Наши края известны своими историями и происшествиями, ставшими впоследствии легендами и сказками, известными за многие земли отсюда. Никому доподлинно неизвестно, случались ли они на самом деле, однако каждая из них уже с самого детства наложила свой отпечаток на наше сознание, став его неотделимой частью. Эти истории передаются из поколения в поколение, от бабушек внукам и так далее. И теперь уже практически невозможно найти первоначальный источник, да никто и не пытается. Будь то сказка о лесных чудовищах, о веселом рыбаке или о влюбленной слепой девушке. Я уверен, что и в ваших краях ходят подобные легенды. И одну из них я вам с удовольствием расскажу. Вы удивитесь, она может напомнить вам что-то совсем знакомое. Однако могу уверить вас в том, что именно такой я впервые услышал ее от своей матери, когда был совсем ребенком, и она крепко застыла в моей памяти во всех деталях и подробностях. В своем повествовании я лишь позволю слегка раскрасить ее личными додумками, которые никак не исказят истинный ее смысл.
Как и многие истории начинается она утром, на главной площади небольшого провинциального городка. Безоблачный летний день, солнце не успело отогреться после долгого сна, поэтому в воздухе еще витают клубки прохладного ветерка, который плавает в поисках надежного убежища до следующей ночи. Пока никого нет, птицы на карнизах, на ветках и на заборах сидят, распевая песни пробуждения и радости новому дню. Но вот уже появляются первые торговцы, заполняя площадь беспорядочным гамом. И птицы уступают, скрываясь до времени за городом, на чердаках и в густых кронах.
Вот спешит на своё привычное место зеленщик с большой нагруженной тележкой, молочник со своей огромной бочкой на колесах торопится устроится на своем месте в тени густых деревьев. Мясник, бормоча себе под нос понятные только ему выражения типа "что-то брамкалка сегодня гыкнулась больно громко", открывает свою лавку. Вот юная цветочница проходит мимо, напевая что-то легкое и веселое, и заботливо поправляет в корзине спутавшиеся между собой листья. Открывают свои лавочки и продавцы овощей, торговец вином, хромой сапожник, усатый цирюльник и мрачный часовщик. Но ни один из них не станет главным героем моего рассказа.
Вот близится полдень, и площадь уже полна народу. Все покупают и продают, торгуются и прицениваются, смеются и ругаются, что-то оживленно рассказывают и внимательно слушают последние новости. А новости на сегодня очень необычные. Помимо того, что этой ночью жена кузнеца родила двойню, а у градоначальника пропала его любимая охотничья собака, ночные гуляки слышали подозрительные звуки из старого особняка. Ни то рычание, ни то чавканье - пьяные не смогли разобрать, однако эти звуки повергли их в такой ужас, что все пятеро вмиг протрезвели и с криками бежали прочь. И хотя многие приняли это за последствия гулянки, от которой, как известно, нередко чудится Бог весть что, однако эта новость несколько встревожила горожан. Старый дом на реке давно пользовался дурной славой среди мирных жителей городка. Это, пожалуй, единственное, что омрачало поселение. Поблизости не было ни черного леса, ни глубоких канав, ни зловонных трясин. Только от этого дома веяло чем-то непонятным, и поэтому пугающим. Детям запрещали гулять возле него, собаки и кошки сами сторонились его, будто неведомая сила обитала там. Хотя, надо вам сказать, дом не пустовал. В нем жил старик со своей молодой дочерью. В городе говорили, много лет назад он был очень богат, но слишком увлекался химией, биологией и другими непонятными для простого люда науками, на что и спустил всё своё немалое состояние. Дом без ремонта и достойного содержания обветшал, так как хозяину пришлось уволить всю прислугу, и теперь он серым и мрачным пятном стоял на окраине города, лишь только своими внушительными размерами и высоким забором с литыми, а теперь скрипучими воротами, напоминал о своей былой роскоши.
Но вот и появилась наша героиня, Анна Финстер. Двадцатилетняя девушка, довольная милая на вид, темноволосая и темноглазая. Ее густые волосы собранны сзади, а несколько непослушных локонов ниспадают на лоб, подчеркивая и без того выразительный взгляд. Одета она ни просто, ни богато, однако несколько умело подобранных дорогих ленточек приятно дополняют простоту кроя самого платья. Она неторопливо идет по площади, заглядывая то в одну, то в другую лавку. Анна бывает здесь почти каждый день, и каждый день одна. Вот и сегодня она покупает в лавке немного овощей и зелени. Торговцы обычно почти не разговаривают с ней, а уж сегодня и подавно. Они умолкают, лишь только девушка подходит к ним на расстояние, с которого можно разобрать, о чем они говорят. Другие покупатели тоже сторонятся ее, но, кажется, она не обращает на это никакого внимания. Она молчалива, улыбается какой-то странной улыбкой, будто самой себе, и старается не смотреть на лица прохожих. А всё потому, что она и есть дочь хозяина старого дома, о котором сегодня говорит весь городок.
Прикупив всё, что ей было необходимо, Анна так же незаметно исчезает с площади, как еще недавно появилась на ней. Дорога ее лежит к северу, по широким пустынным в этот час улицам, дома становятся всё реже и скоро совсем исчезают. Уже виднеется мост через реку, а там уже и знакомые ворота ее дома. Она совсем не спешит. Ей некуда торопиться. Отец сегодня рано утром вышел из своей половины в гостиную, весь всклокоченный, перемазанный чем-то зеленым и красным, пахло от него опаленной шерстью и горючим. Сразу было видно, что эту ночь он не сомкнул глаз. Старик отхлебнул из бочонка немного вина, выругался и буркнул дочери, чтоб та не смела беспокоить его, по крайней мере, до вечера. Это ничуть не удивило Анну, так как она давно привыкла к такому поведению отца. Ее уже даже не интересовали те странные жуткие звуки, что доносились с его половины, хотя она совершенно не знала, что там происходит. Да это и не интересовало ее. Еще, будучи совсем маленькой, Ани тайком пробралась в запретные комнаты, но всё, что она там нашла, были лишь банки, колбы и бутыли пустые и наполненные жидкостью разных цветов. И еще какие-то непонятные сооружения, одно из которых доходило вплоть до потолка большой залы. Это совершенно не заинтересовало маленькую девочку, зато, когда отец узнал о ее похождениях, ей здорово попало, к тому же отец заставил ее целый день просидеть в чулане, в котором возились мерзкие крысы. Это надолго осталось в памяти Ани, и желание исследовать отцовскую "лабалатолию" пропало надолго. С тех пор Анна нашла себе другие увлечения: она с удовольствием проводит время на кухне, ставя опыты в приготовлении еды, хотя плоды ее успешных экспериментов некому оценить, так как отец постоянно думает о своей химии, совершенно не замечая, происходящее вокруг, особенно в последнее время. Он всё время бормочет, что уже близок к открытию, но совершенно не реагирует на вопросы дочери. Остальную часть времени Анна проводит в пыльной библиотеке, читая толстые романы и мечтая, как и многие молодые девушки. Из дома она выходит крайне редко, только при необходимости. У нее нет подруг, да и кто захочет дружить с тем, кто живет в проклятом доме.
Но, пока мы отвлеклись, Анна уже подошла к мосту. Тут она остановилась. Кусты у реки зашевелились. Она медленно подошла к ним и осторожно наклонилась. Но тут что-то схватило ее за руку и дернуло на себя. Анна инстинктивно подалась назад, но это что-то резко отпустило ее руку, и она неминуемо упала, выронив корзину, из которой тут же посыпались купленные только что овощи. Из кустов раздался громкий смех и на дороге появился виновник, а теперь уже и зритель, этой нелепой сцены - Шон. Это старший сын кузнеца, который известен в городке своими проказами, порой довольно жестокими. Вот и теперь он стоит и со смехом наблюдает, как девушка поспешно собирает рассыпанный редис. Но он стоит, скрестив руки на груди, и даже не думает помочь ей, а только подсмеивается и шутит. Ему уже около тридцати, и в его возрасте многие давно обзавелись семьей, но он и не собирается. Уже весь городок говорит о его любовных похождениях, о том, сколько молодых девиц были обмануты им, а некоторые поговаривают, что малыш дочери мясника вовсе не сын ее супруга, и что из-за этого старый мясник недолюбливает Шона, но это, пожалуй, лишь сплетни, хотя конечно подобные разговоры на пустом месте не возникают. Не будем вдаваться в такие подробности. Одно могу вам сказать точно - Шон был одним из тех мужчин, о которых мамы предостерегают своих молодых дочек. Несомненно, он был хорош собой, силен, ловок. Из него мог бы получиться замечательный охотник или воин. Но все свои силы он тратил в большинстве своем на забавы и проказы. Конечно, отец обучил его кузнечному делу, однако тот практически не применял свои умения. Другим же его талантом было: выпить в таверне больше всех пива на спор и устоять при этом на ногах. К тому же он неплохо стрелял из лука, владел мечом и умел довольно сносно сидеть в седле, но всё это было только ради того, чтобы производить впечатление, особенно на местных красоток, которые и без того с ума сходили от его глубокого, очаровывающего взгляда, игривой улыбки и широких мускулистых плеч.
- Ты всё это специально подстроил! - вскрикнула, наконец, Анна.
- Конечно, специально! Но это стоило того! Видела бы ты своё лицо, растяпа! - не унимался Шон.
- Ничего смешного я здесь не вижу... До чего же ты наглый и подлый!
- Да, я такой! - уже перестав смеяться, отчеканил он. - А ты что, уже домой собралась? Пойдем, прогуляемся до ближайшего лесочка.
- Никуда я с таким как ты не пойду, - не поднимая головы и продолжая собирать редис, пробурчала девушка.
- А что так? Ты боишься меня? И правильно.
- Почему я должна тебя бояться.
- Сама знаешь, не маленькая. А я хотел пригласить тебя сегодня на праздник. Слыхала, поди? Мой отец его устраивает в честь рождения моих братьев. Я буду рад, если ты придешь.
- Не думаю, что твой отец или кто-то еще кроме тебя будет рад видеть меня на этом празднике. А быть циркачом, чтоб на меня все пальцем показывали, я не хочу. Да и вообще, я не могу понять, почему ты всё время меня преследуешь. Мало тебе девушек в городе.
- Ты знаешь, мало. К тому же интересно объездить такую дикую лошадку... Как ты.
На эти слова Анна ничего не сказала. Она стиснула зубы, бросила оставшиеся овощи, встала, кинула на Шона презрительный взгляд и зашагала к мосту. Шон только рассмеялся ей вслед, но потом крикнул вдогонку:
- Послушай, а что за звуки были слышны из вашего дома этой ночью? Твой сумасшедший отец живодерню, что ли открыл?
- А тебя это вообще не касается! - не оборачиваясь, крикнула ему Анна.
Уже через минуту она открывала ворота и заходила во двор своего дома. Навстречу ей бежал большой черный пес по кличке Гром. Он основательно обнюхал ее и только потом уступил Анне дорогу к дому. Он был крайне строг и осторожен, чем очень напоминал своего хозяина. Выполнив свою обязанность, пес гордо удалился в заросли небольшого заброшенного сада, который находится на территории поместья. Когда-то этот сад был местом послеобеденных бесед и приема гостей, но теперь, когда в доме не было садовника, он одичал и разросся. Хозяина он не волновал, а Анна понимала, что одной ей всё равно не под силу заботится о нем. Поэтому теперь в саду хозяйничал Гром.
Войдя в дом, Анна прямиком направилась в кухню, где тут же начала готовить обед. Она знала, что сегодня отец не явится в столовую, чтобы отведать ее аппетитного супа и тушеных овощей и запить всё это домашним вином. Поэтому и стараться сегодня ей особо не хотелось. Отобедав в одиночестве, Анна зашла в библиотеку, взялась за начатый вчера роман и уселась в большое кресло. Минут через пять она заметила, что глаза просто скользят по строчкам, а их смысл никак не отражается в ее голове. Она поймала себя на мысли, что никак не может прийти в себя после случая у моста. Этот наглец Шон давно уже заприметил ее и не упускает ни одной возможности, чтобы отпустить ей вслед какую-нибудь неблаговидную остроту, но до такого еще не доходило. Какая-то обида и отвращение шевелились в ее голове, не давая покоя. И что это ему вдруг вздумалось приглашать ее на праздник. Анна никогда не бывала на подобных вечеринках, да и вообще без надобности не покидала пределы поместья, и он это отлично знал. Этот подлец просто хотел посмеяться над ней? Так что ж теперь совсем из дома никуда не выходить. Так же не может больше продолжаться. Но что с этим делать, Анна никак не могла решить. Книга уже совсем не занимала ее. Она попыталась читать другую, но вскоре поняла, что сегодня день для чтения окончательно испорчен. Тогда она попыталась занять себя домашними делами. Протерла от пыли полки в гостиной, сменила салфетки на столиках, поправила занавески на окнах и много еще чего. Так прошел день. Наступил вечер, но отец так и не появлялся. То и дело с его половины доносились тихие и громкие хлопки, грохот, звон и другие подозрительные звуки, но Ани с привычки совсем не замечала их. Было уже поздно, но она не решилась зайти к отцу.
Анна уже умылась и собиралась отходить ко сну, как услышала за окном грозный лай Грома (за что ему и дали такую кличку). Она прислушалась, но других звуков не уловила. Но тут лай сменился сначала отчаянным повизгиванием, и вскоре совсем смолк. Пару минут она не двигалась и, казалось, не дышала. Тишина, только стук часов в гостиной. Тогда Ани поспешно накинула на ночную сорочку теплый плащ и выбежала за дверь. Но она не увидела ровным счетом ничего. Уже спустилась мгла, и лишь огонь из окна освещал двор. Анна позвала пса, но в ответ была лишь тишина. Она спустилась по ступенькам с крыльца во двор и осторожным шагом направилась к воротам. Слева что-то хрустнуло, она резко обернулась, но ничего не разглядела, глаза еще не успели привыкнуть к темноте. Ани подумала, что ей показалось, и снова пошла в сторону ворот. Вдруг она почувствовала, что чья-то рука обхватила ее сзади, сковав при этом руки, а другая рука зажала ей рот. Кто-то грозно шепнул ей в ухо "Только пикни!" и потащил в сторону сада. Все ее сопротивления приводили только к тому, что руки только сильнее сжимали ее, причиняя при этом боль. Когда они оказались в самом отдаленном месте сада, где находилась заросшая и грязная от времени беседка, ее отпустили и кинули на пол, но не с силой, поэтому она удачно приземлилась, даже не ударившись. Она подняла глаза и теперь уже смогла четко увидеть, что перед ней был Шон. Он стоял, облокотившись на стенку беседки, и самодовольно ухмылялся.
- Какой в тебя бес вселился! - выкрикнула Анна. - Как ты вообще смел проникнуть сюда? И что тебе от меня...
- Тихо-тихо! Ты же не хочешь неприятностей, - улыбаясь, перебил ее он.
- Ты что, будешь угрожать мне в моем собственном доме? Да как у тебя наглости хватает!
Шон сдержанно посмеялся и сделал два шага в ее сторону. Она в свою очередь отползла от него подальше. Даже в темноте было видно, что, несмотря на столь решительные и смелые восклицания, она всё же испугалась. Увидев, что ее глаза немного увеличились, а ротик слегка приоткрылся, Шон еще шире улыбнулся. И сделал шаг назад. Затем он присел на скамью, которая шла по окружности беседки, а ноги положил на другую часть скамьи, так чтоб закрыть собой выход. Увидев, что девушка несколько расслабилась, он начал разговор.
- Я всё же надеялся, что ты придешь на праздник. Подавали прекрасную утку. Ты многое упустила, было очень весело, все танцевали, пили вино, играли в разные игры. А ты здесь одна, со своим безумным отцом и глупым псом. Разве так подобает проводить вечера такой молоденькой и премиленькой девушке, как ты. Ну, что ты умолкла? Давай тогда здесь с тобой поиграем.
- Только подойди ко мне, мерзавец!
- Ну, что же ты так сразу! Разве можно так с гостями разговаривать?
- А я тебя и не приглашала! Уходи из моего дома немедленно, а то...
- А то что? Ты папочке своему пожалуешься? Думаешь, он тебя услышит. Насколько мне известно, он теперь вообще ничего кроме своей работы не замечает. А в городе тебя тем более никто слушать не станет, и ты это прекрасно знаешь. Так что давай, будем дружить. Давай же обнимемся как старые добрые друзья! - с этими словами он встал и вплотную подошел к Анне, которая до сих пор сидела не земле. Он присел к ней и протянул руку к ее плечу, но она тут же ударила его по руке. Тогда он обеими руками схватил ее за плечи и с силой тряхнул. Анна попыталась вырваться, но Шон прижал ее плечи к земле, сел не ее бедра и начал расстегивать пуговицы на ее плаще. Белоснежное ночное белье засветилось в ночном мраке. Он наклонился к ее груди, всё еще удерживая руками ее плечи, и зубами потянул на себя ленточку, которая связывала ее воротничок. В его глазах она увидела что-то звериное и жаждущее. Но когда он отпустил ее руки, она осторожно нащупала в темноте какой-то не очень большой, но и не очень маленький камень, и лишь Шон склонился к ней, Ани ударила его со всей силой в висок. Он несколько опешил и отшатнулся, тогда как Анна оттолкнула его от себя, вскочила и бросилась прочь из беседки. Она бежала меж деревьев и слышала за своей спиной его рычащий крик, что еще больше подгоняло ее. Выбежав их сада, она понеслась в сторону крыльца. Но тут яркий свет ударил ей в лицо, он отшатнулась и упала, закрыв лицо руками.
- Ты что здесь делаешь, Ани? Ночь на дворе. А я закончил свою работу, вхожу, а тебя нет нигде -раздался голос отца. - Что случилось? - сказал он уже куда-то в сторону грозным голосом. Анна обернулась и увидела Шона, который только что выскочил из сада, держась за голову, но, увидев ее отца с фонарем в руке, остановился, пригладил руками волосы и уверенным шагом направлялся в их сторону.
- Еще один шаг, щенок, и ты поплатишься! - рявкнул отец. - Что ты сделал с моей дочерью?
- Ровным счетом ничего. Можете сами у нее осведомиться и проверить, если не верите моим словам, - снова усмехаясь, заявил Шон.
Старик взглянул в глаза дочери, стиснул зубы, затем натянул улыбку и зашагал навстречу Шону. Ани заметила, что отец что-то держит в руке, но что, она не могла разобрать. Он подошел к нему вплотную и заговорил уже спокойным голосом:
- И что это тебе понадобилось здесь, в нашем доме, с этими словами он наклонился и поставил фонарь на землю. - Ты же, если не ошибаюсь, сын кузнеца., - Шон гордо кивнул. В это время старик почти незаметно высыпал содержимое бутылочки в свою ладонь. - Так видимо судьба тебя сама сюда привела. Тут тебе и быть! - с этими словами он швырнул содержимое прямо в лицо пришельцу. Шон попытался увильнуться, но пыль видимо была достаточно легкая, чтобы попасть в нос, словно пыльца. Он отер лицо руками, провел пальцами по глазам, мотнул головой, пошатнулся и рухнул на землю без чувств.
Отец обернулся, взглянул на испуганное лицо дочери и буркнул, чтобы она немедленно без всяких разговоров шла в дом и ложилась спать. Но Ани не двинулась с места и безумными глазами смотрела на Шона, не зная, что и думать. Отец повторил свой приказ, но уже громче и яростней. Девушка перевела взгляд на него и решила, что более разумно будет послушаться, и кинулась в дом. Она забежала в свою комнату и прильнула к окну, которой как раз выходило в тот самый двор. Она видела, как отец прикатил откуда-то старую тележку, взвалил на нее бездвижное тело и покатил к черному входу, который вел в его половину дома. Больше во дворе он не появлялся. Только из его комнат стали доноситься странные звуки. Нужно ли говорить, что Анна не могла уснуть. Она внимательно прислушивалась, пытаясь хоть что-то разобрать. Но когда она услышала человеческий крик, девушка тут же вскочила и кинулась в лабораторию. И какие только мысли не появлялись в ее голове, пока она бежала по коридорам и лестницам. И вот эта запретная дверь. Она остановилась и приложила к ней ухо. Она всё еще боялась зайти, а от ее решительности не осталось и следа. Но тут всё затихло. Были слышны лишь странные похрипывания и монотонный стук железа, будто работала какая-то машина. Заслышав за дверью шаги, Анна успела только уклониться от распахивающейся двери. Отец, с яростью и огнем в глазах, появился на пороге и тут же закрыл за собой дверь, так что Анна не смогла увидеть, что там происходило. Она прижалась к противоположной стене и не дышала. Отец вплотную подошел к ней, покачал головой и бросил ей в лицо какую-то пыль, видимо ту же, что и во дворе. Ани вскрикнула от неожиданности, но сразу же почувствовала, что в глазах поплыли темные круги, слух ослаб, голова потяжелела, и девушка провалилась в темную глухую яму.
Анна проснулась в своей постели, лениво потянулась, щурясь на солнце, которое, по-видимому, уже давно взошло и теперь светило в ее незанавешенное окно. Голова немного кружилась, как ей показалось от слишком долгого сна. Но тут в памяти начали мелькать странные видения. Сад, Шон, порошок, отец, лаборатория… Какой жуткий сон… Девушка подошла к зеркалу, и тут увидела на своих плечах явные синяки, словно отпечатки рук. Она быстро оделась, умылась, прибрала волосы и бегом спустилась по лестнице. Но то, что она увидела, заставило ее резко остановиться. Отец, в грязной одежде, испачканной как обычно непонятно чем, развалившись кое-как на диване, крепко спал, издавая при этом громогласный и глубокий храп. Ани стояла на ступеньках и не могла решить, что же ей теперь делать. Тут в ее голове мелькнула мысль – Гром. Что же с ним вчера сделал этот негодяй? Она прокралась к входной двери и выбежала во двор. Ани свистела и звала пса, обходя дом вокруг, но он не появлялся и даже не откликался. Тогда она пошла к ветхому сараю, дверь в который подозрительно была подперта толстой веткой, воткнутой в землю. Девушка зашла внутрь, в углу, в сене и пыли шевелился грязный мешок. Она подскочила к нему, мешок замер, тогда она развязала веревку, и Гром выбрался на свободу, потрепанный, но гордый.
«Что ж ты не отвечал мне, глупый? Честь свою боялся уронить? – ласково подсмеивалась над ним Ани. – Как же этот наглец умудрился засунуть тебя сюда?» Пёс отряхнулся и выбежал на улицу, девушка последовала за ним. Гром подбежал к воротам, обнюхал их, затем юркнул в сад, затем снова выбежал на двор и, рыкнув, бросился к двери черного хода. Ани даже не подумала следовать за ним, ей ничего не оставалось, как идти в дом и готовить завтрак.
Она осторожно приоткрыла дверь, но заметила, что отец уже не спит, а стоит у окна, скрестив на груди руки, и улыбаясь, смотрит во двор, откуда она только что пришла. Заслышав скрип двери, он повернулся к дочери и торжественно заговорил:
- С добрым утром, дочка! Как спала? Видел, как ты с нашим псом играла, сразу вспомнил, как ты во дворе резвилась, когда была совсем маленькой! – он задумчиво улыбнулся, будто вспоминал что-то. Ани молчала и не двигалась с места. Она даже не могла вспомнить, когда видела своего отца таким. – Ну, чего приуныла дочка? Сегодня поистине хороший день! А что у нас сегодня на завтрак, красавица?
- Я.. я не знаю. Сейчас пойду, что-нибудь придумаю, - и она мелкими шажками побежала на кухню.
За завтраком чудеса продолжились. Отец всё говорил и говорил. Вспоминал былую жизнь, когда мать Ани была еще жива, говорил о будущем, что скоро они заживут, как прежде, что накупит ей в городе кучу новых платьев и так далее. Дочь же не проронила ни слова, а только кивала и пыталась улыбаться. И только когда завтрак кончился, она смогла лишь произнести:
- А что вчера… - но отец тут же перебил ее.
- Тссс, - зашипел он, прижав палец к губам. – Кстати, я сегодня уезжаю в большой город по очень важному делу. Вот, когда я вернусь, обо всем и поговорим. А пока веди себя хорошо, не шали, и всё у нас будет еще лучше прежнего. Вот только съезжу в город, переговорю там с умными людьми, тогда всё и узнаешь, а пока тссс! – он как-то странно улыбнулся, подмигнул и пошел собираться.
Анна сидела и смиренно наблюдала за отцом, который сновал по дому, то и дело останавливался, словно вспоминал что-то, и снова бежал куда-то, весело, почти легкомысленно насвистывая старую песенку. Она забыла, когда в последний раз видела его таким. Он же, пробегая мимо нее, то трепал ее за щеку, то подмигивал, и снова скрывался за какой-нибудь дверью.
Часам к трем по полудню старик уже совершенно был готов отправляться в путь. Дочь проводила его до ворот.
- Так ты пешком пойдешь в город? Это же очень далеко, а ты совсем не имеешь привычки совершать длительные прогулки, - наконец произнесла Анна после долгого молчания.
- Ну что ты, глупенькая! Я дойду до площади, прикуплю там лошадь и повозку, - по-доброму ухмыльнулся он. – А ты, я вижу, взволнована чем-то? Я не вижу никакой причины для беспокойства. Я же говорю, вернусь, и всё будет просто замечательно! Ты только глупостей не делай, поняла меня! – последнюю фразу он сказал в полголоса и довольно сурово. Тем самым тоном, что он говорил до сегодняшней ночи, но Ани на этот раз испуганно опустила глаза, будто маленькая девочка, которую ругают за плохое поведение. Но отец, заметив это, тут же улыбнулся, притянул дочь за плечи и поцеловал в лоб. Когда девушка осмелилась поднять глаза, он уже шел по дороге, уверенно отчеканивая каждый шаг и что-то напевая.
Когда его фигура скрылась за мостом, Ани направилась в дом. Сначала она шла медленно, но вскоре шаг ее ускорился, и на крыльцо она уже взбегала. Дочь прекрасно поняла, что имел в виду отец, говоря о глупостях. Но любопытство, страх и какое-то непонятное чувство в груди не унималось и всё время царапало ее изнутри. Но когда она вошла в дом, ее уверенность начала пропадать. Шаги стали меньше и тише, а, подойдя к заветной двери, она почти не дышала. В голове мелькали события прошедшей ночи, непонятные и оттого страшные звуки, лицо отца, порошок. А теперь из-за двери слышались тяжелые вздохи, вздохи страдания и бессилия, как ей тогда показалось. Анна осторожно приоткрыла дверь и глянула в щелку. Но в комнате было темно, окна видимо были закрыты ставнями. Тогда она вернулась в залу, взяла канделябр и уже увереннее вернулась к двери.
Лишь только она вошла, вздохи смолкли, будто притаились. Ее мучили страшные мысли, но то, что она увидала, не столь сильно ее напугало, как она рассчитывала. При свете свечей, почти в полном мраке ей удалось разглядеть клетку и сидящего в ней обнаженного мужчину. Он сидел, забившись в угол, сжавшись, словно маленький ребенок, и исподлобья смотрел на нее. Анна сделала еще пару шагов вперед, но мужчина как-то странно зарычал и перешел на крик.
- Убирайся, чертова ведьма! Я знал, что у вас здесь нечисто! Не трогай меня! Подойдешь, я так просто тебе не дамся! Буду драться до смерти, если понадобится!
Он всё не унимался и продолжал выкрикивать проклятия. Ани от неожиданности отшатнулась назад, и долго стояла с широко открытыми глазами, не зная, что и делать. Когда пленник начал успокаиваться, она снова шагнула к нему.
- Шон, я выпушу тебя, только не кричи, пожалуйста! И беги прочь отсюда, ты меня слышишь! – отрывисто проговорила она. – И не появляйся здесь. Если отец тебя найдет… - Анна не договорила. Она сама теперь уже не знала, на что способен ее отец. И вообще, зачем ему было запирать его здесь, а потом уезжать. Куча загадок, и ни одного предположения.
- Я не выйду! И не притворяйся, что ты не замешана здесь. Теперь я всё знаю, и если нужно будет, всё расскажу суду, что вы здесь эксперименты на людях ставите, дьявольские приспешники!
- Что ты такое говоришь? Какие эксперименты? Погоди, я сейчас открою дверцу.
- Это часть вашего плана, грязная лгунья?
- Да тихо ты! Не хватало еще, чтоб тебя услышали. И между прочим, если на то уж пошло, мне тоже есть, о чем рассказать людям. А ты что здесь расскажешь, если не собираешься выходить?
- Ты меня шантажировать вздумала? – выкрикнул Шон, но притих и задумался. - Ты же прекрасно знаешь, что со мной будет, не притворяйся! – сказал он уже спокойнее. – Зачем вам это нужно? Зачем твой отец придумал это?
- Что это, скажи толком! Я не понимаю!
- Всё ты понимаешь… Сделали из меня чудовище… Чем я вам мешал? Я ведь даже пальцем бы тебя тогда не тронул… А вы… - он снова сжался и стих.
- Какое чудовище? – прошептала Анна. – Я ведь совершенно не знаю, чем мой отец здесь занимался, если ты это имеешь в виду. Он никогда не пускал меня сюда, а если б узнал, что я всё-таки пробралась на его половину, он точно бы наказал меня. И верно накажет… Мне нужно знать, что он сотворил с тобой? Какое чудовище? Возможно, я смогу помочь тебе, - она уже стояла совсем близко и держалась за прутья решетки.
- Ты хочешь это услышать? Хорошо. Твой папаша усыпил меня своим порошком, когда я очнулся, то был уже здесь в этой комнате и прикован к вон той машине, - он мотнул головой в сторону, и Ани увидела ту странную конструкцию из воспоминаний ее детства. Только теперь она была еще больше и сложнее. – Он что-то делал с моим телом, молния ударила мне в голову, и я снова потерял сознание. Затем я помню себя уже в этой клетке. А еще помню странное чувство голода и неудержимое желание бежать куда-то и рвать, рвать, пока не выбьешься из сил. Потом помню долго метался я по клетке, пытаясь когтями и клыками одолеть прутья, пока этот живодер не швырнул мне огромный кусок мяса. Я набросился на него и вмиг проглотил. И только тогда зверство начало покидать меня. Я снова обрел прежнее тело, но он сказал, что это же повторится, когда меня снова одолеет голод. Он оборотня из меня какого-то сделал, только вот полнолуния мне ждать не нужно. Стоит лишь проголодаться. Зачем ему это понадобилось, может быть, ты мне скажешь? – он с давящей тоской и надеждой смотрел на нее.
- Я ничего не понимаю. Неужели мой отец смог такое придумать?! Я даже представить себе не могу зачем… - она села на пол рядом с клеткой и закрыла лицо руками. – Тебе нужно бежать. Никто не может сказать, что он еще сможет сделать.
- А ты? Тебе тоже нельзя здесь оставаться. Он поймет, что меня выпустила ты. А человек, всю жизнь посвятивший себя такому кошмарному делу… Способен на любую жестокость. Ты должна бежать вместе со мной.
- Ты что? Это же мой отец, что он сделает со мной… - проговорила Анна. – Хотя возможно ты прав… - тут ей почему-то вспомнились слухи о смерти ее матери, которые ходили в городе. – Но нужно быть осторожными. А мне нужно поспеть в город, чтобы предупредить там людей. Я не знаю, что отец затеял, но что-то нужно делать.
- Мы нагоним его и остановим, - решительно сказал Шон, подойдя к стороне клетки, где стояла Анна. Его глаза уже не казались такими наглыми и насмешливыми, а слова не были такими дерзкими как прежде, поэтому Ани, не раздумывая, открыла довольно хитроумный засов.
- Ты бы хоть какую-нибудь одежду мне предложила, - низким голосом проговорил Шон, ухмыляясь, но не как тогда на мосту. В ответ Ани слегка покраснела, улыбнулась и, повернувшись к нему спиной, поспешила к гардеробной. Мужчина покорно последовал за ней. Среди отцовских вещей им удалось подобрать кое-какую одежду, но выглядела она на подтянутом и высоком Шоне довольно смешно, если не сказать нелепо, ведь старик был несколько полноват и не слишком большого роста. Но выбирать, как говориться, не приходилось. Пока Шон приводил себя в порядок, Анна собирала на кухне провизию для далекого путешествия. Тем более в этой ситуации еда была как никогда важна.
- Я готов. Правда, в плечах узковато, но на время сойдет. А ты молодец, быстро всё сделала, будто тебе не впервой в такие походы собираться. Знал бы кто, какая ты…
- Никто не знает, - отрезала Анна. – Некогда нам беседы вести, дело наше ждать не будет. И это, кстати, в твоих же интересах.
- Только, я думаю, лучше не распространяться о случившемся раньше времени. Народ у нас дремучий, что и говорить, узнают, переиначат по-своему, больше бед натворят, чем твой отец. Я так думаю, по дороге мы не пойдем, доберемся до моего дома, там возьмем коня, не пешком же твоего отца догонять. Он-то на повозке, а мы верхом – в миг нагоним, а там я уж с ним сам поговорю.
- Ты уже поговорил… - вздохнула Анна.
- Но тут то он не будет ожидать от нас такой выходки, мы его и прижмем, заставим признаться во всем и меня… как сказать-то?... вылечить, - пару минут он молчал, глядя в пол, потом тряхнул головой, взял Ани за руку и повел к дверям. Девушка сама удивилась тому, что совершенно не сопротивлялась.
Как только они перешли через мост, Шон повел ее в кусты. Шагов с дюжину они пробирались по густым и цепким зарослям, пока не вышли на узкую, чуть заметную тропку, которая уходила в лес. Именно по ней они направились. Когда они вошли в лес, солнце уже совсем село за горизонт, а среди деревьев было еще темнее, но Шон ни секунды не колебался, даже когда тропинку в темноте уже невозможно было разглядеть. Ани не удержалась и спросила, откуда он так хорошо знает дорогу, на что мужчина улыбнулся:
- Ну, тропку-то эту я прекрасно знаю, а как не знать. Не первый же раз я тайком пробираюсь к твоему дому, - тут он резко остановился и повернулся к ней. – Дальше я пойду один, а ты жди здесь и даже не думай одна идти куда-то. Я вернусь и очень быстро. Ты же сама говорила, это в моих интересах.
С этими словами он мигом растворился в темноте, тихо шурша лесной травой. Но скоро и эти звуки стихли, и наступила тишина. Хотя конечно это трудно было назвать тишиной, ведь и ночью лес продолжает жить своей жизнью. Но эти звуки, пожалуй, еще более пугающие, чем полное беззвучие. Вечер был теплый, да и одета была Анна хорошо, но зубы ее непроизвольно начали постукивать. Она внимательно прислушивалась и всматривалась в глубокую мглу, но ничего не слышала и не видела, и от этого становилось еще страшнее. Она постояла еще несколько минут в ожидании, потом нашарила рядом с собой поваленное дерево и аккуратно, чтобы не издать и звука, села на него. Но ей еще больше стало не по себе, так как вечно казалось, что кто-то крадется за ее спиной и вот-вот накинется на нее, беззащитную. Она вскочила и резко развернулась, но сзади, похоже, ничего не было. Она предпочла стоять, хоть и ноги с непривычки очень устали. Сколько Ани так простояла, неизвестно, но ей показалось, что несколько часов. Вскоре кусты впереди зашевелились, но она не испугалась, так как услышала лошадиный храп и знакомый шепот, которые теперь казался ей самым приятным голосом в этой бездонной темноте.
- Извини, Ани, удалось достать только одну лошадь, она одна стояла в конюшне. Думаю, отец направился на поиски меня… А что ты удивляешься? Я хоть и большой мальчик, но один, без своей компании я надолго не пропадаю, а отец несмотря ни на что… - Шон не договорил, он лишь помог Ани взобраться в седло и, сев за ней, направил лошадь вперед.
В дороге они молчали, каждый думал о своем, хотя, скорее всего, по сути об одном, о главной цели их путешествия. Через несколько часов Шон пожаловался, что начинает чувствовать голод, они тут же остановились и сделали привал. Только тогда Анна обнаружила, что они уже выбрались с тайной тропинки и теперь ехали по дороге, которая вела прямо в большой город.
Утро они встретили в седле. И когда первые лучи солнца начали выглядывать из-за горизонта и осветили довольно скудную местность, Шон заметил, что его спутница слегка отклонилась назад и крепко спит. Он же за всю ночь так и не сомкнул глаз. Постоянный страх перед своей новой сущностью больно постукивал в его висках. Пожалуй, за всю его жизнь ничто так не пугало этого отчаянного храбреца. Теперь же он чувствовал себя слабым и беспомощным. Лишь одно заставляло его подгонять коня - желание защитить это маленькое создание, которое теперь мирно посапывает на его груди. Создание, которому еще день назад он причинял боль, и которое протянуло ему свою руку, когда он меньше всего на это рассчитывал. Шон взглянул на нее и глубоко вздохнул. Затем его бездумный взгляд устремился на дорогу, которая уходила далеко за пределы видимости, практически не сворачивая. На ней еще виднелись следы от колес, и он очень надеялся, что их оставил тот, кого они так долго преследуют.
Но вот что-то замаячило у самого горизонта. Крохотное пятно, которое двигалось, но еще не было понятно в каком направлении. Шон осторожно потрогал Ани за плечо, и когда та открыла глаза, он тихо проговорил ей на ухо, будто боялся, что его услышат: "Посмотри вперед!" - и указал на это пятнышко. "Я не могу разглядеть..." - так же тихо шепнула она. "А это и не нужно!" - воскликнул Шон и яростно пришпорил коня. От неожиданности и спросоня, Анна еле удержалась в седле, но в глазах Шона блестнула ярость, и он практически этого не заметил. Тем временем точка продолжала увеличиваться, и вскоре можно было с уверенностью сказать, что это повозка. Тут Шон резко замедлил шаг, но через минуту уверенно понесся вперед. Не было никаких сомнений: они его нагнали! Их конь обогнал повозку и преградил ей путь. Всадник тут же выскочил из седла и уверенно направился к старику.
- Что ж ты, дочка, наделала. Я ж ради тебя столько трудился, чтобы мы зажили преждней жизнью, даже лучше, чем раньше, я же тебе объяснял. Я же говорил тебе, чтобы ты не совалась туда! - начал старик. Говоря эти слова он не сводил глаз с Шона, хоть и обращался не к нему. В голосе его слышались и отчаяние, и обида, но больше злоба, которая ярко отражалась на его лице.
- Зачем ты сделал это со мной, гнусный колдун! - гаркнул Шон, остановившись всё же на безопасном расстоянии от старика. Мало ли, какой еще порошок он держить в своем кармане. Ани же сидела в седле и не могла пошевельнуться. Она и представить себе не могла, что собирается делать Шон, чем может быть опасен ее отец, и что она вообще может сделать, такая слабая и ничего не понимающая, что вообще происходит. Боль разочарования и страха сковала ее тело и сознание. Она смотрела на отца и не могла понять, что могло его так изменить, что заставило его совершить это, а главное, зачем он посвятил этому половину жизни.
- Да замолчи, я не с тобой говорю, грязный развратник! Ты всего лишь эксперимент, пусть и самый удачный. Советую тебе успокоится и присоединиться ко мне. Тебя ждет слава, первый искуственно созданный оборотень! О тебе легенды будут складывать, а моя семья, признаюсь, неплохо на этом заработает. До города уже недалеко осталось. Уверен, умные люди этим заинтересуются.
- Если ты думаешь, что тебе удастся подзаработать на мне, ты сильно ошибаешься! - с этими словами Шон достал револьвер. Ани вскрикнула, этого она никак не ожидала. Теперь она поняла, почему его так долго не было, когда она ждала его в лесу. Он пробрался в дом, и уже тогда Шон решил, как защитить их. Но почему-то этот план ей совсем не нравился. - Верни меня назад, или я подстрелю тебя! - отчетливо проговорил Шон, направляя оружие на старика. Но тот лишь громко рассмеялся.
- Этим ты ничего не изменишь, даже если убьешь меня! - он продолжал смеятся, словно не замечая револьвера. Секунда, и Ани поняла почему. Оружие беспомощно упало на землю, а Шон рухнул на колени, а потом упал лицом к земле. Еще пара секунд, и по его телу побежала странная дрожь, которая всё усиливалась и усиливалась, пока его всего не начало трясти. Громкий стон покатился по округе. Тело его покрывалось жесткой серой шерстью, конечности вытягивались, ногти вырастали в длинные когти, зубы в клыки. Он бился в агонии, испытывая от этих преобразований нестерпимую боль. Ломался человек. Ани же от ужаса не могла даже вскрикнуть. О таком она слышала лишь в сказке, и всегда пряталась под одеяло, когда дело доходило именно до этого момента. А сейчас она наблюдала то же самое наяву, и спрятаться было некуда. Ее отец же напротив, сидел и довольно улыбался, явно любуясь плодами своих бессонных трудов. Но вот чудовище успокоилось и в бессилии упало на землю.
Отец с улыбкой взглянул на дочь, которая не отрывала взгляда от оборотня, лежащего прямо перед ней. Старик подошел к Анне, помог спуститься с коня и усадил в повозку. Он дал ей немного сладкой воды, и она наконец пришла в себя.
- Зачем?.. - еле слышно проговорила она.
- Ну, я же тебе всё объяснил. Чтобы мы снова зажили, как жили прежде. Каких объяснений тебе еще нужно. А он. Он же постояно донимал тебя, я наблюдал за ним некоторое время. А когда он сам пришел в мой дом, я решил, что это сама судьба привела его к нам, понимаешь? Это один из самых мерзких и подлых людей в нашем городе. Не думаю, что кто-то всерьез пожалеет о нем. А те девицы вскоре очень быстро найдут ему замену, вот увидишь. А отец, ему сейчас не до своего сына-остолопа, у него двое чудных детишек растет. Это правильно, что я выбрал именно его для такого дела!- Он помолчал. - А теперь дочка, помоги-ка мне связать его покрепче, да затащить в повозку. Ты представляешь, когда люди увидят это чудо, то-то они удивятся! - с этими словами он достал толстую веревку и направился к телу, Ани безропотно, словно повинуясь его колдовской воле, последовала за ним. Она склонилась над чудовищем и взглянула в его лицо. Но от лица почти ничего не осталось. Звериная клыкастая морда - всё, что она увидела. Оборотень тяжело дышал и тихо постанывал. Она оперлась рукой на землю, но наткнулась на что-то холодное. Ее отец, всё это время говоривший что-то о деньгах и славе, вдруг замолчал. Он стоял в двух шагах от нее и, замерев, смотрел на револьвер, что блестел в руках его дочери. "Положи на ме..." - успел проговорить он, когда раздался громкий взрыв, поднявший облачко дыма. Ани сама не поняла, как она смогла это сделать. Возможно шок от увиденного помутнил ее рассудок. Она сделала несколько шагов назад, и только потом поняла, что этот выстрел имел еще одно последствие. Чудовище очнулось и вскочило на свои четыре лапы. Оборотень помотал головой, словно отгоняя сон, и повернулся к ней. Миг, и револьвер упал на землю, а острые зубы уже сжимали тонкую шею...
Когда Шон очнулся... Да что там говорить. Словами невозможно описать то, что он испытал, увидев перед собой разорванное тело Ани. Именно здесь мне бы хотелось закончить эту историю. Да и мама моя плохо помнила, чем всё это закончилось. Рассказала лишь то, что тело старика Шон отвез в его старый особняк и оставил его там в лаборатории. А тело Ани захоронил в той самой беседке, где потом и ночевал каждую ночь. Там, говорили, он и умер. И только Гром оплакивал в ту ночь его смерть.