ПРОЖИТЬ ДВАЖДЫ
Дмитрий Васильевич орал на редактора:
- Любовная тема, живой диалог, динамика действия! Вы посмотрите - сколько событий свершается за один день!
Да прямо по повести, без сценария можно снимать кино!
А я дал Вам и синопсис, и пилот! Что ещё Вам надо!
- У Вас нет гражданской темы, - возразил редактор.
- Какая гражданская тема! Литература пишется для удовольствия читателя! Понимаете, для удовольствия! Вы испытали удовольствие, читая сценарий?
- Да, эта девушка … описана у Вас аппетитно.
- Это не выдуманная героиня. Это факт из моей жизни, она стоит перед моими глазами как вчера!
- Любопытно, сколько Вам лет?
- Какое это имеет значение? Ну, пятьдесят пять.
- Вот видите! Значит, действие происходило двадцать пять лет назад, раз герою в повести тридцать.
- Ну и что?
- Но тогда же не было ни казино, ни аквапарков. Выходит, Вы смешали старое и новое. Нереально!
- Позвольте, уважаемый! Простите, не знаю Вашего имени, отчества?
- Рафаэль Иосифович.
- Рафаэль Иосифович, писатель пишет не изложение своей жизни, а сочинение! События повести перенесены в наши дни. Вы что, хотите заявку на документальный фильм по моей биографии?
Редактор скрестил руки на груди и насупился:
- Ничего я не хочу и Вашего сценария тоже.
- Он не хочет! Там есть казино, ресторан, дискотека, аквапарк, стриптиз, садомаз, море, пальмы, офигеннная блондинка и классная брюнетка - стерва! Вы не хотите, но зрители хотят! Это будет кассовый фильм! Вы работаете себе в убыток?
- Но, господи, какая идея может быть у эротики, кроме сексуальной озабоченности героев?!
Дмитрий Васильевич всегда удивлялся лицемерному пренебрежению «солидных» функционеров к эротике, как будто, секс не имеет для них значения.
- Однако следует почитать Вильгельма Райха. Раскрепощение сексуальное – есть освобождение социальное, - ответил он и добавил:
- Раз уж Вы ищете гражданскую позицию.
- Ладно, пошли!
- Куда?
- К главному режиссёру.
- Так Вы автор «Ривьеры»? – расплылся главреж в улыбке. - Очень мило. Садитесь, Наташа - нам кофе! – нажал он кнопку селектора.
Посетители уселись. Редактор решил сразу поставить точку над «i»:
- Вадим Самойлович, мы же с Вами обсудили уже.
- Что обсудили, милый Рафаэль?
- Что принимаем сценарий Выжеговой.
- Выжеговой? Разве Вы не слышали? Нет - все знают, он не слышал!
- Что?
- Выжегова спит с Колдубаевым. Вы понимаете – с Колдубаевым, этим бифштексом из мускулов!
- Но дублёру нужны мускулы.
- Но у него ничего нет, кроме мускулов! Разве может сценаристка, влюблённая в мускулы, написать хороший сценарий?
Секретарша принесла кофе.
- Вас понял, - отпил глоток Рафаэль Иосифович, - будем снимать «Ривьеру» Дмитрия Васильевича?
- Конечно! Там всё есть! Море, пальмы, едем в Сочи, главных героев всего четыре, фильм малозатратный.
- Так Вы снимете фильм по моему сценарию? – подскочил Дмитрий Васильевич на кресле, пролив кофе.
- Да, решено! Вы сможете завтра подойти, - порылся режиссёр в календаре, - в десять утра, обсудим детали?
- К Вашим услугам!
Редактор с сценаристом вышли от Главного.
- Поздравляю! – протянул руку Рафаэль Иосифович, - Выжегова изменила главрежу, Ваш сценарий прошёл.
- Однако… Странные критерии отбора сценариев.
- Да, Вадим Самойлович – странный. Но он гений!
Не опаздывайте, он всегда занят.
Назавтра, в десять Дмитрий Васильевич сидел в этом же кресле.
- Так, сразу к делу, - сказал режиссёр. Снять фильм надо успеть в этом сезоне. Правда, у Вас там май, но бархатный сезон не хуже. Вы готовы ехать в Сочи?
- Но у меня пилот-сценарий только первой части.
- Вторую напишете на месте, картинки Вашей жизни вдохновят Вас лучше воображения.
- А, ведь, Вы правы!
- Нам надо отобрать в поездку артистов на главных героев. Вот фото. Здесь по два кандидата на каждую роль, Ваше мнение?
Вадим Самойлович вмиг разложил фотографии веером под носом сценариста, как заправский карточный шулер.
Взглянув только мельком, Дмитрий Васильевич почувствовал, вдруг, как похолодело, а потом ходуном затрепыхало сердце, наверно, он изменился в лице, т. к. Главный спросил:
- Вы в порядке?
- В порядке, - справился с собой сценарист. За короткое время в его мозгу пронеслась куча ассоциаций, как у гроссмейстера в цейтноте, лихорадочно выискивающего верный ход.
- А я… Не мог бы я познакомиться с претендентами? Хотя бы на главные роли - героя и его любимой.
- Понимаю Вас. Характеры! Это можно, с кого хотите начать?
- Вот с этой девушки, - ткнул Дмитрий Васильевич в карточку с блондинкой, с красивым и сексапильным лицом, но с такой скромной улыбкой, что не возникало порочных мыслей об обладании чудом природы.
- Чудесно! Это наша новая артистка, но весьма и весьма… подающая надежды. Вы в гостинице?
- Да, в «Савое», номер 231.
- Ждите её там, я созвонюсь с ней.
Дмитрий Васильевич ждал в гостинице и курил одну сигарету за другой. Как всё обернулось! Ещё три дня назад по почте он получил отказ в приёме сценария и приехал в Е-бург без всякой надежды на успех, но не простил бы себя, если бы не попытался переубедить киношников.
Он вспоминал, как мучительные переживания мешали ему взяться за эту повесть, по которой возник потом сценарий.
Наконец, взялся. Но, как только дошёл до встречи героя с Леной - жгучая боль сдавила изношенное сердце, и литератор бросил компьютер.
В конце концов, частые подходы к теме в его мозгу, потребовали выхода на бумагу, и он, уже не обращая внимания на сердце, то плача, то улыбаясь, написал повесть до конца, почти зараз, не вставая с кресла.
Дмитрий Васильевич был потрясён своим творением. Обычно он не любил перечитывать, что написал, но «Ривьеру» со слезами читал помногу раз.
Сначала оправдывал это поиском и исправлением ошибок, они все выловились, наконец, и читать было, вроде, ни к чему.
Тут известная киностудия, недалеко от города, где проживал писатель, объявила конкурс на сценарий, и у автора появился повод переписать повесть применительно к нашему времени – кто же будет смотреть картины прошлых лет!
В едином порыве он вставил в креатив современный антураж: казино, стриптиз, аквапарк, дискотеку. Повесть от этого ожила, заиграла драйвом, и читать её стало уже не так грустно, хотя и жалко было писателю менять реальный фон, сопровождавший недолгие моменты его бурного, ошеломительного чувства к студентке со славянской внешностью. Память сохранила навсегда трепетные эмоции, не смотря на прожитые годы и массу других любовных увлечений.
Сценарий первой части он написал легко, множественные диалоги и стремительное развитие действия – все основные события в один день, должны были вызвать у читателя, по его мнению, зримые ассоциации.
- Надо же! – вспомнил литератор разговор в студии, - любовница ему изменила! А то бы не взял!
В дверь постучали.
- Войдите! Не заперто.
На пороге показалась та самая блондинка из колоды карт на столе режиссёра.
Дмитрий Васильевич опять вздрогнул, как тогда.
- Как похожа на Лену! Только повыше ростом.
И как на Лене, на лице никаких следов косметики, блондинка в ней не нуждалась.
Литератор поднялся с кресла и галантно проводил и усадил в него девушку, сам присел на кровать, в одноместном номере полагалось, видимо, одно кресло.
Говорят, первое впечатление – самое верное.
Видимо, так и есть. При первой встрече оценка людьми друг друга происходит на подсознательном интуитивном уровне биополя. Сойдясь впервые, незнакомцы мобилизуют свою энергию, как автомобилисты перед неожиданно возникшим на дороге препятствием, и далеко проникают в интимную зону сокровенных чувств. Столь дерзкое зондирование длится лишь секунды, у повстречавшихся срабатывают экраны энергетической защиты, и поля начинают отталкиваться.
Первый момент - решающий для появления чувства симпатии или антипатии, духовные сущности успели ощупать друг друга в близком контакте, что в одном случае привело к реакции на выделение эндорфинов удовольствия, а в другом – пептидов, отравляющих организм.
Химическими реакциями определяется поведение людей!
Они лежат и в основе «любви с первого взгляда». Защита от чуждого проникновения просто не включается под влиянием нарастающего наслаждения от бурного брожения гормонов.
Наши герои получили от первого момента встречи взаимное удовлетворение.
- Ирина, - подала девушка руку.
- Дмитрий Васильевич. О, в моём сценарии тоже есть Ирина, но Вы, ведь, на другую роль?
- Да, хочу на Лену, ей девятнадцать, как мне. А Ирине там тридцать пять. Я читала сценарий.
- Прекрасно! Вы не против, немножко коньячку, чтоб разговориться?
- Немножко.
Дмитрий Васильевич достал из дипломата и поставил на стол бутылку коньяка, а также вынул лимон, шоколадку и пачку малокалорийных хлебцев.
- Эта тарелочка чистая? – спросила Ирина, - хочу нарезать лимон. Есть у Вас нож?
Дмитрий Васильевич вынул из кармана перочинный нож, открыл лезвие и пододвинул по столу к девушке, та застучала лезвием по керамике.
Писатель наслаждался чтением лица и жестов красавицы.
Непроизвольно, по многолетней привычке, он занялся исследованием характера по антропологическим признакам.
- Большие выпуклые глаза, - это обладание хорошей памятью на слова, такие люди любят читать и знают наизусть целые рассказы и поэмы. Сексапильность девушке придают увеличенные зрачки глаз.
Зелёный травяной цвет хрусталиков отражает полноту жизненной энергии с жаждой передать её другому человеку.
Удлиненные разрезы глаз с приподнятыми уголками изобличают утонченность натуры.
Нос с небольшой выпуклой горбинкой, придаёт лицу гордый, но великодушный вид.
Полные губы раскрывают повышенную чувственность и стремление к жизненному успеху.
Округлый, чуть великоватый подбородок, гармонирует с формой губ и говорит о уверенности и покладистости характера.
От корня носа до середины лба красавицы слегка выступают две выпуклости, которые свидетельствуют о жажде к перемене мест и новым знакомствам. Но они совершенно не портят красоту чистого высокого лба, гладкого и над серединой глаз, Виктор Борисович всегда опасался людей с обезьянними буграми в этой области, склонных к насмешкам и издевательству.
Приподнятая макушка головы, проступающая сквозь гладкий зачёс блестящих золотистых волос, доказывает причастность девушки к посвящению от Высшего разума и стремлению покомандовать другими людьми.
Щетинистые, подвижные бровки непрерывно колыхались в такт с размеренными движениями рук, блондинка изредка приподнимала лицо, улыбаясь спутнику естественной непринуждённой улыбкой, что он заключил по складочкам под нижними веками на обеих сторонах лица, не поддающимся волевому усилию.
- Она отважна и авантюрна, - подумал писатель.
- Именно такой, как Вы, я хотел бы видеть Лену в фильме, - разлил он коньяк в гостиничные стаканы. – У вас даже голос похожий.
- А что писатель слышит даже голос героев? – с неподдельным любопытством спросила Ира.
- Эта повесть – из моей жизни.
- Вот как! Значит, это было давно, а я думала, что из нынешней жизни. Нет, Вы обманываете меня, герои современные люди!
- Польщён! Так и задумано, но фабула из прошлой, моей жизни. Ну, за Вас, Ира - Лена!
- Ой, Вы уже решили? Тогда за Вас, Дмитрий Васильевич. Постойте, главный герой тоже Дмитрий?
- Не стал менять имя.
Они выпили, Дмитрий Васильевич всё, что налил, Ира половинку, но не поставила стакан.
- Крепкий! Сейчас допью. Нельзя ставить, если желаешь полной удачи тому, за кого пьёшь.
Она перекусила долькой лимончика, допила и поставила стакан.
- Спасибо за подвиг! – поблагодарил писатель.
- У Вас там всё время пьют коньяк. Я и книжку прочитала, не только сценарий.
- Понравилось?
- Да, сценарий только на первую часть. Стало интересно, чем кончится. Жалко героев! Такая любовь, и сами всё испортили.
- Так нередко бывает в жизни.
- Да, бывает, - грустно согласилась Ира, - у меня тоже такой случай.
- Какой, если не секрет?
- Я не буду для Вас делать секретов из своей жизни. Вадим Самойлович предупредил, что с Вами надо откровенно, чтобы Вы поняли мой характер.
- Артист должен выкладываться полностью, всей душой и характером. Впрочем, так в любой творческой профессии. Какой же случай?
- Мы разошлись с парнем. Как у Вас в книжке, говорил, что любит меня, а спал с другой.
- Милая, отвечу тоже по книжке: невозможно просто дружить с такой девушкой, как Вы и не обладать ей. Вы очень красивая, но у Вас такая стеснительная улыбка, что не придёт в голову приставать к Вам. А требуется выход, вот и нашёл Ваш дружок на стороне.
- Он также мне объяснял, хоть и не читал Вашу книжку. Но я не могла переступить через себя!
- Ваше право, у Вас всё впереди.
Ирина помолчала и спросила:
- Дмитрий Васильевич, я правда похожа на героиню?
- Как две капли воды! Если мы выпьем ещё, мне покажется, что сижу с Леной, - усмехнулся писатель.
- И что Вам тридцать лет?
- Эх, Ирина, я чувствую себя с Вами на тридцать. Только вот сердце… Иногда.
- Говорят, коньяк пьют даже при сердечных приступах.
- Да коньяк я пить ещё могу, - опять усмехнулся Дмитрий Васильевич и налил напитка Ирине и себе.
- Тогда выпьем за Ваши тридцать лет! – с пафосом произнесла блондинка и залпом захлестнула, что в стакане.
- Ого! – вот и «немножко», - поразился писатель, но тут же нагнал собеседницу.
- Похорошело, - вспомнил он, про себя, выражение из своей повести.
- Ой, похорошело! – сказала Ирина.
Дмитрий Васильевич вздрогнул:
- Вы что, читаете мои мысли?
- Нет, я словами из сценария, вживаюсь в роль.
- Однако… И как далеко Вы думаете сегодня вжиться? – затеял мужчина, к своему удивлению, рисковую игру.
Ирина поднялась с кресла, обнажив под короткой юбкой свои породистые ноги и присела рядом, на кровать.
- Я зайду сегодня далеко так, как захотите Вы!
И вызывающе дерзко посмотрела на него, приблизив огромные зелёные глаза.
- Что Вы Ле… Ира, - запутался Дмитрий Васильевич, - Вы шутите?
А сам подумал – Ленкины у неё глаза, Ленкины!
Девушка не ответила, а обняла его за шею, притянула и поцеловала в губы.
Поцеловала – не то слово. Она ввинтилась в губы мужчины штопором, смяв их и запустила ему в рот терпкий коньячный язычок.
- Ира, Ира, что ты делаешь? – поплыло в глазах у Дмитрия Васильевича, - ты же девушка.
Блондинка откинулась чуть назад, не отрывая рук от его шеи и сказала:
- Вы верите в девушек девятнадцати лет?
- Но твой друг, ты же не спала с ним?
- Не хотела, у меня на него были виды.
- Сколько вы дружили с ним?
- С полгода.
- Виды видами, но столько времени, значит, ты не любила его?
- Знаешь, я не понимала это, пока не прочла твою книжку, - перешла она тоже на ты. - У нас с ним не было слияния биополей, теперь я точно знаю!
- Моя книжка не учебник по биоэнергетике, - усмехнулся писатель, - это всего лишь художественная литература.
- Молодёжь не читает лишний раз учебников, - ответила Ирина, отняла руки от шеи собеседника и с застенчивой улыбкой стянула с себя через голову сиреневое платье.
Дмитрий Васильевич вздрогнул, под платьем оказалось голое тело, не считая таких же сиреневых трусиков с зубчатой каёмочкой. Груди третьего размера выступали правильными шарами с небольшими розовыми сосками, с тёмным пигментом вокруг них.
- Какой у меня, наверно, очумелый со стороны вид, - подумал мужчина, не в силах отвести глаз от открывшегося взгляду совершенства.
- В наше время, - прошептала Ирина, - девушки лифчиков не носят.
Аккуратно сложив платье на стол, девушка встала на колени перед Дмитрием и расстегнула молнию на его джинсах, коснувшись кончикам пальцев через ткань трусов возбуждённого грешника. Похоже, у неё были определённые намерения. Но изменились.
Она расстегнула ремень и резко сорвала с мужчины брюки, тот, поневоле, подпрыгнул. После этого красавица встала на кровать и медленными движениями, покачивая бёдрами, сняла свои трусы и перешагнула через мужчину.
Тот очутился телом между её изумительных ног и, чтобы не уткнуться носом в густую роскошную щетину волос на лобке, откинулся головой назад, оказавшись в положении лёжа.
Породистая женщина, как породистая скаковая лошадь, красива во всех деталях.
Взгляду поверженного открылись выступающие розовые половые губы, даже разглядел он маленькую завитушку ануса среди правильно выпуклых, гладких ягодиц, в которые круто переходили массивные конические бёдра. На плоском животике, виднелся аккуратный пупок, проколотый золотым колечком пирсинга с подвешенным на него амурчиком. Выше выступали впечатляющие полушария грудей, они слегка вибрировали от неустойчивого стояния девушки на пружинистом основании кровати.
Никто не мог бы устоять перед изумительным видом снизу молодого, плотно сбитого тела.
И Дмитрий Борисович забыл про всё – и про семь лет беспорочной жизни с красивой любимой женой, и что девушка моложе его в три раза, и про больное сердце.
Он сбросил своё последнее прикрытие дикаря и притянул девушку за руки на свою грудь, откинувшись на постель.
Феноменальные груди задели его губы, и он с неистовством впился ими в розовые сосочки.
Ирина застонала, мужчина верно попал на самые эротичные точки её тела, оторвала голову вцепившегося безумца от подушки, но тот так и не выпустил соски, выпрямилась станом и медленно проткнулась.
Она ушла под вечер, когда заметила, как Дмитрий Борисович начал глотать валидол после четырёх эякуляций.
Такого секса в его жизни не было уже с десяток лет.
- Надо же! Надо же! – говорил с собой немолодой мужчина, перед тем как уснуть.
Но он не мучился по поводу измены жене, а думал только о Ирине.
- Почему она соблазнила меня? Чтобы утвердиться на главную роль? Но вторая претендентка, крашеная блондинка, под тридцать лет, видно было даже на фотографии, мало подходит на роль Лены.
Что Ирина просто развратна по сути, писатель отмёл сразу, он не забыл её искренне тревожного и участливого лица, наблюдавшего за глотанием им таблеток и тоскливо печального, когда она уходила, как бы оставляя замученного мужчину без присмотра.
Развратные женщины не ведут себя так, им всё до фени.
Может быть, всколыхнулась она от коньяка и захотела мужчину? Он поверил ей, что гуляя с парнем, который ей изменял, сама не спала ни с кем.
Не найдя ответа, понадеялся писатель на завтрашний визит Ирины, она обещала прийти проводить его. Главреж форсировал события, позвонил ему в гостиницу и попросил быстрее ехать домой, уладить неотложные дела и ждать команду, чтобы выехать на юг. От встречи с главным героем писатель отказался, сказал только режиссёру, кто из артистов на фото более ему приглянулся.
В конце концов, коньячное воздействие и усталость усыпили Дмитрия Борисовича.
Снился ему сон.
Он сидит на кресле, в другой гостинице «Кубань» в городе Сочи, а на коленях у него с распахнутыми ногами девушка без трусов. Он зарылся с носом в её соломенные волосы и никак не может надышаться чудным запахом жасмина, исходящим от них.
- Лена, Лена, - шепчет Дмитрий, - люблю тебя безумно!
Но, отклонив от себя голову, он видит, что вовсе это и не Лена, а другая героиня из повести - Ирина из казино и волосы у неё тёмные.
- Что не забыл мой жасмин? – улыбается она, - настоящие афрозодиаки долго держат запах!
- Нет, нет, я хочу Лену, уйди, ты отняла её у меня!
- Ты сам отнял у себя свою любовь, оказался слишком гордым! – захохотала Ирина. - А сейчас ты отнял у себя любовь к верной жене, ты всё время сам отнимаешь у себя то, что нельзя терять!
- Но ты тоже не хотела терять меня, отпускать к Лене!
- Я стерва! В Сочи все бабы стервы! Ты так хорошо лизал меня.
- Я не был до тебя таким. Ты сделала меня сексуальным наркоманом со своим садомазом.
- Ну и катись к Лене, которая всё равно не даст тебе!
Ирина с ведьминым хохотом сорвалась с колен Дмитрия и со свистом вылетела в форточку.
Тут же он увидел снова на коленях Лену.
- Я думала, что ты утонул в море, - плакала она, содрогаясь всем телом и, обняв за шею, целовала его в губы и щёки.
- Возьми меня, не обращай внимания, если мне станет больно, мы слились душами и должны слиться телами!
И она с такой силой вонзилась в губы и язык Дмитрия своим губами и языком, что тот от боли резко оторвал её голову.
- Больно Ирина! – крикнул он, перед глазами теперь была Ирина, из нынешней жизни, он не отличал визуально её от Лены, но точно знал, что это она, Лена целовалась совсем по-другому.
- Нет, я не Ирина, я Лена. Я просто вернулась к тебе.
- Этого не может быть! Лене сейчас сорок пять.
- Я так ждала тебя, что приедешь ко мне, что застыла возрастом!
- Но я же старый!
- Нет, ты такой же молодой, посмотри в зеркало.
Лена подводит его к большому зеркалу на стене гостиницы, и Дмитрий видит себя тридцатилетним.
Потом он, как бы, просыпается в кресле, Лена всё ещё сидит на его коленях.
- Ой, прости, Лена, я задремал и приснился себе через двадцать пять лет.
- Я рядом с тобой в той жизни?
- Конечно рядом, но почему тебя зовут Ириной?
- Так ты женился на той даме из Сочи?
- Нет, мою жену зовут Таней. Вот она!
К креслу подплывает по воздуху жена Дмитрия Васильевича, тот тушуется, снимает Лену с колен и говорит:
- Таня, это Лена, она из другой жизни.
- Какая Лена? Здесь никого нет кроме нас с тобой.
Дмитрий оглядывается, Лена исчезла. Жена целует его нежно, нежно. Но почему у неё Ирино лицо?
Дмитрий проснулся, к нему наклонилась Ирина, которая только-только оторвалась от поцелуя.
- Я сплю? – ущипнул он себя.
- Ты вчера даже не закрыл дверь в номер! – рассмеялась блондинка. От неё исходил будоражущий аромат утренней свежести, принесённый с улицы.
- Будем пить кофе. Вчера засекла у тебя электрочайник, а баночку с кофе прихватила.
- Да у меня тоже есть – «нескафе».
- Мой лучше, три в одном.
Ирина сменила в ванной воду в чайнике и включила его в розетку.
- Подожди здесь, умоюсь, - сказал Дмитрий, - кстати, если хочешь, можешь пока почитать мою новую повесть, взял для правки.
- Конечно, хочу.
Писатель достал из дипломата рукопись и вручил Ирине.
Когда он вернулся, девушка увлечённо читала.
- Нравится? – робко спросил автор.
- Очень! Нет, правда, чувствую - задаст Полина герою сиреневый туман!
- Ты просто провидица. Оставлю тебе рукопись.
- Правда? Спасибо.
- А, может быть, подправишь что? Герои молодые, тебе виднее.
- Я тебе так направлю, что пожалеешь! А, вообще, мама сказала – у меня есть литературный талант.
- Кто она по профессии?
- О, учёный, командует кафедрой в университете!
- Понял, в кого ты такая умная.
- Она мой главный советчик, можно ей про тебя рассказать?
- Как знаешь! – вздохнул писатель.
- Не расстраивайся, она поймёт всё, - Ирина подошла к мужчине и, как вчера, обвила его шею руками.
Они опять растворились друг в друге.
За кофе, Ирине пришлось вновь кипятить его, Дмитрий Васильевич спросил в лоб:
- Почему ты отдалась мне?
- Это ты отдался мне! – засмеялась плутовка, - влюбилась!
- В пожилого мужчину?
- Сначала влюбилась в молодого - в Диму из повести. Потом перенесла на тебя, живого.
- Вот как! А я вчера не спал долго, не пришла в голову такая мысль.
- Ты думал обо мне?
- Думал - не то слово, ты и во сне была со мной, как-то странно.
- Как?
- Никак не мог понять: где Лена, где ты.
- Во! Идея, напиши повесть – Лена улетает к звёздам со скоростью света и возвращается через двадцать пять наших лет, но у неё прошёл только год. Чтобы не шокировать тебя, назвалась Ириной.
Литератор подозрительно посмотрел на девушку:
- Может быть так и есть?
Ирина засмеялась:
- Ты впечатлительный!
- А что, может и напишу.
- Теперь – я твоя муза. Только…
- Что?
- У тебя жена.
- Лучше об этом не думать! - вздохнул мужчина,
- Тебе повезло, голубчик! – взъерошила Ирина его волосы - едешь на юг уже с девушкой, там искать не надо.
- Понимаешь, с женой за семь лет ни разу не расставались, больше, чем на сутки.
- Сколько ты живёшь в гостинице?
- Третий день.
- Вот видишь, я появилась у тебя на вторые сутки. Знаковый случай!
- Колдунья моя! – рассмеялся литератор.
- Какое колдовство? просто все мужики – блудни, без жены рядом.
Дмитрий Васильевич нервно сжимал баранку, возвращаясь домой:
- Как круто переменилась жизнь!
Он приехал в Е-бург на своём автомобиле и из гостиницы завёз Лену в студию, где она училась в филиале ГИКа и снималась в короткометражном фильме. Таких фильмов студия делала много, чтобы поправить финансовое положение.
Лена пожаловалась в дороге:
- Учиться некогда, молодые артистки нарасхват.
- Ты как в артистки попала? Через постель режиссёра? – рисково пошутил Дмитрий Васильевич.
- Так, со мной больше спать не будешь! – обиделась Ира.
- Да пошутил! Извини, такой стереотип.
- Самуилович совращать меня не будет и другим не даст. Он любит мою маму, но безнадёжно.
- Какой влюбчивый! все про его Выжегову знают.
- Выжегова так, а из-за мамы хотел развестись с женой.
- А мама замужем?
- Нет, папа рано умер, попал в аварию, больше она не выходила замуж. И никогда не будет уводить от жены. Это я непутёвая.
- Идейная у тебя мама!
- Через неё и в студию попала.
- Понятно!
* * *
Встреча с женой состоялась, на удивление, просто и прекрасно.
- Как я соскучилась! – сказала Татьяна, - хочу тебя!
Она была младше Дмитрия на двенадцать лет. Но истинно красивая женщина и на пятом десятке - красавица.
Появились у неё морщинки на лице, записывающие годы жизни, как кольца на срезе дерева.
По морщинам, у человека, с возрастом, открывается его настоящая сущность, уже не скроешь. У Тани лицо выражало доброту и смирение со своей судьбой.
Она могла иногда подчеркнуть свою молодость перед мужем, как главное своё достоинство, поэтому – хочу тебя! – звучало редко, и он овладел ей бурно и с желанием.
А про себя подумал – разбудил потенцию на молодой девушке.
- Нам полезно расставаться больше суток, - сказала Татьяна.
- У меня приняли сценарий. Будут снимать фильм.
- Да ну! – заулыбалась жена.
Собственно тем, что муж превратился из инженера в литератора и, вскоре, стал печататься, он был обязан жене,
- Надо ехать на юг, на съёмку, они в этом сезоне снять хотят.
- Когда?
- Скоро. Режиссёр позвонит.
Татьяна всплеснула руками:
- Я всегда верила в тебя. Сценарий в работу – здорово, это известность.
Дмитрий Васильевич порадовался верной оценке жены, она чаще мыслила не умом, а интуицией, но, с удивительной правотой.
- Ты скажи, что тебе надо в поездку, я соберу.
- Первый раз разлучаемся надолго, - как- то непроизвольно произнёс супруг.
- А я могу взять отпуск и приехать к тебе.
Буря противоречивых эмоций взыграла в сознании мужчины.
- А как же с Азором? – выдавил он, наконец.
Их любимый пёс, рыжий, гладко постриженный ирландский терьер, отдушина при отсутствии детей, лежал на ковре рядом и чутко прислушивался к голосам родителей.
Как- то они собирались с ним в отпуск к Чёрному морю, но, оказалось - на собаку надо столько справок и времени, чтобы их добиться, что, в результате, не поехали никуда.
- А я поеду поездом, там, всё-таки, легче его провезти.
Супруг ничего не ответил, только махнул рукой:
- Делай, как знаешь!
* * *
Ирина поделилась с матерью:
- А я влюбилась во взрослого мужчину!
- Что ты, доча, зачем это? – испуганно произнесла та.
- Мам, сердцу не прикажешь!
- Кто он?
Дурным намёком почудилось матери, а не Самуилович ли?
Она никак не могла понять и принять тот расклад жизни, который имел место в современном мире – ничего святого нет.
Дочь угадала её мысли:
- Нет, Самуилович ко мне не пристаёт. Мама, я влюбилась в писателя, сценариста нового фильма. Мне впервые дали главную роль в широкоформатном фильме!
- Поэтому, что ли? Развращают мужики молодух! Ты, что, спала с ним? – воскликнула она с интуитивной догадкой, потому что знала, что, так просто, дочь не будет говорить с ней о своих чувствах. В молодую красавицу влюблялось многие, но Ира информировала об этом мать небрежным пшиканьем:
- Кобель, проходу не даёт!
- Да, мама, спала.
- И сколько же ему лет?
- Пятьдесять пять.
- Ты с ума сошла!
- Ты поймёшь меня, мама, - обняла она за плечи взвинченную до предела женщину. Я влюбилась в него молодого, тридцати лет.
- Так тогда же тебя не было, фантазёрка!
- Но он же был. Он писатель, написал роман о своей любви, двадцать пять лет назад. И я влюбилась в него – молодого. А потом, когда встретила его наяву – мне оказалось всё равно, сколько ему лет.
- Вот это да!
- Мама, ты же психолог, ты должна понять!
- Кто он, как его зовут?
- Дмитрий, писатель, из города, недалеко от Е-бурга.
- Конечно, женат?
- Да, второй раз.
- А что он написал?
- Сценарий по своей повести «Под небом Ривьеры».
- О чём там?
- Вот тебе книжка, читай сама.
Мать нервно схватила книжку и ушла читать в другую комнату.
Вернулась через полчаса, взубудораженная.
- Ира, я всё поняла! И должна тебе сказать.
- Что опять корить будешь? – напряглась дочь к отпору.
- Не в том дело. Это он!
- Кто он?
- Дмитрий – моя любовь в Сочи, я тебе рассказывала.
- Что?!
- Не сомневаюсь в этом.
- Вот это да! – Ирина соскочила с кровати и села.
- Начался мексиканский сериал, - нервно пошутила она.
- Я дала ему свой адрес, пять лет ждала. Потом вышла замуж за твоего папу. А, когда он погиб, переехали из Томска в Е-бург.
- Но мама, он мне сказал, что родиной из Е-бурга.
- Вот как! Значит десять лет, как рядом жил.
- Ты его осуждаешь?
- Нет. Как судьба подшутила! Не сказал – сколько живёт с новой женой?
- Сказал, семь лет.
Мать задумалась, возвращаясь в прошлое.
- Я тогда уже свободна была. И он. Не судьба.
- А что я стала его любовницей – судьба?
- Не знаю, дочка. Ты сильно на меня похожа. Раз не устоял он, значит, не забыл меня.
- Мама, ну ты, просто, синдром жертвы, а ещё психолог, доктор наук.
- Тогда на юге, я так надломилась, что не вышло с Димой. А вина моя. Нашла свою половинку, которую ищут всю жизнь, и сама же оттолкнула.
- Ой, мама, раз твоя половинка, значит не моя.
Ирина непроизвольно расплакалась. Мать – Лена – Елена Владимировна тоже.
- Не надо так, - наконец, всхлипнула она. Может быть, так Господь дал мне знать о своей половинке, через тебя, мою дочь. Не в сексе дело, душа расколота без половинки.
- Поехали со мной в Сочи? Ты же не была ещё в отпуске.
- Поехали. Вот как всё закрутилось: он, ты, я, его жена.
* * *
Татьяна не спала. С той поры, как улетел Дмитрий, она, вообще, мало спала. Привыкла ощущать всегда рядом большое, сильное тело мужа, когда, проснувшись на миг, обнимала его и умиротворённо засыпала вновь.
Сейчас всё своё внимание перенесла она на Азора, старалась прижать его покрепче рядом, а тот недовольно рычал, он привык свободно и вальяжно разлечься между супругами. Нрав его испортился ещё и потому, что, оставшись, без лидера стаи, пёс чувствовал себя не в своей тарелке.
Но не разлука с мужем больше беспокоила женщину. Неясные, тёмные, ничем неоправданные подозрения мучили её.
По-другому стал с ней Дмитрий за последние перед отъездом дни. Задумчивый, отрешённый, невпопад отвечал на вопросы. Списала она это на крутой поворот в его судьбе – волнуется, как пойдёт сценарий.
Они часто обсуждали современные проблемы литературы.
Сетевая литература набрала мощь, компьютер имелся почти у каждого, и читатели не торопились расстаться с кровными за дорогие книжки.
К известным, типа Пелевина, Сорокина, Донцовой супруги относились с известной долей пренебрежения, считая их поднявшимися на конъюктурной волне короткого спроса.
Жизнь пошла скорая, взвинченная – песенные хиты обновляются по спросу каждую неделю, литературные реже, но со стремительной тенденцией приближаются к песенным.
- В кино надо, прорываться, в кино! Сейчас в России, как на Западе, стали ценить авторов сценариев, - объяснял писатель жене.
К тому же, работа над сценарием оттачивает стиль, - говорил Дмитрий, - научаешься владеть разговорной речью и умелым развитием событий, чтобы угодить зрителю.
Но за всеми этими парадигмами, с желанием понять мужа и помочь ему, разлилась в душе Татьяны великая необъяснимая тоска. Исходила она из того душевного неуюта, когда сознание не знает, но интуиция подсказывает, что нарушено слияние биологических полей двух близких людей, разорваны прежде крепкие связи, и их лоскуты повисли неприкаянно в свободном пространстве.
Исчезло равновесное состояние замкнутых друг на друга энергетик, душа мечется в поиске успокоения, но не находит, как юла, стучащая о стол на исходе энергии вращения, энергии её жизненного состояния.
Всё в мире, и живом, и неодушевлённом подчиняется одним и тем же Законам, всё исходит, в конечном счёте, от стабильности движения элементарных частиц вокруг собственной оси по замкнутому кольцу, без выхода энергии в пространство.
Бывает, срываются частицы с проторенной орбиты и мчатся, куда глаза глядят. Хорошо, если подхватит их другая орбита равновесного вращения, тогда выживут.
А нет, будут лететь, пока совсем не отдадут жадному, ненасытному пространству последнюю энергию, и тогда их поглотит тепловая смерть.
Вот в таком состоянии прострации, сорванная с жизненной орбиты, находилась сейчас Татьяна.
* * *
Из Адлера Дмитрий Борисович ехал на такси. Самуилович перед отъездом перевёл ему на электронный кошелёк приличную сумму аванса.
- Процесс пошёл, - удовлетворённо размышлял писатель, разглядывая знакомые места.
Продолжение следует