Ошейник вишневой судьбы

 Сергей Перевалов
Ошейник вишневой судьбы
 тем, у кого нет собаки;
 тем, кто хотел ее завести;
 тем, кто имеет счастье ее присутствия.
 

 


 Глава 1


 ЧЕРРИ - ВИШЕНКА



 "Самое подходящее время, чтобы взять СОБАКУ, наступает
 тогда, когда появляется подходящая собака».
 (Автор неизвестен)




 
 Умерла собака…

 Смерть примчалась на «десятке» неопределенного цвета с номерным знаком 322. Она лихо подкатила к третьему подъезду нашего дома. В 11.53 - воплотилась в водителя серо-зеленой автомашины. Ничего похожего на устрашающий типаж «дамы с косой» общепризнанного восприятия людей. Довольно обаятельный, энергичный молодой человек. Я приняла его. Собственно говоря, какая разница, когда все ясно и неизбежно…эутаназия.*
 Правильно люди говорят: «Собака – все понимает, сказать только не может». Вот и я все поняла. Намного раньше, чем он – мой хозяин. Странно все-таки, неужели они так и не догадываются, что мы – их «младшие братья», воспринимаем мир так же, как и они. Может, даже более чувственно.
 Меня всегда удивляло, как он многого не чувствует и не осязает. Казалось бы, это так очевидно. Запах имеет столько вкусовых оттенков. Я чувствовала аромат, исходивший от моего хозяина уже на пороге подъезда дома. И тихо радовалась предстоящему поцелую встречи. А что удивительного? У нас в семье так было принято. При встрече – поцелуй. И я тоже целовалась, конечно, не в первую очередь – в последнюю. Первыми удостаивались внимания его дети - Оля и Сережа, затем мама и Я.
 Мне всегда хотелось выглядеть достойно. Сейчас он зайдет, а я красивым экстерьером подойду, поднимусь на задних лапах и уткнусь всеми зонами осязания в его аромат. Я любила его вкусный запах.
 Как только последний из семьи покидал дом, я по-хозяйски оглядывала квартиру и прежде чем приступить к вороху обязанностей по дому, устремлялась в спальню хозяина. О! Это место блаженства. Я осторожно поддевала носом створку двери, и вход был свободен. Первым делом я запрыгивала на огромную кровать и укладывалась на его сторону. Всей кожей я ощущала оставшееся тепло его тела и готова была лежать целую вечность. Но впереди столько наслаждений.




*Эутаназия – удовлетворение просьбы больного об ускорении его смерти какими-либо действиями или средствами. Греч. Eu – хорошо + Thanatos - смерть
 



 2

 Я обожала свое отражение в зеркале трельяжа. Мне особенно импонировали уши. Сучка Рона из соседнего квартала не имела такой красоты. Её уши выкроили еще в младенчестве. С таким прикидом, мне кажется, она выглядит слишком по-мужски. Мои уши нравились моему хозяину. Он их растягивал в стороны и говорил, что я летучая мышь. Лоб высокий и открытый. Глаза - как два черных уголька, выпавших из мангала на нашей даче. Взгляд горячей неповязанной обязательствами суки. Подбородок волевой, с обеих сторон очерчен влажностью брылей. Общий тон мордочки спелой вишни. Выпадающий на правую сторону язык вносил особую пикантность.
 Рано утром, выгуливаясь с хозяином, прохожие начинали улыбаться, увидев меня. Особенно откровенно реагировали дети: «Мама, а почему у собаки так смешно висит язык». Мама ребенка в ответ обращала на меня внимание и начинала улыбаться.
 Хозяин на этот счет нашел стандартную отмазку: «это она прикалывается». Я, конечно, понимала, что я не Сара Бернар – титулованная доберманша из четвертого подъезда. Но была горда, что их хмурый утренний оскал воплощался в человеческую улыбку.
 А еще в зеркале я находила, на мой взгляд, роскошную грудь. Она выглядела широко и мощно - достойна настоящей породистой боксерши. В самом центре была белая звездочка. Чтобы полюбоваться ею, мне приходилось передними лапами опираться на трюмо. Места было не много. Но я вставала аккуратно, чтобы не сдвинуть флакончики духов моей хозяйки.
 Среди множества бутыльков разного цвета и фасона я особенно любила аромат из одного единственного. По форме и цвету он напоминал мне статного кобеля палевого окраса из седьмого подъезда. Когда совпадали радостные минуты утренней прогулки, я как обыкновенная дура, забывала обо всем. Стоило мне его увидеть.…А он! Он был грациозен. Иностранец! Дог как Бог. Его шерсть с матовым отливом смущала не одну меня. Все собаки двора замирали, когда он, отделившись на максимальную длину поводка, подходил к скамейке и поднимал заднюю лапу. Он ставил свои метки по малому золотому кольцу. Так мой хозяин называл самый укороченный туалетный маршрут.
 Ах, вы ничего не понимаете, оттягивая свою собаку от знакомства с ароматом меток. Это не банальный процесс утилизации – это «телефон запахов», он звонит нам о многом. Его «телефонный номер» магически действовал на меня, я готова была, задрав обрубок хвоста бежать с красавцем догом на край света. Я не знала, что это. Моя холка начинала мелко дрожать. Мозг туманился. «Инстинкт размножения» - единственный вариант диагноза доктора Павлова, прославленного нашими элементарными подыгрываниями. Но даже этот собачий гений, не в силах учуять то, что нам дала природа. В запахе метки я различала силу и уверенность. От нее исходил мускус собачьей мудрости. Что-то подобное содержалось во флаконе туалетной воды. Необъяснимая мужская самость.
 Палевого кобеля звали Карай. Я искренне сожалела, что его выгуливал мальчишка-подросток. Он не мог заинтересовать моего хозяина содержательной беседой. Была бы хозяйка дога – другое дело. У меня был бы шанс пообщаться со звездой двора. Мне не терпелось познакомиться с эти аристократом. Я наверняка могла бы узнать что-нибудь интересное. Правда, однажды такой случай представился. Но о нем позже.
Какой-то странный шорох…
 Кто-то медленно направляется к дверям соседской квартиры. Моя реакция как всегда необузданна, опять уронила флакончик духов. Как я буду поднимать его на место? Но долг охраны свят, я лечу к дверям с такой бранью. Если бы Вы понимали, какой собачий фольклор я выдала.


 
 
 3

 
 Глава 2

 Страсти птичьего рынка
 
 Хозяин собаки умел принимать решения. Он был вынужден делать это практически всегда. Директор собственной компании. Старший брат. Муж. Отец. Но сегодня его было не узнать. Растерянный взгляд. Полное отсутствие какой-либо мысли. Впечатление беспомощного заурядного мужчины. Он просто не думал, какой поворот приготовила ему судьба. Ему или ей – его любимой собаке.
 «Результаты рентгеновского снимка крайне неутешительны. Опухоль закрыла легкие и сердце. Выхода нет. Советую Вам ее усыпить» - безапеляционно произнес хирург-ветеринар.
 Хозяин закрыл ладонями уши собаки.
 - Погодите, Вы сказали её нужно убить?
 - Мужчина, что Вы так преувеличиваете, - сказала сидящая в кабинете дамочка, зашедшая по блату вне очереди, - так делают всегда. Моя Кнопа – третья собака.
 Первая реальная мысль встряхнула его мозги и упорядочила в рассуждениях: «Опоздал. Пропустил момент». Он вдруг резко ощутил странный запах в этой клинике. Ему представились события романа М.Булгакова: кафедра ветеринарной хирургии, будущий Шариков пока в обличии перебинтованной после операции дворняги. Удивительно, прошло столько лет, а казалось ничего не изменилось еще с тех совдеповских времен. Муть допотопного линолеума в коридоре клиники. Стены цвета выленялой зеленой тряпки. И этот запах. Запах обреченности, беспомощности. Как же он его не почувствовал, когда первый раз привел сюда свою собаку с опухолью молочной железы.
 Он отчетливо вспомнил свои переживания. В тот день он не стал сам проводить оперативку, посчитал необходимым лично сделать приготовления к операции. По его внешнему облику невозможно было догадаться, как он волнуется. Этого не заметила и продавец ветеринарной аптеки. Она исключительно вежливо помогла выбрать послеоперационную попону четвертого размера, зеленку, что-то ещё, пытаясь продлить мгновение общения. Провожая его фигуру вышесреднего роста, она погрузилась в собственные грезы. Рассмеялась от дурацкой мысли, что завидует даже собаке, у которой есть свой мужчина. За окном её аптеки уже концентрировалась стайка помятых постоянных клиентов. Её мысли отвлеклись на поиски ненавистной упаковки с дешевыми спиртовыми настойками.
 Он шёл и думал о собаке. Как странно, ровно 7 лет назад в такой же осенний день бабьего лета он выбрал её. У него не было приличного авто. Небесного цвета потрепанный «Москвич 412» стоял на приколе. «Голубая лагуна» алчно поглощала скромные сокровища семьи. Он ехал на трамвае в сторону птичьего рынка, а не в сторону модных бутиков. Нужно было уединиться. Он недавно сделал крутой поворот в бизнесе. Оставил, по мнению его сотрудников, «верное дело». Ему крайне была необходима сутолока трамвая. Именно в ней он ощущал внутреннюю тишину и покой. Не нужно оправдываться, почему он так сделал. В жизни всё не случайно.
 Водитель трамвая прорычала остановку. Народ горохом высыпал на грунт. Щебенка, комья сухой грязи, клочки соломы, перья – всё это умелый декор переходного периода. Но и это, по сути, ничтожно. Полметра от земли была жизнь. Добрая, наивная, открытая жизнь новорожденных котят на коленях бойких девчушек.


 4

 - Дяденька, дяденька! Возьмите котеночка!
 У него не было никакого предчувствия неизбежности значимой встречи. У него не было ощущения неотвратности судьбы. Собственно, у него ничего в голове не было. Он достиг цели. Полный внутренний комфорт.
 Людской поток увлек его в водоворот страстей птичьего рынка. Шахматный ассортимент продавцов, в итоге, упорядочивал правила места и действия. Величественная королева в алой мохеровой шапке продавала сиамских котят. Слоны с пивными животами торговали рыбками. Офицеры в бушлатах без знаков отличия предлагали сторожевых. Он был пешкой в чужой игре. Но главный Игрок распорядился сделать ход.
 - Мужчина, а, мужчина! Посмотрите, какой щеночек? Возьмите, отдам недорого,- окликнула пожилая женщина, прижимающая к груди полосатое создание. Он улыбнулся и прошел дальше. А дальше невозможно было оставаться безучастным. Протянулся ряд торговцев щенками. На руках, в сумках, в коробках, в колясках копошились славные создания. Они все без исключения были умилительно хороши. Чистота мироздания совершенна своей красотой. Можно не любить типаж взрослой особи, но дитя у всех прекрасны.
 Ему всегда нравились доги. Благородство осанки, величественность. Мудрые, добрые глаза. Как бы он хотел в детстве иметь такого щенка. Его надолго задержало содержимое
коробки из-под телевизора, где копошились голубые щенки шикарной догини. Она была привязана к арматуре забора, сверху проволокой примотан картонный щит с ее фотографией и описанием каких-то родословных сведений и достижений. На фото героиня восседала на цветном ковре, вся ширина груди была украшена разноцветным монисто из медалей. Сейчас титулованная особа сидела на картонке, её взгляд был направлен в никуда. Она устала от эмоций мелькающей толпы.
 - Так, парень, выбирай щенка. Чё стоишь!?
 - Вот фигня, ни одного не продала сегодня. Опять переть их обратно, - пулеметом выстрочила хозяйка собачьего семейства, обращаясь одновременно к нему и торговке по соседству. Ярко накрашенный рот собачницы аппетитно поглощал обильно политый кетчупом Хот Дог. (гравюра «Поглотительница хот догов»)
Удивительно, - подумал он, - полное несочетание породы собаки с породой хозяйки. Ему стало жаль умилительно доверчивых щенят, хотелось спасти от поглотительницы Хот Догов.
«Может, купить?», - импульс жалости слабо обозначился в сознании.
 - Ну чё, парень, раздумываешь – бери, - дамочка подхватила щенка на руки, обнажив его розовый живот.
 - Вот, кобелек попался. Смотри, какой хорошенький. Бери. Недорого отдам.
- Я возьму. Но, извините, не у Вас. Я не рассчитывал на крупную породу собаки, - ответив, он направился в обратную сторону. Решение вылетело пулей, не имея источника выстрела. Он высказал в пространство действо. Знать будущее проще, чем прошлое. Он должен был это сделать для своего маленького сына. Каждое новое поколение детей должно быть удачливее своих родителей.
 Престарелая женщина все еще держала за лацканом изрядно потрепанного твидового пальто полосатого пришельца. Хозяйка заставляла малышку выставлять товар-мордашку. Милая мордочка, выглядывая из-за пазухи, растерянным взглядом пыталась оценить пространство. Видимо, её не устраивал окружающий мир. Она пряталась обратно.
- Покажите, пожалуйста, своего тигра.
- Пожалуйста, пожалуйста, - женщина торопливо стала доставать на белый свет спящий комочек. - Это мальчик. Видите, какой чистенький, здоровенький.


 5

- Да, вижу. А дайте мне другого щенка. У Вас наверняка есть другой щенок, - уверенно попросил он.
Женщина удивленно поглядела на вероятного покупателя.
- Есть. Девочка. Она такая же. Она сестричка его, - женщина торопливо запахнула кобелька отворотом пальто и, не переставая приговаривать, полезла в сумку.
- Сейчас, сейчас… Конечно, есть! Сейчас сумку расстегну…Замок на сумке трудный… Сумка – то, видите, старая, - ей удалось-таки справиться с замком. Из серой кирзовой сумы появилось вишневое Чудо. (гравюра «Вишневое чудо»)
Женщина продолжала говорить: «Я и не думала её продавать…Хотела себе оставить… Вот взяла с собой…А с кем оставить…Мамка-то у них представилась…Погибла». Дальше он её не слушал или не слышал. Он влюбился с первого взгляда в это чудо творения. В нем волнами поднялись незнакомые чувства к животному. Нет, это не были чувства умиления, жалости. Навстречу незнакомому созданию открылось его сердце.
- Можно, я возьму её к себе? Женщина протянула…хозяину его замерзшую вишенку. Он прижал её к груди. Живая «ягодка» дрожала как лист на сильном ветру. Она почувствовала тепло и забралась в отворот кожаной куртки, как будто там была ее утроба. Задышала ровно в такт его сердца.
- Ой, молодой человек, Вы её берете? - то ли с радостью, то ли с жалостью спросила женщина.
- Сколько я Вам должен?
- Тридцать долларов,- смешно выпалила продавец в твидовом прикиде. Он произвел простейшую банковскую операцию и протянул рублевый эквивалент.
 - Спасибо, до свидания,- он торопливо направился к остановке, унося в свой мир новое создание.
 Как только волны эмоций стали приходить в равновесие, практический смысл происходящего заставил включить центр рациональных действий. Он резко остановился. Новоиспеченный собаковод удивился самому себе: не спросил, какая порода собаки, какой возраст щенка, кто родители, как и чем её кормить. Так безответственно взять и приобрести, не зная ровным счетом ничего.
 Ему повезло, он успел застать уже уходящую женщину. Ликбез не дал полной картины.
Единственно ценное знание о дате её рождения – 18 сентября. В остальном придется самостоятельно вскрывать новый пласт прошлого. Миллионы людей уже ходили этими дорогами. Можно было пройти мимо и никогда не узнать и не испытать новых радостей и разочарований.
 Как полезно сменить бизнес, проехать в трамвае, пошататься на рынке и приобрести цель познаний.

 Глава 3

 Метка на ковре

 Квартира дружественных нам соседей находится напротив нашей около лифта. И вечно у их двери кто-нибудь толчётся. Попробуй, разбери. Либо в двери ковыряются, либо ждут лифт. Но я на всякий случай выдала пару текстов – Станиславский бы «обзавидовался», и прошла в кухню.
 Я поняла, свои харчи я ем недаром. Охрана квартиры имеет реальную стоимость. Наши соседи по площадке после двух попыток ограбления представили полную калькуляцию стоимости моего труда. Моя услуга охраны составляет 700 долларов как разовый взнос и по 20 зеленых ежемесячно. Приятно осознавать, что, не выходя из

 6

нашей квартиры, я приношу доход. Конечно, этих денег нам не приносят. Мои родители их просто не расходуют. Лучшая сигнализация – это я.
 Справа от входной двери находится кухня. Я, как всякая достойная дама, имею слабости: люблю пить из кулера. Это такой аппарат заграничный, сверху на него ставится огромная бутыль с чистой питьевой водой. Он у нас стоит у холодильника. Мне очень удобно. Правда, первый раз ошпарила морду. Я видела, как мне в миску наливают воду, а из какого краника – не уловила. У вас же всегда так, обстоятельства вынуждают совершать действия. Не налили в миску воду. Забыли. Я знала, что попадет, но…имидж – ничто, жажда - всё. С рекламной мыслью «не дай себе засохнуть!», я сунула нос под левый кран, нажав на пластиковый флажок красного цвета. Вы когда-нибудь ошпаривали нос? О! Это что-то. Болевой импульс молнией метнулся в голову, оттуда праздничным салютом разорвался в глазах. Уши, как две гаубицы, устремленные в небо, выдали легкий дымок.
 Китти просто валялась от смеха. Она воспользовалась моим столбняком и вылезла из-за кухонного шкафа. Вот дармоедка, еще насмехается. Я вообще не поняла, каким образом мышь попала в нашу квартиру на 9 этаже панельного дома. О ней хозяева ничего не знают. Я бы могла ее поймать. Только что с ней делать? Дальше кухни я не разрешаю ей путешествовать, особенно в большую комнату.
 Огромный ковер в зале уделан «ошибками» моей ранней юности. Мне казалось, что я нашла самый эффективный способ не расстраивать хозяина, исключила всякую вероятность ножной уринотерапии. Кому приятно утром спросонья босой ногой вступить в уже остывшую лужу. Честно, я не знала, как мне вести себя. Конечно, проще всего подойти к спальне и совершить одно из двух: пройтись коготками по двери или криком Тарзана произвести побудку. Ну не смогла ни разу позволить себе потревожить его сон. Нет, он не кричал на меня. Просто брал за шкирку и подтягивал к месту преступления. Я упиралась, но это было бесполезно. Как чемпионка мира по фигурному катанию я скользила на своих когтях по паркетному полу к месту разборок.
 И вот однажды я нашла выход, оставив первую метку на ковре. Я ликовала, подо мной ничего не было, вся лужа впиталась в толстый слой ковровой шерсти под обеденным столом. Доброе слово и кошке приятно. А мне-то как было приятно ожидать своего кумира на сухом паркетном полу коридора. «Черри, умница», - он чмокнул меня в мордашку, потрепал за ухом, погладил по спине. Право слово, я опять чуть не сделала лужу.
 Весь день я была мадам Баттерфляй. Я порхала по комнатам, валялась на диване в детской, смотрела в окно на бегущие автомобили. Но когда под вечер я заглянула под стол в зала, учуяв терпкий запах собственной диверсии, я приобрела жизненный опыт. Лужа не высохла! Путь к разоблачению сократился, однако, в запасе было еще два преимущества, рассчитанных на несовершенстве человеческих органов чувств: на цветном ковре мокрое пятно было незаметным, и запах низко стелился тонким облачком дешевого «шипра».
 Вечером к нам пришли соседи. Семейная пара: Настюша и Санечка. Мне они нравились. Тем более, что с Настюшей мы совпадали по цветовой гамме. Её длинные пышные вишневые волосы были предметом гордости Санечки. Соседи были еще до меня и посещали нашу квартиру одинаково продолжительно независимо от статуса дня – праздничный был день или нет. Санечка претендовал на звание лучшего имитатора. Он просто неподражаемо басил голосом ротвейлера Шерифа. В первый раз его лай был настолько сексуально агрессивным, что я от неожиданности присела, защитив паркетом пола свою невинность. Представьте мою реакцию. Совершенно доверчивая, гостеприимная сучка встретила гостей на входе. Отвернулась, чтобы проводить в зал. И вдруг в пространство квартиры врывается сочный звуковой ряд Шерифа. Всех искренне

 7
 
развеселила моя реакция. Я тоже неудержимо развеселилась. Запрыгала, отталкиваясь одновременно четырьмя лапами, копируя старт американского истребителя. Забегала, нарезая круги по треугольнику рациональности. Перепланировка в квартире, выполненная без согласования, расширила степень свободы для дикого бега. Вечерами мы с маленькой копией хозяина – Сережей-младшим гоняли по гипотенузе из зала в кухню через арку, из кухни по укороченному катету в прихожую. Прямой угол поворота вносил свою пикантность. Мои когти не имели тормозов, и я каждый раз на скорости врезалась в обувную тумбу прихожей. У меня были какие-то доли секунды, чтобы уцепиться передними лапами за овальный коврик в прихожей и рвануть от погони по длинному коридору до широкой арки зала. В этой гонке я всегда проигрывала, обнаружив преследователя перед собой. В процессе её я не могла рационально мыслить. Меня гнал какой-то необузданный инстинкт. За мной гнались - я уносила лапы. И элементарное изменение движения преследователя на противоположное сразу выводило меня за пределы биовида Ноmо Sаpiens на шесток низшей ступени развития. Сын хозяина ликовал, захватив мои изящно скроенные замшевые ушки в мертвую хватку, превратив их в смятые лоскуты. Короткой подсечкой обеих передних лап он укладывал меня на пол, как глупую овцу на закланье. Я вырывалась и рычала, пытаясь сымитировать укус руки наследника. Освободившиеся от захвата уши фиксировали недовольство хозяина. И в этот раз мы тоже получили хозяйское замечание. Тон предупреждения был пока окрашен в цвет желтой штрафной карточки. (гравюра «…памперс, пропитанный ведром влаги.»)
 Обеденный стол в зале был накрыт. Все стали рассаживаться по своим местам. На мое место ближе к стулу хозяина были поставлены два табурета из кухни. На один из них грузно плюхнулся Санечка. Его нога на секунду зависла над влажностью покрова и стремительно опустилась в самый его эпицентр. С каждым глотком шампанского приближался мой выход на арену общего внимания.
 Светло-серый носок Санечки дал слабый импульс насыщения влагой в центр поглощения игристого напитка. Сразу было непонятно, отчего он сморщил нос: от обилия пузырьков углекислого газа или дискомфорта в области правой стопы. Всё же право на жизнь имела вторая версия. Гость мог бы промолчать, но не сосед. За годы совместной жизни на одной лестничной площадке стерлись границы ложной скромности.
 Санечка задергал ногой с такой интенсивностью, как будто на ней был одет памперс, пропитанный ведром влаги. Настюша кинулась под стол спасать Санечку. Рукой, которая только что держала хрустальный фужер, она схватилась за носок. Скорость человеческого ума позволила быстро установить причинно-следственную связь. Одно прикосновение к пятну, и я разоблачена.
 Ну и что, неужели нужно было портить энергетический баланс Хозяина. «Стоило ли это его нервной системы?» – об этом я рассуждала, сидя в совмещенном санузле при выключенном свете. Собачья мысль рождалась яркой и чистой. Мы, племя домашних четвероногих, несем мощный статус сохранения жизненного равновесия Высшего создания. А собаки являются энергетическим продолжением Человека. Еще никто не поставил вопроса: кто выгуливает – человек или собака? А я Вам уверенно отвечаю: конечно, собака! Я так увлеклась собачьей философией, что не заметила, что рассуждаю вслух.
 «Ты еще погавкай здесь. Вообще без ужина останешься», - неожиданно сказал Хозяин, открывая дверь одноместной камеры с видом на коридор. Красная штрафная карточка удаления с поля – отменена! Я спринтером рванула в кухню к единственному предмету, который волновал меня в данный момент. К миске!



 8

 Глава 4

 Инопланетянка приземлилась

 Вагоновожатая яростно цепляла указательным пальцем за флажок звонка, стремясь подготовить все условия для движения. Трамвайная специфическая трель никоим образом не несла предназначенную ей функцию. Отъезжающие с остановки «Птичий рынок» бесконечно лезли в «резиновую плоть» трамвая. Никакие механические сигналы и звуки не смогли заменить нашего русского, сочного глагола. Лишь угрозы водителя электротранспорта возымели действие. Гроздья висящих пассажиров на ступеньках мгновенно втянулись в жернова переработки. Публика «бродила» женскими вскриками, кошачьим мяуканьем, трещанием щеглов.
 Молчали в трамвае только рыбки в стеклянной таре и двое незнакомых друг другу существ. Она не знала, кто Он. Он не знал ничего о ней. Трамвай медленно тронулся к чему-то неизбежному или непостижимому. Как важно уцепить в своем будущем еле ощутимое неизбежное и не пропустить его, как важно не цепляться за то, что никогда не произойдет. Удалось ли ему распознать прозвучавший только для него звонок?
 В тот момент, находясь в состоянии пресса, он и не думал об этом. Он отстаивал пространство для неё, начиная строительство с физического уровня.
 - Слушай, мужик, ну ты чё один в трамвае что ли? Убери свой локоть! Главное, уперся в грудину – ни вздохнуть, ни…еще раз вздохнуть», - пробасил Слон с пивным животом, накрывая сто восемьдесят градусов окружающего пространства хозяина. Усвоенные организмом сорок градусов выдавали мирный настрой с легким налетом недовольства.
 - Sorry за беспокойство. У меня в объятиях маленькая красотка. Я не хочу тревожить её сон, - ответил защитник, зацепившись взглядом за крупный нос, усеянный бисером похмельного пота.
- Не понял, чё у тебя?»
- У меня за пазухой жизнь! Понимаешь, мужик, жизнь. Маленькая собачья жизнь!
- Я знаю, там у него щеночек. Я видел, как дяденька его покупал,- среагировал мальчонка, занимающий тридцать градусов окружности хозяина. Оставшаяся сфера была прикрыта спинами двух дамочек, поглощенных диалогом.
 К следующей остановке усилилось броуновское движение, формируя направленный поток в сторону выхода. Толпа вылетела из трамвая, освободив половину пространства. Он сел на свободное одиночное сиденье. Потрепанная дерматиновая обивка устойчиво
удерживала форму, заданную пассажирами. И в этот прохладный осенний день еще успела сохранить тепло привлекательной части тела, туго обтянутой светло-синими джинсами. Сквозь оконное стекло вагона он рассматривал стремительную походку уходящей зрелой дамы, чьё тепло осталось независимо от ее желания.
 Видимо, женское любопытство свойственно любой категории биологического вида. Маленькая мордашка высунулась из укрытия и уткнулась носом в холодное стекло. Мгновения ей хватило разглядеть людской поток, спешащий запрыгнуть в состав другой трамвайной ветки. Она поняла, что не причастна к суматохе за бортом транспортного средства, и ей необходимо оценить пространство, в котором она находилась. Наивные глаза несмышленого существа встретились с Ним. Он увидел в них непонимание, обреченность и полную растерянность. Глупенькая, она попыталась выползти в поиске своего прошлого. (гравюра «Окно трамвая»)
 «Что ты маленькая. Не бойся», - одной рукой он попытался удержать ее стремление к опасной свободе – «не волнуйся, посиди еще со мной. Сейчас приедем».
 

 9

 Трамвай завизжал колесными парами, делая поворот практически на 90 градусов к остановке Ново-Московская. Желающих выйти обозначилось только двое.
 «Вот и приехали. Сейчас пойдем знакомиться с твоей новой семьей», - произнес хозяин в отворот своей куртки. Выходящий мужчина с недоумением оглянулся, не понимая, куда его приглашают.
- Не волнуйтесь, я здесь о своём.
 Он нес её через осеннюю грязь и лужи размеченных дорожек, так и не сформированных в проектную идею архитекторов. Мимо одной помойки жилого многоэтажного дома, проходя следующую. Ландшафт движения был однообразен неколоритной мыслью и бездействием городского управления. И лишь природа блистала багряными и желто-зелеными красками бабьего лета. Трава была полной сил. Экспрессией ветра зелень покрова стала альбомным листом для гербария. Листья в путаном порядке слетелись на еще один заговор против коммунальных служб.
 Он выбрал подходящее место для высадки своей инопланетянки. Кожаный корабль движения не был оборудован системами утилизации. Он не знал, как бы среагировал на теплый поток от маленького существа. Предвидеть – вот исключительная ценность развития.
Хозяин осторожно поставил крошечное создание на перину листьев.
«Давай, действуй!»
Она ничего не понимала. Естественный инстинкт глубоко забрался вовнутрь. Лишь оболочка страха проявляла себя с уверенной стабильностью. Осенняя вишенка умоляюще взглянула на него и сделала добровольный шаг к нему навстречу.
«Ну что ж, ничего не получилось. Следующим, очевидно, наступит закон подлости».
Мужские руки подхватили и понесли маленькую собачью жизнь навстречу её судьбе.
 Всегда найдется кто-нибудь, кто первым знает, что произойдет. И он знал то, чего еще не знали его близкие. Несколько минут отделяли их от неизвестного.
 Его однажды сильно зацепило собственное наблюдение, происшедшее на борту самолета.
 Он летел со стажировки из штата Техас в Нью-Йорк. С высоты полета было интересно наблюдать за одноэтажной Америкой. Небольшие городки соединялись ровными артериями движения. Четкие линии автобанов завораживали автомобильным ассорти. Потоки грузового и легкового автотранспорта, подчиняясь индивидуальной программе, мчались к цели. Взгляд из иллюминатора охватывал многокилометровый сектор земного пространства, одновременно включая прошлое, настоящее и будущее. Его внимание привлекло массовое скопление «игрушечных» машин далеко впереди. Пожар охватил плотный хаос автомобилей, формируя голову огнедышащего дракона. От его извергающегося пламени удалялись счастливчики, которые, возможно, никогда не узнают о трагедии. Это было не их прошлым. Далеко позади растущего в длину дракона мчались
экипажи, не подозревая о предстоящем длительном томлении в многочасовой пробке. У них еще была возможность свернуть с автострады и уйти от судьбы. Но они не предполагали, а он не мог предупредить их. Он летел над пространством и сверху открывал для себя крупицы непостижимой истины жизни. Его посетила мысль о едином вездесущем Разуме, который мог бы предупредить, предотвратить или не сделать этого по известной только ему причине.
 И сейчас в общем сценарии встречи он ожидал бурную реакцию его семьи, не зная конкретность сцен.
 Давно можно было поменять дверной звонок в квартиру на современный, заменив его на трель соловья или на сумасшедшую неополитанскую мелодию. Соседи это сделали, потеряв способность распознать личность звонившего. Старомодный звонок с

 10
однотонным звуком мажора, позволял определять почерк звонившего. Два коротких звонка означали приход своих. Отклонения в тональности на бемоль или диез настраивали домашних на бдительность.
 «Папа пришел!», - прокричал сын, идентифицировав звуковой сигнал в прихожей. Щелкнула дверная щеколда металлическим всплеском автоматного затвора. Зеленая винилис-кожа, расчерченная кордовой нитью и шляпками мебельных гвоздей, обозначила первый признак семейного интерьера. Каждый житель подъезда стремился обеспечить безопасность собственных житейских вкладов, установив металлическую сейф-дверь.
 Он вошел в аромат семейного тепла.
- Папа, как дела? А где ты так долго был? А что, ты куда-то ездил? Да?, - безостановочно вел следствие юный Пинкертон, не требуя ответа. Его повышенный интерес слабо маскировался речитативом. Для него было важно увидеть хотя бы малую загадку в поведении. Вдруг именно сегодня для него выбирали подарок ко дню рождения. Никто во всем окружающем мире не должен остаться без важной информации. Через два дня ему будет целых десять лет! Конечно, с простительной детской наивностью можно было бы ежедневно нацеливать родных о приближении знаменательной даты. Но это было недостойно его значимого возраста – все же начнется второй десяток лет. Сын вел профессиональную дипломатическую игру.
 - Папа, а что на улице тепло, да? А ты что, шарфик снял и засунул его в куртку, да? Как-то странно у тебя торчит курточка на груди.
 - Да, сын. На улице потеплело. Я снял шарф и засунул его за пазуху. Какой ты наблюдательный. Сразу видно, что через два дня ты станешь совсем взрослым, - включился в игру отец, упорно скрывая неудержимую радость обладания вкусной тайной.
Сын, завершив следствие, аллюром умчался в детскую. Из неё же на мгновение выглянула дочь и помахала рукой: «Привет, папа».
 - Всё готово! Сейчас будем садиться за стол, - пропела жена в сопровождении оркестра кипящих и скворчащих звуков кухни.
 Хозяин осторожно снял обувь, снижая вероятность нанесения на паркет влажно-серого осеннего камуфляжа. Поставил свое сокровище в центр коридора на входе в зал. Широкая арка гостиной демонстрировала наглядный пример интерференции света, усиливая освещенность коридора.
 Малышка растерянно застыла от стремительного перелета из плотного пространства тепла и темноты в перекресток световых волн. Привыкнув к освещению, она вдруг жалобно пискнула. Посторонний звук на короткое мгновение остановил все шумы квартиры. Даже кухонная какофония снизилась на целую октаву.
 Обладая абсолютным музыкальным слухом, первой выглянула из кухни жена.
 - Боже мой, кто это?!
Настороженная тишина детской взорвалась извержением вулкана. Топот худеньких ног сына заставил крохотное создание с опаской оглянуться. Она как-то необычно выгнулась, и маленькая лужица влилась в интерьер её нового дома.
Мама, быстро оценив ситуацию, ретировалась в кухню за половой тряпкой.
 - Папа, это что? Это собака что ли! А она чья?! - сын безудержно подпрыгивал вокруг щенка, не решаясь притронуться к нему.
 - А это девочка или мальчик? А как его зовут?
 - Я еще не знаю. Мы сами придумаем имя этой малютке.
 - Папа, а она кусается? - спросила дочь, несмело протягивая руку к вишневой шерстке, - ой, какая гладенькая, хорошенькая.
 - Сын! - обратился отец, - это тебе подарок к юбилею! Выращивай и воспитывай. Ты теперь как маленький принц, ответственен за тех, кого приручаешь.
 

 11

 Глава 5

 Амазонка карьерных прерий


 В нашей семье практически все совы. К одиннадцати вечера я уже вообще никакая и падаю, где придется. Я не понимаю, что можно делать до полуночи и дальше до двух или даже до трех часов. Но у них всегда находились какие-то дела. Больше всего я не выносила запаха лака для ногтей. Когда мальчики отправлялись все же спать, женское население садилось за обеденный стол в большой комнате напротив друг друга и выставляло из стенки бесконечное количество резко пахнущих цветных бутыльков.
 Отвратительнейший летучий запах забивал мои ноздри и вызывал эротические галлюцинации. В короткий промежуток сна я видела его немигающий взгляд. Он как будто из глубины зрачков выбрасывал лассо и затягивал на моей шее петлю вожделения. Его шерсть на загривке поднималась дыбом. Меня начинало потрясывать. Лапы неподвластно мне выбивали такт согласия, и … я просыпалась.
 Я знала, что могу встретить его каждое утро. На карьере. В глубине темной аллеи кустарников. Наша первая встреча произошла именно там. Хозяин не знает этой моей тайны. Я её боюсь настолько, насколько я желаю её.
 Каждое утро, не взирая на время года и на погодные условия, мы с Хозяином делаем утреннюю пробежку. Нет, это не та пробежка, которой однажды возгордилась Рона, пробежав с её Алексеем десять метров по прямой. Если бы их дуэт присоединился к нашей паре, объем крупа и задней части сладкой парочки резко уменьшился.
 Мы стартовали сразу от подъезда. На углу дома в околопомоечном пространстве я решала дамский вопрос и еще два раза на маршруте присаживалась оставить информацию. За трамвайной остановкой на площадке перед киосками стоял списанный вертолет. Возле него зимой и летом паслась стайка человекообразных в облаке винных паров. Они жадно закачивались пивом. Серо-голубой вертолет, наверняка, приносил им в подарок вместо эскимо ящик пива. Что с ними становилось потом, я никогда не знала - вечером мы «тусовались» в местном подворье. Хозяин знал мой негативную реакцию и всегда укорачивал поводок. Я всё равно успевала воспользоваться демократическими переменами и послать пьяной компании пару обвинительных фраз.
 «Черри, прекрати! Твой лай не снимет похмельного синдрома».
«Вперед!», - хозяин отстегивал поводок от ошейника и давал свободу выбора пути навстречу лесной зоне карьера.
 Я мчалась по тропинке через сосновый оазис, далеко забегая вперед. Свежий воздух бодрил. Мышцы подтягивались и требовали нагрузки. В этот утренний час пространство
благоухало свободой. Я вылетала на пригорок и резко останавливалась. Легким прыжком поднималась на задних лапах, чтобы увидеть силуэт приближающейся фигуры хозяина.
Я чувствовала себя охотницей. Амазонкой карьерных прерий. Нимфеткой в страстной любви к жизни. Я продолжала свой бег, связывая линии движения в бесконечность радости. Небольшое карьерное озерко матовым бризом поглаживало свои берега. С ранней весны до глубокой осени, меняя свое настроение, оно принимало разгоряченного бегом хозяина. Я не была одержимой водными процедурами. Я вымеряла периметр ринга безопасности. В любую секунду способна была принять бой, защищая хозяина. Не было такой силы, которая могла бы мне противостоять.
 Но однажды в мраморной мгле осеннего утра, когда ветер кружил оставшиеся листья берез, и заставлял кустарник перебирать голые прутья, мой вихрь движения остановился от пристального взгляда. Я вросла всеми четырьмя лапами в плоть земли. Сила! Новая, незнакомая сила

 
 12

заставила подчиняться. Не ушедшая в день луна зажгла магический свет в его глазах. Он сделал шаг… только один шаг. Я забыла все звуки и запахи. Еще один шаг… Следующее движение освободило его из темноты кустарника, притушив свет глаз. Это был крупный самец. (гравюра «встреча на карьере»)
 Его образ воспринимался единым целым. Природная мощь ощущалась во всем. Он не торопился. Он был уверен в своей необузданной силе. Я не знала, какой он породы, но в нем была она - сама порода. Его собачья масть была ближе к немецким овчаркам. Черный цвет шерсти усиливал магию его влияния. Он хотел меня. Торжество единовластия владело им всецело. Я уже была готова покорно, чуть пригнув морду и приосанив передние лапы двинуться к нему, как вдруг он злобно ощерил пасть. Шерсть на его загривке поднялась дыбом. Слух немедленно вернулся ко мне. Я услышала ритм бега моего Хозяина.
 «Черри, ты с кем?», - хозяйский голос разорвал канат бессознательности.
«Ты с ума сошла. Это же БОМЖ! Несметные количества блох найдут на тебе новый приют!».
 Я не внимала обидным словам Хозяина. Теперь я вцепилась взглядом в своего незнакомца. Опасность нарастала с каждой секундой. Бешеный взгляд немца трассировал выше меня, упираясь в шею Хозяина. Я четко интуичила его готовность к прыжку. Во мне выросла неудержимость к уничтожению.
Я поняла, моя персона ничтожна в жизненной значимости. Мой хозяин – хозяин моей жизни.
 Мышцы тела откликнулись боевым порядком. Задним шагом я взвела пружину агрессии. Грудь и передние лапы налились свинцом. Я сделала короткий упреждающий рывок в сторону вынужденного врага, заглушая рыком его угрожающий тон. Линия взгляда самца размылась в сектор обзора, одновременно контролируя поведение хозяина и моё. Он на секунду задержал на мне внимание.
 Вдруг выражение жестокости в его глазах сменилось на легкий тон ухмылки. Он гордо повернул мощный корпус и иронично отбежал на несколько шагов к аллее кустарников. Остановился, ожидая развязки события. Я продолжала отпускать взведенную пружину, просто имитируя толчки нападений. Мой лай, не отражаясь, поглощался пространством. Опасность миновала. Злобный кумир снисходительно наблюдал за шоу-программой, которую я демонстрировала для хозяина. (гравюра «собачьи взгляды»)
 «Черри, ко мне!», - хозяин щелкнул карабином поводка, - «Молодец. Умница! Настоящая актриса».
 Как меня учил частный садист-репетитор, я послушно встала возле левой ноги хозяина. Он нагнулся ко мне и благодарно прижался мокрой щекой к моей собачьей физиономии. После купания хозяин никогда не вытирался, капли воды впитывались утренним ветром.
 Мы не могли задерживаться. Ветер сильно охлаждал. Я бросила взгляд на вожделенный объект. Он все еще стоял в аллее кустов.
«Мощная псина, он мог бы раскусить тебя пополам», - сказал хозяин, уловив мой заинтересованный взгляд
 Весь день в ожидании семьи я возвращалась к новым для меня переживаниям.
Вот интересно, как бы вы ощущали себя, не имея элементарной возможности кому-то рассказать о своих приключениях. А язык так и чешется от неудержимости выдать звуки, преобразованные от импульсов различных органов: мои легкие накачивались страстным волнением, низ живота вибрировал горячими волнами, сердце выпрыгивало из груди, гоняя гормоны по всей собачьей сущности. Пожар разгорался внутри меня какими-то всполохами. То пламенем мерцающей свечи, чуть согревая плоть, то жгучим жаром

 13
доменной печи – почти стихи. Мне ни за что не догадаться срифмовать слово плоть. Поэтому я собака.
 Неудержимо хочу пить. Китти «в рассыпную» кинулась от моей миски, когда я зарулила на кухню. «Бездарное, бесполезное существо. Что ей нужно на этом белом свете? Кому она нужна? В чем её глубокий мышачий смысл?», - думала я, заливая внутренний пожар. Я обернулась на её слабый писк с какими-то интонациями повышенной тревожности. Китти присела в конце длинной дорожки рассыпанной клюквы. Я знаю, что такое клюква. Остатки ужина достаются мне. И дальше по инстанции – для серой мышки. Меня никогда не волновал дизайн блюд. Я поглощала всё, захватывая в пасть пищу. Когда в нос бьет сильный аромат приготовленного мяса, согласитесь, тут не до сортировки. И лишь когда на острие клыка лопается кожица плотной ягоды, понимаешь, съела отвратительную кислятину, не свойственную собачьим пристрастиям. (гравюра «Китти»)
 Но на полу не раздавленная клюква, это кровь! Я познала её вкус, когда в легкомысленной безудержности бега разрезала осколком стекла лапу. Я зализывала глубокую рану несколько дней. Вкус крови не кислый, он сладко-соленый. Запах клюквенно красной дорожки дурманил голову. Чья это кровь!? Я в волнении завертелась волчком, поражаясь обилию появляющихся красных капель.
 Ужас! Источником клюквенного поля была я!
 Я вернулась в зал и обнаружила красную россыпь на новом светло-сером ковре. Я заскулила мотив прощальной песни. Успеть бы, напоследок, увидеть моих родных. Как быстро силы уйдут от меня, я не знала. Мое любимое место на диване стало последним прибежищем истекающей жизни.
 Даже когда открылась входная дверь, я осталась лежать на диване.
- Ой, Черри, что с тобой. Ты нас даже не встречаешь? – удивленно - иронично произнес хозяин.
Я не смогла удержать в себе вялотекущее состояние. В секунду выпорхнула со смертного одра и бросилась миловаться с любимой семьей.
- Не поняла, откуда у нас кровь?! Серёжа, посмотри, вся кухня уделана каплями крови… И здесь, в прихожей, тоже.
- Шерри! - мама вынуждено заменила заглавную букву на шипящую, после длительного общения с компанией «Доктор Жеваго», - Шерри, подойди ко мне!
Я виновато приблизилась, помахивая комолым хвостом.
- Надо же, у нас сегодня событие, Шерри расцветает. Посмотрите, как наполнился ее бутон!
- Не рано ли, всего десять месяцев, - удивился хозяин.
- Папа, а почему у Черри течет кровь, она заболела или ударилась? - непонимающе вопрошал сын.
 Мне самой стало страшно интересно узнать причину, и я настроила уши на информационную волну, осторожно присев на правую голень.
 - Так придумала природа. Все девочки когда-то станут мамами. И наша Черри не исключение. То, что появляется кровь, это не болезнь и не рана. Это признак подготовки к будущей взрослой жизни.
- А у нас тоже бывает кровь? - не унимался сын.
- У нас нет бутонов, сын, поэтому кровь у нас не вытекает, - отшутился отец, понимая бесконечность вопросов на деликатную тему.
- А я думаю, отчего бездомные псы эскортом сопровождают наш тандем. Надо держать ее на привязи. А то сбежит с кавалером в утренний туман, - хозяин начал рассказывать маме про мою романтическую историю на карьере.
 На следующий день вся семья падала со смеху, примеряя на меня черные трусики.


 14

- Шерри, ты должна это одеть. Я не домработница, чтобы каждый день за тобой мыть. Всю мягкую мебель испортишь!
 Жуть какая-то, как такое вообще можно носить. Все давит, никакой свободы. Я скакала в этих трусах под общий хохот. Сквозь смех я слышала о каких-то крылышках, которые нужно менять в трусах каждый день. Жизнь вернулась ко мне. Я счастлива! Одно беспокоило, как в таком виде я выйду во двор.

 
 
 Глава 6

 Иероглиф памяти

 Его сердце рвалось на части, когда он задерживал взгляд на иероглифе, оставшемся на ковре от любимой собаки. Её уже нет, а след до сих пор будоражит сознание. Краситель ножки стола оказался устойчивым, он прочно пометил светлую шерсть ковра. Стол сдвинули на последнюю метку Черри, мокрое пятно насытилось цветом.
 …Последняя метка в её последнее утро. Она не сдержалась, не дотерпела. А может, хотела оставить память еще на какой-то срок. Ей, как и Ему, страстно не хотелось расставаться. В контуре бордового квадрата размером пять на пять явно проявилась изогнутая линия, похожая на какой-то знак. Это не сразу пришло ему в голову. Мысль рождается только от желания. От острого желания понять и разобраться. Разобраться, зачем он её однажды купил и зачем она ему нужна в жизни.
 Он открыл книгу начального курса китайского языка и в разделе «указатель графем» нашел иероглиф очень похожий на оставленную собакой ковровую метку.
 Его желание ознакомиться с основами языкознания возникло после посещения Китая. Ему повезло, он изучал китайские стратагемы управления производством на земле небесного дракона. Поразительная страна с её алогичными темпами развития и богатейшим прошлым и не менее интересным будущим. Там нет никого и ничего лишнего. Всё имеет свой для кого-то еще непостижимый смысл. В китайской армии специально держали подразделение собак: они зализывали открытые раны бойцам. Ферменты, находящиеся в слюне собаки, обладали лечебным эффектом.
 В этот раз эмоциональная рана оказалась на сердце. Глубина ее измеряется любовью.
Он пролистал несколько страниц наиболее встречающихся графем. Иероглиф «ЛЮБОВЬ» заставил его порыться в конспекте лекции китайского профессора государственного университета города Xi’-AN. На русском языке эта графическая связка линий озвучивала эмоцию: «так грызет сердце, что ноги подкашиваются». Изображение на бумаге наглядно показывало след, прочерченный когтями дракона на сердце любящего человека.
 Знак «хорошо» состоял из двух иероглифов: женщина и ребенок. «ХОРОШО, когда у женщины есть ребенок». (гравюра «Иероглиф»)
 Метка Черри была составляющей знака «хорошо», она изображала «спеленатого младенца». Ребенок… Она стала для него еще одним ребенком.
 Он вспомнил самый первый день, вернее, первую ночь и две последующих, когда нянчил её на руках.
В день появления в новом доме ей не было покоя ни на минуту. Дети тискали щенка враз и по очереди. Устраивали ей домик из подушек и покрывал. Совали ей кукол и усаживали
ее на кузов самосвала. Детская превратилась в единую конуру, в которой ползали трое четвероногих.
 15
 - Дети, дайте малютке отдохнуть. Она же не игрушка, - не выдержала мама.
- Ума не приложу, чем ее кормить. А где она будет спать? - с практическим вопросом обратилась жена к мужу.
 - Интересно, а в туалет она будет ходить куда? Кто её будет выгуливать рано утром? - с нотками внешнего беспокойства продолжала хозяйка.
- Нет, я не поняла, Вы чего все молчите. Я что ли должна это делать?! - ужаснулась домоправительница от своей догадки.
- А кто же еще. Конечно, ты. Кто у нас лучший по хозяйству, - полусерьезно ответил муж, - будешь вставать рано, делать утреннюю пробежку. Здоровья прибавится. Все в выигрыше.
- Да Вы что, я в жизни никогда не бегала, особенно по утрам - я истинная сова, для меня встать утром на полчаса раньше – хуже смерти.
 - Шутка! Будем ждать сына. А пока он не вырос, поводырем буду я.
 Трехкомнатная квартира имела типичную планировку панельной десятиэтажки. Так называемая распашонка. На правую сторону коридора располагались кухня и зал. В тупике коридора раскинулись рукава. В правом – детская. Слева – спальня родителей. При входе в квартиру беспрепятственно простреливалось пространство, упираясь в дверь туалета. Широкий проём несущей стены наглядно демонстрировал явный градус отклонения от вертикали. Было ясно, что две параллельные проема обязательно пересекутся в пространстве, где-то внизу у соседей на третьем или втором этажах. Глубина коридора визуально расширялась, когда дети забывали закрыть дверь туалетной комнаты. Чтобы как-то замаскировать «потроха», пришло в голову соорудить полуарку, сузив проем. Выигрыш действа был очевиден. Параллельные уже более или менее вписывались в правила геометрии, и в конце коридорной артерии образовался уютный уголок. Здесь было решено устроить спальное место новому члену семьи.
 - Дети, что мы постелем… - не дослушав фразу, цветы жизни кинулись наперебой вытаскивать свои одеяла, перепугав измотанного вниманием маленького новосёла. ( гравюра «Одеялки»)
 - Нет, нет, - вмешалась мама, - в углу предполагается одно спальное место, а не для троих. У нас где-то было ватное одеялко Сережи-маленького.
 - Мама, я знаю. Оно на «антрюселях», - побежал за табуретом сын, довольный от собственной находчивости в использовании специфического термина семейного словаря.
Найденное на антресолях одеяло свернули в два раза, повысив коэффициент мягкости собачьего гнездышка. Четыре пары глаз, носы и щеки составляли умилительные рожицы нежности. Заботливые лица низко наклонялись над обессиленным от излишней заботы животным.
 Наконец, все угомонились, разойдясь по собственным спальным местам. Квартира погрузилась в ночь.
 Он всегда спал очень чутко. Любое, даже незначительное, перемещение звуков выхватывало его из «жизни» сна. Этот недостаток оборачивался выигрышным достоинством еще в пору его армейской молодости и на удивление закрепился в зрелый период, когда уже чаще к нему стали обращаться не «молодой человек», а – «мужчина».
 Какой-то незнакомый посторонний звук заставил его вернуться в физический смысл существования. Он прислушался. Через закрытую дверь спальни пунктирно глухо звучал скорбный призыв. Сонная растерянность и непонимание ясно сконцентрировались в зрительную картинку: в коридорном углу оставлен новый жилец.
Ему не нужно было осторожничать, сон в плотных тисках держал жену, разжимая свои объятия лишь к утру.
 Он вышел из спальни, улавливая жалобный дискант в начале коридора. Продвижение в кромешной тьме было осторожно медленным. Чтобы не шуметь и не удариться, он вытянул вперед руки, ориентируясь по памяти на углы и повороты. Пройдя полуарку,


 16

почувствовал, что собачья ночлежка пуста. «Вишенка» плакала в конце его пути. Тоненький плач был насыщен безграничным страданием. Невозможно выразить и
повторить вселенскую скорбь трехнедельного существа. Из мира невесомости в мир бытия она, как и все, пришла одна.
 Автоматическим движением он щелкнул включателем. Неожиданный всплеск света вырвал из темноты колоритный «натюрморт». У входной двери в окружении обуви трепетала крохотная собачья душа. Правая задняя лапка дрожащего щенка по коленный сустав утопала в ботинке хозяина.
 - Куда ты собралась, девочка? Тем более в одном ботинке.
Она заплакала громче, не скрывая искреннего испуга от внезапного появления великана в ярком искусственном свете.
 - Иди ко мне…Не уходи….Ты же пришла ко мне?
Он взял её на руки и бережно прижал к груди. Она перестала плакать, только нервно всхлипывала и дрожала. Хозяин включил торшер в зале, заменив коридорную вспышку приглушенным светом. На часах было около двух часов.
 «Надо же, как ребенок», - подумал он, рассматривая свое приобретение. В мыслях полетели известные клички собак. Из детства он вспомнил дворнягу Найду, в любое время суток выпрашивающую корм у входа в барак. В ту пору в «стране бараков» соцгородка Уралмаш проходило сильное воспитание чувств на движение по жизненной дистанции. Ещё в памяти была Жулька, востроносая карлица с загнутым, как калач, хвостом. Альма, Белка и Стрелка, Берта, Жучка…какие ещё?...оказывается, так трудно вспомнить дамские клички. Перечень памяти пестрел распространенными Шарик, Тузик, Джек, Барсик, «ко мне, Мухтар». Он попробовал примерить хотя бы какое-то пришедшее на ум имя для его красавицы. Внутренне рассмеялся от несуразности и несовпадения клички Жулька с образом всё еще дрожащей малютки.
 Почувствовав защиту, она немного успокоилась. Веки закрылись, тело погрузилось в тревожный сон. Один на один он стал рассматривать приобретенное существо. Темная маска на крошечной голове захватывала мордочку и четкими границами очков описывала глаза. Этакая миссис «Х» имела прямой короткий носик, спинку которого завершала черная мочка. Верхняя губа доходила до каймы нижней, полностью прикрывая крохотные резцы и по изящной дуге обрамляла мордочку по бокам. Она была похожа на маленького оленёнка цвета красного дерева или спелой вишни. Хвостик был подрезан. Его кончик еще не зажил и венчался коростой.
 «Слава Богу, не нужно было самому рубить хвост», - с облегчением подумал он и понес спящего щенка на место.
Не дойдя до теплой неги собственной кровати, он услышал уже знакомый жалобный мотив и мелкую дробь удаляющихся коготков по паркету. Она стояла у входной двери правой лапкой в том же ботинке. Все повторилось вновь, кроме небольшого сюрприза. В туфле хозяина спряталась свежая лужа. (гравюра «Черри в ботинке»)
 «Отличное место для туалета. Главное – не растеклось по полу», - с усмешкой оценил хозяин оригинально дерзкую шутку неуемной девчонки. Она действительно смешно смотрелась в обуви 43 размера.
«И что, подружка, так и будем проводить ночь?»
Ему показалось, что ей не хватает тепла и это вызывает беспокойство. Завершив хлопоты по восстановлению внутреннего вида туфли, он завернул хулиганку в детское ватное одеялко и ходил с ней, держа на руках до тех пор, пока не почувствовал, что сам стал мерзнуть.
Ценный пакет был возвращен на место.
 
 17

 Но прикосновение к твердой поверхности пола стало новым сигналом к плачу. Он понял – игра окончена, начинаются трудности восполнения эквивалента за необдуманное решение. Хозяин облачил холодное тело в махровый халат, надел шерстяные носки бабушкиной вязки и завершил композицию детским свертком. Он выключил свет. Наступило время серого волка, когда тьма уже задумалась позволить приход раннего
рассвета, и зрение начало определять контуры предметов в квартире. Пространство, где находились двое, стало черно-белой кинолентой его архива…
 Он уловил запах, чрезвычайно знакомый запах, и такой же знакомый сумрачный свет бессонной ночи. Руки вспомнили вес самой дорогой ноши и прохладу атласного одеяла. Ему никто не мешал погрузиться в ушедшие переживания. Он явно увидел день выписки новорожденного сына. Практически день в день, десять лет назад, в такой же осенний день бабьего лета он подъехал к роддому на машине. Его появление вызвало неподдельный интерес окружающего человеческого пространства, когда он из салона авто сначала выставил костыли, затем медленно продемонстрировал загипсованную ногу и путем только ему понятных маневров появился сам. Безудержная улыбка счастья завершала единый скульптурный образ. Его сегодня выписали из больницы после перелома голени на спорте, предоставив счастливую возможность прибыть в больницу за наследным сокровищем. Он еще не освоил премудрости обращения с костылями и путался в трех ногах. Друзья – сослуживцы «услужливо» спели песенку о хромом короле, который с войны вернулся домой, стараясь задать такт его передвижению к двери роддома. Друзья пригодились не только для исполнения песни, они вовремя удержали его с ценной поклажей, когда он забыл все на свете, получая в руки сверток в красном байковом одеялке, перевязанный синей капроновой лентой. Костыли выпали, усложняя баланс одноногого эквилибриста.
 А потом начались ночи… ночи попеременного дежурства сначала за право, а затем по обязательству родительского долга нянчить крикливого сына, и время натянутых бельевых веревок в обеих комнатах тогда еще двухкомнатной квартиры с пеленками, распашонками и треугольными марлевыми флагами… И запах прожаренных утюгом подгузников, когда писающий мальчик изливал фонтанчики на все, что могло впитывать его мокрую «одержимость»…
 Этот запах отцовства, скорее, говорил «да» будущим отношениям с новым существом, находившимся в ароматном одеялке. Рассвет обозначился не криками петухов, а металлическим лязганьем первого трамвая.
 Он утвердился в ее имени. Она будет - Вишенка, а в модном английском варианте - Черри. Завтра, вернее уже сегодня, он предложит вариант обращения на всеобщий семейный референдум.
 Смысла ложиться спать, уже не было. Черри безмятежно спала, свернувшись комочком в кресле. В отличие от него ей не нужно было идти на работу.

 
 Глава 7

 Дог как БОГ
 
 Каждый дом имеет двор. Наш тоже. Все самое интересное происходит во дворе.
Вся моя собачья жизнь протекала по кругу. Я была фаталисткой по предназначению. Мне-то уж точно никак невозможно было уйти от судьбы. Все было предрешено: утренняя пробежка, квартирное затворничество, вечерняя прогулка, ночные бдения и снова по кругу. Летом кольцо судьбы разрывалось поездками на дачу.
 

 18
 
 Но я была бы не Я, если бы смирилась и безоговорочно приняла правила существования. Я считаю, каждая собака должна строить свою собачью жизнь сама, во всяком случае, разнообразить ее волнениями и переживаниями. В каждую прогулку я пыталась максимально продуктивно набрать впечатлений. Правда, не всегда это получалось по обстоятельствам местоположения и настроения моих кумиров. Согласно конституции нашей семьи, вечерние прогулки были законодательно закреплены за сыном Сережей. Да простит меня мой любимый хозяин, я этому обстоятельству была крайне рада.
 Мы выходили во двор, и я получала свободу, но не сразу, а за углом дома. Мне претила сермяжность воспитания некоторых наших сук, которые, вылетев из подъезда, тут же усаживались в позу наездницы, широко, простите меня, раздвинув задние лапы. Летом это еще как-то не очень заметно, но зимой на виду у всех… Я полностью разделяла
недовольство моего хозяина, когда он негодовал по поводу множества ярко желтых пятен на белом снегу вокруг подъездного крыльца. Ну что ж сказать: собачью интеллигентность, извините, - не купишь.
 Наш дом с высоты полета напоминает букву «П». Я, конечно, не летала, и букву «п» я не знаю, но слышала, как мой хозяин по телефону объяснял, как к нам добраться, используя отличительную особенность нашего дома от других. Теперь представьте, наш двор окружен десятиэтажными стенами с трех сторон, правая сторона расположилась вдоль оживленного шоссе с тремя подъездами вовнутрь, за ее поворотом глухая асфальтовая дорожка, с одной стороны которой стена дома с четырьмя заваренными наглухо металлическими дверями, с другой - автостоянка и частный сектор. Именно здесь происходили самые значимые для меня встречи. Разгуляться было где. Ветер свободы развевал мои уши, когда мы носились по дорожке, захватывая пространство газонов с обеих сторон.
 В один из каких-то вечеров я и встретила Карая. Все появляющиеся на небе звезды благоволили нашей встрече:
 мой мини-хозяин был увлечен беседой со своими сверстниками;
 его (на этот раз) хозяйка что-то эмоционально обсуждала с владелицей беспутного пуделька Арчибальда.
 Стылый ноябрь наконец-то прекратил погодную неопределенность. На улице шел легкий снежок первых дней зимы. День явно убавил в своей световой значимости. Кое-где зажглись уцелевшие лампы фонарей. На улице было свежо, комфортно и совсем не холодно.
 Карай стоял в свете фонаря, как на сцене. Деревянный фонарный столб принадлежал домам частного сектора и так же, как и они, был старинным. Металлический абажур обыкновенной лампочки тихо раскачивался, смещая контуры света, создавая таинственно сказочную атмосферу импровизированной сцены. (гравюра «Карай в свете фонаря»)
 Я двинулась к нему первой. В его гордой от природы выправке и элегантности улавливалась какая-то грусть. Он увидел меня и пошел мне навстречу. Блики фонаря отчетливо высветили худобу его спины и тазобедренных суставов. Уходя от света сцены, он, как корабль, медленно погружался в сумерки зимнего вечера. Ко мне приближался «Король всех собак». Я была взволнована и от этого сама себе казалась хорошенькой и по-дамски соблазнительной.
 Он обошел меня со всех сторон, принюхиваясь к моему самочувствию. Мой укороченный хвост стабилизировался в абсолютную вертикаль, излучая направо и налево феромоны радости и восхищения. Мои некупированные уши приподнялись от его комплиментов. Доброе слово не только кошке приятно, но любая самая неэффектная


 19

сучка готова поделиться сахарной косточкой за минуты восторженности и восхищения, тем более услышанные от самого Дога.
 Он нашел меня повзрослевшей и привлекательной. Согласитесь, это было приятней, чем получить «мажор» на специализированной выставке боксерского клуба.
Но что-то случилось с ним, он такой худой и безэмоциональный.
 У нас было достаточно времени, и я выслушала его историю…
 Его хозяин – известный в городе бизнесмен - славился роскошеством жестов, укрепляющих его, как оказалось, дутую славу. Он с повышенной помпой стал обставлять
семейный антураж. Выкупил на лестничной площадке три квартиры. Громил стены. Стеклил лоджии. Завозил дорогую заграничную мебель. Даже заставил выложить камин с персональным дымоходом. Когда настелил ковры и зажег огонь в его кирпичном зеве, понял, что не хватает дорогой собаки.
 Конечно, он ни за что бы не купил собаку на рынке. Банальность поступка не украшает бизнесличность. Он выписал щенка дога из элитного клуба. Но к тому времени весь помет был распродан. Однако это не стало препятствием к достижению поставленной цели. Началась охота. Его служба безопасности раздобыла все адреса владельцев, купивших породистых щенков. Он устроил настоящий гон. Его ноздри раздувались, когда слышал категорический отказ. Палевый кобелек пришелся как раз по вкусу: он исключительно в тон гармонировал с отделкой камина. Деньги, а в большей степени угрозы, заставили прежних хозяев уступить наглой настойчивости силы. Новый русский говорил, что он карает всех, кто не внемлет его желанию. Поэтому палевый щенок Атигор превратился в Карая.
 Бесконечные праздники по поводу и без повода превратились в серые будни. Остатки с бурных застолий сваливались в миску. Сытность физического существования Карая не нашла сочетания с душой Атигора. Но, как всякий достойный дог, он был терпелив и добр, вспоминая прежних милых хозяев.
 Оказалось, в человеческой жизни всё имеет свой логический венец. Этот пихтовый венец возложили на крышку инкрустированной табакерки с прахом еще молодой бизнесличности. Кто-то умел карать еще жестче.
 Антураж блестящей жизни поблёк в одночасье. Жена раздала долги, продала шубу и еще множество всяких премудростей. Серые бесконечные будни вновь возродили праздники.
 Мощного палевого кобеля забывали кормить. А в последнее время, видимо, было нечем. От голода он научился открывать дверь холодильника и съедать кое-какую пищу. Его хозяйка не догадывалась, что собака может открыть такой огромный холодильный агрегат. Исчезающие продукты она списывала на аппетит сына-подростка.
 Мне было жаль этого большого, трогательного в своей истории пса. После этой встречи нам никак не удавалось встретиться вновь. Видимо, не совпадали воедино все обстоятельства условий и желаний. Я замечала, что иногда так хочется кого-нибудь увидеть, потрепать при встрече по загривку, побегать, соприкасаясь боками, наперегонки, но вместо поэзии получаешь реальную прозу.
 Бывает так: стремишься на улицу, натягиваешь поводок нетерпения до максимума, вылетаешь из подъездных дверей на пьедестал крыльца, а во дворе никого, вернее, никого приличного – пасётся пара-тройка мохнатых колобков, разгуляться не с кем. Или еще хуже: во дворе гуляет мальтийская болонка Альфаретта.
 Боже мой, когда она раскрывает свою пасть, чтобы сообщить очередную дворовую сплетню, мне кажется, ее язык становится длинным и раздваивается, как у змеи. Она с

 20
таким наслаждением шипит об очередной интриге, что едва сдерживается, чтобы не лопнуть от своей значимости.
 Мы познакомились с ней давно, собственно говоря, с того момента, когда я стала понимать преимущества уличного туалета. Она уже тогда была светской леди. Я, наивная девчонка, страстно завидовала ее длинной белокурой шерсти с розовыми подпалинами на щечках, ушах и хвосте. Чтобы волосы не мешали Альфаретте визуально воспринимать мир во всех красках чувственных переживаний, длинные пряди были собраны в два пучка на том месте головы, где положено находиться ушам, и заколоты в петельки пластмассовыми желто-оранжевыми бантиками. (гравюра «Черри и Альфаретта)
 «Ах, если бы при моем росте иметь такую роскошную шерсть…
И что бы я с ней, интересно, делала?! Нет, каждой собаке выпадает своя масть. И нечего примерять на себя чужие ошейники!».
 Она мне и сообщила новость о Карае.
 Не успела я выйти вечером во двор и сделать глоток свежего воздуха, как тут же подлетела Альфаретта и стала тявкать о новом сухом собачьем шампуне, который недавно привезла ее хозяйка из-за границы.
 - Шерри, привет, - она специально обращалась ко мне именно так, с шипящей буквы.
 - Ну, какая же ты Черри-вишенка»,- шепелявила она, - «ты Шерри - доброе вино из провинции Херес. Конечно, это не Хеннеси, но все же в этом есть какой-то шарм. Я лизала.… Когда мы еще жили в Чехии, в военном гарнизоне, у меня дома собирался бомонд творческой элиты. Мне было позволено быть в этом обществе. Я очень гармонично смотрелась среди модных туфель, одетых на стройные ножки. Особенно мне
нравились модели, отделанные блестящими стразами. Конечно, я не какая-то там алкоголичка, чтобы выпрашивать спиртное. Но его становилось достаточно во второй половине праздничного вечера, когда капли спиртного падали на пол рядом с потерявшими устойчивость туфлями. Я хмелела и становилась еще более обворожительной. Меня гладили, ласково трепали по шелковым прядям мягкой длинной шерсти, заплетали косички. Я была центром внимания. А сейчас!...Такие грязные подъезды…Наглые, облезлые псы…противная погода.
 Я знала, что если ее не остановить, она бесконечно может брехать о своей исключительной красоте и ныть о неустроенности быта. А мне все нравилось, я спокойно могла перепрыгнуть лужу, даже попасть в нее лапами было не так катастрофично, как для Альфаретты с ее длинной шерстью. И псы, обитающие на помойке, боялись ко мне приближаться из-за моей безудержной отчаянной прыти.
 Она начинала рассказывать, как ее ежедневно расчесывают и чистят щеткой, с какой- то не очень жесткой щетиной, в перерывах между купаниями натирают шампунем, привезенным хозяйкой из ностальгического места.
 Альфаретта так любила к себе повышенное внимание, что несла все, что, не попадя, лишь бы удерживать около себя очередного ротозея. Ей так хотелось показать свою значимость и востребованность. Она громко тявкала, манерно взвизгивала, крутилась, извините меня, как с… на поводке. Я четко понимала, что она старается ради Карая, его хотя бы мимолетного внимания, чтобы потом с утра до вечера жеманничать перед дворовой сворой о его тайной любви к ней – титулованной историей мальтийской львиной собачке.
 Когда я уже не смогла вынести ее массированный натиск и плотно прижала уши, удаляясь к седьмому подъезду, она фальцетом бросила мне: «Не будет его сегодня, и завтра тоже не будет, и никогда его здесь уже не будет». Она выгнулась, как змеюка, и пошла к детской песочнице, виляя мохнатым задом. Я готова была разорвать ее на тысячу бархоток для полировки обуви, но сдержалась, у меня был свой интерес, я тоже хотела внимания со стороны Атигора, побыть в его величественном душой пространстве.
 
 21
 - Ну и что с ним!? - предупреждающе грозно рыкнула я, предотвращая какие-либо ее кривляния.
- Хозяйка увезла его в другой район города и бросила.
 - Как это бросила? Ты что! Откуда ты это знаешь?
«Альфаретта!», - так некстати позвала эту выделку её хозяйка.
«Пойдем, моя красавица, домой. Пойдем, моя хорошая!»
 Я буквально зубами вцепилась в ее поганый от чистоты загривок, - говори, что с Караем! Она завизжала противным поросячьим визгом. Этот визг мгновенным эхом отразился от ее хозяйки.
«Уберите эту невоспитанную собаку. Как она смеет прикасаться к моей Альфочке!».
Сережа-маленький ухватил меня за ошейник и оттянул от мерзкой интриганки.
 - Черри, в чем дело? Ко мне! Я кому сказал, ко мне!
Я не унималась, в моем лае было всё: жалость, любовь, несправедливость унижения, и отчаяние - во фразе мальтезы была правда.
На громкую разборку обратили внимание все. Она добилась своего, она звездила, находясь в центре внимания.
Удаляясь к своему подъезду, она пробрехала все, что знала:
 Оказывается, когда ее выгуливали днем, она с пристрастием засекла сцену встречи хозяйки дога с ее сыном-подростком. Он, возвратившись из школы, не обнаружил Карая и, не снимая ранца, выбежал во двор в поисках своего любимца. Несколько раз пробежал вокруг дома и, в отчаянии от потери, присел на лавочку около подъезда. Он безудержно заплакал от страшной догадки, когда не увидел Карая рядом со своей матерью. Он кричал ей, зачем она это сделала, и где оставила собаку.
 Значительно позже мы узнали, что хозяйка, возвратившись домой, застала дога у открытого холодильника. Сопоставила предыдущие пропажи продуктов и, в качестве наказания, увезла его в отдаленный район города, скорее всего, в Пионерский поселок, завела в подъезд жилого дома, наугад нажала на кнопку лифта и обратно спустилась одна…
 Бедные люди, как им тяжело в их человеческой жизни – им всегда нужно делать выбор. Это так тяжело нести ответственность за свой выбор. Искать или не искать, отдать или не отдавать, любить или не любить. В нашей собачьей жизни все проще. У нас выбора нет. Мы полностью принадлежим Вам, и наша любовь безгранична.

 Глава 8

 Вкус долларов

 Октябрь 2004 года оказался на удивление теплым. Но это нисколько не радовало. Мокрый снег и дождь в разных аккордах исполняли пессимистическую рапсодию. Настроение было…, вернее, не было никаким.
 За годы жизни с собакой приобретенные инстинкты поведения автоматически проявляли себя независимо от сознания. Он не ожидал, насколько не значимые действия или движения обострились сильной привязанностью к животному. Прошел один месяц без нее. По собачьим часам не малый срок. А он никак не мог отделаться от ощущения ее присутствия. Присаживаясь на диван, хозяин подсознательно занимал позицию у самого края, подразумевая, что сейчас рядом на свободное место бесцеремонно заскочит Черри и растянется во весь свой рост, сложив голову на его колени. Или за ужином, когда вся семья обычно часам к девяти вечера соберется за столом, трапезничая и обсуждая новости прошедшего дня, автоматически направляя полетом недоеденные кусочки в ненасытную утробу самого голодного члена семьи. К окончанию ужина ничего не оставалось недоеденным. Странно, это совсем не замечалось, лишь сейчас стало видно,

 22

сколько пищи идет в отбросы, теперь уже для бездомных дворовых собак. А рука помнит траекторию посыла лакомства в дежурившую у стола пасть.
 Когда кто-нибудь вставал с места, Черри непременно заскакивала на свободный стул, усаживалась и так достойно восседала, что вряд ли кто из членов семьи удивился, если бы собака взяла в лапы вилку и нож. Она изо дня в день видела эти атрибуты и, если бы могла сказать, затребовала бы столовые серебряные приборы для своей миски.
 Столовое серебро не было культом, просто ничего другого не было. Алюминиевые ложки и вилки были безжалостно депортированы на квартиру к теще. На столь картинный жест сподвигла бабушка-еврейка однокурсника еще в давние студенческие годы, когда голодный студент был готов руками прихватить какую-нибудь вкусность. Тем более было странным, открыв банку рыбной консервы, с аппетитом уплетать ее на кухне серебряной вилкой.
 - Во пижоны, с серебра едите, - обратился он к однокашнику, не замечая шаркающую в кухню бабулю.
 - Сынок! Я тебя умоляю, мне еще моя мама Мира Моисеевна, царствие ей небесное, говорила: «Изольдочка, человек - он не скотина, культурное создание, от Бога он. Божественному созданию не пристало есть с чего попало».
 - Неужели ваши будущие детки будут кушать с алюминиевой серой штамповки, - продолжала бабуля, - запомните, мальчики, на серебряную вилочку и кусочек хороший садится, а рыбку из банки сейчас на тарелочку выложу, лучком приправлю...
 Через многие годы, когда обзавелся своей семьей и переехал от тещи в свою квартиру, он выкрутился и купил дорогой комплект серебряных приборов, и теперь вся семья к торжественным событиям начищала серебро. Даже Черри бросалась вылизывать вилку, когда та нечаянно падала под стол.
 Конечно, профессионалы-собачники обязательно осудят за невоспитанность собаки: собака должна знать свое место, никогда не должна выпрашивать у стола пищу, не садиться без команды за стол. И он это тоже теоретически понял, когда освоил популярную энциклопедию по уходу за собакой. Решено было пригласить инструктора для воспитания неуемной боксерши, которая прыгала и скакала, не обращая внимание ни на жесты, ни на голосовые команды.
 Поиск воспитателя для собаки резко ускорился после катастрофического инцидента, который не на шутку поставил под сомнение факт пребывания животного в квартире. Возвращаясь вечером позже обычного из гостей, семья в приподнятом духе с приколами и смехом вывалила из лифта на площадку родного этажа.
 «Черри, девочка наша… скучает дома одна», - доставая ключи из сумочки, обратилась жена к беснующемуся за дверями щенку-подростку.
Но жена ошиблась, Черри-вишенка не скучала…Пол в коридоре, на кухне и в гостиной был усеян содержимым из помойного ведра. Праздничное настроение на лицах мгновенно погасло, как выключенная лампочка, успев полным сиянием перекинуться на подростка-хулиганку. Она носилась, как угорелая, от радости встречи по картофельным очисткам, яблочным огрызкам и всему, гораздо менее привлекательному. Ножка стула была разгрызена в мелкие щепки торчащими занозами в ковре. Но это было ничтожно по сравнению с жалким видом красной модельной туфли с расщепленным каблуком.
 «О, ужас! Мои любимые туфли. Что она с ними сделала», - жена в шоковом состоянии неизвестно к кому обратилась, держа туфлю с металлическим остовом вместо каблука. Неровные лоскутки красной кожи были еще влажными от препарации собаки. Хозяин на долю секунды вспомнил и уяснил устройство единственной маминой гордости: туфли-гвоздики. В детстве он думал, что они так называются от очень острого носка. Теперь стало ясно, что в каблуке был гвоздь шляпкой


 23
книзу, скорее всего на 70 или 100 мм. Он мгновенно забыл о женской трагедии, замерев от вида фотоаппарата «Олимпус». Его гордость обладания дефицитной тогда чудо-техникой была ничтожно раздавлена клыками четвероногой любимицы. Пластмассовый корпус немыслимым образом был изжеван, окошко вспышки затуманилось сетью мелких трещин. Когда он поднял фотоаппарат, от его корпуса отвалился изрядный кусок пластика, оголяя патронаж для батареек.
 Сдержать эмоции было невозможно. Он вспомнил, что в руководстве по воспитанию собак было рекомендовано наказывать питомцев за злостные нарушения режима проживания в семье. Главное, чтобы собака понимала, за что ее наказывают.
 Хозяин взял брезентовый поводок, свернул его полутораметровую длину в удобную плеть и уже был готов нанести сокрушающий удар по вишневому монстру, как сын вынес из большой комнаты беспощадно изгрызенный пульт от телевизора.
 - Папа, посмотри, что Черри сделала!
Вид пульта вызвал истерический смех, он был похож на плоский засохший кусок сыра. Ему стало понятно, почему человек не плачет, а смеется, когда теряет всё. Эти милые сердцу безделушки были модными атрибутами престижа в начинавшуюся своим безумием приватизацию, и не иметь их - означало не иметь ничего.
 Он решил не сокрушать немедленный удар на неразумное животное, боясь получить к разбою в квартире дополнительный бонус в виде лужи или еще чего-нибудь похлеще.
Всю дорогу на улицу он воспитывал её, укоряя безмозглое животное в подлости содеянного. За углом дома, в отсутствии свидетелей, он дал волю злой меркантильной
сущности и ударил собаку брезентовой плетью. Она отскочила на безопасное расстояние и растерянным взглядом уставилась в его глаза.
 - Иди ко мне! Я кому сказал, немедленно иди сюда!
Черри нехотя подошла ближе и получила еще один удар гнева за то, что неотвратно должно было произойти в период смены зубов. Крепость любви разрушалась под крепостью клыков.
 Расстояние между ними увеличилось. Она не понимала, за что ее бьют, она всего лишь из любопытства и нестерпимого зубного зуда попробовала валявшиеся в доступной близости какие-то предметы. Он не понимал, как она могла перегрызть столько имеющих материальную ценность предметов. Конфликты рождают первые уроки взаимоотношений.
 - Черри, иди ко мне!
Собака навострила уши и не сдвинулась с места. Хозяин повторил команду, но движения не произошло. Он направился к ней, чтобы прицепить карабином поводка свою власть и влияние за ошейник зависимости и покорности. Она отбежала. На каждое приближение была реакция увеличения защитного расстояния.
 - Черри! Ну, всё хватит, идем домой, - мирным тоном предложил Хозяин.
 - Ну, ты посмотри на нее, никак не идет… Ладно, не хочешь, оставайся здесь, а я пошел, - он развернулся и полным шагом направился к дому. Она осторожно двинулась за ним, удерживая прежнее расстояние. Зайдя во двор, хозяин вновь попытался подойти к ней. Безуспешность попытки его разозлила. Он поднял валяющуюся около ноги палку и, прицепив к ней фразу «не хочешь… ну и пошла отсюда…», отправил ее по адресу. Зашел в подъезд и в приоткрытую дверь стал наблюдать за характерной дамочкой. Она стояла посреди двора, озираясь по сторонам.
 Была теплая густая летняя ночь. Ушедший ветер успокоил листву на деревьях. Звезды жемчужной россыпью сияли на небе, предвещая теплые деньки. Дом не спал, заглядывая во двор десятками сияющих светом окон.
 


 24

Внезапно открылась дверь четвертого подъезда, в луче света промчалась желто-коричневая бестия и, не отклоняясь от курса, рванула к Черри. Последняя успела только взвизгнуть и рвануть, что есть мочи от неожиданной атаки.
 Одновременно из третьего и четвертого подъездов появились владельцы конфликтующих сторон. Они дуэтом исполнили разные партии: «Талли, фу, нельзя!»,
«Черри, ко мне!».
Собачьи силы были неравными. Черри, мгновенно забыв обиды, быстрым галопом, переходящим в карьер, полетела в сферу защиты хозяина. Выбор был сделан - хозяин признан вожаком.
 - Я - Сергей, - первым представился хозяин.
 - Георгий, - ответил владелец боксерши Талли. Они не смогли сделать ритуального рукопожатия из-за кидающихся друг на друга рассерженных дам. С течением времени эмоции стихли, боксерши обнюхали друг друга. В нарушение собачьих правил две женских особи нашли общий язык.
 - Видимо, как в мультике: мы с тобой одной крови.
 - Точно… зов породистых предков,- отшутился Георгий.
 - А Вы уже начали дрессировку собаки с инструктором? - продолжил вожак Талли.
 - Нет, еще нет, но именно сегодня поняли, что это надо делать как можно быстрее. Она изгрызла все, что можно. Мы просто в ужасе, - хозяин вкратце рассказал о потерях, нанесенных Черри-потрошителем.
 - Ну, это еще цветочки. Называется, легко отделались. Вот наша что вытворила – в страшном сне не приснится.
Хозяин забыл про поздний ужин, слушая рассказ Георгия.
 - Мы переехали в ваш дом в трехкомнатную квартиру совсем недавно. Раньше жили в двухкомнатной. Перспектив и надежд никаких не было. Как вдруг выясняется, что у моей
жены умер дед на окраине Таллина и оставил частный дом. Домик оказался добротным, даже очень добротным, и мы смогли продать его за двадцать тысяч зеленых. Сами понимаете, радости не было предела. Долго думали с женой, куда спрятать пачку денег. Наша Талли к тому времени уже проявила свои наклонности залезть во все, как говорится, дыры. Перегрызла обувь, особенно любила жевать комнатные тапки. Как она умудрялась их достать из обувницы, до сих пор удивляемся. Короче, тапочки мы стали класть на шкаф.
 Думали мы, думали и решили спрятать деньги в пристенную мебель, в секцию комода. Вынули нижний ящик, под ним оказалось пространство до самого пола. Свернули доллары в полиэтиленовый пакет, уложили, ящик забили книгами и поставили на прежнее место. (гравюра «Вкус долларов»)
 Возвращаемся мы с Викулей домой, открываем дверь….а наша «обезьяна» лежит посредине комнаты вся в долларах. Меня чуть паралич не хватил. Вся квартира усеяна «зеленью», рядом валяются книги, а в пасти у нее приличная пачка купюр.
Двинуться я не мог однозначно, я тихонечко сполз на колени и так медленно стал передвигаться, боясь одного, чтобы Талли не проглотила пожеванные купюры. Вика у меня тихо завыла и также на корточках поползла собирать доллары.
 А эта «ехидна», думаете, как-то среагировала? Конечно, нет: лежит себе в баксах, как будто родилась в них и спокойно так на нас взирает. Деньги мы, конечно, собрали. Часть пожеванных и прокомпостированных зубами обменяли в банке за вычетом комиссии. В общем, убытков особенных не понесли, а адреналинчику хапнули – мало не покажется.
 - Сейчас этот кошмарный период прошел, - продолжил Георгий, - и у Вас пройдет. А воспитывать собаку уже пора. Я Вам дам номерочек телефона одного инструктора. Созвонитесь, может, возьмется.
 
 25

Две пары человеческо-собачих судеб разошлись по своим подъездам осмысливать опыт жизненного существования.

 Глава 9

 Инструктор - садист

 Звонок в дверь был чужим. На лестничной клетке стоял человек с полной уверенностью, что ему немедленно должны открыть и предоставить вход в квартиру. Я отреагировала на эту наглую уверенность залихватским лаем.
«Это наверняка – инструктор», - хозяин спешно направился открывать дверь, не забыв обратить внимание и на меня – «Черри, заткнись!».
 На пороге появился Карабас-Барабас. Нет, у него не было длинной бороды и всей присущей сказочному герою экипировки. У него были злодейские глаза и огромный рост.
 - Вы мне звонили, я ваш инструктор. Меня зовут Александр.
Он обвел взглядом квартиру, изучая благосостояние моей семьи. Похоже, остался удовлетворенным.
 Мы с хозяином обменялись взглядами, утверждающими единое мнение о внешнем виде моего репетитора. Он был выше хозяина на целую голову, и на этой голове была одета спортивная вязаная шапочка, почему-то швом вперед. Серо-зеленый пуховик дополнительно увеличивал объем крупной фигуры, особенно книзу. Очевидно, начинка пуховика распределялась по площади изделия крайне неравномерно. Основная часть пуха осела, подтверждая «глубокую осень» ни разу не стираной единицы товара китайского ширпотреба. На плащевой поверхности изделия виднелись рваные прямоугольные раны в бахроме распустившихся ниток. Он был обут в бахилы, их размер можно было определить единственным словом – огромные.
 - Собак я люблю, не беспокойтесь. А заниматься мы будем так: два раза в неделю я буду приезжать к вам, забирать собачку. Сейчас на улице холодно и выпал снег, поэтому занятие будет длиться полтора часа без учета дороги. Я осмотрел место занятий. Лучший вариант проведения тренинга - заброшенный кинотеатр «Комсомолец», вокруг него есть площадки и кусты.
 Хозяин и я ловили каждое слово и движение огромного кинолога. Хозяину не пришлось открыть рта, чтобы задать какой-либо вопрос. Александр продолжал: «Первые
установочные занятия я проведу с материалом для обучения, а вы должны будете заранее изучить команды и рисунки движения. Через два занятия все выходим на природу и сдаем зачет. Вы поняли меня?».
 Я, честно говоря, ничего не поняла. Единственно, что мне стало ясно, нужно немедленно идти с этим Карабасом. Хозяин надел на меня строгий металлический ошейник с шипами, который с улыбкой протянул ему инструктор.
 - Черри, ты сегодня идешь в школу, букварь и ранец пока тебе не нужен. Занятия будут устными. Будь умницей, слушайся учителя, - папа пристегнул к ошейнику поводок и с открытой улыбкой передал его в лапу Александра. Я слышала про школу от детей, но никогда в ней не была. С любопытством и легкой игривостью я вышла за источником практических знаний.
 Дверь закрылась, затворяя наивный мир всепоглощающего счастья существования.
Я со знанием дела и отработанным маршрутом выгула двинулась к лифту, опережая своего сопровождающего, тем более что по звуку движения деревянного ящика можно было определить его прибытие на наш этаж. До лифта я не дошла, сталь шипов вонзилась


 26

в мою шею, перехватив дыхание. Я заскользила на задних лапах по бетонному полу лестничной клетки к левой бахиле.
 - Куда, тварь, рванула. Пешком пойдешь!
Я не успела поднять взгляд на «Макаренко», как получила легкий пинок в подбрюшину. Натяжение поводка не давало мне свободы, и я была вынуждена спускаться вниз. Перемещаясь по маршевым пролетам, я остро ощутила, как от него разит кислым винным перегаром и куревом. Выйдя из подъезда, он ослабил хватку и начал со мной о чем-то любезно басить, то и дело оборачиваясь на окна нашей квартиры. Как только мы покинули театрализованные подмостки двора и зашли за угол дома, командой «Вперед!» он так сильно дернул повод, что я невольно упала на колени и пробороздила ледяную корку асфальта.
 - Что ты, как кляча. Быстро встала и бегом!
Куда я бежала, зачем? В какую школу меня отправил хозяин?
Скоро он стал задыхаться и темп бега снизился. А я хотела бежать…Я хотела бежать от его вонючих бахил, от незнакомых слов и нервного тока, идущего от его руки к моей шее.
Через два квартала мы прибыли, как я поняла, в школу. На пересечении улиц стояло одноэтажное здание с огромными оконными проемами. Он завел меня через выбитую дверь, она лежала тут же и служила подмостками между порогом и цементным полом. Ветер гудел о злой пустоте и бездарном одиночестве.
 - Черри, ты можешь здесь присесть, чтоб потом не просилась, - пробасил Карабас, сам чуть отвернулся и направил мощную струю на стену здания. Я просто была поражена невоспитанностью учителя. Мой хозяин никогда не позволял такой вольности. Мне было страшно неудобно, но я не могла отойти от него, он крепко держал брезентовый повод. Лужа молниеносно увеличивалась и подбиралась к моим лапам. Я тявкнула ему свое замечание и ценой удушения оттянула повод.
 - Ты посмотри, какая цаца, - ответил узурпатор и ослабил натяжение поводка.
 В разрушенном помещении было почему-то холоднее, чем на улице, и я сделала движение в сторону выхода, однако, через проем двери мы не пошли. Он выкрикнул слово «Барьер!» и подтащил меня к проему окна. Я не поняла, зачем нужно выходить через окно. Этот дрессировщик был явно какой-то странный. Он отпустил поводок, разбежался и с криком «Барьер!» заскочил на широкую кладку окна, но не удержался и завалился на внешнюю сторону. Это мой шанс, решила я, и рванула через входную дыру. Сбежать я не успела, он как-то удивительно вертко вскочил на ноги и успел схватить за повод.
 - Чё, умная такая, думаешь, меня перехитрила, - он подтянул меня к ненавистной левой бахиле и снова завел в здание. Достал из кармана моток бельевой веревки и стал сосредоточенно отматывать сантиметры. Я видела в телевизоре, для чего бывает нужна
веревка, но мне показалось - он зря это затеял, пусть он такой мерзкий и неуклюжий, но вешаться из-за неудачного прыжка в окно не стоит. Кроме того, я не хотела быть свидетелем суицида.
 Однако, я жестоко ошиблась в своей наивности. Неудавшийся самоубийца отцепил брезентовый повод и привязал свободный конец веревки за кольцо металлического ошейника. Белая змейка соскользнула на холодный пол и стала укладываться в аккуратные петли. Оставшийся довольно длинный хвост он зачем-то обмотал вокруг себя и маленький клубочек опустил в карман пуховика.
 - Барьер! - он снова крикнул, видимо, очень важное для него слово и вновь сиганул в окно. Спящая змейка проворно кинулась за ним и вытянулась в стрелу.
 - Барьер! Барьер! Барьер! - он, не переставая, орал с той стороны, посылая импульсы через натянутую веревку. Я не двигалась, не понимая, что ему надо.
 

 27

 - Барьееееер…Мать твою….
 Веревка злой силой схватила меня за ошейник и припечатала в кирпичную стену.
 «Барьеееееееер», - орал инквизитор, но я не могла двинуться, железные когти впились в мою шею и готовы были порвать ее. Дыхание перехватила мертвая хватка злой человеческой силы.
 Враз все ослабло… Бахилы пролетели надо мной и все, что в них находилось, тяжелым ударом приземлилось где-то рядом. Мой глубокий кашель и стон голых стен эхом забились по углам каменной коробки.
 - Ты будешь прыгать, или нет?! - неоднократно повторял он и пинал меня своими бахилами, не разбирая цели. Мне казалось, что я попала в какую-то мясорубку с бесконечным числом оборотов. (гравюра «Инструктор-садист»)
 Вдруг ясный волчок силы завертелся в моей груди и, все сильнее и сильнее раскручиваясь, стал захватывать мое тело. Мышцы подтянулись и зазвенели. Внутренний вихрь вырвался наружу злым рыком. Я взлетела над своей болью и вцепилась в его пышный зад. Злобные клыки не получили удовлетворения, они разочарованно утонули в затхлых перьях его спецодежды. Я отскочила от своего обидчика и легко перемахнула через оконный проем. Веревка остановила меня, заставив поднять уши от удивления. Эхо в здании зазвучало диким хохотом.
 - Ну, что! Плохой я учитель? Ты будешь делать все, что я скажу!
 Труднее было брать барьер с внешней стороны окна, уровень земли был ниже уровня пола заброшенного кинотеатра. Я несколько раз соскальзывала с подоконника, обдирая о кирпичную кромку предплечья, пока не догадалась зацепляться пястью передних конечностей за край проема и инерцией прыжка перелетать на цементный пол.
 Он, не переставая, орал «Барьер!», расправляя и собирая веревку. В какой-то миг я почувствовала внутри себя вспышку чьей-то любви, такую сильную и надежную…она заискрилась и разгорелась во всем теле легкостью и одержимостью. Я уже не прыгала, я летала в окно и обратно. Я не чувствовала боли и обиды, я сама хотела сладостной победы над каменным барьером и глыбой-садистом.
 - Ко мне! Ты слышишь или нет? Хватит прыгать! - он был вынужден смотать веревку, чтобы дотянуться до моего загривка и поменять аксессуары.
 - Рядом!
 Мы вышли из полутемного склепа ушедшей жизни, где раньше звучали голоса, смех, блуждала энергия интересов. Где, конечно же, крутились фильмы о бесконечной преданной любви Человека и животного.
 Яркий, свежий снег слепил мириадами серебристых снежинок, приглашая пробежаться по мягкой радости Природы. Мой мучитель крякнул от удовольствия, наверное, это обозначило его потуги понять прекрасное. Через перчатку он нацепил петлю поводка на запястье левой руки и огромной пригоршней захватил пушистый снег. Сейчас он подбросит его вверх, запрыгает и затанцует в снежном дожде. Но затанцевала я,
почувствовав на себе снежный ком. Что он делает? Что еще ему нужно от меня? Он затянул ошейник, развернул мой круп параллельно себе и начал растирать снег по неостывшей спине и пояснице. К моему удивлению, процедура оказалась приятной. Вишневая шкурка засветилась спелой свежестью.
 «Ладно, я не буду на него сердиться. Он мог бы почистить свой засаленный пуховик, однако, проявил участие ко мне».
 За кинотеатром размещалась ровная площадка, достаточно просторная, по её периметру располагались тернистые кусты. Когда-то они имели ухоженный вид, составляя единый проект ландшафтного дизайна вместе с покрашенными в зеленый цвет деревянными лавочками. Я оценила местность и поняла, что смыться от гнёта школьных

 28

занятий будет сложно, заросший кустарник стал непроходим. Лавочки давно потеряли свое предназначение, став утильсырьем. Лишь одна еще стояла на бетонных завитушках, соединенных тремя рейками в районе сидения, и одной единственной удерживала спинку. На ней, как на насесте, сидели четверо подростков и курили.
 - Пацаны, быстро слиняли отсюда! - безапелляционно заявил дрессировщик, - я спускаю собаку, она без предупреждения рвёт на части.
 Я просто захлебнулась лаем от такой наглости. Я, конечно, не выношу, когда курят, но в данный момент была готова с превеликим удовольствием уступить площадку. Но уступать было некому, ребят сдуло легким бризом.
 Мы работали три позиции – «лежать, сидеть и ко мне». Я поняла, что есть чья-то цель и нужно к ней идти, независимо от моего желания. Я приняла это, но не смогла стерпеть его самодовольства, когда он заставлял меня лежать и сидеть на снегу долгое время. Меня начинало трясти от холода, и я не сдерживалась. Дважды я молнией впивалась в его мерзкий пуховик, разрывая ткань. Мне хотелось вцепиться клыками в его ненавистную плоть, но он был неуязвим в пышности одежд. Он тоже не остался в долгу, длинная рейка разрушенной лавочки пару раз прошлась по моим бокам.
 Обратно мы шли мирно. Я - вся промерзшая насквозь, он - сосредоточенный на своем внутреннем мире, укутанный пуховиком.


 Глава 10

 Мир воспоминаний

 Вечер затянулся далеко за полночь. Первый ужин в гнетущей атмосфере потери. За столом было непривычно тихо. Хозяин собаки пытался вести разговор ни о чем. Дети и жена поддерживали ничего не значащие фразы. Каждый боялся сказать о главном. И у каждого выстраивался свой рисунок воспоминания и восприятия жизненной параллели с этим бесценным живым существом.
 - Пап, я вспомнил прикольный случай, когда Черри развела Блошку на новый спортивный костюм.
Все как-то сразу заулыбались, пока еще не понимая смысла сказанного сыном.
 - Короче, сын, включаем дешифратор и слушаем историю, - поддержал хозяин.
 - Да, в общем, ничего особенного. Просто представьте себе Блошку, ну в смысле Андрюху Блохина, неудачник по жизни. Ну, маленький такой, уши у него в густых веснушках. Еще сестра у него на парикмахера стажировалась. Она уговорила Блошку на модный причесон. Когда он появился после ее практики во дворе, мы были все в улёте. Его модная площадка была в клочках. В качестве компенсации за моральное и физическое уродство, она купила ему новый спортивный костюм типа «SPRANDI». Он, конечно, заморочился от шмотки. А тут наша Черри с ее повышенным жизненным тонусом… Андрюха с ней позаигрывал и решил провести приемчик захвата Черриных ушей. Раскрылся, как ежик, и проиграл. Она, недолго думая, прыгнула ему на грудь и завалила прямо в лужу. Прикиньте, мокрый, с кочками на голове. И самый прикол – буквы на штанах отмокли.
 Осталась надпись S_RANDI. В общем, Черри разоблачила паленый костюм и дала крутую кликуху: «Андрюха- Cранди».
 Сидящие за столом оживились и стали вспоминать примечательные случаи из жизни Вишенки.


 29

 - Слушайте, а помните, как мы накрасили ее когти ярко красным лаком… - сказала и рассмеялась дочь.
 - Это было в сентябре – в день рождения Черри. Мама заехала в магазин «кот Матроскин» и купила разные вкусности для нее, всякие собачьи печенюшки, кожаные косточки и пластиковый мячик весь в шипах с колокольчиком внутри.
 - Точно, я помню, - поддержал сын, - этот мячик, по-моему, до сих пор лежит под диваном. Черри тогда просто достала им всех. Особенно ночью, когда вдруг решила им поиграть.
 - А кость из какой-то бычьей кожи, выглядела совершенно премерзко, и запах был невыносим, когда именинница разгрызла и разжевала ее в склизкую лепешку, а я наступила на нее, - талантливо изобразила ужас брезгливости мама, - а я совсем не помню случая с накрашенными когтями…. Моим алым лаком накрасили когти?!
 - Ну, мам, мы совсем немножко. Зато Черри вела себя, как настоящая королева, как будто понимала, какой небесной красоты стали ее лапы. Перед вечерним промоушеном мы с папой решили сделать ей «маникюр». Все же день необычный, как-то она должна была выделиться из шерстяной толпы. Сразу не далась, дергалась, фыркала от запаха. Но потом смирилась. И так случилось, на крыльце подъезда стояла бабуля Валентина Афанасьевна, неразлучная с одной из кошек. Вы же знаете, что ее, извините, иногда заносит. Она вечно теряет своих кошек, вместо потерянных находит новых. Полный кошачий фанат и собаконенавистница. Все время нашу Черри за кобеля принимает. Папа с Черри выходят на улицу, а она как запричитает: «ой, что ето у него все когти-те в крови». А папик так спокойно говорит, что в подъезде у лифта сидела какая-то кошка, а теперь не сидит - собака ее разодрала на мелкие кусочки».
 - Кто бы мог подумать, - поддержал папа, - что ситуация разовьется совершенно нестандартным способом. Черри увидела кошку на руках Валентины Афанасьевны и сделала гневный выпад в сторону пушистого любимца бабули. Кот или кошка соскочила с рук и помчалась вон. Черри резко дернулась, вложив всю мощь в бросок с крыльца. Я не ожидал и, поскользнувшись на бетонном периметре, приземлился, но не один, а вместе с Валентиной Афанасьевной, которая в свою очередь кинулась вслед за предметом своего обожания и зацепилась за мою ногу. Площадка крыльца была обильно влажной от прошедшего дождя. Однако «свезло» всем: бабуля припала на меня, я удержался за перила крыльца и завис на миллиметре от жесткого удара. Черри зацепилась петлей поводка за какую-то корягу, а кошка спаслась бегством. Мораль оказалась однотонной, красного перламутрового цвета – придумывать ужастики - только на свою … голову.
 - А помните, какой вернулась Черри после первого дня обучения с инструктором-кинологом. Я была дома одна и не знала, что Черри ушла на первый урок, - продолжила разговор мама, - папа вернулся через каких-нибудь пять – десять минут и не застал это странное огромное создание. Я сразу и не заметила состояния Черри - меня отвлек внешний вид инструктора, он был каким-то несуразным и крайне странным. Он не стал задерживаться, сказал, что зайдет за «собачкой» через день в это же время. Черри была совершенно без каких-либо эмоций, она прошла по коридору и улеглась на свое место. Было странно видеть ее пустой взгляд. Я предложила ей покушать, но она даже не отреагировала.
 Этот монолог всколыхнул утихшую бурю переживаний хозяина, явно представляя, как всё это происходило. Он встретил выходящего из подъезда дома инструктора и с повышенным интересом ждал его реакции, произнеся какую-то незначащую фразу о том, что вынужден был дойти до магазина. Александр, не обращая внимания, вещал назидательным тоном, как будто уже годами знаком с семьей хозяина, сказал, что собака трудно обучаемая и психованная. Стоимость следующего занятия будет выше, но

 30

заниматься он с ней станет! – не таких обламывал. Инструктор, не прощаясь, направился в дорожный карман, где стояли несколько автомашин. Хозяин специально задержался у
подъездной двери, набирая на клавишах домофона код несуществующей квартиры. Велико было его удивление, когда этот здоровяк уселся в грязно-желтого цвета авто «Ока» на переднее сиденье рядом с водителем. Машина натружено зарычала и, не испытывая проблем в радиусе разворота, рванула с места, покидая внутриквартальную территорию. Несоответствие поведения стандартным нормам вызвали волнение хозяина за юную воспитанницу.
 - Черри! Черри, ты где, маленькая. Что ты не выходишь встречать?
 - Она какая-то странная сегодня, - крикнула из кухни жена, - чуть полежала на своем месте и ушла в спальню.
Он включил свет и увидел Вишенку, лежащей на его половине кровати.
 - Черри, что с тобой, почему не встречаешь. Обиделась?! У тебя вид, как будто трактор по тебе проехал – вся подавленная.
 Шутка не прошла. Ему показалась – в ее глазах были слезы. Она медленно поднялась и подошла к спинке кровати.
 - Черри, что с тобой, у тебя на мордашке кровь? И на груди и на лапах тоже!
 Он прижал ее голову к своей груди и стал гладить по шелковистой шерстке. Она задрожала, как маленький олененок, и тихо заурчала. «Ничего, ничего. Не переживай! Мы этому садисту еще покажем «небо в алмазах».
 Хозяин взял в аптечке перекись и позвал бойца на обработку ран.
 - Черри, иди ко мне!
 Реакции не было никакой.
 - Ко мне! - повторил команду хозяин. Пострадавшая соскочила с кровати и зацокала коготками по паркету. Насколько было велико его удивление увидеть необычную траекторию подхода четвероногого любимца. Она обошла вокруг босых ног хозяина и присела точно параллельно левой ступне. Это выглядело так достойно и красиво, что он забыл, зачем ее позвал.
 - Таня! Посмотри, какие шедевры выписывает наша Черри. Он отошел на несколько шагов и повторил команду. Все повторилось в точности с первым разом. Вишенка уже с чувством собственного достоинства и внутренней гордостью общего внимания, понесла себя с правой стороны, обошла сзади и присела у левой ноги.
 - Я не понял, Черри, неужели цена грамотности зависит от количества побоев. Неужели есть какой-то смысл в насилии или прохождении через боль.
Во всяком случае, он решил познакомиться с инструктором и его концепцией обучения.

 Глава 11

 Полет в вечность

 Мир так не познан мною. Запахи, звуки, цвета, силуэты, очертания предметов с каждым своим появлением в моей собачьей жизни забивают личную конуру знаний бесценным опытом. Я еще не знакома с визгом тормозов автомашин, не знаю отчаянного крика о помощи, никогда не ощущала полынной горечи потери. Сегодня мне пришло знание неотвратимости судьбы и крошечной значимости в необъятном вселенском пространстве.
 У меня возникло такое чувство, будто кто-то приподнял меня и бросил под машину. Сознание прояснилось, и я попыталась восстановить в памяти случившееся:


 31

Обычная вечерняя прогулка по скоростному режиму. Жена хозяина решила выгулять меня как можно быстрее, и я, как женщину, прекрасно ее понимаю – нужно срочно приготовить ужин до прихода наших мужчин. Я тоже была не против. Ужин касался и моих интересов.
 Был субботний вечер. Мягко падал январский снег. Во дворе никого не было, окна домов светились неоновым светом телевизоров, все, кто в этом нуждался, уже прогулялись и с наслаждением погрузились в комфорт ничегонеделания. Прогулки с моими домашними женщинами были предсказуемыми – никаких отклонений и разноцветий поведения никогда не происходило. Я вела себя достойно, исключая резких выпадов на незнакомых собак, чтобы никоим образом, натянутым поводком, не сломать ни единого наращенного ногтя в тоненькой дамской перчатке. Каждый из десяти представлял произведение искусства и стоил, по крайней мере, как килограмм отборной говяжьей вырезки.
 За поворотом дома я, как воспитанная мадемуазель, спокойно выстояла минуты три, дожидаясь сложного по техническому содержанию отстегивания карабина от кольца ошейника. По мурлыкающему тону хозяйки, я поняла – ногти целы, и в запасе есть несколько минут.
 Снег, как сахарная пудра с пончиков из булочного ларька, сыпал мелкими крупинками и покрывал газон и автотрассу. Ни одного техногенного звука проезжающей машины или лязганья трамвая. Ничего не отвлекало от красоты единения с миром природы. В пространстве витала еле уловимая суть жизненного права на существование в великом мироздании… В каком измерении и сколько времени есть это право – одна, две секунды, минуты или годы… кто об этом знает?... Мне предоставили всего несколько секунд.
 От угла дома оторвался темный силуэт и помчался на мою хозяйку. Приближение было настолько стремительным, что я не могла сопоставить движущийся предмет с чем-то явно знакомым. Мне показалась, что это была лохматая собака, и она мчалась на дорогого для меня Человека. Я кинулась наперерез и вошла в гон, изменив ее маршрут. За несколько коротких прыжков я пересекла газон и вылетела в погоне на шоссе.
 Удар пришелся с левого бока… Я попала в Вечность…
 Не было никакого ощущения боли. Необъятность пространства концентрировалась вокруг меня и, словно облако, окутывая, становилось все плотнее и плотнее. Оно стало потоком силы и медленно поднимало куда-то ввысь. Я не ощущала себя, я была невесомой и подвластной какой-то восходящей энергии и все отчетливее понимала, что где-то там мой дом. Единый мысленный луч, направленный только вверх, вдруг преломился книзу и, словно прожектор, высветил моего хозяина и всю мою семью. Я нужна им! Я нужна им! Я нужна им!!! …бесконечно повторяя, моя душа кричала в пространство этой силы. (гравюра «полет в вечность»)
 …Я стояла на всех четырех лапах и мучительно пыталась вспомнить, что такое выдающееся я должна совершить. Секунды назад я это точно знала и понимала. Попытки зацепить собачьим умом хоть какие-то намеки - были тщетны: боль в левом боку, дрожание в лапах и потеря координации окончательно погрузили мое потустороннее сознание в амнезию. Все жизненные функции организма вновь вернулись ко мне. Я увидела бегущую ко мне хозяйку.
 - Черри, родная, как же так! Что же это было? Почему ты бросилась под машину?
 Мы медленно поковыляли к дому. С порога квартиры рыдание хозяйки усилилось, парализовав движение всех остальных. Я, как после первого занятия в школе, только в усиленном варианте транса, шатаясь, побрела в свой угол. Сквозь шум в голове и нытье чресл во всем теле я услышала версию происшедшего.
 

 32
- Черри сбила машина! - сквозь слезы начала рассказывать моя морально пострадавшая свидетельница, - все произошло молниеносно. Кругом было тихо и спокойно. Вдруг я увидела, как мимо меня кто-то или что-то пронеслось. Черри погналась за этим явлением прямо через дорогу. Ума не приложу, как будто с неба появилась серо-зеленого цвета отечественная «десятка»-привидение. Она на полной скорости ударила Черри и промчалась, не останавливаясь. Наша вишенка от удара пролетела расстояние в два подъездных пролета и приземлилась на газоне на все четыре лапы. Я думаю, только сугроб спас нашу собаку.
 Мне становилось плохо, я слабо реагировала на внимание родных. Лишь за полночь все разошлись по спальным местам, обсуждая уже с юмором и мой полет, и заключение доктора-ветеринара, которого на ночь глядя вызвал не на шутку разволновавшийся хозяин. Мне сделали успокаивающий укол, поскольку признаков для беспокойства больше не было. Врач был удивлен, что ровным счетом никаких переломов и ран не обнаружилось. Легкие ушибы, а в остальном - просто шоковое состояние. Спустя несколько месяцев, у меня обнаружили уплотнение в паховой области. Видимо, с этого момента начался другой отсчет времени. Разве собакам дано об этом знать? Мы приходим в эту жизнь не искать ее смысл, а находиться в любви от самой жизни.
 Следующим вечером, по крайней мере, половина двора знала о моем происшествии. Я была удивлена, когда ко мне подошла пожилая овчарка Джули и предложила немного прогуляться на пару. Я раньше не особенно замечала ее. Наши ритмы движения не совпадали, и возрастной ценз не позволял мне быть первой в осуществлени каких-либо контактов. Хотя я здоровалась, чуть пригибая голову, уважая ее заслуженный возраст и внешний вид. Боже мой, ей уже было четырнадцать! Но выглядела она достойно. Ярко выраженная шатенка с коньячным отливом густой шерсти. По-мнению Альфаретты, она регулярно подкрашивалась, как и ее хозяйка. Я думаю, вряд ли это происходило, Джули была умной, красивой и интеллигентной собакой, лишенной всякой вычурности и жеманства, в отличие от Альфаретты.
 Честно признаться, я была польщена вниманием Джули и повышенное любопытство, так свойственное молодым боксершам, заставило меня затаить дыхание в ожидании раскрытия причины интереса ко мне.
 Она выразила свое искреннее сочувствие по поводу моего «полета в неизвестность». Но как? Откуда она могла узнать о случившемся? Я сама еще ничего не знала о себе и никому не собиралась рассказывать. Душевной единственной подругой, которой я бесконечно доверяла, была Ронка, но ее я давненько не встречала.
 Я несколько занервничала и в замешательстве закрутила головой. В поле зрения нарисовался бесконечно «милый» облик Альфаретты. Все ее бантики и рюшечки, как локаторы, были развернуты в нашу сторону. Если бы я кивнула, она тотчас же оказалась в нашей компании. Джули перехватила мой взгляд и посоветовала не реагировать на способы распространения информации, а задуматься о значимости события, которое произошло.
 Вначале я смутно понимала, о чем хотела поговорить Джули, но вскоре смысл стал понятным и ясным, хотя в итоге ничего не было понятно. Она поведала о весомости происшедшего со мной случая, акцентируя, что только с избранными собаками могут происходить важные жизненные моменты и просила меня задуматься о каких-то расставленных знаках.
 Но я попыталась возразить: дорожных знаков как раз никаких не было. Вокруг ничего не стояло, единственной была какая-то дикая собака - как угроза моей любимой хозяйке.
 - Хорошо, хорошо. Я не стану забивать твои молодые мозги нравоучениями. Я поделюсь с тобой одной жизненной картинкой, которую я наблюдала несколько недель назад. Выводы, если захочешь, сделаешь сама.


 33

 Представь, мы на выходные ездили на дачу к киске Арне. Нет, Черри, не удивляйся – это не кошка, а породистая доберманша, с хорошими манерами. У ее родителей фамилия Кислицыны, поэтому ее кличут именно так - киска. Славные получились выходные, мы вдоволь пообщались, не мешая веселью наших хозяев и их друзей. Днем запуржило и стало резко холодно. Мы поддержали инициативу хозяев двинуться в обратный путь – в тепло наших городских квартир. Четыре машины единым кортежем устремились в цивилизацию. Мы, не перестраивая порядка, въехали в городскую зону. Я со своими хозяевами возглавляла колонну, Арни ехала в третьей машине. Холод на улице становился просто «собачий». Было видно, как редкие прохожие торопились вернуться домой к своим собакам.
 И на улице Космонавтов, ты знаешь эту дорогу, названную в честь наших соотечественниц Белки и Стрелки, вдруг врезаемся в зад резко затормозившей машины. Я слетела с заднего сиденья от второго удара уже в нашу машину. Весь кортеж разом превратился в единый автосостав.
 Ты бы видела, Черри, причиной столкновения оказался маленький щенок. Он дрожал от холода или испуга и был таким беспомощно трогательным перед мужиком из машины, в которую мы въехали. Он сидел у переднего колеса машины и ожидал свою судьбу. Разъяренный водитель с отчаянной злобой размахнулся ногой и пнул его. Щенок запищал, несколько раз перевернулся и побежал на другую сторону дороги. Я увидела, как он взлетел от удара встречной машины… ( гравюра «щенок»)
 Он не ушел от своей судьбы. Жалко, конечно. Видимо у него не было никакого шанса.
 - Ой, как страшно», - не понятно, откуда взялась эта пройдоха Альфа, - а я видела из окна дома как «Газель» пятилась назад и задавила пикинеса.
 - Альфаретта, ну что ты опять городишь, мы обсуждаем смысл предначертанности судьбы, а ты…о пикинесе, - развернулась Джули к кудрявой разведчице, - хотя…и пикинесу, очевидно, вышел свой срок.
 - А я что говорю, Черри не суждено было отбросить лапы. И вообще я слышала, что после таких реинкарнаций появляется дар ясновидения.
 
 
 Глава 12

 Китти - иллюзионистка

 Свет полной луны сконцентрировался в прозрачный рукав, дотянувшись до окна спальни девятого этажа крупноблочной панельки. Разбавленным молоком растекся по стеклу, формируя узкоформатный плазменный экран. Его свечение было готово к анимации, не хватало только актеров и зрителей.
 Действо началось с постороннего звука. Он проснулся от непонятного шороха, исходившего из угла спальни, где располагался комод трельяжа. Было странно слышать этот звук, он не был механического происхождения - в нем не было гармонии повторяющегося урчания горячей воды в батарее или занудного капания воды из крана, звук издавало живое существо. Ему стало не по себе. Какая-то жуть волнами охватывала полусонное сознание, заставляя окончательно расстаться со сном. Шорох стал оформляться в упорядоченные движения - явно ощущались мелкие перебежки, очень похожие на бег мелкого грызуна. Он открыл глаза и осторожно приподнялся, стараясь не разбудить спящую жену. Звук затих, передавая эстафету плавному движению капроновой шторы. Он присел на край кровати и замер в ожидании развязки. Легкий бриз шторы


 34

немедленно перешел в полный штиль. Зритель был готов в ожидании действующего лица.
 Представление началось:
 Неожиданно по подоконнику пробежала мышь. Её темный силуэт был контрастным на фоне молочно-белого экрана окна, отчетливо обозначая длинный хвост и заостренную мордочку. Она деловито шныряла по всей узкой длине декоративного подоконника, время от времени привставая на лапках. В следующий миг ужас непонятного застыл у него в груди, мышь стала медленно подниматься вверх по стеклу окна. Прозрачный капроновый занавес ни единым движением не проявил своего участия в фантастически непонятном перемещении вверх. Это не мышь – это настоящий Копперфильд! Когда мышь- иллюзионистка поднялась на уровень середины окна-экрана, он не выдержал неизвестности и медленно встал, сделав несколько мягких шагов в направлении чуда.
 Смутное сочетание брезгливости и смешное разоблачение собственного заблуждения разорвали мистическую нить сознания с действием. Он коротким взглядом охватил поверхность комода и прикроватной тумбочки, отыскивая какой-нибудь предмет для борьбы с незваной гостьей. На трельяже лежал цифровой фотоаппарат, удачно оставленный несколько дней назад. Яркая вспышка заставила остолбенеть ушастого зверя и зависнуть на некоторое мгновение для повторной контрольной съемки.
 Наутро он вспомнил о ночном представлении и предъявил семье портфолио фотомодели, как доказательство существования еще одного живого существа в квартире. Никто не хотел верить, что на девятом этаже могут водиться мыши, и особенно у нас, дома. ( гравюра «Китти-иллюзионистка)
 Фотокадр оказался крайне нечетким. По смутным очертаниям можно было лишь догадываться о фигурке зверька. Единственно, был понятным способ мистического вознесения серого мага вверх по стеклу. Мышь поднималась по скрутке четырех тонких капроновых шпагатов, приводивших систему оконного жалюзи в положение «поднять-опустить».
 Не прошло и двух недель, как не стало Черри, а в доме уже завелась живность.
 Примерно месяц спустя семнадцатилетний сын встретил семью оригинальным известием. Было видно, как ему не терпится поделиться какой-то неожиданной новостью, но очевидное желание - насладиться эффектом произнесенного в присутствии всех - удерживало его до момента совместного ужина.
 - Представляете, - начал сын, - с утра не было двух пар в институте, я «задавил подушку» дольше обычного. Спросонья зашел на кухню, попил воды, вернулся в зал и улегся на диван. Видимо, немного закимарил. Вдруг, слышу в какой-то момент - странный писк. Я открыл глаза, взял пульт включить телевизор. Взглядом заметил, что на ковре что-то валяется. «Странно», - подумал про себя, - «откуда мог взяться в центре комнаты шерстяной носок». Вставать не хотелось, но в следующий момент я просто оторопел от неожиданности: носок двинулся и стал медленно перемещаться в мою сторону. Когда он запищал, я пружиной соскочил с дивана и вблизи увидел, что это мышь. Она еле передвигалась. Я, превозмогая брезгливость, наклонился над ней и понял, что она умирает. Меня до сих пор будоражит ее взгляд, он был какой-то осмысленный, как будто она хотела что-то выразить или что-то знала.… Я побежал в свою комнату взять листок бумаги. Когда вернулся – она лежала на боку, вытянув хвост во всю длину, розовые лапки слабо дернулись и застыли. Тихий ужас! Она умерла. Если не верите, можете достать ее из помойного ведра.
 У всех, кто ел в этот момент (а ели все), кусок пищи застрял в горле.
 - Перец, ну ты даешь… всем приятного аппетита, - с отвращением отреагировала дочь, - не мог рассказать после ужина.
 

 35
 - Сын, почему ты сразу не вынес из ведра? - брезгливым голосом обратилась мама, - я сама не понесу, я боюсь. Нужно вынести, я не хочу, чтобы труп лежал дома всю ночь!
 - Если бы я вынес сразу, разлюбезная сестра никогда бы не поверила. А так есть неоспоримые доказательства.
 - Ну, конечно, спасибо, дорогой братец. Теперь я буду бояться находиться дома. А вдруг это была разведчица, и скоро к нам в квартиру рванут полчища этой серой гадости.
 - Не рванут, - успокоил наследник, - теперь уже некому будет передать информацию.
 - Это хорошо, что так произошло. Если бы она умерла за кухонным гарнитуром, пришлось бы идти на запах, - вмешался в разговор папа.
 - Странное дело, - продолжил он, - в последнее время жизни Черри я стал замечать какую-то анормальность в ее поведении, реакциях и проявлениях. Может, и сейчас это Черрин привет. Вспомните, какую страшную ночь она нам устроила весной этого года…
 В жизни хозяина собаки были случайные встречи, сильные по своему содержанию и значению. Встреча с этим Человеком перевернула его жизненные ценности. Опыт Учителя, его восприятие мира и ощущения палеткой легли на острова жизни ученика и создали новую систему координат на его объединенном жизненном материке. Благодаря Учителю, или вопреки себе, он сменил бизнес и купил собаку. Семь лет он мог сверять свои поступки, решения, заблуждения, победы и провалы с этим безграничным своей душевной щедростью человеком. Он стал для него больше, чем просто человек или старший брат, он стал пространством между жизнью и тем миром, из которого мы приходим и так боимся в него уходить.
 Однажды в обыкновенной беседе «за жизнь» они договорились полусерьезно, полушутя прислать знак из того мира, кому первому придется уйти. Разница в возрасте между ними составляла один полный круг зодиакальных созвездий. Как всегда, время ухода пришло неожиданно…Учитель ушел первым.
 Вся семья хозяина собаки собралась за обеденным столом в апрельский субботний день. Было на удивление тепло и солнечно, хотя второй месяц весны только начался. Балконная дверь была открыта, пропуская свежий весенний воздух в уставшее от зимы пространство квартиры.
 «Расставаний нет - встречи впереди», - процитировал фразу Учителя хозяин, поднимая рюмку «горькой» в знак памяти и скорби о потере. Прошло девять дней – первое знаковое число в осознании ухода Человека. Еще трудно понять глубину происшедшего, есть пока одна сильная физическая эмоция самого важного в жизни события – события завершения самой жизни.
 - Странно, я никогда не задумывался, какого он года рождения. Он был всевозрастным. С ним было легко и свободно, как со своим ровесником. Надежно и бесстрашно, как с отцом. Весело и забавно, как с наивным ребенком. Все же, с какого он года? - рассуждая, обратился хозяин к семье - они помнили и чтили память о нем. У каждого была своя: сын и дочь были на его семинарах по раскрытию внутреннего содержания подростковых проблем, жена – на тренингах по психологической устойчивости.
 Все это происходило во времена «смуты и сомнений», когда рушились соломенные пьедесталы былых кумиров и идеалов, когда многие теряли профессиональные и жизненные ориентиры. Одни неудержимо спивались, другие садились «на хвост» богемной тусовке, третьи искали «входы и выходы»#. А он вел к Разуму, к Абсолюту, к Создателю…и приводил к себе – к каждому…
 Неожиданный поток ветра откинул легкую капроновую занавесь и прохладной волной пробежал за спиной хозяина.
 - Вы заметили? Что это было? Как будто кто-то вошел с балкона. Я отчетливо ощутил это. У меня словно мурашки пробежали по спине!
 

 36

 - Я ничего не заметила. Правда, штора как-то странно откинулась, - отреагировала жена, - удивительно, балкон застеклен, и ветра не должно быть.
 В тот же момент Черри необыкновенным образом взвизгнула и присела у телевизора. Она застыла, как статуя, расширив глаза. Зрачки увеличились до размера черных оливок. Она смотрела заворожено на хозяина, боясь выдать причину своего потрясения. Из состояния оцепенения её вывел желтый стеклянный бутылек, который свалился ей на самую макушку. Она вздрогнула, но продолжала сидеть, словно пораженная столбняком. Сын соскочил со стула и подошел к телевизору.
 - Странное дело, - подняв бутафорский бутылек, заметил сын, - как могла упасть стеклянная безделушка с середины практически плоской поверхности ящика. Парадокс какой-то.
 - Действительно, странно. Я вытираю пыль, и всегда остается отчетливый кружок чистоты от донышка – он никогда не сдвигался и, более того, никогда не падал. Может, это Черри толкнула телевизор?
 - Да, мама, конечно, Черри бежала, хвостиком махнула…огромный телевизор-тумба задрожал, и…бутылка упала собаке на голову, - включилась в разговор дочь.
 - О, Господи! Опять как будто кто-то прошел мимо и вышел на балкон, - откинулся на спинку стула хозяин, - мистика какая-то.
 Черри вышла из состояния оцепенения и, как ни в чем не бывало, завертев хвостом, направилась в кухню, показывая всем своим видом: пора загрузить едой миску.
 Поминальный обед закончился, все разошлись по своим делам, не придавая особенной значимости происшедшему за столом.
 Ночь разорвалась ужасом дикого воя. Леденящий душу собачий плач летел из зала сквозь стены и двери. Всепоглощающий рык животного был неудержимо скорбным и жутким. Визг, плач, вой слились в единое нереальное звучание. Плотность звука была настолько густой и тяжелой, что не было никаких сил отбросить одеяло и встать. Хозяин собаки лежал и слушал скорбную истерику Черри. Беспокойство стало захватывать все его внутреннее содержание. Возник страх за детей. Он попытался встать, но не смог. Одеяло стало тяжелым, как бетонная плита. Руки и ноги были придавлены какой-то силой. Он не мог даже открыть глаз. Было отчетливое ощущение или даже знание о постороннем присутствии.
 «Мидхат*, это ты?», - мысленно спросил в пространство хозяин квартиры, - «ты здесь? Ты пришел сказать, что там есть жизнь?».
 Черри внезапно замолчала. Он услышал ее приближение к дверям спальни. Она громко фыркнула, сигнализируя, что все в порядке и удалилась на свою территорию обитания.
 Утром каждый проснувшийся с нетерпением дожидался следующего, желание обсудить ужас ночи было неудержимо. Все сошлись в едином – никто не спал и никто не мог подняться.
 Цепочка событий дня и ночи заставили хозяина позвонить жене Мидхата.
 - Удивительно. Я думала, ты знаешь. Он так же, как и ты родился в год Собаки. Кстати, такая цепочка связи очень сильная.
 
# Из книги М.Нуралиева «Встреча впереди» под ред. Т.Парамоновой
 

*Мидхат Нуралиев «…подход к человеку должен быть другой: рассматривать человека не как орудие государственной машины, а как свободную душу, которая требует раскрытия и развития. Необходимо укрепление той точки пространства, в которой человек находится».



 37

 Глава 13

 Эквилибристка по необходимости
 
 Дача…
 Я не могу произнести этот набор звуков, но я могу из тысячи прозвучавших человеческих слов услышать его. Мои «родители» хитрят, когда хотят скрыть от меня раньше времени важную информацию о выезде на дачу. Однако, мой глаз, как лучший адаптер, способен трансформировать беззвучную артикуляцию их поступков и желаний. Я всем телом чувствую их предварительные посылы на предстоящие сборы и знаю тонкие нюансы намерений хозяина, прежде чем он возьмет ключи от машины или наденет спортивный костюм.
 В числе любимых моему уху слов есть приоритетные. Я не слышу, как они звучат, я их вижу: миска наваристого супа на мясном бульоне с косточкой - звучит божественным сочетанием «ку-шать». Магия этих слов со скоростью света влетает мне в уши, электрическим разрядом летит в желудок, он дает сигнал всем четырем лапам одновременно мчаться на кухню. Лишь после всего включается мозг, когда обнаруживает, что язык лижет пластик уже пустой миски. Я не понимаю, как можно жеманничать в отношении еды: кисло – не кисло, горько или сладко, солено – не солено. Мне достаточно двух понятий: еда есть или её - нет. А кушать я могу всегда!
 Дважды в день я имею право на слово «гу-лять». Оно менее материально, однако, интересно своими неожиданностями, новостями и событиями.
 И все же «ДАЧА» включает в себя все преимущества главных слов. На даче можно гулять сколь угодно и где угодно. Команда «кушать» там не звучит - это процесс. Все вокруг съедобное. Условия на даче созданы только для собак. Шашлыки я обожаю всякие: и рыбные, и мясные… и с дымком, и сырые. Еще люблю молодую картошку и траву, ее я
поглощаю не хуже коровы. Кстати, первая встреча с этим жующим созданием произошла по дороге на дачу.
 У меня не было трогательного сожаления по поводу прощания с реликвией семьи – судорожно рычащей «голубой лагуной». Я не успела ее полюбить, да и не за что. Мне всегда не хватало в ней места. А когда в купированном составе семьи все же выезжала, наслаждения от поездки в полную силу не ощущала. Хозяин конфликтовал с этой железной конурой на колесах. Она была не стабильна, точь-в-точь, как «своебышная» Альфаретта. Тем радостней был миг знакомства с палевым, лоснящимся на дневном свете Ситроёном. Я кокетливо взвизгивала, когда он высоко поднимался и опускался. Я делала растерянный вид, как будто не понимаю, что происходит с машиной, и наигранно волновалась, отражая глазом, как это нравилось хозяину. Он был доволен и мы все тоже.
 Места в салоне было вдоволь. Я беспардонно отбила у мелкого наследника место у окна, где меня было хорошо видно всем обитателям двора. Альфаретта чуть из шкуры не выскочила, увидев меня на сиденье авто. Ах, молодость, неудержимость эмоций! Я тоже
была подстать ей. Гарцевала по просторному сиденью и «на понтах» гавкала направо и налево, поторапливая с отъездом на дачу. Позже, когда я приобрела привычку обладания
собственностью и с достоинством крутой дамы восседала на заднем сидении, хозяин декламировал: «залезла Черри в ситроен - звездит ушастый манекен».
 На окраине возникала другая по смыслу жизнь. Задымленное одеяло города заканчивалось, открывая свежесть ароматов природы. От чистых солнечных потоков кружило голову. По пути мне разрешали выскочить на полянку, удобрить почву - других задач не ставилось, я их добывала сама. В первый раз я влетела передними лапами


 38
в лепешку непонятного происхождения, мои вибриссы* поймали духмяный запах доброго спокойствия.
Но добра от этого не прибавилось. Мне тщательно мыли лапы из пластиковой бутылки, кодируя струю воды обидной лексикой.
 Собачья жизнь – жизнь без опыта, сплошной набор первых шагов и одного - последнего.
 Последнюю пару километров выстилала торная дорога, с буграми и ямами. Мы медленно съезжали с лесного шоссе, поднимаясь на пневмоподвесках модного авто, и плавно перекатывались к деревенскому селению. Хозяин, по понятной для всех причине, опускал стекло с моей стороны ровно на столько, чтобы высунуть только один «мордель» на свежий воздух.
 Однажды, я сама не заметила, как на ходу выпрыгнула в полностью открытое окно. Извините, но то, что я увидела, не для слабонервных рюшечных болонок. За поворотом неожиданно открылась зеленая лужайка с ровной изумрудной травой, ромашками, кузнечиками и всякой божьей благодатью. И в центре этого земного рая стояла огромная собачища совершенно дьявольского вида: на голове рога, рыжая шерсть и совсем без когтей. Жует траву и делает знакомые уже мне лепешки, запах которых заполнил автосалон. (гравюра «встреча с коровой)
 Я решительно кинулась защищать природу от этого миноукладчика, в считанные секунды, оказавшись с этой громадиной. Она от неожиданности чуть присела на задние лапы и на удивление резво побежала в сторону лесного массива. Но от меня не уйти, я забежала вперед и …чуть не напоролась не ее рога. Меня охватили оторопь и смятение – она протяжно завыла не собачьим голосом.
 Сережа-младший мчался ко мне с поводком в руках. За нашим Ситроёном выстроилась очередь автомашин, из окон которых выглядывала смеющаяся публика. Дачный денек начинался весело. В последующем я не реагировала на этих парнокопытных.
 Наш участок был самым последним, движение вперед было неразумным – «Citroёn» не мог летать и превращаться в амфибию, дорога заканчивалась обрывом в воду. С двух сторон наше дачное владение омывалось водой небольшого озерка.
 Дома на противоположном берегу были видны, но собак я уже не различала. Чувствовала их присутствие по отлаженной системе голосового сигнала. О приближении лодки-чужака было известно задолго до ее появления из-за небольшого острова. Хриплый голос пожилого пса мчался по поверхности воды, отдавая эстафету мелкой пацанке с визгливым пролайным дискантом с другого берега. Профилактический собачий брёх пролетал мимо меня и отражался густым лирическим баритоном далеко за нами. Именно он будоражил мою грудь и заставлял ответить по-женским загадочным сбивчивым тоном. Хозяин всегда смеялся: «Черри, ты опять подавилась?». Интересно, каким другим способом я могла бы выразить свое неравнодушие. В выходные дни стройный сигнальный прием тонул в какафонии общения новых собак, прибывающих на пикник.
 В один из таких выходных дней я познакомилась с двумя мальчиками. Им было всего по три года, мне – уже пять. Я предпочитаю кобелей старше себя, но эти заводили меня своим озорством и неудержимой жизненной энергией. Когда они выбегали на улицу, места никому уже не оставалось. Оба были хороши – 86 сантиметров в холке, чем удачно пользовались в своих неудержимых выдумкой затеях.


*Вибриссы - специальные чувствительные волоски над глазами, под нижней челюстью, и самое главное, на морде собаки. Собаки могут чувствовать потоки воздуха, огибающие их вибриссы, равно как и определять ими форму предмета и шероховатость поверхности.

 

 39
Молодые игривые красавцы-доги были похожи друг на друга единым энергетическим порывом и комфортностью дружеских взаимоотношений. Мы с моей подругой Ронкой явно проигрывали им в жизнелюбии. А на их фоне были бы ничтожными лилипутками в королевстве грациозных Принцев.
 Ронка просто упала от смеха со своих кривеньких ножек, когда я ей рассказала о первой встрече с мальчиками. Я понимаю, что ее забавлял не сам сюжет, а моя болтающаяся на перекладине «лягушачья тушка». Представьте, что на вас неожиданным образом мчится этот спортивный снаряд по узкой садовой улочке, в то время, когда мы с хозяйкой возвращаемся от дальних соседей в спокойном дачном режиме, утомленные солнцем и долгой беседой на темы лютиков-цветочков. Эти два здоровых оболдуя схватили черенок от лопаты с обеих сторон в стальные капканы аристократических морд
и несутся, что есть духу, нам навстречу. К моему ужасу, я не могла сообразить, как мне себя вести. Периферийным зрением я зацепила оторопь моей хозяйки и угрозу физического воздействия на нее. С одной стороны, мне нужно ее защитить, но с другой стороны – как это сделать, как остановить мчащихся на нас скакунов? У меня участилось дыхание и сердцебиение, зрачки глаз расширились до размеров «фосфоресцирующих блюдец собаки Баскервиллей». Холод страха проник в почки и забился дрожью по всему телу. Я залаяла и, натуральным образом, описалась.
 От этого конфуза мой разум вышел из состояния конфликта.
 Репетиций у собак не бывает, и я бросилась, открыв пасть, на упряжку «гнедых» псов-хулиганов. Что только не сделает собака у нас на Руси: и в горящую избу войдет…и скакуна на ходу остановит… Не остановила. Даже не притормозила. Они мчались… теперь уже со мной. (гравюра «лягушачья тушка»)
 Я моментально сканировала удачный прыжок моей хозяйки в сторону цветочной клумбы и с легким сердцем летела, вцепившись всеми 42 зубами в деревянную оглоблю лихой собачьей конки. Моя тушка пружинила на черенке в такт движению, асинхронно балансируя четырьмя лапами. Челюсть свело мертвой хваткой. Глаза видели голубую бездонную синь неба и периферийно захватывали верхнюю часть приближающихся огромных металлических входных ворот. У меня была гарантия безопасности. Первыми должны были жарко поцеловать накалившийся от солнца металл две разинутые нахальные пасти, а затем уж я… своей красивой спиной. Мой сценарий не прошел, режиссер сверху открыл ворота, и мы врезались в машину. Я подтянула задние лапы и плавно заехала гривой на пыльный капот с палкой в зубах. Породистые подростки, не напрягаясь, обогнули отечественную старушку «копейку» и промчались дальше. Машина дернулась и заглохла на месте. Дед за рулем «завис» от неожиданного нападения собачьей своры и циркового пируэта в моем исполнении. Все обошлось легким испугом: лобовое стекло осталось целым, равно как и все остальные движимые объекты.
 Ну, дураки! Я их отгавкала на все сто. А они улепетывали от меня на своих длинных парных ходулях.
 Вечером все собрались у нас на участке. Теплый вечер опускался на поверхность водной глади, чтобы вдоволь напиться озерной воды за жаркий длительный день. Красное солнце уносило свою вечернюю дорожку за горизонт, предлагая луне выстелить свой серебристый путь к садовой беседке. Возле нее в мангале горел огонь. Было так хорошо…
 Я полулежала на мягких качелях, отдаваясь плавному движению в невесомости. Мои молодые кавалеры бережно раскачивали качели с обеих сторон. Хозяева собачьей тройки заканчивали последние приготовления к вкусному застолью. Мы их не интересовали до первых тостов. Нам было интересно в своем молчании. Ни звука не издавал немецкий дог Харон*, он выглядел, как настоящий Харон из царства Аиды. Когда опустится ночь, Харон сольется с ней воедино, укрытый ее омофором* с рождения. Я


 40
вам открою тайну (пока Харон не слышит), что абсолютно черных по окрасу собак не бывает – они просто темно-темно коричневые*. Такие же по цвету большие и
малые пятна были рассыпаны на белом стройном теле Рэма. Он настоящий актер. Хозяева зовут его Рэмашкой. Вот и сейчас, первым мы услышали это имя из уст его хозяйки.

 Глава 14

 Бункер жизней и смерти

 Номера телефонов бывают постоянными и временными – на всякий случай. И сейчас он долго искал клочок бумаги с номером телефона ветеринарной клиники. Все было приготовлено для операции собаки, осталось лишь позвонить и уточнить время. Вновь пришлось набирать номер справочной и уточнять кодовый набор цифр «для движения на эшафот». Он искренне волновался за дорогое его сердцу существо. После какого слова знаменитой фразы судьба поставит запятую: «казнить нельзя помиловать»?
 - Нет, я ничего не могу обещать…всякое бывает. Опухоль достигла достаточно больших размеров и, возможно, своими щупальцами крепко вцепилась во внутренние органы. Не волнуйтесь, мы сделаем все от нас зависящее», - обыденным тоном произнес хирург-ветеринар.
 - Сейчас сделаем анестезию, и часа через три приезжайте за ней.
 - Черри, иди ко мне ближе. Не бойся, маленькая! Сейчас врач сделает укол, и все будет хорошо.
Медсестра поднесла к морде собаки металлический эмалированный поднос.
 - Я не понял, нужно, чтобы она легла на поднос? - неуверенный в своем предположении спросил хозяин.
 - Да что вы. Когда внутримышечное станет действовать, собачку может вырвать.
 Кабинет ветврача напомнил мясной бокс столовой, где разделывали туши для приготовления котлет. Стены были отделаны белым кафелем, который со временем пожелтел, кое-где плитка отлетела, и неровные прямоугольные зигзаги были залеплены голубой плиткой. Пол казался несвежим от серо-коричневого цвета мелкой метлахской плитки, хотя был тщательно промыт. Поразительно необычным выглядело окно. По чьей-то проектно-строительной прихоти оно было круглым и напоминало керамическую трубу большого диаметра, вставленную в проем стены. Кромки трубы торчали от внутренней поверхности стены сантиметров на десять и вызывали ощущение «замкнутой» грусти. В перекрестье рамы были вставлены стекла, сияющие прозрачной чистотой. Из окна была видна глухая стена соседнего здания. Кабинет был просторный. Под иллюминатором стояла кушетка. Напротив нее, чуть справа, в углу, разместился стол врача. Над ним висели планшеты, наглядно демонстрирующие функциональные системы организмов кошек и собак во всей откровенной анатомической правде.
 Черри без напряжения перенесла укол, хотела было среагировать на пышного кота, доставленного в кабинет, но с удивлением отвлеклась на внутренние перемены в организме.


*Цвет шерстного покрова образуется под влиянием меланина – пигмента, входящего в состав волос. Цвет меланина – коричневый, и все многообразие цветовой гаммы различных пород собак – оттенки коричневого (в том числе - черный) (указать источник)
* Омофор – греч. Часть архиерейского облачения, покрывала
*Харон, греч. Сын Эреба и Никты, в послегомеровских сказаниях – перевозчик, который на лодке через реки подземного царства доставляет души умерших. Довозит их до врат Аида и взимает за перевоз плату. («Вечно ходит челн Харона./ Но лишь тени он берет…»Жуковский В.А.


 41
Она повернула голову уловить взгляд хозяина, но не успела послать визуальное беспокойство. Ее вырвало. Она, как напуганный неизвестным ребенок, ища защиты и жалости, прижалась к ногам хозяина.
 Он присел на корточки, чтобы стать к ней ближе. Черри выпрямилась, борясь с наступающей слабостью. Коленные суставы стали по одному выдавать осечки, подламывая стройные собачьи ноги. Ей как будто было неловко перед ним, что едва сдерживает усилие не упасть. Лекарство уверенно делало свое дело. Собака обмякла на руках у хозяина и густым тестом расползлась по прохладному кафельному полу. Уходящий внутрь взгляд с усилием возвращался к глазам хозяина. Увидев его, она успокаивалась, но неизбежно всё дальше уходила через себя в пространство иных состояний.
 «Вишенка, девочка моя, не бойся. Я здесь. Ты только, пожалуйста, не забудь вернуться ко мне…Я приду за тобой, очень скоро приду…», - шептал ей хозяин. Нежданная слеза упала на треугольник уха, Черри дрогнула им и… уснула.
 - Не забудь вернуться! - отдал команду хозяин и ушел прочь из бункера хранения жизней и смерти.
 Солнце залило своей энергией двор ветеринарной клиники, оживленную магистраль движения, весь город. Вокруг бурлила светлая жизнь. Всё вокруг чирикало и щебетало, набирало майский цвет и благоухание, гудело и разговаривало. Он вышел и зажмурился от яркого света. В одно и тоже время существовало несколько пространств бытия, жизненных миров. Достаточно несколько шагов для входа и выхода из них.
 Шквал звонков, коротких незапланированных встреч, немедленных решений приглушил душевную тревогу за любимое маленькое существо. В короткие перерывы спокойствия он с удивлением обнаружил в себе новые качества, о которых не думал и, более того, даже не предполагал. Он стал сентиментальным. Этакая «пичуга» заставила плакать взрослого мужика. С появлением собаки, он стал замечать и принимать индивидуальные сюжеты чужих жизненных картин…
 Яркость солнечного света была притушена наступившим вечером. Предвыходной день освободил городских пленников от оков дел, проблем и забот. Хозяин собаки за несколько минут домчался до входа в мир другой стороны жизни. В коридоре клиники было пусто. Грустная пожилая женщина смывала «лентяйкой» следы надежд, разочарований и просто чьи-то первые, а чьи-то последние следы. Она плюхала тяжелую, наполненную хлорированной водой тряпку на неровный линолеум и равнодушно возила ею из стороны в сторону. Он высчитал ритм движения косматой влажной мешковины и удачно, с левой стороны, проскочил на сырую поверхность вымытого пола. Тряпка недовольно забилась двустопным ямбом, совпадая с тактом невнятного бурчания уборщицы. Он уверенно оставлял следы, продвигаясь к камере хранения, куда с тревогой и, все же с надеждой, отдал на три часа дорогую для него жизнь. Вернут ли ее обратно или поменяют на другой вариант…
 Хозяин со скромной уверенностью распахнул дверь кабинета. В нем никого не оказалось. Секунда размышления, - и он зашел в знакомое пространство. В кабинете была еще одна дверь, в которую унесли спящую от наркоза Вишенку. Сейчас она была приоткрытой. Его состояние мгновенно заморозил испуг ужасной догадки. На никелированном столе без движения лежала его собака в зеленой попоне, затянутой на спине белыми бантиками киперной ленты.
 «Черри, ты …. умерла?», - шепотом спросил хозяин.
 - Почему Вы решили, что она умерла? - спросил зашедший в кабинет хирург, - на этот раз все обошлось, но нет никакой гарантии, что опухоль не захватит другие участки.
 - Спасибо, доктор. Я вам очень признателен. Я так люблю мою собаку.


 42

 - Да, понимаю, сюда приходят все помешанные на своих питомцах. Вон смотрите, она подняла голову, услышала ваш голос. Берите ее на руки и осторожно везите домой.
 Он слушал инструкцию-наставление на послеоперационный период поведения, а сам держал тяжелое обмякшее тело вернувшейся любимицы.
 Она смотрела на него туманным взглядом любви: на Земле у нее никого нет, кроме него и его семьи.
 Послеоперационный шрам на животе быстро зажил, «как на собаке». Черри с упоением носилась по даче, общаясь со всей бегающей, прыгающей и летающей живностью, не забывая нести охранную функцию территориальной неприкосновенности. Хозяин был доволен жизненным тонусом любимицы и рад, что собака все же прошла «курс молодого бойца», хотя не полный по предполагаемой целостности.
 С ее первым и последним учителем пришлось расстаться. На субботний день был назначен совместный обучающий семинар. Как утверждал Александр, одновременное выполнение команд хозяина и собаки весьма продуктивно и полезно.
 Он пришел в назначенное время. Черри недоброжелательно встретила своего преподавателя. Недовольно ворча, она, якобы равнодушно, улеглась на свое место, и лишь движение ушей выдавало ее нервное состояние. Хозяин заметил: гость был изрядно под «шефе», и под глазом светил своей свежестью «сочный фингал». Он предложил выпить горячий кофе перед занятиями, тем более что на улице был минус.
 Под бесформенным облезлым и драным пуховиком оказалась тренированная фигура.
 - Я вижу, Вы занимаетесь или занимались силовыми видами спорта, - начал разговор хозяин, выставляя на кухонный стол растворимый кофе.
 - Я - то…боксом занимался, - ответил инструктор, положив внушительные кулаки перед собой на край стола.
 - Понятно, а почему в прошедшем времени – «занимался»? Синяк под глазом - наглядный атрибут сегодняшнего физического тонуса, - продолжил разговор хозяин, созидая крупные бутерброды с ветчиной и сыром.
 - А пиво у тебя есть? - неожиданно спросил собеседник, - вчера не хило посидели, голова гудит с похмелья.
 - Слушай, - поддерживая тон беседы, отреагировал хозяин, - пива нет, может, Черри отправить сбегать? Надеюсь, ты уже научил ее всему.
 - Гы-гы-гы. Не…за пивом у меня собаки не бегали. А вот сумки с пивом таскали.
 Хозяин поставил две рюмки, чем вызвал безграничный интерес Александра. А когда из морозилки достал початую бутылку водки и стал наливать тягучую плотную спиртовую жидкость, гость откровенно сглотнул слюну нетерпения. И стал энергично рассказывать о своей «собачьей» карьере.
 - Я ведь кинолог. Еще когда служил в армии в погранвойсках, попал в собачий питомник. Там и боксом стал заниматься. После, как отслужил, остался прапорщиком в части в Приморском крае.
 - Ну что ж, давай, Александр, поднимем рюмку за собак, славный они народ, - предложил выпить хозяин.
 - Да уж, не откажусь, - с аппетитом выпил и накинулся на бутерброды инструктор.
 - Ох, у меня всё в строгости было, - смачно жуя бутерброды, продолжал Александр, - Я не люблю особенно рассусоливать: не выполнил команды – наказание. Вчера мы с мужиками-собачниками из-за этого подрались. Дрессировка – это процесс жесткого подчинения хозяину. Собака должна стопроцентно знать и выполнять все приказания.
 - А почему из Приморья уехал?
 - Да, понимаешь, женился. А вскоре жена сказала, что она не собака, и ушла, подала на развод, а потом вообще куда-то уехала. Там делать стало нечего, вот и подался к брату.

 43

Снимаю квартиру, подрабатываю инструктором. Младший брат меня возит на своей «капсуле смерти». Его желтая «Ока» стоит во дворе.
 Хозяин оценил взглядом мощные кулаки боксера-инструктора и неуемный аппетит к водке, предложил налить по рюмочке и собираться на воздух, пообещав взять бутылку с собой. Сам задумался: «а стоит ли вообще куда-то с ним ехать?».
 - Слушай, Серега, а можно мне бутерброды забрать с собой? Дома кобель здоровый, не кормленный. А я деньги вчера все пропил. Получка только через два дня.
 - Бери, конечно. А какую породу держишь?
 - Дога. Мощный парень. Он у меня чуть больше года. Зимой приблудился. Все понимает, умный кобель. Ест только много.
«Черри, что ты подошла. Торопишь нас на занятия?», - обратился Хозяин к собаке, - «сейчас идем, неси поводок».
 - Нет, ну это че за команда «неси поводок». Искать! Черри, искать поводок!- начал инструктор открытый урок в прихожей.
 Они вышли во двор. Хозяин предложил дойти пешком до места занятий, на что не успел получить отказа: желто-грязная «Ока» по белому снегу уже подкатила к подъезду.
 Хозяин с собакой еле втиснулись на заднее сидение, плотно прижав к себе экзаменуемую.
 - Александр, я не совсем понял. Ты своего дога нашел взрослым?
 - Собственно, я его не искал. Он сам меня нашел. Я снимаю квартиру в Пионерском поселке в шестнадцатиэтажном доме на последнем этаже. Дом старущий такой, построенный еще в прошлом веке. Лифт в нем ходит почему-то только до пятнадцатого этажа. А с последнего – есть выход на чердак, куда ведет еще один лестничный марш. Я возвращался домой поздно. Как-то долго не мог найти ключи от квартиры в карманах пуховика. Слышу чей-то глубокий вздох наверху. Ну, думаю, опять бомж или наркоман какой прибился. Раньше несколько раз матрац оттуда выбрасывали. Прислушался. Чувствую, вздох не человечий. Поднялся, а там за выброшенной фанерной дверью лежит зверюга здоровая. Темно, не понятно, какая порода. Пригляделся – взрослый дог, на нем ошейник. «Ты, че, - говорю, - тут делаешь?». Сам близко не подхожу, вдруг какой бешеный. А он с усилием поднялся, покачивается и смотрит на меня виновато. Домой его привел, а он худющий – одни ребра торчат. Как назло, в холодильнике «шаром покати», совсем пусто. Да, кстати, по-моему, я тогда от вас приехал, деньги за учебу Черри получил. Быстренько сбегал в круглосуточный магазин, накупил еды, бутылочку себе тоже взял.
 Долго мы с ним сидели, за жизнь разговаривали. Я ему про себя все рассказал. А кобель интеллигентный попался. Чувствую, уже засыпает, а все равно глаза поднимает на меня – слушает.
 Сейчас совсем освоился, воспитывает меня, сердится, когда выпиваю. Я его «серым кардиналом» зову. Руководит мной, хоть я и психованным бываю, слушаюсь его. Точно – Кардинал. Высокий, палевый красавец. Я без него уже обходиться не могу. Бог мне его прислал.
 «Черри, ну что ты все ёрзаешь, сейчас выходим – приехали», - с интересом отметил хозяин возбужденное состояние собаки, задержав взор на ее выразительном взгляде.
 Экипаж «боевой машины» выпал из малолитражки на нетронутое поле снежных хлопьев. Легкий морозец влетел в нагретое дыханием пространство автомобильного куба, безжалостно выталкивая теплый воздух из салона.
 - Так, начнем с того, что хозяин должен знать основные положения по обучению командам. Поэтому должен сам научиться правильно подавать их и понимать свое месторасположение относительно собаки. Ваши демократические идеалы нужно

 44
 
отставить в сторону, они помешают дрессировке. Собаку мы учим не фокусам. Своих требований мы менять не должны – сегодня «нельзя», значит, «нельзя всегда», - начал теоретизировать инструктор, все больше распаляясь от своих слов.
 Практикум начался с выполнения команд: «ко мне», «рядом». Когда хозяин и Черри начали путать поворот налево и направо, учитель стал немного заводиться:
 - Хозяин должен четко обозначить намерение повернуть, например, направо - голосовой командой и подтягиванием поводка. Собака не знает, где право, а где лево. Поэтому, хозяин, будь внимателен!
 Хозяин с собакой прошли несколько периметров, ощущая самозабвенное наслаждение инструктора своим положением диктатора.
 - Ну, ладно, хватит, - не замечая напряженного состояния хозяина, объявил инструктор, - начнем отработку команды «лежать – сидеть». На улице становилось морознее, хозяин чувствовал забирающийся под куртку холод. Черри перебирала лапами и поглядывала на хозяина. Александр был одержим, от него шел жар полновластия. Заходя за здание
брошенного кинотеатра, он прикладывался к остаткам водки и разогревал свои застарелые комплексы.
 - Команда «лежать» важна по двум причинам. Во-первых, она учит собаку ложиться по команде, где бы она ни находилась. Во-вторых, позиция «лежать» - знак подчиненности, - наслаждаясь командным голосом, продолжал обучение разгоряченный кинолог, - хозяин должен понять, что он усиливает свою позицию «вожака стаи».
 Хозяин в точности выполнил порядок отдачи команды, Черри легла напротив хозяина, открытым взглядом смотря в глаза своему вожаку.
 - Ко мне, Черри! - скомандовал хозяин, жалея замерзшую собаку, лежащую на снегу.
 - Повторить команду «лежать»! - потребовал инструктор.
 - Слушай, Александр, собака замерзла, видишь, дрожит. Она выполнила команду. Давай завершим обучение на сегодня.
 - Нет! Надо добиваться де-сен-си-билизации», - заплетаясь языком, по слогам произнес «славянофил».
 - Что нужно добиваться? - не понял значения слова хозяин.
 - Поясняю, - с собственным удовлетворением значимости продолжил инструктор, - нужно добиваться сни-же-ния чув-ствительности.
 Он взял из рук хозяина поводок, поставил командой собаку рядом, отошел на небольшое расстояние и приказал «сидеть», дублируя распоряжение движением правой руки, словно приветствовал вождя индейского племени. Затем расправленным полукружьем обозначил рукой и голосом команду «лежать». Хозяину показалось, что его собака лежит уже целую вечность.
 - Александр, давай завязывай свои эксперименты. Я не подвергаюсь твоей десенсибилизации. Мой порог чувствительности не снизится и не повысится, пока собака мерзнет. Ты простудишь Черри!
 Черри услышала свое имя, произнесенное хозяином, встала и направилась к нему. Комплекс самолюбия нервным импульсом промчался по лицу командира, наливая пурпуром молодой синяк под глазом и искажая горизонталь стиснутых губ. Он зло рванул поводок, увлекая недюжинной силой доверчивое животное. Черри захрипела.
 - Я кому сказал, лежать! - истерично заорал воспитатель и приложился к боку собаки потертой бахилой.
 - Отпусти собаку. Ты слышал, что я сказал! Очевидно, ты забыл первый удушающий прием. А еще я могу тебе вырвать глотку, чтобы не орал. Доказательств, подтверждающих, что я это сделаю, ты уже не узнаешь, - спокойно произнес хозяин, уверенно направляясь к недавнему собеседнику. Черри, вдохнув полной грудью

 45

морозный воздух, вцепилась в правый рукав пуховика обидчика, переводя стрелки потенциальной разборки на себя.
 - Черри, фу! - отдал приказ хозяин, перехватывая брезентовый повод у инструктора собаки.
 - Да, ладно, Серега, чё ты, я не хотел, так – вырвалось.
 - Черри, фу! – повторил команду хозяин, - знаешь, парень, ни ты, ни твои методы дрессировки нам не подходят. Эквивалент твоего воспитания в этих хрустящих бумажках, - протянул деньги хозяин, - как договаривались. Не отказывай себе ни в чем. И, особенно, Караю».
 - Не понял, ты меня караешь?
 - Я говорю, береги своего дога, он тебе от Бога. Будь здоров. Подвозить нас не надо. Морозные сумерки щипали три пары ног, движущихся в одном направлении. Их обладателей ждали семейный уют и тепло дома. Они забыли грубость и невежество.
 Для интеллекта также важно забывать, как и помнить.


 Глава 15

 Как прекрасно жить…
 
 Ночь после операции кружила в моей голове обрывками сюжетов. Я просыпалась и вновь куда-то проваливалась, плохо понимая, где я нахожусь. Органы чувств пытались настраивать свои диапазоны и окуляры на материальный мир. Осязание начинало улавливать знакомые запахи дома. Я наслаждалась уютом и гармонией своей семьи. Внезапно подступившая тошнота и слабость уложили меня на атласное одеяло подстилки. Я лежала в темноте ночи и вспоминала, что произошло, и где я была…
 Сознание пунктиром показывало фабулы моей жизни, чередуя сон и память бытия.
…Я вспомнила: после той странной ночи призраков, опухоль в паху стала резко увеличиваться и мешать мне в движении. Я не могла резво бежать за хозяином на утренней пробежке. В правую ногу простреливала «молния» и на секунды ее «отстегивала». Хозяин заметил, что я стала прихрамывать…
 …Я вздрогнула и проснулась. Меня разбудило кошмарное видение. Я совершенно четко помню мое состояние, когда в открытую балконную дверь влетела туманная дымка мужской фигуры. Я не успела предупредить семью о появлении чужого, застыв от пронзительного взгляда его молочных глаз. Мышцы моего тела единым разом застыли. Глаза выползли из орбит от страха. Я могла только видеть.
 За обеденным столом сидела вся семья, занятая общим разговором. Все повернули головы, когда на меня упал стеклянный бутылек. Я заворожено смотрела, как незваный гость пытался смахнуть его с телевизора. Пустая склянка падала на меня, а я не могла пошевелить даже хвостом. Вернуться в состояние собаки мне удалось, когда необычное явление исчезло за капроновой шторой, унося легкий поток мистики за пределы нашего пространства …
 Короткий сон унес меня в больницу. Казалось бы, я в совершенстве научилась угадывать и предугадывать желания и поступки хозяина, однако, на этот раз я не предполагала, куда мы едем. Подходя с хозяином к зданию, я стала волноваться. Слух улавливал высокую концентрацию собачьих и кошачьих тонов. В коридоре ветлечебницы хозяин плотно прижал меня к левой ноге и повел через строй говорящих, лающих и мяукающих посетителей. Я нервничала и пыталась огрызаться на некоторые нетактичные

 46
 
выпады соратников моего вида. Хозяин сел в облезлое кресло, источавшее дух тысяч собак и кошек. Я присела меж его колен, как в раковину безопасности и защиты…
 Тоненький писк зацепил сознание и вернул в семейный дом …Китти сновала у моей морды, щекоча хвостом усы. Она явно флемовала – смешно гримасничала, подтягивая вверх губы, морща нос и задирая мордочку. Она радовалась встрече.
 Я вдруг поняла, насколько она дорога мне - эта серая мышка. Мой язык был тяжелым и неповоротливым, и я не смогла издать ни звука, чтобы поприветствовать забавную малютку.
 Остатки наркоза унесли меня в грезы новых переживаний…Я увидела маленького лопоухого щеночка, дрожащего у бампера машины в лютый холод. Я не знала его внешне, мне о нем рассказывала овчарка Джули. Но совершенно отчетливо увидела его добрые чистые глаза. Мне до боли в сердце захотелось взять его за загривок и унести к себе, в свой мир. Защитить, прижать. Окутать любовью это крохотное создание, раствориться с ним в волне материнского чувства.
 Я захотела стать матерью…а еще…остро ощутила чувство беспокойства от присутствия рядом со щенком чего-то, или кого-то, непостижимого, судьбоносного. И этот кто-то сильно и мощно претендовал на малыша. Сила захватила из-под колес машины тонкую чистую душу щенка и унесла в свои неизведанные владения…
 Я очнулась. Остатки сна зацепили реальный сюжет моего страдания, и я поняла, зачем приходила эта Сила в наш дом той беспокойной ночью. Я сопоставила свои ощущения. Это была она - «судьбина». Черная карета – колесница странствия между двух миров - возникла неожиданно из маленького воздушного турунчика в центре большой комнаты. Двери эксклюзивного транспорта распахнулись от внутреннего тычка. В угол к моему месту потянулась теневая дорожка. Ощущая ее приближение, я непроизвольно издала жалобный визг. Он вырвался сам, появился из моей утробы, не подчиняясь мне. Тень дорожного пути отвернула от меня и направилась к дверям спальни хозяина. Я с ужасом осознала: она тянулась к нему.
 Нет! Этого не должно случиться. Он не должен уезжать сейчас – карета не для него. Я готова встать на эту дорожку. Я кричала, рыдала, выла – я просила оставить хозяина.
 Неожиданно тень прервал силуэт мужчины. Я узнала в нем фантом незваного гостя. В темноте ночи он выглядел отчетливее, чем днем. Он походил на моего хозяина. Я верила, что он может помочь мне, и согласилась принять его условия: мои часы пошли в обратный ход. Он погасил магию своих молочных глаз и закрыл двери кареты. Вмиг все исчезло. Я встала и прошла к дверям спальни. Тишина сна царствовала в покоях родителей и детей…
 Пришло спасительное утро. Я с трудом поднялась и, чуть пошатываясь, встретила своего хозяина. Он поцеловал меня в мордочку и ласково погладил по затылку. Подтянул на спине завязки брюшного бандажа.
 - Сейчас пойдем гулять. Я понесу тебя на руках – ты еще слаба, моя девочка, - хозяин подхватил меня на руки и понес в радость майского субботнего утра.
 Как прекрасно жить…
 В своей зеленой попоне я особенно гармонично выглядела на фоне газона, покрытого молодой весенней травой. Земля дышала свободой от затянувшихся холодов, украшенная желтыми ресничками новорожденных одуванчиков. Солнечное тепло щедро отдавало себя своим поклонникам. Я была счастлива: я ЕСТЬ! И всё вокруг, казалось, радовалось мне. Я подняла голову поблагодарить солнце за взаимную любовь и ослепла от его торжества, голову закружило и повело…я теряла сознание…
 


 47

 Господи, что это… Я держалась на ногах, опираясь грудью на шерстяные козлы. Из-под правого бока торчали белые кудри с розовыми подпалинами, перехваченные желтыми бантиками.
 - Альфаретта, это ты! Как ты подо мной оказалась?
 - Ну, ладно, ладно, хватит кудахтать. Ты в порядке? Лучший способ проверить соображаловку - провести несложный тест. Скажи мне, какой длины должны быть у собаки ноги?
 - Какой? Я не знаю. У каждой своя длина.
 - Ладно, не буду мучить. Ноги у собаки должна быть такой длины, чтобы доставать до земли. Сообразила, а теперь вытяни свои лапы.
 Я уверенно оперлась на передние лапы, приподняв корпус. Альфаретта, освободившись от моего пресса, выскользнула из-под меня, приятно щекоча ухоженной шелковистой шерстью мою грудину. Удивительно, мне стал приятен аромат ее хваленой сухой шампуни. Я осторожно присела на теплую нежность молоденькой травки.
 - Альфочка, все же, что случилось, как ты оказалась подо мной?
 - Я увидела тебя с другого конца двора, ты плыла на руках своего хозяина. Думаю, вообще закичилась Черри. В новом зеленом прикиде «а ля Тузик» так возгордилась, что сама ходить уже не хочет. А потом смотрю, стоишь, какая-то малохольная. Подхожу к тебе, а ты голову задрала и медленно стала боком клониться в сторону. Чувствую - никого не видишь. Вот и рванула подставить свое мальтийское королевское тело под безродную боксершу».
 - Ты извини меня, Альфа, но я никогда бы не подумала, что ради меня ты можешь совершать поступки.
 - Знаешь, подруга, вы все тут думаете, что я сплетница. А я люблю общаться. Искренне люблю тебя и Ронку. Карая - любила. Ну не вышла ростом: такая порода. Только под ухоженной шерстью прическа скрывает рваные раны. На теле зажили - а на сердце нет… Я не знаю, почему люди бывают так жестоки и бессердечны.
 - А что случилось, Альфаретта? Расскажи.
 - Это произошло, когда ты была, извини, еще глупым подростком. В твоих глазах не было наведенной резкости на окружающий свет. Ты никого не замечала вокруг. И меня тоже не видела. Сейчас видишь, и, я уверена, не только этот белый свет…
 Мы с хозяйкой под вечер воскресного дня пошли прогуляться на карьер. Погода была чудная. Вечерний закат обещал хорошую погоду на завтра: красное солнце разложило свои лучи на сахарную вату облаков, окрашивая ее карамельные нити в апельсиново-красный цвет. Навстречу шли парочки и небольшие компашки, разомлевшие от пикника на свежем воздухе. Я была свободна от поводка и кружилась в цветении природы. Накал моих радушных чувств ослабил бдительность – я не заметила, как моя хозяйка поднялась на высокий пригорок у пруда. Я услышала оттуда дикий хохот и стрелой метнулась в эпицентр события. Наверху, на пятачке полянки, расположилась молодежная компания. Разбросанные вокруг пустые бутылки, пакеты и прочий мусор явно свидетельствовали о бурном отдыхе.
 Моя хозяйка пыталась сделать внушение о безнравственности засорения природы, чем вызвала истеричный смех и массу «ядовитых» предложений на предмет сбора пустых бутылок и об организации партии «Зеленый патруль». На ответное: «…нахалы, никакого элементарного воспитания у вас нет…», в полный рост тяжело поднялся изрядно выпивший молодой человек и двинулся на мою хозяйку. Я мгновенно изобразила угрожающее рычание, предупреждая соперника о ничтожности его надежды на победу, невзирая на мою небогатырскую комплекцию. Но он не собирался нападать. Напали два бультерьера, примчавшиеся в мгновение ока на его свист.
 
 48

 Знаешь, зубы – главное собачье оружие в разрешении конфликтных ситуаций. Прежде чем пустить их в ход, можно продемонстрировать грозные клыки. Я ничего не успела показать - два отморозка накинулись на меня. Грозная пасть одного из них мертвой хваткой вцепилась в мою верхнюю челюсть, захватив нёбо и нос. Второй рвал мою шкуру. Хозяйка пыталась спасти меня, отбивая палкой «диких зверей». Я не чувствовала боли, она ушла за порог осознания. Я погибала…
 Видимо, жестокая схватка отрезвила владельцев собак – они кинулись оттаскивать своих живодеров. Непросто пришлось с первым, хозяин только палкой смог разжать его челюсть. Я навсегда запомнила пламя инстинкта хищника в красных глазах живого капкана.
 Вот поэтому, дорогая Черри, я громко завизжала, когда ты из-за Карая вцепилась мне в заштопанный загривок.
 - Прости, Альфа. Я не знала, что ты настоящий боец.
 Я рассказала ей о конфликте с инструктором-садистом, рассмешив Альфаретту до слез эпизодом взаимной неприязни, когда вцепилась в его противный пуховик, и вызвала слезы сострадания новостью об Атигоре-Карае.
 На следующий день, во время вечерней прогулки, я чувствовала себя уже лучше и могла самостоятельно передвигаться по двору с «ксерокопией» хозяина – Сережей маленьким. Правда, не такой уж он маленький. За семь лет вытянулся и стал ростом с хозяина. Такой же высокий, стройный. У меня не было к нему претензий, за исключением одной – он стал задерживаться к вечерней прогулке, опаздывая к установленному годами расписанию на час, а то и целых два. Когда он появлялся на пороге дома, я сразу чувствовала легкий табачный запах от его одежды и свежий фруктовый девичий аромат его подружки. Я чуяла, наш мальчик не курил, он впитывал первые ощущения взрослой жизни. Я всегда ценила его заботу обо мне - он никогда не выгуливал меня на «скорую руку». И сегодня мы появились во дворе к легким сумеркам летнего вечера после его дискотеки. Он медленно повел меня за угол дома, на наше коронное место прогулок.
 - Рона! Ронка! - мое сердце рванулось из груди, перехватывая от волнения горло. Рваный лай заставил оглянуться мою подругу. Она увидела меня через ширину злополучного шоссе. Кинулась ко мне ровно на два метра полученной длиной поводка свободы. Ее уверенно удерживала очень крупная женщина, совсем не похожая на хозяйку Роны.
 - Черри! Черри! - кричала она, - я так рада тебя видеть. Я в курсе, что случилось с тобой. Вчера вечером мне удалось пообщаться с нашей «радиостанцией новостей». Альфаретта расскажет тебе мою историю. Не переживай обо мне. Береги себя.
 Я стояла и плакала. Я знала, что вижу ее в последний раз…Наша связная, наверняка, расскажет ей, как я умерла…

 
 Глава 16
 Рэм и Харон

 Первая декада августа была теплой. Вся растительность на даче буйным цветением стремилась завершить вегетативные процессы до наступления ранней осени. Трава на дачной полянке за неделю отсутствия хозяев соткала плотный ковер из клевера, гусиных лапок, мятлика лугового и всякого невообразимого разнотравья из пакетика с газонными семенами.

 Хозяин с собакой приехали накануне семейного отдыха: в субботу днем придут гости и нужно успеть превратить живые ковры в английский ухоженный газон. Ему нравилось переодеться в старый, местами рваный, спортивный костюм, надеть на голову бейсболу и в комплекте с газонокосилкой превратиться в садовника. Она любила рычать и лаять на механического цирюльника, носиться по скошенной глади зеленого моря и вдыхать его свежий травяной дух.

 Он любил это предвыходное вечернее время. На соседних дачах в волнительном ожидании почивала тишина. Над прудом сытно летали чайки, изредка выписывая воздушные пируэты. Два выводка утят строго в фарватере следовали за флагманами утиной флотилии. Они каким-то понятным только им образом не путались в однообразии формы и цвета и распределялись четко каждый за своим крякающим капитаном.

 Хозяин был убежден, что их появление на даче погасит собачью депрессию и новизной запахов и звуков оживит ее вялое состояние.

 - Черри, ты, что такая невеселая, плохо себя чувствуешь? – хозяин выключил работающий мотор и пристально поглядел в ее глаза. Она не удержала тревожного взгляда, опущенные веки выразили беспокойство. Собака медленно повернулась к нему спиной, освобождаясь от вопрошающего внимания.

 - Черри, ты не хочешь общаться со мной?

Она глубоким вздохом приоткрыла пасть и, тяжело дыша, не поворачиваясь, отправилась в дачный домик.

 В небе стали собираться тучи, намекая на обильный дождь. Хозяин сосредоточил все внимание на стрижке газона и завершил работу с первыми крупными каплями, упавшими на разогретый корпус газонокосилки. Он уловил на себе ее пристальный взор из окна второго этажа. Собака сидела на высоком плетеном диванчике и была хорошо видна в средней фрамуге трехстворчатого окна.

 О чем она думала? Может, о том, что мы не совершенны и никак не возьмем в толк, что собаке свойственны чувства любви, ревности, гнева, обиды, состояние аффекта и другие присущие человеку эмоции. Что сенсорное восприятие животных через обоняние, слух и зрение почему-то до сих пор не кажутся для нас удивительными и сверхъестественными.
Он тогда еще не понимал всего этого. Просто рядом была собачья жизнь, пристегнутая к нему ошейником судьбы.

 Дождь разыгрался не на шутку. Волны водного бисера захлестывали дачный полуостров, загоняя утят в камыши. Он сел рядом с собакой, обнял и слегка прижал к себе. Она отпустила напряжение и спокойно сидела, настроив собачье сердце в такт его сердцебиения. Ливень оказался коротким. Природа поменяла декорации. Стена сплошного потока растворилась в редкие капли. Мокрая пыль смешалась с потоком солнечных лучей. На небе появилась радуга. Словно призрачный двойник, рядом с ярким семицветием появилась другая радуга, с чуть приглушенными полосами цвета. Удивительно, он никогда не видел двурадужья – будто сама природа захотела показать свою безграничность. Понял ли он, что ее жизнь гасила свой радужный свет.
 К ночи дождь вновь восстановил право собственности на барабанный эксклюзив, отбивая по крыше стаккато Грегера.
 
 Он проснулся от тяжелого дыхания собаки.
 - Черри, что случилось, почему ты так тяжело дышишь? Хозяин увидел в темноте ночного сумрака ее силуэт около дивана. Обычно, когда на даче кроме них никого не было, она любила занимать спальное место сына. Сейчас она стояла и глубоко вдыхала воздух. Он встал и открыл окно. Вместе со свежим воздушным потоком по-хозяйски уверенно в комнату влетел дождь, кропя водными точками шторы и пол. Несколько секунд хватило наполнить пространство свежестью ночи. Собака задышала ровно и прилегла на пол…

 Сквозь сон он услышал ее шаги, осознавая, что она решила спуститься вниз на свое место под винтовой лестницей. Уснуть ему не удалось: он услышал грохот тела, падающего по крутым ступеням. Включив свет, хозяин увидел, как собака, виновато опустив уши и прихрамывая, удалилась на свой квадратный метр суверенитета.

 Он долго не мог заснуть - проявилось волнение за внезапное ухудшение состояния здоровья любимого животного. Раньше такого не было, чтобы Черри «слетала» с лестницы, даже в самый разгар баловства с друзьями сына, устраивающими с собакой вакханалию диких гонок или игру в пинг-понг, где вместо шарика была она, доверчиво перебегая от одного к другому. Он вспомнил умилительную сцену, когда впервые появилась Черри на только что купленной даче. Все двуногие легко поднялись на второй этаж, обсуждая красивый вид на панораму пруда. Лишь самый маленький новый член семьи, путаясь в четырех лапах, никак не мог забраться на первую ступеньку, повизгивая от возбуждения и неудачи. А потом пришла первая сенсация по случаю победы - преодоления всех двенадцати ступеней. Однако радостное достижение щенка сменилось другой проблемой: всякий раз, забравшись наверх, капризная девочка тут же требовала спустить ее вниз, настойчиво и призывно тявкая…

 Поздним утром на дачу подъехало все семейство. В суматохе разбора сумок с провизией и подготовки к встрече гостей про собаку не вспомнили.
 Топилась баня. В мангале прогорали березовые поленья, образуя жаркие угли. В беседку заносились дополнительные стулья.

 Своим появлением собака удивила всех сидящих за большим круглым столом.
 - Ой, что это с Черри! - вскрикнула гостья – хозяйка дога Рэма. Картина была не для слабонервных собачников. Черри передвигалась передними лапами, задние она тащила за собой, словно парализованные. Родные на грани паники кинулись к любимому созданию, не понимая, отчего так страдает собака. Хозяин вспомнил и рассказал о падении с лестницы прошедшей ночью.

 Во время рассказа к скромному по своим размерам пирсу причалила чужая лодка. Черри мгновенно отреагировала на непрошенное вторжение и на всех четырех лапах рванула на разборки, вновь удивив своим поведением присутствующих. Хозяйка дога Харона, знаток собачьей психологии, поведала, что с балованными питомцами такое может происходить: «как это хозяин забыл рассказать о столь значимом для собаки происшествии».

 - Я, конечно, понимаю, что так бывает, но не с нашей Черри, - с осторожностью начал хозяин, - а сейчас она мобилизовала все свои силы на борьбу с врагом. И уже серьезно добавил: «Я все же начинаю за нее волноваться».
Гости заговорили о собаках. В отсутствии их, о бывшем присутствии. Под вино и шашлыки ручей воспоминаний превратился в реку печали и радости.

 - Рэм, конечно, артист! Мы с мужем всегда поражались его искусству талантливо разыгрывать сцены, где главным героем был только он.
 - Тетя Лена, а почему вы решили завести именно дога? - спросила дочь Ольга, выразив уважение к памяти роскошного Рэма.

 - Честно признаться, мы не сразу решились завести вторую собаку, как-то не отошли от потери Шарлоты, афганской борзой. Когда все же задумались о щенке, главными аргументами при выборе стали: это обязательно должен быть кобелек и чтобы был лысенький – у нас в квартире всегда жарко и шерстяных носок из длинной шерсти Шарлоты уже полно. Недели через две нам позвонили и предложили щенка догини. Мы с Володей отказали сразу. Куда там…прокормить такую «лошадь» - целая проблема, а еще…какой уход нужен! Но, как говорят продвинутые люди, ничего случайного не бывает. Вскоре наши дети дали адрес, сказав, что ощенилась боксерша. А на пороге квартиры мы поняли, что попали в ту самую квартиру, из которой нам звонили по поводу приплода догов. Я хотела немедленно развернуться и уйти. Но, узнав, что это мои дети
перепутали боксера с догом - стало неудобно. К тому же хозяева оказались такими приятными и приветливыми.

 Решили с мужем одним глазком взглянуть, вот и взглянули… Потом отвести взгляда не смогли. Из всего помета наш Рэм оказался самым славным: белый в темных пятнах, глазенки любопытные, на нас таращится, вышагивает уверенно, самостоятельно. Он таким и остался.

 Я помню, как в первый раз к нам в гости привели его мать – догиню Грину. Это надо было видеть… Мы были просто поражены их родственной встрече. Наш Рэмашка, еще совсем щенок, с чувством хозяйского долга самостоятельно провел собаку-мать по квартире, по очереди запрыгнул на диван, потом на кровать, показывая, как ему удобно на них лежать. Когда догиня сама попыталась улечься на диван, он лапой согнал ее, а когда она взяла в пасть Рэмкину игрушку из угла в большой комнате, сынок-жадина безапелляционно отобрал ее и положил на это же место.

 А когда подрос, мы вообще стали думать, что наш Рэм тот же человек, только не говорит. Моя мама живет недалеко и иногда заходит к нам по пути. Всякий раз Рэм каким-то присущим ему чутьем за десять - пятнадцать минут извещает всем своим видом о скором появлении мамы. Представьте, ни разу не ошибся. И каждый раз с ее приходом разыгрывается сцена с ожиданием угощения. Когда у мамы в сумке ничего для Рэмашки не обнаруживается, он подталкивает ее к холодильнику, сам отворачивается и ждет, когда она отрежет колбаски или сыра, положит к себе в сумку и вернется в прихожую. Он с неподдельным профессионализмом осуществляет дубль два, радуясь угощению, как в первый «холостой» раз.

 - Есть повод, давайте выпьем за собак. Они лучше, чем мы! – предложил тост Виктор - хозяин дога Харона.
 - Слушайте, а какими друзьями были Рэм и Харон? И надо же было так случиться, что оба ушли в один день с разницей в один год, - поддержала тему Виктория - жена Виктора, - познакомили и сдружили нас с Леной и Володей тоже они. Мы встретились на школе дрессировки в клубе собаководства. Щенкам было что-то в пределах восьми-девяти месяцев. В холке – за восемьдесят сантиметров. Такие были сильные. Я вообще летала за Хароном как фантик, когда на улице он гнался за голубем или кошкой.

 Сколько у него было радости слышать слова: «Харончик, идем в школу!». Он хватал ошейник, высоко подбрасывал и ловил его. Маршрут движения был четко отработан. Он гордо вышагивал чуть впереди меня и становился практически неудержимым при приближении к дому - чувствовалось нарастающее волнение от радостной встречи с Рэмом.

 - Вот уж точно, мы никак не могли привыкнуть к сумасшедшему звонку Харона. Он вставал на задние лапы во весь рост, переминаясь, корректировал угол наклона, а затем почему-то всегда левой лапой давил (скорее всего, опирался) на звонок, пока кто-нибудь не откроет дверь. А с внутренней стороны двери еще бесновался Рэм, - вставила реплику захмелевшая от вина Елена.

 - Да, кстати, - добавил Владимир, - с вас причитается. Вся стенка у звонка исцарапана когтями Харона. Кто будет делать ремонт?

 - Ой, ребята, в школе они что вытворяли, - подхватила речевую эстафету Виктория.
 - Команды от инструктора схватывали сразу – это уж у них не отнять, выполняли слёту, поглядывая друг на друга. Но когда инструктор объявлял перерыв… хозяйки собак прыгали на «свои» подстилки. Но уж у кого комплекция не позволяла сделать эффективный прыжок, приходилось бежать нам - спасать чужие коврики. Как только Рэм слышал сигнал отдыха, он молниеносно хватал чей-нибудь коврик и, размахивая им как
флагом, несся по холлу. Наш Харон тоже вцеплялся в свободный конец, создавая блок движения. За ними диким стадом бежали остальные собаки, норовя вцепиться в высоко поднятый штандарт. Когда все же удавалось отобрать предмет, он был разорван в хлам.
 
 - На одних ковриках нас разорили, - рассмеялась Елена, - но экзамены наши кобелята сдали лучше всех.

 - Извините, тетя Лена, Рэмашка с Хароном, насколько я знаю моложе нашей Черри. Я не совсем в курсе, почему их не стало? – смущаясь за вопрос на достаточно деликатную тему, спросила Ольга.

 - Да ты не смущайся, Оленька, как говорится, обидно, досадно, но, видимо, судьба такая выпала на их долю и нашу тоже. А всё оказалось до обидной простоты взаимосвязано, но в отрицательном плане. Как с утра все не заладилось, так в арифметической прогрессии выросло до жизненной ошибки.

 - А я считаю, это была не ошибка, а осечка. Понимаешь, жизненная осечка. Спрашивается, зачем здорового пятилетнего кобеля забирать на тот свет? Неужели оказалось, что «миссия невыполнима» и судьба заставила его налакаться какой-то заразы из строительного ведра! Бред какой-то, - высказался хозяин Рэма.

 - На соседней даче шла стройка. Непонятно, что приспичило Рэму напиться из ведра какой-то бурды. Ему сразу стало плохо – всего вывернуло наизнанку. Мы «кинулись» звонить нашему знакомому врачу-ветеринару. Ему, как сообщила жена, вырезали аппендицит, он в больнице. День воскресный. Дозвонились до его ветлечебницы, оказалось – дежурит неопытный стажер. Решили ехать в первую попавшуюся клинику. Как специально, на нашем свороте к дачным участкам бульдозер ровнял кучи щебенки – ни проехать, ни объехать. Надо было им это делать именно в тот день?

 К городу подъезжали – он совсем обмяк. Так на коленях у меня и умер, - заплакала Елена.
 - Харон сильно переживал. Как он понял, что не стало Рэма - не знаем. Его самого чумка одолела. Две перенес, а третья его доконала. И, что удивительно, умер через год в день смерти Рэма – 10 сентября.
 Вечер воспоминаний затянулся далеко за полночь.
 Оказалось: сильная боль создает светлую память.
 
 
Глава 17

 Прощание


 Черри становилось хуже. Она плохо ела. Больше пила и дышала.
 Дыхание, словно воздух в старом натруженном пылесосе, шумно вибрировало воздушными путями собачьей трахеи. Хозяин позвонил в клинику и договорился об осмотре собаки.

 В коридоре ветлечебницы ждать пришлось не долго. Молодой хирург выскочил из кабинета покурить. Увидев уже знакомую пару, предложил сделать рентгеновский снимок и удалился на перекур. Они с осторожностью, переглядываясь друг с другом, зашли в кабинет приговоров, где просвечивают судьбоносные ростки временных пределов. Она неотрывно следила за его глазами, движениями и эмоциями.

 Хозяин обвел взглядом рентген-кабинет. Бетонный куб был неоправданно огромным. На высоком, выкрашенном масляной краской потолке пылились допотопные тусклые лампы ненового света. Несколько левее от центра комнаты стояло оборудование, похожее
на старый раннего советского периода сверлильно-фрезерный станок, с литой табличкой какой-то иностранной фирмы производителя. Рядом с ним на металлической стойке-вешалке внушительным грузом свешивались защитные фартуки.

 - Слушай, Черри, мы, похоже, попали с тобой в какие-то катакомбы. Главное, никого нет. Ты постой здесь, я загляну в следующую дверь.

 Собака дала согласие, покорно оставаясь на месте. За небольшими металлическими дверьми, словно в собачьей конуре, сидел студент в зеленом халате, распивая чай из фарфорового бокала. Чистый, видно еще новый бокал был сенсацией в этой комнатушке. Он сиял матовой белизной, отражая дневной свет из крошечного окошка. По стенам были развешаны плакаты с правилами техники безопасности. Ученический стол, обитый коричневым дерматином, был сервирован пластиковым пакетом, на котором лежали два бутерброда с колбасой.

 Студенту не пришлось ничего объяснять, он проворно соскочил с единственного стула, протянув руку для листочка-направления.
 - Так, так, все понятно. Сейчас все сделаем, как надо, - энергично заговорил молодой человек, - пойдемте к собачке. И оденьте, пожалуйста, на себя защиту!
Хозяин послушно взялся за фартук, ощутив свинцовую тяжесть.
 - Я чувствую, этот модный фасончик весит килограмм сто.
 - Вы угадали, точно не меньше ста, - засмеялся рентгенолог, - это раритет, такого сейчас нигде в мире не выпускают.
 - У вас тут, похоже, все раритетное. Может, сдать в магазин антиквариата? На вырученные деньги купить новое, современное, - нервно пошутил хозяин, переводя все внимание на собаку.

 Черри послушно легла боком на металлопластиковый коврик. Хозяин, словно матрешка в свинцовом сарафане, не без труда присел рядом. Взгляд пациентки тревожно заметался от непонимания действий студента. Он выдвинул от металлического динозавра рукав с плоским, похожим на эбонитовую плоскость, экраном. Скрылся за сейф-дверью своей каморки.

 - Всё готово. Подождите меня со снимками в коридоре у кабинета хирурга.

 Черри ничего не интересовало: ни мяуканье кошек, ни рычание собак. Она плотнее прижалась к ногам хозяина, шумно раздувая меха грудной клетки. Он ловил сочувствующие взгляды пациентов в очереди, переводивших взгляд с изрядно похудевшей собаки на хозяина.
 - Следующий… Проходим, пожалуйста. Я вижу, вам уже передали готовые снимки. Так… и что мы видим.
 - Я вообще ничего не увидел.
 - Правильно, я тоже ничего не увидел.
 - Значит, все будет в порядке, доктор?
 - Я ничего не увидел – опухоль обширно закрыла легкие и сердце. Выхода нет. Советую вам ее усыпить, - совершенно свободно от эмоций произнес хирург, продолжая что-то записывать непонятным почерком в амбарный журнал.
 
 Черри вскинула голову на хозяина. Он закрыл ладонями уши собаки.

 - Вы предлагаете мне ее убить? - сильная незнакомая по ощущениям эмоция захватила хозяина. Коктейль из различных ощущений составлял ее чувство: растерянность и нежелание принять эту фразу, понимание возможности правды и испуг непонятного действа.
 - Здравствуйте, Роман Евгеньевич, я к вам на секундочку. Посмотрите, пожалуйста, мою Кнопочку, что-то у нее с ножкой. Меня очень беспокоит, что она прихрамывает, - без остановки на одном дыхании сюсюкающе пропела дородная дама. Она уверенно уселась
на кушетку со своим раненым лохматым существом, выставив из цветастого платья упитанные коленки.

 - Погодите, Роман Евгеньевич, давайте обсудим наш вопрос. Неужели вообще ничего нельзя сделать, кроме последнего укола. Я просто не понимаю, я даже не знаю, как я смогу взять на себя ответственность и принять такое решение. Я не Господь Бог, чтобы распоряжаться чужой жизнью. Разве я имею право назначить смертный день и час?

 - Мужчина, что вы так преувеличиваете. Так делают всегда. Моя Кнопа – третья собака! - влезла в разговор рельефная дамочка.
- Женщина, простите меня, я не хочу разделять ваш титул «дважды собачьей убийцы»! - эмоционально жестко ответил хозяин. Черри приподнялась и солидно рявкнула на кудряво-лохматую парочку.

 - Правильно, Черри, мы будем с тобой бороться, побеждать и не сдаваться.

 - Виолетта Владимировна! Будьте добры, побудьте немного в коридоре, я сейчас закончу с пациентами и разберусь с вами. Хорошо?

 - Извините, - отставив писанину, повернулся к хозяину хирург, - у нас тут настоящий «дурдом» бывает, идут по всякому поводу и без повода, все хотят немедленного внимания и участия. Что касается вашей Черри, я вам говорю откровенно – случай безнадежный, с каждым днем будет ухудшение. Никто кроме вас не освободит от тяжелых мук собаку. Давайте договоримся так: я вам выпишу несколько наименований лекарственных препаратов, поставьте ей укольчики. Если будет совсем худо - звоните мне по этому номеру сотового телефона, лучше с утра, я приеду, сам всё сделаю, как надо.

 Я понимаю, что такое решение принимать непросто. У нас есть услуга. Можете оставить собачку и забрать ее обратно… можно и не забирать.
 - Вы их после этого хороните?
 - Их отвозят на скотомогильник, там и закапывают.

 Хозяин с Черри вышли из кабинета с тяжелой ношей знаний. Выдано последнее совместное домашнее задание для жизненного урока.
 Ситроён нагрелся под дневным августовским солнцем. Горячий воздух салона обжигал легкие собаки. Она усиленно задышала.
 - Сейчас, моя родная. Извини, не догадался сразу включить кондиционер.
Собака благодарно кивнула хозяину и тоже стала смотреть на поднятый им прямоугольник негатива, оставленный доктором «на память».
 - Черри! Что же нам теперь делать. На снимке действительно одно огромное пятно в обрамлении твоего силуэта, - хозяин повернулся к ней с влажными от тревоги глазами. Она отвернулась и невидящим взглядом уставилась в окно задней двери.
 - Черри, ты не хочешь со мной говорить? Почему ты не смотришь на меня? Я виноват, да?
Я действительно во всем виноват! Я проглядел твою болезнь, я допустил и запустил ее. Прости меня, Черри!
 Она сидела неподвижно, не поворачиваясь. Лишь кончики ушей вздрагивали, выдавая ее волнение.
Хозяин вывернул со стоянки ветеринарной лечебницы, освобождая парковку для машины с грустным водителем пожилого добермана.

 Во дворе дома в этот час никого не было. Хозяин с собакой, ненадолго задержавшись на газоне, поднялись в квартиру. У него не оставалось времени, нужно ехать на совещание, которое он сам придумал проводить в установленный час. Он снял обувь, сходил в ванную за влажной тряпкой, протер собаке лапы, поцеловал ее и … не удержал слез. Кроме них двоих в квартире никого не было.
 
 Хозяин сел в кресло и дал волю слезам, прикрыв ладонями лицо. Ему впервые стало жалко себя, своей предстоящей потери выращенной сильной любви. Он плакал чистыми мальчишескими слезами, словно от поломанной любимой игрушки. Слезами надрыва от ранней смерти матери. Слезами обиды, очищения и благодарности - это в его жизни всё же было.
 Он вздрогнул от неожиданного прикосновения. Напротив него сидела собака. Она положила лапу на его колено и пристально, совсем не по-собачьи, смотрела в его глаза. Слезы застыли в руслах движения и мгновенно высохли. Он никогда не видел у нее таких глубоких и содержательных глаз. Странно, но он почувствовал, что точно знает этот взгляд, и помнит его где-то там, в подсознании. В нем было столько безграничной любви и щедрости, озорства и решимости, что он выпрямился в кресле, взял ее мордочку в ладони и вслух проговорил:
 -Черри, ты все поняла, да? Ты готова, чтобы я это сделал?!

Он получил аккредитацию на смерть.

 Последние дни хозяин выгуливал ее сам. Даже в вечернее время он отставлял все свои надуманные дела и ехал домой. Каждый ее день завершающего далекого путешествия в жизнь был важен для него. Ее «несобачий» взгляд никак не выходил из его мыслей. Он останавливался и говорил себе не переоценивать ее больше, чем она из себя представляет. Она – собака.

 Он ставил ей уколы, она послушно подставляла свой загривок. Но улучшений не было никаких. Она перестала есть совсем, даже воды пила мало. Ей тяжело было лежать, она не могла, как прежде, лечь на колени хозяина или устроиться рядом на диване - не хватало воздуха для дыхания. Она стояла рядом с ним и… дышала. Он поддерживал ее с боков, чтобы ее ноги немного отдохнули. Через ладони чувствовал, как дико колотилось сердце в клетке ее ребер.

 Ночью она упала от усталости. Он соскочил с постели и увидел ее на перекрестке коридора и арки большой комнаты. Лунный свет наложил свои фотоны на квадрат центра пересечения, туда, куда она впервые приземлилась из другого мира бытия и сделала лужу. Она с трудом поднялась. Ее глаза вновь поразили его. Ему показалось, что их взгляд, не задерживаясь, проходит через него.

 «Я все понял, Черри, завтра я звоню и договариваюсь о смерти…»
 
 В ее жизни остались одни сутки, хозяин договорился о приезде врача. Вечером за семейным ужином он объявил о своем решении. Дата прощания была назначена на 18 августа на 11 часов. Таймер включился, отсчитывая последние мгновения жизни собаки. Все в последний раз.

 Последняя вечерняя прогулка…

 Они медленно спустились с подъездных ступеней во двор и, не задерживаясь, завернули за дом.
 - Черри, смотри, мне кажется, это Рона. Но почему она не со своими хозяевами, ее выгуливает какая-то женщина? Ты постой, подожди меня здесь. Я подойду и узнаю, что случилось.
Хозяин накинул поводок на ближайшую скамейку и проворно побежал за удаляющейся дамой с боксершей.
 - Странно, Черри, я никогда бы не подумал, что так можно поступить с собакой, тем более, настолько любимой, - стал рассказывать вернувшийся хозяин.

 Во время случайных встреч хозяина с Алексеем, последний с таким упоением и восхищением рассказывал, как его бесценная Рона приносит ему домашние тапочки, а потом целый вечер с обожанием не отводит от него взгляда. А сейчас она одна уже три месяца. Хозяева оставили ее в квартире, а сами уехали, поменяли место жительства.
Круглые сутки, днем и ночью она совсем одна… Знакомая семьи приходит два раза в день накормить и выгулять. Говорит, что сама не знает, приедут они за ней или нет. Пока не звонят, ничего не сообщают.

 - Ты знаешь, она похудела и совсем не радостная. Жизнь делает свои крутые повороты. Пойдем домой, наши заждались нас.

Собака понимающе кивнула и направилась к подъезду.

 Ночь была бессонной, собаке становилось все хуже. На утро под шерстью передней левой лапы, словно в чулке, обнаружилась внушительная по размеру желатиновая опухоль. Временами ему казалось, что, стоя и шумно дыша, она куда-то уходила, оставляя незнакомое существо, внешне похожее на его собаку. Ее глаза становились мутными агатами. Она держалась, скорее всего, боролась за… знание. Знание для него. Чтобы он понял и не корил себя за сделанный выбор.

 Утром рано позвонил врач и сказал, что не сможет приехать в назначенное время, поэтому предлагается два варианта: перенести укол назавтра или оставить договоренность как есть на сегодня, но на час позже.

 - Нет, переносить нельзя! Я все понял. Невозможно оставить животное, никак не облегчая ее страдание. Приезжайте обязательно сегодня, ради нее! Мы ждем, вся семья в сборе. Мы решили все вместе проводить ее
.
 Хозяин сделал все приготовления. Расстелил в коридоре свежую простынь, достал с антресолей багажную импортную сумку, примерил ее по длине собаки.
 - Вот, Черри, смотри, сколько стран она объездила, теперь будет твоей. А сейчас пойдем с тобой прогуляемся – у нас есть еще целый час.

 Он сел на скамью во дворе, пытаясь гнать из сознания невеселые мысли. Она стояла на газонной траве, не двигаясь, медленно поворачивая голову, задерживаясь взглядом на проходящих людей. Вскоре подъехала дочь на новой автомашине, медленно и пока еще не уверено припарковалась у подъезда. Подошла и села рядом с отцом.

 Черри, к удивлению хозяина, тоже подошла и довольно легко поднялась на задние лапы, опираясь передними на некрашеную доску скамейки. Она лизнула дочь в щеку.
 - Не плачь, Оля, ей станет лучше, - отец прижал к себе взрослую дочь.

 Все трое одновременно повернули головы на резкий звук тормозов влетающей на полном ходу во двор «десятки». Она чуть приостановилась и затем лихо повернула к нашему подъезду. Из машины выскочил молодой человек и стал заглядывать в клочок бумаги. Хозяин не сразу узнал хирурга в джинсовом обличье. Сумка, перекинутая через плечо, модные кроссовки – таким предстал вершитель собачьих судеб.

 Хозяин посмотрел на часы – было 11.53.

 Они поднялись в лифте в полной тишине. Неудобное молчание в квартире развеял громко работающий телевизор. В большой комнате, заполнив шприц смесью из нескольких ампул, хирург сказал: «Это хорошо, что вы все будете рядом. Не бойтесь, ей не будет больно. Возникнет галлюцинация и она, не понимая ничего, уйдет».
 - Черри, иди ко мне, приляг на простынь. Врач тебе сделает укол, и ты почувствуешь себя намного легче.
Собака послушно опустилась на предплечья лап, как египетский сфинкс, и благодарно обвела взглядом присевших на колени родных. Вытянула правую лапу врачу. Смерть под давлением силы из пластиковой тубы шприца через кончик иглы влилась в вену собаки.
 
 Вишенка вдруг резко встрепенулась, встала на тоненьких «оленьих» ножках и затем медленно опустилась на ладони родных.
 Биением сердца в его ладонь она сообщила, что готова идти. Удары становились глухими, как уходящие шаги…
«12.00.» - оповестил выпуск дневных новостей с экрана телевизора.


 Глава 18

 Я вернусь…