- Ну, выходи,- сказал Анджей, - мы на месте.
- Ух, ты – это же мой дом, родная пятиэтажка, в которой прошло мое детство. А вон парк через дорогу, еще такой густой, - восторгалась Светлана, - с удовольствием выйду.
- Давай-давай, успехов, - напутствовал ее Анджей.
Теперь она старалась отследить момент превращения. Она открыла дверь и вышла из машины.
Вдруг прямо за ее спиной залаяла собака, она резко обернулась…. Соседская овчарка, гналась за кошкой. А Лана все пропустила.
Новая Лана была почти такого же роста, как и взрослая Светлана. На ней была длинная синяя юбка клиньями, белая блузка, сверху удлиненный пиджак, на плече школьная сумка.
- Мой любимый школьный костюм, - восхитилась про себя Лана,- к нему еще узкая юбка до колен. Я же самая модная старшеклассница. Мама заказала мне его в ателье.
Она огляделась, теплый весенний день был в разгаре. С криками бегали соседские мальчишки, играющие в войнушку. Неугомонные воробьи, густо облепившие куст шиповника во дворе, громко и вразнобой чирикали.
- Сейчас разгар дня, значит, я уже была в школе и теперь иду домой, -
рассуждала про себя Лана, - Как же здорово побывать дома!
Лана, не спеша, поднялась по знакомым ступенькам. Вторая очень узкая, поэтому она всегда старалась ее переступать, а седьмая с выщерблиной посередине. Стены подъезда были до середины покрашены голубой краской, давно немытые окна были распахнуты. Пахло подвалом и мусором. Но все это было таким родным для Ланы. Только во сне она могла снова побывать в подъезде своего детства.
У своей двери девушка долго стояла, шаря по сумке в поисках ключа, наконец, он нашелся и она быстро открыла дверь.
С порога ее окутал знакомый запах любимой квартиры.
Весело чирикала канарейка.
- Кузенька!
Он, хоть и был кенар, но петь не умел, а только чирикал и пищал. Зато он был ручной, поэтому Лана открыла клетку, подставила палец и Кузя, как заправский попугай, перелез на него.
- Кузенька, мой хороший, - приговаривала Лана, поглаживая птичку по оранжевым перышкам. Посадив его обратно в клетку, Лана решила перекусить. На кухонной плите она нашла кастрюлю вкусного, еще теплого борща, заботливо завернутую мамой в несколько полотенец. С аппетитом, пообедав и переодевшись, девушка стала бродить по квартире, припоминая каждый уголочек. Разглядывала свои детские книги на полках, некоторые она доставала и пролистывала, вспоминая любимые страницы.
Зачитавшись, Лана едва услышала телефонный звонок. Звонила мама, она просила купить хлеба и молока.
- Конечно, мамочка, - быстро согласилась Лана,- ты скоро придешь, может что-нибудь приготовить?
- Ну, начисти картошки,- удивленно протянула мама,- что это с тобой, доча? Ты такая послушная.
- Да, я просто соскучилась по тебе.
- С чего бы это, утром же виделись? Ну, ладно, через пару часов освобожусь, приду, приготовим ужин вместе к папиному приходу.
Магазин был во дворе, совсем рядом с домом. Через пять минут Лана выходила из него, держа в одной руке свежий белый батон, а в другой стеклянную бутылку с молоком. Она с наслаждением откусила кусок горбушки и запила прохладным молоком.
Какой это был замечательный, ни с чем несравнимый вкус детства.
- Да, теперь не откроешь молоко по дороге домой – из целлофанового пакета пить не будешь – разольется, а молоко из тетра-пакетов ей не нравилось. Да и батон на улице есть не будешь – несолидно.
Прыгая через ступеньки, Лана буквально взлетела на свой второй этаж. Еще бы, ведь теперь ей опять было шестнадцать лет.
Напевая, она начистила картошки, тщательно убрала все на кухне и вышла на балкон. Из окна открывался прекрасный вид на фруктовый сад, разбитый вдоль всего дома. Сейчас цвели яблони, отчего весь сад, казалось, утопал в розовой пене. А земля под деревьями была усыпана лепестками только что отцветших абрикосовых деревьев. Через дорогу был чудесный парк с розовыми клумбами, с которых ее родители, когда утром бегали на зарядку, частенько срывали маленькие свежие розочки. Роз пока не было, зато деревья были покрыты свежими зелеными листочками. Кончики лап голубых елей нежно зеленели молодыми веточками.
- Какая красота! Как мне не хватает этого парка сейчас, - вздохнула Лана.
Раздался звонок в дверь.
Пришла мама, как всегда красивая. Густые каштановые волосы волнами спадали на плечи. На ней была зеленая шелковая блузка и черная юбка чуть ниже колен. Лана бросилась к ней на шею.
- Мамочка, привет! Как хорошо, что ты не в брюках, тебе так идет юбка!
- Ой, Лана, тебя прямо не узнать. Ты мне делаешь комплименты? В школе все в порядке? А может, ты забыла купить хлеба и начистить картошки? – удивлялась мама.
- Мамуля, ты слишком плохо обо мне думаешь. Все я сделала.
- Ну, ладно, раз все сделала, давай готовить ужин. Скоро папа придет, а потом гости.
- А кто? – поинтересовалась Лана.
- Это сотрудник моей знакомой, придет посоветоваться с папой по работе. Сема Холодников. Кстати, его жена Фима работает в Гуманитарном Университете. Поговорим с ней, тебе же скоро поступать, вдруг ты передумаешь поступать в свой медицинский.
- Ну, что ты, я же столько готовилась, - постаралась сделать недовольный вид Лана, а сама подумала, - не вдруг, а точно передумаю.
Ужин был уже почти готов, и Лана накрывала на стол, когда пришел папа.
Он был такой молодой, с густой шевелюрой, да и постройнее.
- Привет, папуля, - бросилась обнимать его Лана.
- Анечка, что это с нашей Ланочкой? - обратился папа к маме. Он всегда называл жену Анечка, а дочку Ланочка, даже когда сердился.
- Не знаю, Ваня, она сегодня какая-то на удивление ласковая, может, влюбилась, - заулыбалась мама и добавила, - у нас все готово, когда придут Холодниковы?
- Ты знаешь, они не придут. Сема позвонил, извинился, им уже не нужна моя консультация, да и к тому же, через месяц они уезжают в Израиль.
- Ну, нет, так нет. Поужинаем сами.
- Что же это будет? Неужели вся наша жизнь опять изменится? И у папы не будет лучшего друга – Семы, у мамы – подруги Фимы. Ведь если Холодниковы уедут сейчас, родители так и не успеют с ними подружиться. И не к кому нам будет ездить в гости в Израиль. А куда же я буду поступать?– лихорадочно проносились у Ланы мысли.
Позвонил телефон. Папа взял трубку.
- Да… А, Виктория Митрофановна, здравствуйте… Да, да, заходите, конечно.
- Представляете, девочки, - улыбался папа, положив трубку, – позвонила наша старая знакомая – врач, Виктория Митрофановна, она только что приехала из загранкомандировки, хочет зайти, поболтать.
- Что, та самая, которая лечила Ланочку, когда она была маленькой? Мы еще сдружились с ней, а потом она, кажется, куда-то уехала. Где она пропадала столько лет? – удивилась мама.
- Говорит, что три года стажировалась за границей. Придет, расскажет. Пришла Виктория Митрофановна. Миловидная, стройная блондинка лет сорока.
Вручив папе торт, а маме цветы, она обратилась к Лане:
- Ну что, девушка, как ваше горлышко, не беспокоит? – ее голубые глаза хитро поблескивали за очками в изящной оправе.
Лана вспомнила ее. Когда ей было лет десять, она попала в больницу с сильными болями в горле. Температура была около сорока, родители всерьез испугались за дочку. Лечащий врач, разводил руками. Родители обратились к заведующей отделением, Виктории Митрофановне. Она взяла лечение в свои заботливые руки с ухоженными пальчиками и через неделю Лана была абсолютно здорова.
- Не беспокоит. А я помню вас, вы очень хороший доктор. Мне тогда было очень плохо, а потом появились вы, и мне сразу стало полегче.
- Ну, не преувеличивай! – заулыбалась Виктория Митрофановна.
Все сели за стол. Виктория Митрофановна рассказывала, как она попала за границу.
- Понимаете, я всегда искала новые, более эффективные и безопасные методы лечения. Тогда я познакомилась с гомеопатией. Я наконец-то нашла, то, что искала много лет, этот метод позволял вылечить не отдельный орган, а самого человека. Кроме того, все препараты готовятся из натуральных, природных компонентов и не имеют побочных эффектов. Гомеопатия так меня увлекла, что я даже написала статью в медицинский журнал. И вот через несколько дней после публикации этого журнала, звонят из редакции и сообщают, что меня ищет один французский профессор. Мы встретились, оказалось, что Жан Пьер Пьон из Парижского Университета, заведует кафедрой гомеопатии. И он предложил мне стажироваться у него. Мы посоветовались с мужем, дети у нас уже взрослые, самостоятельные, к тому же я буду приезжать домой на Рождество и Пасху, и я согласилась. Собиралась очень спешно, было столько дел перед отъездом, поэтому даже не попрощалась с вами. Через неделю я уже летела с профессором в Париж.
Там началась совсем другая жизнь, о которой я уже почти забыла. Лекции, семинары. Забыла сказать, французский я совсем не знаю, только английский. Но и это было не такой проблемой, так как вся медицинская терминология на латыни. Через несколько месяцев я уже могла самостоятельно проводить прием пациентов, на французском к этому времени я говорила вполне сносно.
Так прошло три года, теперь я открываю в нашем Медицинском Университете новую кафедру гомеопатии.
- Как это все интересно, Виктория Митрофановна, - сказала мама,- а знаете, Ланочка тоже в этом году поступает в медицинский, только мы еще не решили, на какой факультет, может, подскажете?
- Ланочка, ты что же тоже хочешь связать свою жизнь с медициной?
Услышав этот рассказ, Лана в корне изменила свое мнение о медицине. Раньше ей казалось, что медицина – это нечто фундаментальное, очень консервативное. Лечить пациента однобоко, не учитывая весь организм в целом, она не хотела, а по другому традиционная медицина не учила. Но теперь, открывалось столько перспектив! Поэтому когда Виктория Митрофановна обратилась к ней, она выпалила:
- Хочу! До сих пор я сомневалась, а теперь я уверена, я хочу быть врачом, но только гомеопатом.
Не ожидая от своей дочери таких эмоций, родители рассмеялись, а потом и Виктория Митрофановна. Не понимая, о чем они смеются, но, решив поддержать веселье, к ним присоединилась и сама Лана.
Вдоволь насмеявшись, Виктория Митрофановна сказала ласково:
- Ты только не подумай, Ланочка, что это мы над тобой. Просто ты стала утверждать это с таким пылом! Почему же именно гомеопатом?
- Потому что я всегда хотела лечить людей, но без антибиотиков и лекарств, у которых побочных эффектов больше, чем полезных. А гомеопатия – это так ново и интересно, - продолжала Лана.
- На самом деле, все новое – это хорошо забытое старое. Но если ты так хочешь этому учиться, я помогу. Скоро вступительные экзамены. Ты готовишься?
- Уже полгода так долблю химию, что она мне даже понравилась. А с сочинением вообще проблем не будет.
- Вот и умница, – улыбнулась Виктория Митрофановна. - Давай встретимся на днях, пробежимся по типичным экзаменационным вопросам.
- С удовольствием! – обрадовалась Лана.
Тут в дверь позвонили.
- Я открою, - побежала Лана открыть дверь.
На пороге стояла Настя, та самая девочка, которую она защищала.
- Привет, Ланка, надо поговорить. Пойдем на улицу, поболтаем на скамейке.
- Ой, честно говоря, у нас сейчас гости, - стала отнекиваться Лана.
- Лана, пора ехать,- сказала Настя уже голосом Анджея, на глазах превращаясь в самого себя.
- Боже мой! А если родители увидят,- испугалась Лана.
- Они увидят только Настю, поспеши.
Оставив Анджея на пороге, Лана вернулась в комнату:
- Извините, пожалуйста, ко мне подруга пришла, я выйду к ней минут на десять.
- Конечно, доча,- улыбалась мама, - мы пока с Викторией Митрофановной все обсудим.
Лана крепко обняла и поцеловала сначала маму, а потом папу, чем немало их удивила, попрощалась с Викторией Митрофановной и выбежала на улицу.
Анджей опять сидел за рулем видавшего виды «жигуленка».
Лана нехотя залезла в машину. Теперь просторный кожаный салон был песочного цвета. Приборная панель из красного дерева.
- Ну, и чего мы грустные такие, обидел кто? – пытался развеселить ее Анджей.
- Ты и обидел. Так хорошо все начиналось, мне даже понравился такой вариант жизни, а ты опять меня вытащил оттуда,- огрызалась уже успевшая снова стать взрослой и в очередной раз изменить наряд Светлана.
Но она даже не обратила на этого никакого внимания. Ей очень хотелось остаться дома, с родителями.
- Ты что сердишься на меня? Кому, как не мне знать, что для тебя лучше. Ведь я это ты, а ты – это я! – с пафосом, изо всех сил стараясь сохранять серьезность, отвечал Анджей. Но в силу своего смешливого характера не удержался и рассмеялся. А потом, успокоившись, ласково добавил.
- Глупенькая, когда я тебя забираю, ты находишься на перекрестке. Ты успела сделать только один шаг по одной из дорог. Моя задача – показать тебе, что произойдет, если ты поступишь так или иначе.
- Но я даже не знаю, кто ты такой, - продолжала возмущаться Светлана, - как я могу тебе верить.
- Узнаешь, но всему свое время. Но навредить я тебе точно не смогу. Ты же видела, что когда ты плачешь, на меня нападает жуткая икота. Прекрати дуться,- добавил он примирительно, - лучше сейчас в зеркало и увидишь всю свою жизнь. Если понравится, останешься здесь.
Светлана открыла свою, ставшую коричневой замшевую сумку. Пудренница была побольше, чем в прошлый раз и какой-то неизвестной ей французской фирмы.
Из зеркала на нее глядела ухоженная молодая женщина. Длинные волосы, уложены на затылке в аккуратную прическу.
Черты лица стали как-то мягче и изящнее, но глаза грустные.
На ней был шоколадного цвета стильный брючный костюм из мягкой, приятной на ощупь ткани, замшевые туфли в тон костюму.
- Ну, одета, я допустим, хорошо, значит, живу богато, но почему у меня глаза грустные? И самое главное, есть ли у меня Машка?
- Да, есть у тебя ребенок, не волнуйся. Ты в зеркальце смотри, а будет что непонятно, я поясню, - успокаивал ее Анджей.
В зеркальце один за другим проносились кадры из ее новой жизни.
Вот она сидит на лекциях Медицинского Университета в своем городе. Вот, летит в самолете рядом с Викторией Митрофановной, улыбается, а та ей что-то увлеченно рассказывает. Потом Парижский университет, лекция. За кафедрой молодой преподаватель – высокий блондин с зелеными глазами, Лана смотрит на него, не отрываясь. Потом какая-то лаборатория, видимо, практические занятия по фармацевтике.
Вот она гуляет с этим же преподавателем под Эйфелевой башней. Потом свадьба, они такие счастливые. Вот Лана в роддоме, на руках ребенок, муж целует ее.
Причем Светлана точно знала, что родился сын - Мишель.
- Ну, Мишель, так Мишель! Машку я ещу успею родить. Анджей, ведь хорошая жизнь получилась. По-моему, все замечательно. С чего бы мне грустить?
- Просто ты скучаешь за родиной, тебе не хватает общения. Муж тебя очень любит, живете вы в достатке, но настоящими друзьями ты так и не обзавелась. Все-таки другая страна, другое мировоззрение.
- Что-то я не поняла, ты меня что уговариваешь, что эта новая жизнь мне не подходит, - возмутилась Светлана.
- Ну, что ты, дорогая! Мы же ищем ту жизнь, в которой ты счастлива! Ведь ради этого мне пришлось вытащить тебя в это путешествие. В сон твой влезть синичкой. Ты что думаешь, легко мне было выпросить у своего начальства разрешение на это. Я много доводов приводил. Они сломались тогда, когда я напомнил им про твою задачу. Ты уже третий раз рождаешься с этой задачей, если и в этой жизни ты ее не выполнишь, то я даже не знаю, что будет, – сокрушался Анджей.
- А что это за задача у меня такая? – поинтересовалась Светлана.
- Ну, в общем, - стал запинаться Анджей,- эта задача, я бы даже сказал: миссия – сделать счастливыми очень много людей. Всех людей, которые действительно хотят этого. Но для этого ты сама должна быть переполненной любовью и счастьем. Как это в древнем изречении: "Нечего вылить из сосуда, который пуст". Я старался, подсказывал, как мог, а ты каждый раз всего шаг не доходила до этого состояния. Вот и пришлось мне пойти на крайние меры.
- Теперь мне все ясно. Я вспомнила! Ты знаешь, какая у меня в детстве была самая заветная мечта?
- И не только в этом детстве, - пробормотал Анджей. Но Светлана его не слушала, она сейчас вспомнила самое важное, и теперь старалась не упустить.
- Я мечтала о том, чтобы все люди были счастливы. Я всегда что-то смутно чувствовала в себе, какую-то силу, но не знала, как ее применить.
- Теперь знаешь, как применить? – улыбнулся Анджей.
- Не-а!
- Ну, что, поехали дальше?
- Поехали, - уже весело добавила Светлана.