Таёжная библиотека.
У нас в тайге очень тяжело с чтением. Хоть волком вой – но читать нечего, совершенно. Кому из нас делать нечего – те следы читают, но это считается дурным тоном – совать свой нос в дела других зверей: кто куда ходил, что делал… Хорошо ещё, что таких «читателей» среди нас меньшинство – в основном подростки. Но остальным, серьёзным снежным людям необходимо чтение! Мы же не дикари какие… Но вот своих типографий у нас нет ещё, а подвоз книг, газет, журналов люди так и не могут наладить – деньги, отпускаемые на эти цели, как всегда, разворовываются чиновниками, а нам раз в год с вертолёта сбрасывают одни обещания решить этот вопрос – и призывы голосовать за очередного кандидата. Как будто нам уже дали паспорта и избирательные права!
Но даже эти листовки с совершенно дебильными для нас текстами мы бережно храним и складываем в одной сухой и чистой пещере. Нам дорого каждое слово, записанное на бумаге. Но эти прокламации проблемы не решают, конечно. Хорошо, что в последнее время появился Интернет – но у нас так устроены глаза, что читать с экрана нам очень больно, и мало кто из снежных людей может это выдержать, к сожалению. Я тоже – но я наловчился писать с закрытыми глазами, и меня избрали всем племенем как главного общальщика с миром людей.
Но это так, к слову. Я же хочу рассказать о книгах – или о том, что мы имеем в качестве книг. Я не слишком болтлив? Я люблю рассказывать, что и как было, что и как есть – это один из моих главных недостатков, но я с ним борюсь. Честно! Старики говорят иногда, что зря меня они говорить учили – получилось, дескать, на их же головы, которые теперь у них от меня болят. Но такой уж я снежный человек – очень общительный! Но за то, что от меня у всех болят головы, меня и назвали Тадебя – это от человеческих слов, сокращённо: та, дескать, бяка… Но сам себя я зову Тунгу – это моё второе имя, и мне оно больше нравится. Но старики настояли, чтобы при общении с людьми я не пудрил им мозги и назывался Тадебя – чтобы не вводить их в заблуждение и чтобы они сразу же знали, с кем имеют дело.
Извините, я опять отвлёкся. Я же хотел рассказать о книгах!
Так вот, вместо книг у нас – эти дебильные листовки (4 штуки), обрывки газет (16 штук) и одна самая настоящая книга – правда, вся порванная – когда мы её нашли, её уже разорвала росомаха и сильно изгрызли бурундуки – и осталась от неё одна обложка и разрозненные рваные листки. Мы всем племенем очень огорчились от такого зверства – ладно бы ещё бурундуки, они же глупенькие – но вот росомаха! Она же прекрасно знала, что мы собираем библиотеку – и так поступила… Мы потом с ней полгода за это не разговаривали. А я, когда прижал её в одном глухом таёжном углу, даже оттаскал её за уши и дернул за хвост два раза. Только вы не рассказывайте никому об этом, ладно? А то мне стыдно за свою жестокость…
Я опять много говорю. Вот самый старый старик мне всегда говорит: не говори много, Тадебя, и мы будем звать тебя Тунгу – и ты обрадуешься… Но мне всё не удаётся избавиться от этой привычки. А может быть, это у меня самолюбование? Ведь мы, снежные люди, всегда мечтали научиться говорить – и только недавно нам это удалось, а мне особо посчастливилось – у меня самые лучшие показатели. Я даже слово «гранулированный» могу выговорить без ошибок! Почти… А пишу совсем хорошо! Правда, я хороший – несмотря ни на что? И симпатичный…
Ну это так, к слову. Я же о книге. Газеты в виде обрывков – это здорово, мы всем племенем их читаем каждый вечер. Про встречу на высшем уровне – это, наверное, про компьютерные игры в сети, мы так это понимаем – к сожалению, текста там дальше нет, оборвано. Про борьбу с лесными пожарами очень хорошая статья. Про то, как Нельсона Манделлу обижают. Про закрома Родины. И про средство от геморроя очень хорошо написано. Узнать бы ещё, что такое этот геморрой… Но ничего, с людьми поживём – узнаем!
А книгу я восстановил. Собрал по кусочку и смолой склеил. Правда, от всех страниц осталось почти ничего – но какие стихи! Судя по ним, у людей очень интересный взгляд на живую природу – люди столько значения придают вещам, которые для нас столь незначительны… И заблуждаются люди во многом. Но интересно написано. Правда, таких гадостей я не слышал даже от обезьян в зоопарке, где как-то отсидел месяц по недоразумению – но всё-таки как красиво пишет этот Корней Чуков! Про Муху – Цоко. Я так восхищаюсь этой нашей книгой, что постоянно вижу во сне, как мне присылают её целиком, непорванную… Тем более интересно узнать, как она написана на самом деле – я ведь, когда её восстанавливал, некоторые места от себя написал, в силу своего разумения.
Вот то, что у меня получилось:
Муха-муха, Цокотуха
Позолоченное брюхо.
Муха по полю пошла
Муха денежку нашла.
Пошла муха на базар
И купила самовар.
- Дорогие гости, приходите!
Я вас чаем угощу.
Угощу, угощу,
Не помилую.
Кто не будет пить чай –
Изнасилую!
Звери задрожали,
В обморок упали.
Волки от испуга
Скушали друг друга
Бедный крокодил
Жабу проглотил.
А слониха, вся дрожа
Так и села на ежа.
И назад ещё дальше попятилась…
Вдруг какой-то старичок-паучок
Нашу муху в уголок поволок.
Хочет бедную убить
Цокотуху погубить.
Вдруг из маминой из спальни
Кривоногий и хромой
Выбегает умывальник…
Дальше я ещё не восстановил – бурундуки так погрызли, что приходится склеивать по буквам. Работы мне из-за этого очень много, но это ничего – я очень терпеливый и умный. Только вот я не вполне понимаю – почему это люди так видят этот мир: все друг друга едят, насилуют и убивают? Ладно там, если для размножения или для еды – это было бы понятно. Но здесь ведь ни того, ни другого… Не понимаю я этого. Надо бы дальше эволюционироваться…
ГОВОРЯЩАЯ РЫБА.
Был у нас один интересный и поучительный случай. Вообще-то всё надо по порядку – а то непонятно будет. По порядку – это главное, ведь порядок – это одно из основных качеств разума. Разум затем и появился, чтобы всё-всё содержать в порядке, в первую очередь – самого себя. Или сам себя? Как правильно? Вот видите, я ещё не очень разумен – раз так запутался в двух словах всего. И порядка у меня в голове, похоже, не очень много. Но я стараюсь – я стараюсь каждый день, поверьте мне! Я стараюсь думать лучше и лучше, и выражаться всё яснее и яснее, и говорить более коротко и точно. А почем? Потому, что я прочитал в одном обрывке с текстом: «Краткость – сестра таланта». Я, правда, не знаю, кто такой этот Талант – но, наверное, имеется ввиду, что он – человек. А насчёт сестры – так это, наверное, человеческая самка писала, и имела ввиду иносказательно: что кто много не болтает – тот человеку как близкий родственник станет. А так как она не может быть человеку братом – то она вот так вот и написала: сестра. Очень красиво получилось, мне понравилось. И я хочу, чтобы люди меня и всех нас своими родственниками считали – пусть и не близкими, но хорошими. Вот я и стараюсь рассказывать поэтому коротко, ни на что не отвлекаясь. А много болтать – это очень дурной тон и привычка плохая, скажу я вам. К добру это не приводит – собственно, об этом и история.
Но раз уж по порядку – то по порядку. С чего бы начать? Вообще-то можно начать с самого начала – как Великий Мохнатый Предок пришёл в этот мир и сказал: «Здесь будут жить мои дети…». Но на самом деле он так не сказал, а подумал – он ещё не умел говорить. Но это было так давно и столько всякого рассказывать придётся – нет, это не будет кратким рассказом. Поэтому я лучше начну с того, как мы живём… Но и это – тоже весьма и весьма обширная тема, и её я собираюсь изложить в другом труде, отдельно. Я понимаю, вам, людям, наверное, смешно – сидит тут вот большой и противный для вас Снежный Человек и корчит лоб, пытаясь сообразить, как лучше рассказать то, что он хочет рассказать – да-да, я понимаю! Но поставьте же себя на моё место – я ведь среди наших только первый писатель. Не в смысле – первый потому, что лучший, а в смысле – просто первый. До меня ещё никто из нас не писал – и потому мне так нелегко. Во-первых, ответственность за всё, что я напишу – я же представляю лицо своих сородичей! Во-вторых – моя неопытность. В третьих – я же точно знаю, что первые лучшими не бывают. Они битыми бывают – вот это точно. А потом уже те, кто идёт вслед за ними, делают всё лучше и лучше – и уже из них получаются классики, которых цитируют и которыми восхищаются. Потому, что они использовали опыт первых и научились на их ошибках, как надо делать и как делать не надо. Вот.
Но т и это сказанное мной тоже не очень-то к теме относится – к теме о говорящей рыбе. Я понимаю – вам так хочется узнать, что же такое случилось, что это была за история – а я, как самый настоящий Тадебя, болтаю и болтаю, не в силах приступить к делу. Не очень-то это хорошо с моей стороны – но я же хочу сделать как лучше!
Кажется, я всё-таки придумал, с чего начать. Не с того, как мы живём – а с того, где мы живём. Это будет лучше всего – как мне сейчас кажется.
Так вот, живём мы в одной не очень большой и не очень маленькой – но зато очень сухой и чистой пещере на берегу реки Тунгуски. Очень это красивая река – и очень много в ней рыбы водится. Самой разной. И хорошей рыбы, вкусной. Мы её руками прямо хватаем оттуда – из речки то есть. И едим. Очень для мозга полезно – как в одной статье написано из обрывка журнала «Здоровье». Этот журнал мы нашли давно… Впрочем, я опять немного не о том.
Пошёл я как-то раз к реке за рыбой – для медведя, который у меня сейчас сломанную лапу лечит. Ему для того, чтобы кости хорошо срастались, тоже рыба полезна – в ней есть такое вещество, из которого все кости сделаны – кальций называется. Очень это вещество полезное, между прочим – его даже детям рекомендуют, но чтобы его в организмы больше попадало – рыбу надо есть с костями вместе. Но у нас зубы крепкие, едим… И не только с костями – а и с гостями тоже. Не в том смысле, что мы гостей вместе с рыбой едим – а в том смысле, что мы рыбу едим с гостями. То есть гостей мы не едим, конечно! А то я так сказал, что можно подумать, что мы гостееды какие. А это совсем не так на самом деле – мы гостей угощаем, а не едим. Вот.
Ну, пошёл я как-то раз за рыбой и поймал рыбу. Щуку – здоровенную такую, глаза у неё хитрые–хитрые. Я её, значит, тащу из речки – а она мне вдруг и говорит:
- Здравствуй, Тадебя.
Я прямо и присел. Не то, чтобы меня так поразило, что щука говорить может – хотя это само по себе достойно моего удивления – говорящих щук в нашей речке отродясь не плавало – а вот откуда она меня знает? Я подумал-подумал и спросил её прямо и честно:
- Извините, конечно, меня, многоуважаемая Щука – а откуда вы меня знаете?
- Как же тебя не знать? – Отвечает она мне. – Ты же та ещё бяка – схватил меня и тащишь из моей родной водной среды в среду воздушную, чтобы в своей пещере меня, такую красавицу, медведю своему трёхлапому скормить.
- Он не трёхлапый, - обиделся я немного – а четырёхлапый! А одна лапа у него поломана – но она на месте, прирастает. И поэтому ему кальций нужен. А кальций в Вас содержится. И, как мне кажется, кальция в Вас много. Поэтому Вы очень полезная Щука – и Вас хорошо бы съесть.
- Ну ты и варвар! – отвечает мне Щука. – Как это – «Вас хорошо бы съесть»? А тебя, Тадебя, хорошо было бы съесть?
- Ну, если для хищника какого, то хорошо бы, наверное. А для меня – не очень. И для медведя – тоже не очень. Кто его кормить будет? И для людей, с которыми я переписываюсь – тоже плохо, они будут писем ждать от меня, а их не будет. Не людей, конечно – а писем, потому, что писать их будет некому, если меня съедят – ведь тогда и меня не будет, и я не смогу письма писать…
- Ну, ну, ну, затараторил! – Возмутилась Щука. – У меня от тебя, Тадебя, уже голова болит. Надо же, какой ты болтун! Всё болтал бы и болтал – а дело стоит. Медведь твой голодный и лапа не срастается, я наполовину не в своей среде, с больной головой, а ты тут разговоры разговариваешь и ничего не делаешь. Ты уж определись, что ты делать будешь!
Я тут задумался. Правда – есть эту Щуку как-то нехорошо, вдруг и от неё кто-то писем ждёт? А отпускать её – чем тогда медведя кормить? Я же ему рыбу обещал, а он сидит там больной, с лапой в лубках и страдает. И так плохо - и так нехорошо. Щуку отпущу – медведь голодный, медведя накормлю – Щука писем не напишет…. Я скорчил лоб, как следует и спросил ту мысль, которая при этом родилась:
- А если я Вас сначала медведю скормлю, а потом отпущу? Так ничего будет?
- Ну, ты выдал! – Засмеялась Щука. – Сразу видно, что ты ещё не совсем Sapiens! Кто же так делает? И как ты себе это представляешь? Ведь если меня медведь сожрёт твой пещерный вместе с костями – то кого ты отпускать будешь?
Действительно, глупость получилась. Но ведь проблему-то решать надо! И побыстрее! У медведя вот-вот полдник начаться должен – а эта болтливая до ужаса Щука меня только путает. Я ей так и сказал. О том, что мне сейчас думать некогда – надо медведя кормить. И я сначала его накормлю ей, а потом думать буду. А она свои глаза ещё хитрее сделала и говорит:
- А ты знаешь, что я – волшебница? Вот поэтому ты и не напрягайся так, лесной чувак – всё устроим! В два счёта! И медведя накормим до отвала, и я в реке ещё поплаваю, дай Водяной!
Я не совсем понял, что такое Водяной даст – но заинтересовался – надо же, волшебная щука! И все проблемы решит!
- Просто так? – Спрашиваю?
- Просто так. – Говорит она. – Подскажу тебе одно своё заклинание – и будет тебе счастье, бриллиантовый, а позолоти ручку, яхонтовый…
- Стоп! Стоп! Стоп! – Заорал я. – Мы так не договаривались! Ты же сказала – просто так! И – какую ручку? У тебя же нет рук! У тебя же – плавники! И – хвост!
- Да не мне ручку-то! Не мне! – тоже заорала Щука, впадая в расстройство от моей непонятливости. – Не мне! Себе позолоти!
- Зачем? – спросил я удивлённый.
- А затем! Положено так! Впрочем, можешь не заморачиваться – и без позолоты у тебя руки – крюки. Вон как ты меня ухватил – до сих пор спина болит. И жабры. Я просто не люблю, когда меня неблагородными руками хватают. А золото – оно металл благородный, красивый. Я люблю, когда вокруг меня красиво и блестяще всё просто. В общем – чтобы блеск! Понимаешь?
- Блеск! – говорю. – Заклинание давай, бревно плавучее! А то медведь огорчаться начнёт!
- Мрак! – говорит щука.
- Это заклинание такое?
- Нет, балда лесная, пещерная – это ты такой тёмный! Чего грубишь?
- И неправда Ваша! Не грублю я вовсе! Я тороплюсь просто! Мне же о медведе заботиться надо! А я тут разговоры разговариваю! Вот схвачу тебя сейчас непозолоченными руками – и отнесу в пещеру! А там с медведем разговаривай сама!
- Ладно, ладно, - сказала щука уже гораздо миролюбивее, - покипятились – и будет. Не будем терять взаимоуважения, присущего нам, сапиенсам. И не будем ссориться.
- Не будем. – Сказал я. – Заклинание давайте. Сами же время тяните… А Вам воздух вреден, между прочим. Воздух – это Вам не кальций, который сейчас медведю нужен, как воздух. А мне фосфор нужен, как воздух – поумнеть чтобы. Так что – выбор у Вас невелик. Или – заклинание, или – в пещеру.
- Вымогатель! – Возмутилась Щука. – Бандит с речной дороги! Да кто же тебя, Тадебя, так воспитывал? И – воспитал, на мою голову!
- Так говорить будем или в пещеру пройдём? – спросил я настолько вежливо, насколько мог в своём тогдашнем стоянии. Щука посмотрела на меня и сделала движение – словно хотела зарыться в землю. Но она же не червяк какой! И у неё это не получилось.
- Ладно, ладно, слушай, вымогатель. Вот молодёжь пошла – никакого уважения к старшим…
- Заклинание. – Твёрдо прервал я её жалобы. – Заклинание, пожалуйста. И покончим с этим делом. Я, кстати, тоже устал от вас. Так что не будем затягивать процедуру.
- Не будем. – Охотно согласилась Щука. – Заклинание такое: Говоришь «По щучьему веленью, по моему хотенью!» - а перед этим говоришь то, что тебе нужно. Потом закрываешь рот, глаза и уши и считаешь до… До скольки считать- то умеешь?
- До двадцати. – Ответил я, приврав немного.
- Вот, самое то. Считаешь до двадцати три раза по три – а потом открываешь глаза и уши, а рот ёщё раз три раза по двадцать держишь закрытым – и получаешь то, что просил.
- От кого получаю-то?
- От почтальона, балда! От меня, от кого же ещё… Само появится и сбудется – не сомневайся. Теперь проверить надо заклинание. Давай, загадывай что-нибудь быстрее!
- А что? В голову что-то ничего не приходит… Всё так неожиданно, знаете ли…
- Ну всё, всё практически приходится делать самой! Что за молодёжь пошла – ужас просто! Никакого творческого потенциала, никакого трудолюбия, никакой ответственности! Ладно, придумаю за тебя тестовое желание. В общем, повторяй за мной то, что скажу – да смотри, не перепутай! – а потом делай так, как я сказала. Усёк?
- Усёк. – Сказал я. – Давайте заклинание Ваше… тестовое.
- Хочу, чтобы эта надоедливая щука…
- Хочу, чтобы эта надоедливая щука…
- Исчезла из поля зрения моего…
- Исчезла из поля зрения моего…
- И вообще с этого места!
- И вообще с этого места!
- Давай!
- Давай!
- Балда, закрывай свои входы-выходы и считать начинай! Быстро!
Тут я сообразил, что от меня требовалось – и внутренне содрогнулся. Пробормотав на скорую руку загадочное «по щучьему веленью, по моему хотенью», я закрыл рот, глаза и уши. И начал считать. Считал я долго, потому, что всё время сбивался – мне почему-то казалось, что я путаю «тринадцать» и «восемнадцать». Но, с грехом пополам досчитав до нужного места, я открыл глаза. Щуки не было! Это действительно был Блеск! Заклинание работало! И я, радостный, как бурундук в кеммере, побежал в пещеру – творить медведю свежую рыбу и мёд, себе – новый компьютер – какой-нибудь «Шайен» или что-нибудь ещё лучше, приставку для озвучивания текста и много-много книг для нашей библиотеки.
Но меня ждало грустное разочарование. Ничто из заказанного мной так и не появилось. Я долго пытался произнести всё так, как надо – и сделать всё так, как надо – но ничего не происходило. Медведь на меня обиделся и не разговаривал со мной три дня. Старики сначала думали, что я тронулся умом или в меня вселился злой лесной дух – но потом поняли, в чём дело и начали смеяться. Оказывается, щука меня просто обманула – она так уже поступала когда-то давно с кем-то из наших. А то, что она исчезла – в этом никакого чуда и не было. Просто сползла в речку потихоньку и уплыла…
По ночам я иногда люблю сидеть на берегу нашей Тунгуски и смотреть на лунную дорожку, тянущуюся по реке. Это очень красиво. И в такие ночи я слышу иногда доносящийся из реки издевательский щучий хохот. Это та самая Щука смеётся над моей глупостью. Она меня и за человека-то не считает…
Только она не знает, что после этой истории я здорово поумнел. И теперь я знаю – если рыба даже и говорящая, то это совершенно не означает, что она может что-то делать ещё, кроме того, чтобы болтать. Пусть теперь держится подальше от нашего берега. Поймаю – людям отдам, для опытов. Или для ухи.
Вот.