Древний Эдем, расцветший на облачных вершинах и прямо под ним – раздутое клокочущее чрево Преисподней, будто готовое лопнуть в любую минуту и расшвырять по миру всех своих уродливых демонов и обваренных грешников.
Их стенания и прекрасная музыка сверху мешаются где-то по середине и, перекручиваясь, изгибаются над землею мусорным смерчем. И внутри него вьются, кружась и сшибаясь, призраки тех, кто подобно цветам посажен теперь в райском саду, и тех, кто старым трухлявым бревном тлеет сейчас, разгораясь на жарких угольях, раздуваемых каким-нибудь неугомонным бесом.
Луна, Море, Небеса и Звери. Все что могло бы сгинуть безвозвратно, теперь получает свое продолжение.
И Луна, сверкнув на прощание, закрывается как тронутый закатом сонный цветок.
И Море восстает, поднимаясь отвесно все выше и подпирая облака. И его могучие течения, куда солнце щедро влило свои быстрые лучи, расцвечиваются золотыми, пурпурными и лазоревыми потоками. И тянутся во все стороны по этому сверкающему занавесу.
И Небеса, которым не осталось уже места в просторе, скручиваются как свиток. Рассыпая не пригодившиеся людские судьбы и сроки.
И Звери, смело целуя эти упавшие в снег шипящими звездами буквы – выжигают клейма, смыкавшие им от века уста. И этот вой, мгновение кипя ожогом, становится проклятием их вечной немой и скорбной неволе. И вторит громовым архангельским трубам.