Когда я ходил в школу, каждый год у нас обязательно проводили сбор макулатуры. Те, кто не знает, что это за макулатура такая, может спросить у своих родителей или бабушек и дедушек. Они-то наверняка помнят, как их заставляли приносить в школу не меньше пяти килограммов старых газет или журналов, которые должны были пойти на переработку. Макулатурой дело не ограничивалось. Когда мои родители были пионерами, им надо было регулярно собирать еще и металлолом. К счастью, мне пришлось искать металлолом только однажды - времена уже были не те. Ну а сегодня идеалистов-пионеров никто бы и не подпустил к такому замечательному источнику дохода.
Но я отвлекся. На самом деле я хотел рассказать вам об одной случайной находке, которая определила очень многое в моей жизни.
Как вы, вероятно, догадываетесь, не все дети могли насобирать дома нужное количество макулатуры. Вот оглянитесь вокруг - сможете ли вы прямо сейчас найти два-три килограмма ненужной бумаги в своей квартире? Я точно не смогу. Впрочем, сейчас я живу в Америке, и один-единственный телефонный справочник Yellow Pages нашего округа сделал бы несказанно счастливым любого сборщика макулатуры времен моего детства.
Не сдать макулатуру было нельзя - в те времена сбор макулатуры был Делом Чести Пионера. Соревновались классы, соревновались школы, поощрялись ударники и прорабатывались отстающие. Стайки пионеров шныряли по домам, звонили в квартиры и спрашивали, нет ли макулатуры. Это было похоже на золотую лихорадку. Неудачникам и опоздавшим доставались жалкие остатки макулатурных залежей и насмешки конкурентов.
На суету вокруг поисков бумаги с презрением взирали отьявленные двоечники и прочие трудные подростки, открыто игнорировавшие попытки вовлечь их в Пионерскую Созидательную Жизнь. Другие же дети, отчаявшись набрать заветные килограммы, готовы были пойти на все, чтобы их не стыдили в школе. Замаскированный в стопке газет кирпич, например, был черезвычайно популярен среди не склонных к сложным решениям троечников. Увы, учителя и пионервожатые быстро научились распознавать такие сюрпризы, и пойманные разгильдяи с позором отсылались на новые поиски макулатуры. Менее склонные к авантюрам, дисциплинированные хорошисты и отличники вымогали макулатуру у своих родителей, и некоторые, махнув рукой, расставались с парой-тройкой книг из домашней библиотеки.
Я рано научился читать и очень ценил книги. Для меня, школьника, было непостижимо, как взрослые люди разрешали детям тащить Настоящие Толстые Книги в макулатуру. В нашей семье такое было невозможно. Книги, купленные из скромного бюджета, тщательно выбирались, и потом читались и перечитывались много раз. Книг у нас дома было немного, доставались они трудно, и все они были любимыми. Мой ненасытный книжный аппетит в основном удовлетворялся районными библиотеками, которые в те времена еще не обнищали до неприличия.
Я очень хорошо помню, как однажды, когда я был во втором классе, я вошел в школьный двор и обомлел. Все пространство перед школой было завалено макулатурой. Мой скромный вклад в общее дело (старые газеты и журналы "Наука и Жизнь") был взвешен на ручном безмене, снисходительно одобрен руководством и небрежно брошен в огромную кучу макулатуры, собранную нашим классом. Наша куча ревниво оберегалась от расхищения девчонками-активистками.
Я пошел вдоль макулатурного развала, не веря своим глазам. Книги валялись под ногами, их отбрасывали, швыряли, и никто не видел в этом ничего противоестественного. Я наклонился и поднял с земли какую-то толстую книгу в коричневой обложке. "Хрестоматия Родной Литературы для средней школы" - я понятия не имел, что такое хрестоматия, но книга была такой уютной, такой большой, обещающей столько незабываемых часов, проведенных за чтением, что я просто не мог кинуть ее обратно в кучу. Я оглянулся по сторонам и засунул книгу в свой портфель, который с трудом застегнулся, но не подвел меня. К счастью, вездесущие активисты ничего не заметили.
В тот день я с трудом дождался окончания уроков. Дома я открыл мою добычу, мою Хрестоматию, и стал читать, читать, читать...
Сейчас я понимаю, что мне невероятно повезло. Книга, которую я спас от печального конца в макулатурной куче, была составлена просто великолепно. Кто-то знающий и любящий русскую литературу собрал под одной обложкой практически всех выдающихся писателей и поэтов, которых мне еще только предстояло изучать в школе. Хрестоматия начиналась с рассказов о подвигах князей и богатырей Земли Русской, потом шло Слово о Полку Игореве, ну а потом мощный, живительный поток родной литературы подхватил меня и я не мог уже остановиться, пока не прочитал и Недоросля, и Ревизора, и Горе от Ума, и Героя Нашего Времени - такая уж это была волшебная, затягивающая книга.
Я читал и перечитывал мою замечательную Хрестоматию много раз. Я грустил над Бедной Лизой, хохотал над гоголевскими героями, пытался понять магию простых и неповторимых строчек Лермонтова, я погружался в глубины веков и видел великие сражения и победы.
Детская память поразительна - очень скоро я уже помнил все свои любимые произведения чуть ли не наизусть. А потом - о чудо - я заметил, что Хрестоматия исподволь отучила меня от книжной всеядности. Теперь я просто физически не мог переваривать позолоченную фальшь пропагандистских книг или примитивно слепленные, пресные рассказы в жанре соцреализма. И, наверное, с тех же времен идет мое инстинктивное отвращение к фиглярству "новаторов языка", к их попыткам спрятать свою собственную косноязычность и серость за какими-то корявыми, неуклюжими, куцыми фразами.
Вот так и получилось, что своей любовью к литературе я во многом обязан этой случайной находке в школьном дворе, одним холодным осенним утром много, много лет назад.
Случайное зерно упало на благодатную почву. А это и не удивительно, ведь детство - волшебная, неповторимая пора, когда все возможно.
Дарите своим детям хорошие книги. Помните, как там у классика про разумное, доброе, вечное? Так что не теряйте времени.
И через много лет, поверьте на слово, вы вспомните мои слова и поймете, что я был прав.