Вызов из ада

Шели Шрайман
«Мы живем между раем и адом», - так говорят о себе добровольцы ЗАКА – службы, собирающей останки на месте массовой гибели людей. Тот, кто получает вызов из ада, должен отключить все эмоции, какие бы страшные картины не предстали перед его взором. Прежде всего ему нужно безошибочно вычислить тех, кто еще жив. Раненые, зовущие на помощь, могут подождать – в отличие от тех, что еще дышат, но на помощь уже не зовут. Можно ли сохранить самообладание, если в памяти отпечатано множество сюжетов ужасных трагедий – развороченные взрывом автобусы с изуродованными телами, искореженные в дорожных авариях машины с залитыми кровью сиденьями, погребенные под руинами дети? Добровольцы ЗАКА - ортодоксальные евреи утверждают, что их спасает Вера. Результаты исследования, проведенного британскими социологами, свидетельствуют о том, что работники ЗАКА в гораздо меньшей степени подвержены стрессу и психическим расстройствам, нежели их коллеги из других стран, выполняющие ту же страшную работу по сбору останков и опознанию жертв на месте катастроф. Но и они платят за это свою цену.\

«Они звали нас по имени – «Иуда, Хаим, спасите!»\\

- Я до сих пор не могу забыть того, что мы пережили, прибыв на место теракта в район Меа-Шеарим, - вспоминает основатель и глава ЗАКА Иегуда Меши-Захав, представитель одиннадцатого поколения своей семьи в Иерусалиме, предки которого прибыли в Палестину из России. – В автобусе, направлявшемся от Стены Плача, ехали религиозные евреи, и почти всех из них мы знали. Те, что остались в живых, узнавали нас и звали по имени – «Иегуда, Хаим, спасите!» По правилам в первую очередь мы должны спасать тяжелораненых, которые на помощь уже не зовут и могут умереть в любую секунду. Каждый из нас испытал тогда в полной мере тяжесть этого выбора. Я помню, что когда мы эвакуировали живых, и в автобусе остались только мертвые, представители службы безопасности попросили нас отодвинуть в сторону тела, лежащие у задней двери – они искали останки террориста. Мы принялись освобождать пространство и вдруг услышали плач младенца, лежавшего под мертвыми телами. Ребенок был весь в крови, но уцелел. Позже, прокручивая в памяти события того дня, я думал, что в этом был определенный знак: и все-таки, вопреки всему, последнее слово остается за жизнью, а не за смертью.\

- Да, это был нелегкий выбор, - вспоминает о том же дне доброволец ЗАКА Хаим Вайнгартен, владелец продуктовой лавки. – Когда мы поднялись во взорванный автобус, меня позвал человек, в котором я узнал одного из своих покупателей. Я тут же бросился к нему, тяжелораненому, пытаясь спасти, но почувствовал, как из его тела вместе с кровью по капле вытекает жизнь. Сжимавшая мой локоть рука слабела, а потом разжалась и соскользнула вниз. «Хаим, пойдем, - сказал мне товарищ, - здесь уже нечего делать, надо спасать других». А я все никак не мог оставить этого человека, смириться с тем, что тот, кого я так хорошо знал, умер у меня на глазах.\

- Самое страшное испытание для добровольцев ЗАКА – это когда им приходится опознавать своих близких, - говорит Иегуда Меши-Захав. – Никогда не забуду тот день, когда мы получили сигнал о смертельной дорожной аварии на шоссе 443. На водительском сиденье машины был религиозный мужчина, уронивший голову на руль. Я подошел к нему, осторожно приподнял голову и заглянул в лицо погибшего. У меня все поплыло перед глазами: это был мой старший племянник, у которого накануне родился ребенок, и его жена еще находилась в роддоме.\

Но даже если происшествие не коснулось твоих родственников – оно все равно может тебя буквально разрушить, - продолжает Иегуда. - Два года назад на севере страны перевернулся автобус и одна из пассажирок погибла. Наш доброволец отправился к ее близким, чтобы сообщить о трагедии. Постучав в дверь, услышал, что в доме плачет ребенок и зовет маму. «Ну вот, видишь, мама уже вернулась, пойдем скорее, откроем ей дверь», – успокаивал ребенка взрослый, находившийся с ним в этот момент. Человек, принесший в чужой дом страшное известие, до сих пор не может избавиться от тяжелого чувства вины, которое испытал в тот день.\

«Опознать – даже когда это почти невозможно»\\

- Теракт в иерусалимском кафе «Сбарро» - это было страшно: в тесном закрытом помещении - сплошное месиво тел. Мы работали много часов и собрали три полных пластиковых ящика крови, - вспоминает Иегуда Меши-Захав. – Это была еврейская кровь, я смотрел на ящики, и у меня не укладывалось в голове: как ТАКОЕ могло случиться в Иерусалиме – главном нашем городе?! Около полуночи, уже на пороге дома меня заставл звонок из Абу-Кабира, куда были отвезены на опознание тела погибших. «В «Сбарро» погибла семья из пяти человек, - сообщил паталогоанатом. - Родственники говорят, что с ними был младенец, но среди погибших его нет». Пришлось снова ехать на место и искать ребенка - из-за небольшого веса его могло отбросить взрывной волной. Наши добровольцы прочесали всю прилегающую территорию, проверили каждую яму, кроны деревьев – ничего! Пришлось снова открывать полсотни мешки с неопознанными частями тел погибших и перебирать каждый фрагмент. В одном из мешков мы обнаружили силиконовую соску, застрявшую в куске окровавленной плоти - все, что осталось от погибшего малыша.\

- Мы и в самом деле постоянно находимся между адом и раем, - говорит доброволец ЗАКА Дуби Вайснштерн. – Вам, наверное, трудно представить, что это такое – войти ночью домой и услышать сонное дыхание своих детей после того, как ты в течение долгих часов складывал фрагменты тел чужих детей…\

…В Тайланд после случившегося там минувшей зимой стихийного бедствия добровольцы ЗАКА прибыли одними из первых. Коллеги из Швейцарии, оказавшиеся на месте трагедии чуть позже, спросили израильтян, сколько тел им удалось опознать за первые дни работы. «Девятнадцать», - ответили те, и швейцарцы усомнились: неужели такое возможно в этом аду, заполненном тысячами трупов? Но когда они увидели добровольцев ЗАКА в деле, вопросов уже не возникало. Израильтяне приходили на опознание первыми, а уходили последними, глубокой ночью. «Да они, наверное, и спят там, рядом с мертвыми», - говорили про них. Добровольцам ЗАКА удалось тогда среди прочего, выполнить очень сложную задачу - опознать погибшего от цунами еврейского мальчика из Франции, останки которого не поддавались идентификации. Близкие подростка сказали, что накануне трагедии он был у зубного врача, который установил ему временную пломбу. Осмотрев челюсть погибшего, добровольцы ЗАКА увидели, что на месте указанного зуба зияет дырка. Они предположили, что поврежденный зуб мог выпасть, стали искать его в мешке с разложившимися останками и в конце концов нашли; в зубе еще сохранился кусок временной пломбы. Тело было опознано и передано близким для захоронения.\

Я привожу здесь эти страшные истории с единственной целью – чтобы у читателей не осталось сомнения в том, что речь идет о крайне непростой миссии, которой могут заниматься лишь те, кто видит в этом особый смысл. Будем откровенны: никто из нас не хотел бы даже на мгновение оказаться на их месте, собирая с земли еще теплую плоть. Они же выполняют эту ужасную работу на протяжении долгих лет. «Для нас это богоугодное дело, - говорит Иегуда Меши-Захав. – Согласно еврейской традиции, даже самая незначительная часть человеческого тела не может остаться непогребенной. То, что нам не удается опознать, мы хороним в братской могиле. Это благодеяние еще и потому, что мертвый, в отличие от живого, никогда не отблагодарит нас за то, что мы с уважением относимся к его телу, служившему вместилищем души».\

Немного истории\\

Многие ошибочно считают, что ЗАКА – служба государственная и находится на его попечении. В самом деле, вот уже на протяжении десяти лет мы видим желтые флуроесцентные жилеты с аббревиатурой ЗАКА в телерепортажах с мест терактов и катастроф, даже если те случаются в других странах – в США, Кении, Египте, Турции, Тайланде. Однако, ЗАКА всегда была (и остается) организацией сугубо добровольческой и существует исключительно за счет пожертвований, а так же благодаря участию в ее работе 1400 израильтян разных профессий, не получающих за свой нелегкий труд никакого денежного вознаграждения. ЗАКА оснащена тремя десятками собственных амбулансов, в том числе - бронированных, сотней мотоциклов, самыми совершенными средства связи и оповещения и необходимым оборудованием для спасения человеческой жизни, включая переносные дефибрилляторы.\
Инициаторами создания службы была группа ультраортодоксальных евреев во главе с Иегудой Меши-Захавом, которые с 1990-го начали регулярно прибывать на места терактов, участвуя в сборе останков и опознании погибших. Число добровольцев постоянно росло – участие в ЗАКА вызывало уважение в ультраортодоксальной среде, ибо таким образом исполнялся завет, предписывающий предать земле все, что осталось от человека и отдать ему последний долг. Примечательно, что добровольцы ЗАКА выполняют свою нелегкую работу в любое время, в том числе и в субботу, действуя в соответствии с еще одной заповедью, гласящей, что «спасение человеческой жизни важнее Субботы».\
За десять лет организация разрослась и стала многофункциональной. Аббревиатура ЗАКА («зиуй курбанот асон») в переводе с иврита означает: «опознание жертв катастроф». Но, по сути, добровольцы, окончившие специальные курсы при службе «Скорой помощи», в не меньшей степени занимаются и спасательно-поисковыми работами, и оказанием первой медицинской помощи пострадавшим. Так они работали на месте терактов в Турции, Египте и в Иерусалиме – после того, как там обрушился зал торжеств «Версаль». Когда спасать некого, добровольцы выполняют самую страшную работу - собирают «пазлы», как выразился Иуда Меши-Захав. Или иными словами, занимаются сбором останков в точном соответствии с галахическими предписаниями относительно идентификации тел погибших. По словам Иегуды Меши-Захава, до того, как в Израиле появилась ЗАКА, на месте катастрофы обычно работали полицейские и медики «Скорой помощи», которые увозили раненых в больницу, а мертвые тела в морг, после чего рабочие смывали с тротуара водой из шланга кровь и мелкие фрагменты плоти; но ведь это неуважение по отношению к погибшему и наносит травму его близким, что совершенно недопустимо с еврейской точки зрения. «Каждый человек достоин уважения и после смерти, - говорит Иегуда, приводя в пример недавний случай, когда ЗАКА работала на месте теракта в Тайбе. – Увидев, что египтяне собираются распилить электрической пилой тело женщины, застрявшее между двумя перекрытиями, мы не позволили им этого сделать: подогнали технику, разобрали завал и извлекли тело неповрежденным. Наблюдая, как ведут себя порой по отношению к мертвым спасатели из других стран, начинаешь понимать, что избранность еврейского народа проявляется в том числе и в уважении к человеку, окончившему свои дни на земле».\
Опознание, идентификация тел – непростая наука: прежде, чем приступить к работе, доброволец ЗАКА проходит специальный курс и сдает экзамены. В силу особой специфики работы, ею может заниматься далеко не каждый: отсеивается примерно треть. Те же, что остаются, обычно уже не уходят, видя в этом особое предназначение. Иные работают в ЗАКА целыми семьями. Например, семья Вайснштерн: отец, три сына и муж дочери. К сказанному остается добавить, что специалисты ЗАКА считаются лучшими в мире в области опознанием жерт терактов и катастроф.\
…Иегуда Меши-Захав вспоминает трагический случай, произошедний в канун праздника Суккот, когда на маленькую девочку упало тяжелое перекрытие, и ее жизнь оказалась в опасности. Поскольку движение было затруднено из-за праздника, «скорая» опоздала: мозг девочки, лишенный доступа кислорода, спасти уже не удалось. Один из добровольцев ЗАКА тогда с горечью сказал: «Я продаю пиццу, и чтобы доставить ее клиентам горячей, сажусь на мотоцикл. А тут – жизнь человека…». После этого случая организация решила взять на вооружении мотоциклы, дабы не зависеть от пробок на дорогах.\

Естественно, я не могла не задать руководителю ЗАКА и добровольцам этой службы вопрос: как им удается сохранить самообладание при такой работе?\

- Когда мы чувствуем, что кто-то из добровольцев начинает «сдавать», мы пытаемся вытащить из него тяжелые воспоминания, иногда даже предлагаем журналистам взять интервью именно у этого человека, чтобы дать ему возможность выговориться, - говорит Иегуда Меши-Захав. – Иной раз, после особенно тяжелой работы мы везем наших добровольцев в бассейн – пусть отдохнут и ни о чем не думают. Подчас выручает «черный юмор». Но все равно каждый из нас в той или иной степени платит свою цену. Когда мой младший сын Даниэль осваивал грамоту, первым написанным им словом было слово «папа», а вторым «тела», хотя я никогда не рассказываю дома о своей работе. Я бы не хотел, чтобы мои дети и внуки играли в «ЗАКА» и теракты…
Один из наших добровольцев, увидев на месте аварии обезглавленного младенца, не мог заставить себя подходить по ночам к кроватке сына, и дело едва не дошло до развода – слава Богу, мы вовремя вмешались и помогли сохранить семью. Тех, кто переживает посттравматический синдром, мы стараемся не брать на место массовой гибели людей. В сущности, ЗАКА – это одна большая семья. Мы подобны солдатам, которые выжили в тяжелом бою, нас связывают такие вещи, которые трудно описать словами… Каждый из нас, по сути, живет в двух измерениях. С одной стороны, муж и отец семейства (мы принимаем в ЗАКА только женатых – у них более устойчивая психика), с другой – не принадлежит ни себе, ни своей семье, потому что в любой момент может получить вызов с места катастрофы. А потом, насмотревшись на кошмар, возвращается в обыденную жизнь, где светит солнце и люди говорят о разных пустяках.\

- Я уже давно не задаю себе вопросов, как можно все это выдержать, - говорит Дуби Вайснштерн, - просто встаю, иду и делаю. Стараюсь не думать, но это мне плохо удается. Особенно бессонными ночами. В нашей службе одни сумасшедшие – в хорошем смысле слова – люди. Кто бы еще мог выполнять эту работу? Нас спасает только одно – Вера.\

- Я в ЗАКА уже семь лет. Однажды, когда погиб мой дядя, случайно увидел, как работают добровольцы этой службы и решил, что должен быть с ними, - говорит Хаим Вайнгартен. – У меня жена и трое дочерей, и я стараюсь оградить их от ЭТОГО. Однажды жена спросила меня, вернувшегося с теракта, что там случилось, я вымолвил пару фраз, а она потом три ночи не могла заснуть. И я поклялся: больше ни слова. Это мой дом, я должен его беречь. Откуда у меня берутся силы? Не знаю. Меня иногда останавливают на улице: «Хаим, помнишь, как ты спас нашего сына? Помнишь, как ты спас меня?» Если тебе удается вытащить человека с того света, тебя может хватить еще очень надолго. Хуже, когда приходится собирать останки.\

…За последние десять лет ЗАКА приобрела известность не только в Израиле – в эту службу постоянно обращаются за опытом специалисты из других стран, так же занимающиеся опознанием жертв на месте катастроф и стихийных бедствий. Я могла бы добавить еще, что добровольцы ЗАКА отмечены многими благодарностями и знаками особого отличия со стороны израильского правительства и международных организации, в том числе ООН; что в 2004-м году один из членов британского парламента выдвинул ЗАКА на соискание Нобелевской премии мира; что добровольцы этой организации по собственной инициативе доставили взорванный в Иерусалиме автобус в Гаагу, где международный суд рассматривал правомочность строительства Израилем защитной стены, и многое другое. Но вот такой парадокс – сегодня ЗАКА пытается выжить под бременем огромного долга – 8 миллионов шекелей. Доходы организации нестабильные, зависят от пожертвований, а вот расходы не в пример большие: один выезд бригады из пяти человек на место смертельной аварии (теракт – это и вовсе иной масштаб) обходится ей в 700-800 шекелей. За неделю ЗАКА обслуживает от 35 до 40 случаев неестественной смерти. Извините за подробность: простой пластиковый мешок, в который кладут тело, стоит 15 шекелей! Добавим сюда тысячу четыреста мобильных телефонов и пейджеров, страховку на амбулансы и мотоциклы, стоимость оборудования, перевязочных средств, разовой – в силу понятных причин – спецодежды. И при этом – никакой государственной поддержки, никаких дотаций. Разве что благодарности, которые к платежной ведомости не подошьешь. По правде говоря, мне крайне трудно представить эту добровольческую организацию в роли должника. Более того, возникает ощущение, что это мы у нее в долгу, мы все – от правительства и до каждого в отдельности.\\