил выигрывать. Это была единственная возможность подыматься по карьерной лестнице. У меня не было блата, люди сторонились меня из-за моей комплекции, я был вынужден надеяться только на себя.
Прокурор листал мой доклад. Он не читал, думал. С одной стороны моя репутация волкодава. Все знали, что если я за кого-то брался, то я додушивал. Было несколько случаев, когда люди уходили, но только потому, что мне давали команду отпустить. С другой стороны колдуны, ведьмы, гадалки. Сумрачная сфера от которой не поймёшь что и ждать. Но ведь деньги. Прокурор ещё не рассчитался за своё назначение. Чтобы купить должность он продал квартиру в Киеве, продал весь свой бизнес и залез в долги. Ему нужны были деньги, а тут такой ласый шмат. Конечно, придётся делиться с Киевом, с губернатором, что-то нужно будет отдать мне, хотя последнее мелочи. Деньги. Я увидел, как он тяжело сглотнул и понял, что решение принято.
-А ты не боишься?
-Чего?
-Ну, эти, колдуны, всё такое.
-Это они пусть боятся, мы же прокуратура.
-Ну-да.
-И мы будем действовать по плану, мы не дадим им шансов.
Он посмотрел на меня. Неглупый мужик, но я был умнее его. И тем не менее я заместитель начальника отдела, а он прокурор области. Хотя по возрасту он старше меня всего на двенадцать лет. Я уже понимал, что одних только успешных дел недостаточно. Они сделали меня знаменитым, а этого мало. Потому что в карьерном росте очень важно соответствовать формату. Понятно, что связи хорошо и везение не помешает и профессиональные качества нужны, но залог успеха в формате. Нужно быть в меру. В меру умным, в меру профессионалом, в меру холуем, в меру успешным. Тогда ты растёшь гораздо быстрее. Как этот прокурор области. Чиновники остро чувствуют инаковость и отвергают её. Поэтому у меня десятки раскрытых сложных дел и я заместитель начальника отдела, а другие ребята, на счету которых всякая чепуха, уже в Киеве. Карьера застопорилась, потому что меня ценили, но держали за чудака, циркового персонажа. Конечно. Такой здоровяк, ещё и раскрывает неподъёмные дела, молодчина, но куда его двигать? Он же на любом совещании будет бельмом, будет выделяться, а тут нужна мера, нужно быть как все.
Из-за всех этих мыслей я немного разуверился в том, что смогу сделать хорошую карьеру в прокуратуре. Поэтому решил хоть денег заработать. Я же знал, что работа у меня рисковая, что может наступить момент, когда придётся уходить и в тогда очень пригодиться запасной аэродром. Кое-какие сбережения у меня были, но я хотел заработать ещё. И разработал этот план.
-Хорошо. Когда начинаем?
-Нужна неделя подготовки и со следующего четверга приступаем.
-Только надень крестик.
-Хорошо.
Он был немного суеверен, а я нет.
К следующему четвергу в прокуратуре лежало уже несколько заявлений граждан, жаловавшихся на ущемление своих прав со стороны предпринимателей, оказывающих услуги нетрадиционной медицины. С утра я поехал по адресам. Первой шла Татьяна Чаросветл, самая дорогая специалистка по этой белиберде вроде предсказания судьбы или снятия порчи. Когда-то я имел я с ней одно дельце, но с тех пор она сильно поднялась. Мадам теперь жила в дорогом особняке, обнесенной двухметровым забором, по верху которого была ещё пущена кованная решетка. Настоящая крепость. Чтобы пройти вовнутрь нужно было миновать маленький КПП в котором сидели крепкие ребята одной из частных охранных фирм. Они попробовали сказать мне, чтобы я подождал. Я сделал ужасное лицо и отшвырнул их, будто комах. Они были такие тупые, что полезли драться. Я бы их уложил, но я не стал лезть. За мной зашли бойцы "Беркута" и положили этих клоунов.
Я пошёл дальше, за мной бежала группа автоматчиков. Шли по широкой дорожке, уставленной по бокам безвкусными статуями. Еще два маленьких пруда, в которых плавали лебеди. Нужно же как-то было объяснить людям, за что с них дерут бешенные деньги. Человек должен был увидеть всё это великолепие и понять, что дорого тут не даром.
Ещё два охранника стояли на входе в шикарный трёхэтажный особняк, с колоннадами, башенками и скульптурами дюжих мужиков, которые держали несколько балконов. Когда я подошёл, охранники уже легли на землю, потому что не хотел дёргаться на виду у автоматчиков. Уже внутри дома меня встретила симпатичная барышня, вся в чёрном. Я цыкнул на неё и она шатнулась от меня. Потом ещё статный молодой человек, если я не ошибался, любовник мадам Чаросветл. Я ударил его под дых, чтобы не преграждал дорогу и вошёл в зал приёмов. Там уже сидело с десяток клиентов, жаждущих улучшить свою жизнь. Они уставились на меня, люди всегда впечатлялись моими размерами.
Никто даже не пикнул, когда я прошёл к дверям и в кабинет мадам и едва не вышиб их, ударив ногой. Внутри кабинета царил полумрак, но я различил большой стол, уставленный какими-то глупостями. Я подошёл к стулу, где сидел клиент - перепуганный мужичек лет пятидесяти, по-моему, мелкий чиновник из обладминистрации, во всяком случае, лицо знакомое.
-Беги отсюда.
Я сказал это тихо, но он вылетел пулей. Мадам Чаросветл сперва ошеломлённо смотрела на меня, а потом невесть чего решила подать голос.
-Что вам нужно, что это такое? Я…
-Молчать и слушать.
Я посмотрел на неё вовсе не свирепо, но так, чтобы она поняла, что лучше действительно молчать и слушать.
-Десять тысяч сейчас, пятьдесят в течение недели и потом каждый месяц. Условия понятны?
Она оказалась умнее, чем я думал - не стала рвать на себе волосы и кричать, что не понимает о чём речь или денег нет.
-Я плачу в Киев, решайте вопросы с моей крышей.
Она сказала это спокойно и уверенно, по её цепкому, ожидающему взгляду я понял, что она ждала моей реакции. Надеялась, что я буду не готов. Только я ведь всё обдумал.
-Это не крыша, это даже не зонт. Скорее носовой платок. Сморкайтесь туда сколько угодно, меня это не волнует. Условия по деньгам понятны?
-А если нет?
-Сейчас мы едем в СИЗО. Возбуждается уголовное дело по трём-четырём статьям. Обыск в доме. Думаю, что-то мы здесь найдём.
Она нервно дёрнулась на этих словах. Пустых, дежурных словах, но она дёрнулась. Почему? Здесь действительно можно найти что-то кроме неоприходованной налички? Наркота? Оружие? Что она тут прячет? Мне захотелось, чтобы она упёрлась, не согласилась платить. Провести обыск тут было очень заманчиво. Но она оказалась хитрее.
-Хорошо. Я буду платить.
Я улыбнулся, чтобы она не увидела моей досады - я действительно очень захотел провести обыск. Уже уходил.
-Но есть один вопрос.
-Какой?
-Мои конкуренты. Мне ведь придётся поднимать цены.
-Платить будут все, тут будет образцовое равенство.
-Это хорошо.
Я ушёл и закрутилось. За день я посетил два десятка наиболее видных деятелей нетрадиционного жанра в Сумах, на следующий день поехал по районам. Практически везде обходилось без срывов, разве что в лесу под Бурынью в меня стрелял местный колдун. Но по причине ветхости состояния дедушка промахнулся и я даже не стал его арестовывать, потому что до СИЗО он бы не доехал. Остальные сопротивления не оказывали, хотя некоторые устраивали истерики, другие пробовали подкупить лично меня, один товарищ даже порывался вскрыть себе вены, утверждая, что сумму платежа не потянет. Я ему сказал, что вскрывать вены никому не возбраняется, а вот не платить очень вредно для здоровья. Товарищ, его звали Председатель Ордена Сынов Света, расплакался и стал рассказывать, что у него жена стерва, а дочке в школу.
Они часто плакали, все эти нетрадиционные деятели, чудодеи, как я их называл. С непривычки. Их ведь никто не трогал, в оборот не брал. К ним даже проверки не приходили, жили себе спокойно, стригли бабло с граждан и вот на тебе, кончилась лафа. Некоторые даже пробовали меня пугать. Это особенно смешно было. Обещали навести порчу. Одному такому я предложил поиграть в гляделки. Кто кого переглядит. Через минуту с ним случилась истерика. Люди говорили, что у меня взгляд питона, что он ощутимо душит. Еще он мог давить, резать и бить. Людям лучше не смотреть мне в глаза, это уж точно.
Через три дня я вернулся в Сумы. Мне доложили, что деньги пошли. Я придумал схему с подставными фирмами и благотворительным фондом поддержки соблюдения законодательства. Деньги перечислялись нетрадиционниками на фонд, а оттуда бодяжились по фирмам. На мою уже пришли первые тысячи. Всего я рассчитывал огрести около ста тысяч гривен с этой операции. Вложить их в бизнес, я присмотрел заброшенную туристическую базу в хорошем месте. Выкупить её, поставить толкового менеджера, который мог бы наладить работу. Я прочитал несколько статей, в которых говорилось, что в ближайшем будущем будет бум местного туризма. Люди уже пресытились далекими южными берегами, они согласны платить приличные деньги за приличный сервис недалеко от дома. И я хотел им это предоставить. Я любил помечтать, как буду жить в домике среди соснового леса, в моем домике, среди моего леса. Отличные места на Ворскле.
Только расслабился, как меня вызвал прокурор. Показал несколько статей в свежих газетах. Маленькие новости о проверке деятелей нетрадиционной медицины. Пока нейтральные, но завтра могли появиться и разгромные статьи.
-Нам не нужен шум. Понимаешь? Я их не боюсь, но чем больше шума, тем больше надо делиться.
Он был делец, всегда думал о рентабельности и правильно делал, потому что это безусловная ценность. Деньги, которые ты получаешь, это твоя оценка в жизни. Конечно, бывает, когда всякие идиоты огребают бабло лопатами, просто оказавшись в нужном месте в нужное время. Ну, так ведь и в школе можно случайно получить пять, что-то на ходу вспомнив.
-Что мы будем делать?
-Поработаем с газетами.
-Нам сейчас не нужно скандала с газетчиками.
-А я и не буду их прессовать. План медиавойны разработан, мы дадим им интересные случаи и они начнут мочить всех этих колдунов.
-Колдуны платят им хорошие деньги.
-Проблема в том, что они платят черным налом. И все редактора знают, что идет проверка оплат. Подымается много всякого и газетчики предпочтут защищать интересы простого народа плечо к плечу с прокуратурой.
-Хорошо, если так.
-Ещё они готовят митинг.
-Какой митинг?
Ух как он встревожился. Калькулятор в его голове сразу выдал приличный минус к итоговой сумме, если начнутся акции протеста.
-Они отказываются принимать клиентов, подговаривают их идти на площадь и протестовать.
-Что мы будет делать?
Вот свинья, ведь в плане всё было расписано до мелочей. Каждый наш шаг на все возможные случаи. Он даже не прочитал. Уверен был, что я не подведу. И не любил читать, куда больше ему нравилось считать. Деньги. И даже не в своём кармане, а в чужом, потому что должность прокурора области позволяла существенно облегчить смену собственников карманов.
-Митинг не разрешат, потому что уже подана заявка на акцию протеста людей, пострадавших от всех этих горе-лекарей. Это будет хорошим информационным поводом для газет написать о происходящем, об усилиях прокуратуры по защите интересов простых граждан. Вдобавок областное телевидение готовит программу о псевдоцелителях. Покажут, в какой роскоши они живут, познакомят с пострадавшими гражданами. С завтрашнего дня всех, кто ещё не перечислил деньги начнём прессовать по жёсткому.
-Хорошо, занимайся. Если всё будет без эксцессов, я увеличу твою долю на двадцать процентов.
-Спасибо.
Он был настоящий бизнесмен, понимающий, разницу между тратой денег и их вкладыванием. Вот сейчас он не отдавал мне дополнительные средства, он инвестировал их в проект, который сулил роскошные прибыли. Я проверил отчетность фонда, оказалось, что деньги идут даже с опережением плана. Все эти колдуны и ворожки предпочитали платить. Другой вопрос, что одновременно они пытались организовать противодействие. Мне доложили о нескольких встречах чудодеев, об их отчаянных жалобах в Киев. Оттуда мне звонил какой-то самонадеянный типчик, попытавшийся взять меня на понт своим званием помощника народного депутата. Верещал в трубку и грозился всяческими карами. Я просто послал его подальше и поставил в известность, что во время нескольких обысков изъяты любопытные платёжки. И они в любой момент могут стать достоянием гласности. Кроме того, сам народный депутат может очень расстроиться, если выясниться, что его помощник крышевал негодяев, мошенническим образом выманивающих деньги у больных и страждущих граждан. Помощник заткнулся и больше не проявлялся.
Мне доносили, что из Киева шли обещания о том, что скоро меня уберут и всё успокоиться, но этому мало кто верил. Чудодеи слишком хорошо умели обманывать людей, чтобы не почувствовать, что их самих обманывают. Среди чудодеев начался раскол. Одни говорили, что лучше не рыпаться, потому что ещё хуже будет, другие ратовали за войну до последнего. Только таких было мало. Эти товарищи привыкли сшибать деньги по-нехитрому, а воевать они не умели и боялись. Ситуация была под контролем. Даже попытки чудодеев подкупить меня или скомпрометировать, я просчитал заранее. Над письмом, в котором мне угрожали превращением в животное, я только рассмеялся. Так примитивно меня ещё не пугали. Предлагали в течение суток навсегда покинуть пределы области, в обратном случае обещали сделать из меня кота, потом изловить, снять шкуру и набить чучело в назидание остальным.
Я посмеялся и пошёл домой спать. Со мной шли двое вооруженных милиционеров, я страховался, если у кого-то из чудодеев не выдержат нервы и он попытается прибегнуть к тупому насилию. В квартире у меня были бронированные двери и металлические ставни на окнах. Плюс решетки. Моя квартира была настоящей крепостью и в ней я чувствовал себя спокойно. Хорошо выспался, с утра проехался по тем чудодеям, которые выступали за мир. Сказал им, что ценю их позицию и предложил возобновить работу. Если люди нуждаются в их услугах, то пусть получают. Я гарантировал, что больше никаких проверок и обысков для исправных плательщиков не будет. В тоже время, отказ возобновить работу, может расцениваться, как желание бороться с прокуратурой и мы вынуждены будем ответить ударом на удар.
Чудодеи что-то лопотали про солидарность, что у них уговор и нельзя работать, когда другие не работают. Но никто не отказался. Уже к обеду они начали принимать клиентов и это был очень сильный удар по сторонникам партии войны. Клиенты, которым срочно нужно было узнать свою судьбу или снять порчу, переходили к другим чудодеям.
В обед я сидел в маленьком ресторанчике на окраине и кушал вкуснейший борщ со сметаной. Я никогда не был в этом ресторане, это существенно повышало шансы того, что в еду мне чего-нибудь не подсыпят. Когда мне позвонили с телевидения и пригласили на прямой эфир. Я хотел перевести стрелки на пресс-службу, но телевизионщики хотели видеть только меня. Сказали, что анонсы прямого эфира уже идут, люди очень интересуется тем, что происходить, есть и недовольные, одним словом я должен доказательно и просто объяснить людям, с чего это прокуратура взялась за чудодеев. Я согласился, хотя не любил мелькать в СМИ. Это не было мне нужно. Моя карьера зависела от начальства, которое знала обо мне и без журналистов. А быть городской звездой я не хотел, и так люди оборачивались, когда видели меня на улице.
Достал из дипломата бумаги, стал просматривать заранее написанное выступление. Что-то убирал, что-то добавлял, убирал ироничность, потому что простые люди не любят иронии, относятся к ней враждебно. Я хотел выглядеть простым парнем, не очень умным, но и не дураком, чтобы для большинства я попал в стереотипные представления о прокурорском работнике. Нужно будет говорить неспешно, сбиваться, показывая волнение, но взорваться искренним гневом, когда дело дойдет до описания чудодейских мошенничеств, когда у людей забирали последние деньги, обещая невыполнимое. А сами жили в роскоши, я решил, что буду постоянно повторять четыре ванных комнаты в особняке гражданки Чаросветл. Простые люди часто зацикливаются и я поступлю также. В конце концов, большинство людей совершает свой выбор руководствуясь эмоциями и здесь кто прав, кто виноват, они будут определять вовсе не из-за аргументов, а повинуясь чувствам. Если я буду простым, в доску своим парнем, который будет нервничать перед камерой, неправильно говорить слова, но доказывать, что воюет с зажравшимися обманщиками, которые дурят простой народ, то большинство зрителей решит, что прокуратура права.
Я заказал сто пятьдесят коньяка и грушу. Когда сказали, что груши нет, позвал директора. Пришла немного испуганная женщина, я ей показал удостоверение и сказал, что лучше груше таки появится. Женщина согласилась и исчезла. Я немного подосадовал, что в стране мало профессионалов. Оттого и все беды, что нет конкуренции. Ничтожество может найти себе норку и сидеть там, ничуть не заботясь о профессиональном росте. Если бы на каждое рабочее место претендовало несколько человек с улицы, всё было бы по-другому. Тогда и груши бы были и официантка приносила перец сразу, а не после напоминания. Я смотрел по прокуратуре - сколько там было ничтожеств! И они ничуть не беспокоились, потому что сзади их никто не подпирал. Никто на их норку не покусится, а раз так, то зачем нервничать? И так по всей стране. Отсутствие конкуренции порождало болото самодовольства.
Груша наконец появилась, хорошая сахаристая груша. Я с удовольствием закусил ею и потребовал счёт. После сытного обеда хотелось немного поспать, но последнее время я обходился без полуденного отдыха. Мало времени, я поехал на работу, принимал доклады и слушал отчеты. Всё шло, как следует и мне бы радоваться, но вдруг я встревожился. Никаких оснований для этого не было. Но я доверял своей интуиции, которая меня редко подводила. Перебирал в голове все события последних дней, искал, откуда могут прийти ко мне неприятности.
Тут ещё позвонила одна знакомая. Сказала, что сегодня. Это же нужно было, чтобы так всё совпало! Я хотел отказаться, но она настаивала, говорила, что очень благоприятный день. Тем более я дал слово. Я действительно пообещал, что пересплю с ней. Она хотела забеременеть, выбрала меня. Говорила, что её устраивает мой генный набор. У меня в роду действительно не было никаких наследственных болезней, все жили долго, отличались крепким здоровьем и бодрым настроением.
Я согласился на эту небольшую авантюру только лишь из-за прошлых отношений с этой женщиной. Вдобавок, она уже стала гражданкой Италии, жить с ребенком собиралась там и никаких неприятностей от неё мне быть не могло. Наконец, она платила тысячу евро. Данная сумма была самым маловажным фактором, повлиявшим на мое решение. Но и деньги я принял во внимание. Она сказала, что нужно будет подождать подходящего дня, который укажут врачи. Там нужно было учитывать и её состояние и чуть ли месторасположение звёзд. Мне казалось это излишней суетой, но она очень серьёзно относилась к осуществлению своих планов стать матерью.
Теперь вот позвонила и настаивала. Я сказал, что у меня есть только час и поехал к ней. Всё прошло нормально, а после секса она слезла с меня, подогнула ноги и замерла, лёжа на спине. Мне пояснила, что такая поза максимально способствует оплодотворению. Я пожелал ей удачи, принял душ и поехал на телевидение.
Уже потом, когда я анализировал происшедшее, я понял, что совершил ошибку, когда поехал к этой женщине. Я отвлёкся от источников собственного беспокойства, хотя должен был уделить им первостепенное внимание и не отставать от них, пока не докопаться, что же меня волнует. А так я отвлёкся, а когда ехал на телевидение, уже не было времени, чтобы обращать внимание на тревогу. Пока меня напудрили, пока выбрали ракурс, при котором я казался не таким большим, как в жизни, пока цепляли микрофон и оговаривали порядок вопросов, у меня не было ни минуты, чтобы подумать о беспокойстве, которое почему-то росло. Я отговаривался тем, что всё под контролем, что чудодеи не смогут достать меня ни с какой стороны. Я держал их на расстоянии, я хорошо умел держать дистанцию.
Начался прямой эфир, я разыгрывал свой сценарий, достаточно неплохо играл простака, вызывая у зрителей положительные эмоции в отношении не только меня, но и тех вещей, про которые я говорил. Когда закончил выступления, то почувствовал, что хочу убежать. На меня накатило что-то странное, мне было то холодно, то жарко, рот пересох, начала кружиться голова. И при этом головная боль, сперва терпимая, а потом отчаянная. Я едва отвечал на вопросы телезрителей, чувствовал, что теряю контроль над собой. Происходило что-то непонятное, что-то совершенно неожиданное, а я не мог даже обдумать происходящее, потому что нужно было отвечать на вопросы да ещё отвратительное самочувствие. Стали подгибаться ноги, я тяжело дышал, крупные капли пота, я заставлял себя терпеть, нужно дождаться, пока закончатся вопросы, ещё немного. Но вопросы всё задавали и задавали, они не кончались, время текло нестерпимо медленно, мне становилось всё хуже, пока я не почувствовал, что всё. Или я сейчас упаду, или мне нужно уходить отсюда.
Я достал телефон, прямо в эфире, потом сказал, что меня срочно вызывает начальство, и пошёл прочь. Я сосредоточился над тем, чтобы не упасть. Предательская слабость, ватные ноги, уходящий пол, я говорил себе, что если упаду, то это будет конец. Я едва вышел из студии, почти бежал по коридору, потому лестница, первый этаж, но я побежал вниз, в темноту подвала. Мне нужно было лечь, сил не было, чтобы стоять или идти, упасть и лежать без малейшего движения, голова разрывалась, адские боли по всему телу, хотелось кричать, но когда я открыл рот, то язык безвольно поник. Наконец я упал и почти сразу же потерял сознание. Потом уже вспоминал, будто подумал, что умираю. Но вряд ли, мне было так плохо, что я весь сосредоточился на боли. Больше никаких мыслей, кроме боли.
Так уж сложилось, что по жизни мне часто приходилось сталкиваться с болью. Чаще я был источником боли, неся её другим. Я не получал от этого удовольствия и использовал боль, лишь как средство достижения своих целей. Но иногда боль касалась меня. За время работы прокурором меня несколько раз трижды ранили из огнестрельного оружия, дважды подрезали ножами, плюс ещё история с не очень удачной любовью, когда я, совершенно неожиданно для себя, испытал то, что испытывают люди, которых бросают любимые. У меня был определённый опыт, а в боли это очень важно. Так вот, то, что происходило со мной тогда, было из ряда вон выходящей болью. Никогда ни до, ни после я ничего подобного не испытывал и слава богу уже не испытаю. Чрезвычайная боль. Несколько раз я приходил в себя, но боль набрасывалась снова и я терял сознание. Организм защищался, как мог, если бы не потеря сознания, я мог бы сойти с ума. Потому что боль меняет человека. Я замечал это на других и точно усвоил на себе.
Пройдя через боль, через сильную боль, ты становишься другим. И вряд ли лучше. Это как с переломанной костью. Она срастается, но ты всегда помнишь, что она сломалась, знаешь, что может сломаться ещё раз. Сильная боль меняет человека, пережигает его.
Когда я в очередной раз пришёл в себя, мне было больно, но уже терпимо. Скажем, будто болело несколько зубов и зубы эти были рассыпаны по всему телу. Больно, но я не терял сознание. Чтобы отвлечься, пытался понять, где я. Вокруг была темнота и тишина. Пытался вспомнить, что было до боли, но мысли летали, будто мыльные пузыри - едва я настигал их, они лопались без следа. И эта боль, снова боль. Я закрыл глаза, обхватил голову руками и постарался замереть. Такая хитрость позволяет облегчить боль. Хотя бы на чуть-чуть. Но когда денег нет, то стоит торговаться и за копейку.
Прошло много времени. Мне казалось, что много, но при боли всё меняется и трудно понять прошла минута или час. Ты будто отключаешься от всего и от времени тоже, ты сосредотачиваешься только на боли, ощущаешь только её. Только когда она стала отступать, я снова открыл глаза и стал смотреть в темноту. Ничего не помнил, ничего не понимал. Чуть ворохнулся и тут же удивился своим движениям, каким-то не таким. Но ещё больше, я удивился своим мыслям, медленным, будто липким. Я чувствовал удивление, но почему-то не мог додуматься отчего оно. Я будто ехал в троллейбусе. Если вы привыкли ездить на автомобиле, попробуйте пересесть в троллейбус. И сразу же почувствуете, как он медленно едет. Медленно до издевательства. И я тогда думал медленно. Мне нужно было очень многое обдумать, что произошло, где я, что делать дальше, а я застрял на первом вопросе и ничего не мог понять. Быстро обессилел, положил голову на лапы и заснул.
Я даже не задумался, откуда это у меня взялись лапы. И только утром, когда рассвело, я увидел, что превратился в кота. Я никогда в жизни не принимал наркотиков. Это была моя принципиальная позиция. Я был полностью удовлетворен своим сознанием и не нуждался в его расширении. Так вот когда я увидел себя, как кота, я очень удивился, потому что никогда себя никем, кроме как собой не видел. А тут кот. Шерстка, лапы, хвост, всё как полагается. Я снова лёг думать и лежал пока в животе не заурчало. Хотел есть. Сначала терпел, мне нужно было определиться, что делать. Но я ничуть не продвинулся в этом направлении, зато в голове только и мелькали сосиски.
Я пошёл искать еду. Уже когда нашёл огрызок пирожка, сообразил, что я в здании телекомпании. Со временем вспомнил, что вчера давал здесь интервью, потом мне стало плохо и я начал убегать. Даже кот мог сообразить, что вчерашний приступ был связан с моим нынешним превращением. Но коту сложно было определиться с тем, что делать. Думаю, что даже с человеческими мозгами мне было бы непросто найти выход из создавшейся ситуации. А тут я был котом. Какая-то женщина, видимо уборщица, шуганула меня ногой, и я выбежал на улицу. Тут уже какой-то пёсик попытался напасть на меня. Я инстинктивно кинулся бежать и запрыгнул на дерево.
Не буду описывать свои дальнейшие приключения, ввиду их безынтересности. Все каждый день видят котов и могут без труда представить весь набор выпавших на мою долю приключений. Только добавлю, что я был превращён в кошку, не просто кошку, а кошку в период времени, когда она вызывает особый ажиотаж у котов. Когда я решил, что мне нужно пробираться на работу, за мной следовала целая свита поклонников.
Тем не менее, я дошёл. Через два дня, из них один ушёл на обдумывание, а второй на перемещение до здания прокуратуры. Оказалось, что наши города не очень то приспособлены для путешествующих котов. Но даже кот, при определенной целеустремлённости, может добиться многого.
Я хотел пробраться в свой кабинет и шёл к зданию прокуратуры. Я не знал, что я буду делать там, но мне казалось, что в своём кабинете, я что-то придумаю. И я добрался до здания прокуратуры. Потом ещё ждал ночи, чтобы совершить очень рискованное путешествие по карнизу третьего этажа, чтобы добраться до окна кабинета. Мне очень повезло, что форточка была открыта. Я смог забраться вовнутрь. Там я почувствовал успокоение и уверенность, что всё наладиться.
Правда и до этого я не сильно переживал. Преимущество слабых мозгов в том, что они слабы и на плохие предчувствия. Я даже не думал про то, что могу остаться котом до конца жизни. Или что было бы, преврати меня в кролика. Или дождевого червяка. Или инфузорию-туфельку.
Уже под утро я включил компьютер. Это просто - тыкнуть лапой в кнопку системного бока, потом тоже самое с кнопкой на мониторе. Я запрыгнул на стол и попытался управлять мышкой. Кошка, управляющая мышкой. Из этого ничего не вышло и я перешёл на кнопки. С огромными проблемами я смог открыть Ворд и набрать там несколько предложений, в которых описал всю катастрофичность ситуации, в которой я оказался. Файл я прикрепил к сообщению, которое отправил одному знакомому. Его звали Толик Сковорода. Не то, что он был моим другом, у меня не было друзей. Но мы иногда вместе выпивали. А главное он мог поверить в написанное мной. Отошли я такую бредятину кому угодно, все только бы посмеялись. А он мог поверить. Не факт, но ведь верит же он в стечение обстоятельств, в случайность, которая на самом деле не случайна.
Я попросил его прийти в мой кабинет. Как можно скорее. И не выгонять кота, которого он там обнаружит. Вы бы знали, как трудно набирать текст кошачьей лапой. Она больше кнопки на клавиатуре, поэтому приходиться выпускать коготь и давить им. Очень сложная работа, требующая филигранной техники. Поэтому я был краток. Едва смог открыть электронную почту, потом долго прикреплял файл, наконец, послал и улёгся на столе в крайней степени утомления. Толик пришёл довольно быстро. Но беда была в том, что дверь в мой кабинет была закрыта. Он постучал, я мяукнул. Он снова постучал, я снова мяукнул. Если бы он не сказал, что дверь закрыта, я бы не додумался. Говорю же, я очень медленно думал. Он громко сказал, что придёт через полчаса и ушёл. За это время я успел открыть ящик стола, достать оттуда запасной ключ, отнести его к двери и просунуть сквозь щель под дверью.
Когда Толик зашёл и притворил за собой дверь я стал мяукать и мотать хвостом. Я был действительно рад его видеть. Он стал материться от удивления. Потом зашептал, что надо вести себя тихо. На работе все взволнованы моим внезапным исчезновением. Уже объявили бы в розыск, но, сбегая с прямого эфира, я сказал, что меня вызывает начальство. То есть я пошёл к руководству и пропал. По городу гуляют слухи, будто продажное руководство взяло большую взятку с чудодеев и приказало мне отступить от дела. Но я был честный и принципиальный, я отказался и меня убили. А теперь думают, как замести следы. Прокурор очень волновался из-за этих слухов, тем более, что я не объявлялся и непонятно, что со мной случилось. В том, что случилось, прокурор был уверен, потому что я ведь был человек серьёзный, не стал бы шутить.
-Все только и говорят, что с тобой случилось, а я тут получаю письмо от тебя. Я подумал, что это издевается кто-то. Только ведь с твоего ящика письмо! Я и пошёл. А тут ты. Кто это тебя?
Я попытался дать понять, что не знаю, кто это меня.
-А что теперь делать?
Этого я тоже не знал. Залез на стол, опять стал мучиться, набирая текст. Толик, как мог, помогал. Я написал, что кошачьи мозги дерьмо и он должен мне помочь, я ничего придумать не могу. Он сильно озадачился. Он был хорош за столом, знал кучу тостов, приговорок и анекдотов, а вот в таких ситуациях был абсолютно беспомощен. Тогда я просто попросил отнести себя к нему домой. Буду сам думать. Хоть за неделю что-то придумаю. Он вынес меня в пакете, дома кормил хорошей колбасой и предлагал разные планы, но все плохие. Через пять дней, когда меня уже объявили в розыск, я, наконец, придумал, как быть. Первым делом, нужно было узнать, кто превратил меня в кота.
Учитывая, что я затронул практически всех чудодеев, определить, чьих именно рук это дело, было сложно. И я придумал взять за жабры мадам Чаросветл. Она была самая богатая среди чудодеев и наверняка всё знала. Будь я в своём теле, я просто пришёл бы к ней и заставил рассказать всё, что она знает. Но теперь её некому было прижать. Только я ведь помнил её испуг, когда она услышала о возможном обыске. Напечатал Толику, чтобы он добился обыска у Чаросветл. Они обязательно найдут что-то такое, что поможет развязать ей язык. Когда она укажет на злодея, ловить его и заставить вернуть меня в своё тело. На правах кота я не задумывался над тем, что делать, если это невозможно. План есть, нужно его выполнять.
Трудность состояла в том, что Толик не имел в прокуратуре авторитета. Если бы я сказал, что нужен обыск, его бы провели сразу. А на слова Толика никто не обращал внимание. Я придумал, чтобы он сослался на меня. Мол, за несколько дней до своей пропажи, я говорил, будто обязательно нужно провести обыск у Чаросветл. Подействовало, Толика отругали, что он раньше не вспомнил такую важную деталь и оперативная группа выехала на обыск. За три часа ничего не нашли и уже хотели уезжать, когда собака стала лаять на ковер, который висел на стене. Ковер сняли и обнаружили дверь. А за дверью комнату, уставленную холодильным оборудованием. В нём тела младенцев. Это была настоящая бомба и мадам Чаросветл едва не схватил удар. Она хорошо понимала, где ей теперь придется демонстрировать своё мастерство до конца жизни.
Толик ухитрился шепнуть ей, что дело можно будет замять только если она скажет, кто превратил в кота заместителя начальника следственного отдела. Она думала не долго и назвала фамилию. Толик побежал к начальству и пообещал, что знает адрес, где улов будет ещё круче. Ему поверили и вскоре знахарь Всеволод уже сидел в прокуратуре. Я бы сломал его за минуту, но Толик не умел разговаривать с людьми, мучился несколько часов, но Всеволод молчал, отрицая всякое участие в колдовстве. Когда Толик пришёл домой и пожаловался, что не может раскусить знахаря, я напечатал ему коротенькое слово "Бей". Он скривился, он не любил бить. Но выполнил и к утру Всеволод всё рассказал. Ещё несколько часов понадобилось на сбор необходимых ингредиентов для возвращения меня в люди.
Обратный процесс был также болезнен. Нелёгкое это дело, лазить по телам столь отличающихся существ, как кот и человек. Но какое же блаженство было вернуться в своё тело! Я чувствовал себя самым счастливым человеком в мире. Целый день я провалялся в квартире Толика, просто балдея от ощущения собственного тела. Настоящий рай. Только под вечер пошёл на работу. Имел серьёзный разговор с прокурором. Он сперва набросился на меня с криками, что мол я заварил кашу, а потом пропал. Я рассказал ему, как всё было. Совершеннейшая дичь, но я умел рассказывать так, что люди понимали - это серьёзно. Когда я закончил, прокурор нервно вытирал пот и не знал куда деть свои руки.
-И что дальше?
-Дальше я хочу отомстить. И закончить операцию. Насколько я понимаю, поступления денег почти прекратились, эти товарищи подумали, что раз меня нет, то можно и не платить. Нужно привести их в чувство.
-Ты не боишься, что они опять что-то натворят тебе?
-Нет смысла бояться, нужно предупреждать невыгодное развитие событий. И я сделаю так, что они думать забудут о каких-то кознях в отношении меня.
-Хорошо, работай.
Он очень нервничал и уже, наверное, был не рад, что ввязался в эту историю. Деньги большие, но сколько нервов, операция была на грани провала. В провале был виноват я, потому что не все предусмотрел, оказался не готов и если бы не везение, я бы проиграл. А так, меня превратили в кота, животное не глупое и достаточно мобильное. Чудодеи сделали меня кошкой с течкой, чтобы меня трахали коты. Таким образом мстили. Действительно, общение с котиками доставило мне ряд неприятных моментов. Но ведь смеётся тот, кто смеётся последним. И тут смеялся последним я. Сначала, когда допрашивал знахаря Всеволода, потому двух его дружков, провернувших операцию по моему превращению. Они пригласили очень сильного колдуна из Москвы, заплатили серьёзные деньги. Рассчитывали, убрать меня, а потом трусить деньги за избавление со своих коллег. Не удалось. Я допросил, а потом убил всех. Не сразу, а погодя, чтобы меня не заподозрили. Московского колдуна даже не допрашивал. Просто выстрелил в голову, чтобы не рисковать. Может, он был и сильный колдун, но пуля подействовала на него, как и на остальных. Насмерть.
А операцию я завершил вполне удачно. После моего возвращения, платежи снова пошли и больше уже никто не артачился и не пробовал сопротивляться. Ходили разные слухи, как мне удалось выбраться из кошачьего тела. Большинство было убеждено, что я продал свою душу известно кому. Если бы посчитать количество душ, которые я, судя по разговорам, продал, то из них можно было бы сформировать если не батальон, то уж роту точно. Люди не верят в себя и ищут объяснение своих неудач и чужих успехов в постороннем. Но это проблемы людей, а я получил свои деньги и двойную премию. А ещё часть подарка госпожи Чаросветл за закрытие глаз на тайник в её апартаментах. Я не стал интересоваться, что она делала с телами детей, просто увеличил сумму ежемесячных выплат. Ведь наверняка прибыльное дело.
Все полученные деньги вложил в бизнес. Небольшой магазин, ресторанчик за городом, несколько квартир, которые можно было переделать под офисы. Те вложения позволяют мне, инвалиду, сейчас не подыхать с голоду, а жить пристойно самому, а также содержать семью. Обложение чудодеев стало моим первым крупным бизнеспроектом, потом были другие, но в них я был вдвойне осторожен и счастливо избегал неожиданных поворотов.