Как служивый державу спас

 

 Проснулся служивый Степан Петров-сын с первыми лучами солнца, открыл глаза, потянулся... крякнул. Он лежал под зелёным кустом, накрывшись шинелью, на берегу синего озера.
Над водой стелился туман. Ещё по-утреннему свежо, но солнышко уже пригревает. Капельки росы на траве играют в солнечных лучах прозрачными весёлыми красками. Поют птицы, встречая новый день. На ветке напротив солдата сидит какой-то жучок и чистит лапки.
Степан встал, умылся холодной озёрной водой и задумался...
 -Что же вчера было?- вслух спросил он себя.
За время, пока шёл домой, в родную деревню, он привык говорить сам с собой.
 -Не иначе, сон,- ответил себе солдат.- Та встреча с Катериной, на лужку зелёном, когда была? Ещё до службы. А теперь... сколько лет уж прошло... жива ли, моя любезная? А котелок-поскребок? Тоже сон? Сейчас спытаем...
Служивый взял свой видавший виды солдатский котелок, щёлкнул пальцем по донышку.
 -Котелок-поскребок, наполнись ушицей жирной, ушицей сытной!- проговорил Петров-сын, как учила русалка, и с сомнением заглянул внутрь.
Над котелком завился дым, а внутри забулькала уха, душистая и горячая – ажно пальцы обожгло!
 -Вот, тебе и сон!- воскликнул Степан, поставил котелок на траву и подул на пальцы.
Развернул рушничок – на нём появился хлеб подовый.
Похлебал солдат ушицы с хлебушком, раскурил трубочку и стал в путь-дорогу собираться. Закрутил шинель в скатку, огляделся...
Туман над синим озером рассеялся. Вода засверкала в солнечных лучах, как в зеркале отражая крутые берега, поросшие густым кустарником. А дальше – тёмный лес, куда ни кинешь взгляд. В какую сторону идти?
Запали служивому на ум русалкины слова : „У лесовика проси...“ Это на счёт чарочки... Почему нет? Уж ежели пенсион, так по всей форме...
Как говорится, чтобы – сыт, пьян и нос в табаке...
Пошёл Петров-сын наугад – куда глаза глядят!
Идёт час, идёт другой... уж солнышко высоко поднялось, а лес, чем дальше - тем гуще!

 Вдруг навстречу летит сорока-белобока, лесная трещётка. По лесу летает, сплетни собирает. Кто попросит, тому новости разносит.
Уселась на ветку и ну – трещать!
 -Трак-так-так... трак-так-так! Куда путь держишь, служивый?- спрашивает.
 -Дедушку-лесовика ищу, на предмет полного пенсиону... на счёт чарочки, значит,- отвечает солдат.
 -Самого Лешего ищешь?- удивилась сорока-белобока.- Так, он царь наш лесной, повелитель! Он все может! Только не всем лесовик является – это, как он посмотрит.
 -А куда идти-то, в какую сторону?- не унимается солдат.
 -Иди, куда глаза глядят,- затрещала сорока.- Если захочет, лесовичок сам объявится.
Делать нечего, пошёл Степан дальше – куда глаза глядят! А лес всё гуще и гуще – вокруг пни да коряги простирают свои сухие ветки как руки-щупальцы... Того и гляди схватят!
Но солдат не робкого десятка – идёт себе, только зорко поглядывает по сторонам!
Иной раз ветки тянуться прямо к горлу – задушить хотят! Но служивый насупит брови, глянет строго, сожмёт покрепче ружьё и идёт дальше. А коряги убирают свои щупальцы – боятся русской силы!
Но вот, причудливый сухой пень, стоящий в окружении потемневших коряг, неожиданно зашевелился, отряхнул с себя пыль и превратился в маленького старичка-лесовичка в большой мохнатой шапке. Его длинная коричневая борода волочилась по земле.
 -Что скажешь, служивый?- громовым голосом спросил лесовик.- Зачем пожаловал в моё лесное царство?
Эхо как раскаты грома разнеслось по лесу.
Солдат очень удивился такому превращению сухого пня и, особенно, его громовому голосу, но не растерялся и не подал виду.
 -Разрешите доложить, Ваше Лесное Величество,- Степан взял „под козырёк“.- Интересуюсь знать... на счёт чарочки... к обеду. Согласно полному пенсиону...
 -А.... Марья-русалка положила... Слыхал, слыхал...- мелким как бисер смехом рассмеялся старичок.- Это можно... как говорится - это службишка не служба...
И опять Степан удивился – такой грозный голос и такой тоненький смешок!
А лесовичок замолчал и задумался, отчего маленькое лицо его сморщилось и стало походить на засохший гриб.
 -Тут, солдат, служба есть... а нашей лесной силы не хватает, потому вся эта каша заварилась в стольном граде,- он понизил голос до шёпота.
 - А чарочка... считай, у тебя в кармане, но только одна-другая, не более, для куражу...- лесовик вновь рассмеялся мелким смехом, как горох рассыпал.
 -Премного Вами благодарные, Ваше Лесное Величество!- служивый встал по стойке „смирно“.
 -А что в стольном граде-то, какая каша?- не удержался солдат.
 -Измена там, Степан, измена...- голос старика стал едва слышен.- Бояре хотят державу на части растащить. Каждый хочет удельным князем стать!
 -Ну, а царь-то что ж?- не понимал Петров-сын.
 -Царь слаб. Околдовали его заморские колдуны... того и гляди указ подпишет о разделе... А если...
 -Это мы понимаем. Государство разделится – скоро разорится!- бойко вставил служивый.
 -Во-во... правильно. На тебя вся надежда, Степан!- лесовик испытывающе посмотрел своими маленькими глазками из-под нависающих кустистых бровей.
 -Так, я что ж? Не впервой радеть за царя и державу! И без чарки могу!
 -Чарка тут ни при чём... это так, для полного пенсиону...- старичок протянул солдату серебряную чарку.- Дунешь в неё и скажешь: по-лесному велению и по-моему хотению быть тут вину горькому...
 -Но помни, служивый,- продолжил лесовичок.- Первая чарка – в охотку, вторая – в радость, а третья – последняя... Потом сколько ни дуй – только болотная тина появится...
 -Так точно, Ваше Лесное Величество!- гаркнул Степан.- А больше нам и не требуется!
 -Ну-ну, смотри, солдат!- прошамкал старик.- А теперь поспеши в стольный град! Дело не терпит!
 -А вот ещё... Постой!- остановил лесовик солдата.- Возьми-ка эту верёвку... пригодится.
С этими словами старичок подал служивому длинную пеньковую верёвку, смотанную в клубок.

 Взял солдат верёвку, нашёл узкую лесную тропинку и пошёл, куда лесовик показал - на восток, в стольный град.
Идёт себе и песенки поёт: „Солдатушки, браво, ребятушки. Кто же ваши сёстры? Наши сёстры – пики, сабли востры! Вот кто наши сёстры“.
Долго ли шёл он или коротко, только приходит в стольный град. А там – смута! Боярские выкормыши смущают народ, кричат: „Волю давай, свободу! Долой царя!“
А народ сомневается, не знает – может, правильно говорят, без царя лучше. Каждый в таком разе будет сам себе господин!
Не понимают, что над простым человеком всегда господин встанет. Не один, так другой!
Правильно говорится - один с сошкой, а семеро с ложкой! Поэтому и лучше грозный царь, чем семибоярщина! Давно сказано! Потому, при одном царе одну шкуру дерут, а при семи боярах – семь!
Народ в стольном граде волноваться начал. Кое-кто уж и за топоры схватился... лавки грабить начали...
Руководил боярским заговором самозванец Ониска Ёлкин. Он когда-то был рудокопом на Урале, но потом выслужился и стал конюхом у местного воеводы.
Ну, и оставаться бы ему в конюхах, с его-то умишком!
Но страдал Ониска пороком одним – пил горькую. А во хмелю стали к нему являться черти, кучерявые и мокроглазые. И стали эти черти нашёптывать, что-де по уму Ониске надо быть царём в стольном граде, а не конюхом в глуши. К тому же, он, мол, ростом вышел и дородностью взял...
И то правда, как выпьет Ёлкин, морда – во! Красная делается! Чем не царь?
А чтобы поддержку от бояр иметь, напевали черти, отдай, мол, ты им в удел части разные, которые от государства останутся. И Ониске-де хватит, чем царствовать, и боярам будет, чем боярить...
Держава-то боль-ша-я! Постарались предки! Теперь, мол, есть, что делить... и нам-де надо пожить... побоярить.
Сперва Ониска эти нашёптывания на ум не брал, думал – видения и мечтания всякие. С перепою, значит.
Но откуда тогда шерсть берётся? Как уйдут черти, так после них шерсть – хоть пряжу пряди! Жена выметать замучилась!
Выходит, всё правда! Черти настоящие, а, значит, и он, Ёлкин, царь – не иначе!
А прежний царь, что в стольном граде - слабак, ни рыба, ни мясо...
Хорошо с такими! Только заговоры заговаривать!

 Видит Степан, заговор созрел, как наливное яблочко, вот-вот упадёт, а тогда державе – конец!
Солдат первым делом - во дворец, а вокруг... братков-служивых – пруд пруди! Но все в смущении – не знают, кого слушать, кому верить...
А их начальники с боярами перешёптываются, торгуются - хотят себе кусок пожирнее от общего пирога отхватить.
Царь вместе с дочерью заперся в своей спальне и боится на улицу показаться. Слабый он...
Перед дворцом собрался народ, шумит!
Петров-сын огляделся, ища старых солдат, на которых можно положиться.
А кругом всё молодняк безусый... С ними каши не сваришь - ещё пороху не нюхали.
Но вот, увидел он стариков, с которыми во многих походах вместе бывал. Подошёл к ним Степан.
Было их немного, человек десять. Служивые спокойно стояли, курили трубки, рассуждали.
 -А наше дело телячье... Будет приказ, усмирим бунт, а так нет... Служба всё одно идёт,- говорил старый солдат на деревянной ноге.
 -Так-то оно так, да за державу обидно,- возражал ему другой, с чёрной повязкой на глазу.
 -Ба! Кого я вижу! Никак Степан!- воскликнул тот, что на деревянной ноге.- А я думал, ты уже давно дома в родной деревне, на печке греешься!
Все повернулись к подошедшему Петрову-сыну и весело засмеялись.
 -Не до печки, ребятушки!- воскликнул Степан.- Измена! Самозванец Ёлкин державу разорить хочет!
 -Это откуда ты знаешь? Сорока на хвосте принесла?- спросил солдат с повязкой на глазу.
 -А хотя бы и сорока... Лесные духи за русскую державу стоят, оттуда вся наша сила идёт...
Стали старые солдаты мяться и затылки чесать.
 -Верно Степан говорит. Державу спасать надо!- воскликнул доселе молчавший солдат с большой седой бородой.
 -Но как?- сомневались некоторые.
 -А так!- Петров-сын достал лесную верёвку.- Вы, солдатушки, стерегите дворец, чтобы вороги царю с дочкой ущерб не причинили, а я скоро...
И пошёл Степан к тому месту, где больше всего шумели и кричали слова обидные для царя и державы. Подходит и видит – на телеге стоит сам Ониска Ёлкин и смущает народ речами непотребными. А вокруг бояре продажные приплясывают и поддакивают.
Что тут делать? Недолго думая, служивый Петров-сын взял пеньковую верёвку за один конец и бросил её в изменника Ёлкина!
А верёвка та была не простая, а лесная, волшебная! Полетела верёвка сама-собой и обмоталась вокруг шеи Ониски-то, да ещё обхватила крепко-накрепко всех бояр-изменников земли русской!
Хочет Ёлкин слово сказать, да не может – верёвка шею давит! Хотят бояре убежать, но не могут двинуться – верёвка не пускает!
Видит народ такое дело и – ну, смеяться! Чем больше смеются люди, тем больше хочется...
У некотрых ажно слёзы льются, а у других животы разболелись от смеха...
И солдаты тож в смех ударились, да потом все в пляску задорную пустились!
Вся площадь смеётся и пляшет! Не остановить!
Царь видит – бояться нечего! Выходит с дочкой на балкон и ручкой машет. Приветствует свой народ, значит.
А Степан дёрнул за верёвку и повёл изменников в лес – судить их справедливым лесным судом.
Потому вся русская сила из лесу идёт! Там корни державы нашей!