1-ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА
2-ОДНАЖДЫ НОЧЬЮ
3-МУЗЫКАНТУ
ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА
В первый раз он увидал ее сидевшей на зеленом лугу, под
синими небесами. Заметив его, она испуганно вскочила, и он
замер, восхищенный: так светла и прекрасна была она! Ему
стало стыдно за свой, порядком потрепанный вид.
Осторожно, не желая напугать, он сделал шаг вперед. Она
отступила, отбежала: такая нежная, такая грациозная... И
бежала будто танцевала. Столько красоты и гармонии было
в ее движениях,что он снова остановился, залюбовавшись.
Чужой в этих местах, прошедший долгий и трудный путь, он
был готов в случае опасности дратся с любым противником,
но сейчас, растеряв всю свою храбрость, стоял смирно,
склонив голову, и бросая на нее робкие, вопрошающие
взгляды.
Она, угадав его состояние, улыбнулась. Неуверенно
приблизилась. Посмотрела ему в глаза. Он ответил
ласковым взором, попытался коснутся ее. Но она
отшатнулась в страхе.
Ему стало больно: он испугал ее! Конечно... Она такая юная,
такая хрупкая... А он уже в годах, и пройденные дороги и
боевые шрамы отнюдь не сделали его более
привлекательным, да еще и для такой красавицы. Она,
должно быть, из хорошего дома, всю жизнь провела в
достатке, не зная лишений. А он -что видел он, бродяга,
рано лишившийся родных? Что было у него, кроме голода,
холода и драк, жестоких, зачастую, беспричинных, просто
по глупости и злобе...
Но все же он не собирался отступать! Не сейчас, когда
встретил ее, с первого мига поразившую его в самое сердце!
Он вновь шагнул к ней, намереваясь обьяснить,что пришел
не со злом.что он всего лишь усталый путник, ищущий
приют. Она стояла, замерев, в любой момент готовая
убежать..но что -то в нем заставило ее выслушать его до
конца. Выслушать -и поверить...
Какое безрассудство -верить бродяге! Разве не знала она,
насколько могут быть опасны такие. Без роду и племени?
Знала. И с детства привыкла опасатся. Но сейчас страха не
было -только желание подойти, коснутся..
И белая псица подошла к незнакомому каштаново-грязному
лохматому псу, принюхалась, и игриво толкнула его лапой.
Он радостно прыгнул в сторону, потом к ней... Скоро они
уже весело носились вдвоем по лужайке.
Эланор (Лия Шмидт) 2004-05-12
____________
ОДНАЖДЫ НОЧЬЮ
Идти приходится медленно, осторожно. Чтобы ни шороха… Уж не знаю почему, но чудится, что даже самый слабый звук разбудит родителей. И если отец, узнав в чем дело, промолчит, то мама… Нет, совсем не надо, чтобы она застала нас.
Братишку я встречаю у лестницы. Он держится за перила одной рукой, бледный и серьезный, поджимает босые ноги: камень холодный…. Он узнает меня, делает шаг навстречу, а на втором поскальзывается. Я еле успеваю подхватить его и прижимаю к себе.
-Не ушибся? – шепчу.
-Не- а. -он мотает головой. Отец шутит, что от нашего младшего надо отставлять подальше все бьющиеся предметы. Он прав, пожалуй. И особенно много уходит глиняной посуды. А когда братишка только учился ходить, он падал с лестницы втрое чаще, чем все остальные. Он расстраивается из-за своей неуклюжести, но, по-моему, ему просто не везет. Сам по себе он чудесный малыш, при этом умен и действительно талантлив, так отец говорит. Может быть, когда нибудь имя нашего младшего будет знать весь мир.
Задумавшись, я едва не падаю с лестницы, вцепляясь в перила. Братишка, держащийся за меня, собирается, было упасть тоже, но тут уж я его подхватываю. Привычка.
Мы продолжаем спускаться. Удивительно: днем мы сбегаем по лестницам и пробегаем коридоры, не замечая их. Но сейчас, ночью, все кажется совсем иным. Расстояния непривычно велики, а в углах копошатся тени… Они шепчутся там, и поют – я часто слышу их голоса, их заунывные песни.
-А о чем они поют?- тихонько спрашивает братишка. Выходит, он тоже слышит…
-Они поют для луны. Дева-луна слышит их голоса, оттого ей не так одиноко на небосклоне.
-Почему же луна не заберет их к себе?
-Это невозможно. Они ведь тени. Они растают в ее свете.
-Разве? А мне казалось, тени от света становятся больше.
-Но для них там нет ни одного темного уголка, где они могли бы отдохнуть.
-А за облаками? - спрашивает братишка. Я останавливаюсь.
-За облаками? – переспрашиваю. Мысль правильная… Как мне это не приходило в голову? – Ты прав, за облаками удобно прятаться. И летать, цепляясь за них, вместе с ветром.
-Ага! Так я им скажу!.. – малыш делает шаг к теням, но те разбегаются. Становится тихо.
-Убежали… - он огорчен.
-Они еще вернутся. – обещаю я, трепля его по золотистым мягким кудряшкам.
-Когда приручатся, да?
-Да. Идем. У нас мало времени.
Времени и вправду мало: уже за полночь. Мы идем, взявшись за руки и холод каменного пола пробирается все выше по ногам. Спускаемся на этаж ниже – тут уже можно говорить в пол голоса, не боясь, что нас услышат. Но вот, наконец, дверь мастерской. Я тяну ее на себя, она тоже кажется тяжелее, чем обычно но поддается. Мы входим.
В мастерской все не по- дневному, не по- нашему. Холсты и недоконченные скульптуры, мозаика, начатая братом, столик с инструментами для выжигания… Теперь, в ночи, это замершие на месте звери, диковинные создания, которые вот-вот зашевелятся и заживут своей, неизвестной нам жизнью.
Я даже замираю, ожидая, что сейчас они поднимут головы, перетупят с лапы на лапу.
Но ничего не происходит.
Мы осваиваемся, успокаиваемся. Пора приниматься за дело. Я осторожно снимаю ткань, прикрывающую кувшин. Он стоит, ярко освещенный лунным светом. Нам повезло, что полнолуние – видно все почти как днем.
Братишка приносит кисти, краски, банку, с налитой с вечера водой. Работы много. Завтра праздник – день рождения мамы,- и мы торопимся закончить подарок.
За кувшин мы отдали гончарам целую корзину яблок, которую выменяли на бирюзу, а ее подарил нам старший брат отца в благодарность за то что, когда он гостил у нас и захромал его любимый конь, мы каждый день собирали для него на лугу нужные травы.
В общим, кувшин нам достался недешево. Зато он очень большой и очень красивый. Один из наших двоюродных братьев, певец, говорил о таких, что они схожи с телами юных дев. Правда, он это не нам говорил. И не знал, что мы случайно стоим рядом и слушаем…
Но сам по себе кувшин – это еще не все. Конечно, он красив, однако мы решили придать ему индивидуальности, раскрасив его. Немного поспорили, и решили, что каждый будет раскрашивать свою сторону. Вот только с кувшинами очень трудно разобраться, где заканчивается одна сторона, и где начинается другая. В общем, разрисовали мы его немного неравномерно, но, по крайней мере, второго такого точно нигде не найти…
Разрисовали? Вернее будет сказать, почти. Братишка мне недавно пожаловался, что кувшин как будто стал больше. Этого, конечно, быть не могло. Просто мы, кажется, немного не рассчитали наши силы и имеющееся у нас время, да еще надо было позаботиться, чтобы мама ничего не заметила.
Потому сейчас мы и пришли в мастерскую: чтобы закончить расписывать кувшин, непременно закончить до утра.
Взяли кисти, трудимся молча, только однажды братишка замечает.
-Ты пыхтишь.
-А ты сопишь. – отвечаю я, на что он только сосредоточенно кивает.
Страшновато тут, одним… при каждом шорохе я оглядываюсь, а раз чуть не выронил кисть: причудилось, что кто-то стоит и смотрит мне через плечо… Разумеется, никого.
Только тени поют по углам.
Мне осталось всего несколько мазков кистью, братишка тоже уже заканчивает. Он потягивается, разминая затекшие мышцы… и кувшин летит со столика вниз.
Как это вышло, ни я, ни младший понять не успеваем – но вместо красивого кувшина на полу – разноцветные осколки. А мы стоим молча, оглушенные.
Первым приходит в себя братишка. Он жалобно глядит на меня…
-Как... как же так?.. – он садится на корточки, сгребает осколки в горсть, но набирает слишком много и они снова высыпаются на пол. Братишка поднимает голову, у него растерянное и перепуганное личико.
-Что теперь будет?- нижняя губа у него начинает дрожать, я понимаю, что он сейчас расплачется, поэтому сажусь рядом с ним на пол и прижимаю младшего к себе.
-Тише. Теперь уже ничего не поделать. Ты не виноват, это вышло случайно. – добавляю, подавив в себе досаду.
Мы молчим. Нам обоим хочется плакать. Так выбирали, столько старались, так радовались своей работе…и что? Груда осколков на полу.
-Ладно – говорю я – Идем. Идем спать.
Братишка послушно идет за мной. Но вдруг он останавливается, и дергает меня за рубаху.
-Нет, погоди! Я придумал! Я знаю! – я наклоняюсь к нему, и он шепчет мне на ухо…
-Молодец! – восклицание слишком громкое, я прикрываю рот ладонью, но тут же машу рукой. Времени мало, а дела много. Умница, младший, отлично придумал!..
Утро застает нас за делом. А вместе с утром и отец, не нашедший нас в кроватях. Он входит и долго наблюдает за нами, прежде чем мы, наконец, замечаем его и отступаем, открывая его взору в полной мере то, над чем трудились пол ночи: разноцветную мозаику, очень пеструю и веселую. Правда, вряд ли кто сказал бы точно, что на ней изображено, зато это что-то особенное. И то, что мозаика не из камешков, а из раскрашенных кусочков обожженной глины – это тоже очень необычно.
-Подарок для мамы? – спрашивает отец –Ей понравится, обязательно.
-Это он придумал. – кладу я руку на плечо младшего. Тот скромно опускает голову, и краснеет, совсем как девчонка. Но видно, что он очень доволен.
Эланор (Лия Шмидт) 2005 год
__________
МУЗЫКАНТУ
-Музыкант, Музыкант, твои песни -как шелест весеннего ветра,
пахнущего цветущими яблонями и солнцем. Ты знаешь, твой взгляд
похож на взгляд задумчивого водяного духа, смотрящего из глубины
темного омута в ту высь, которая навсегда останется для него лишь
высью.
Я никогда не видел водяных духов, Музыкант...
Ты кажешься хрупкой фигуркой из дорогой породы дерева. Говорят,
подобные породы хорошо горят, но они слишком ценны, чтобы
использовать их для разведения простых костров.
А слышал ли ты, Музыкант, как поют камни? Да, поют. Не все и не всегда
но порой -бывает. И часто какой нибудь горный валун, мимо которого мы
проходим сотни раз на дню выводит мелодию красивее, чем песни
влюбленных сверчков под звездами, а сверкающий алмаз, укарашающий
корону властителя молчит -ибо не может петь тот, кто давно уже мертв.
Я хотел бы помочь тебе услышать пение камней. Это странные песни -
такие же древние как сам мир, и зачастую такие же непонятные для нас:
то звонкие, даже пронзительные, то похожие на шипение безногой
ящерицы ,прикинувшейся змеей.
В этих песнях сила камня -и слабость камня... Знаешь,что такое слабость
камня? Это когда прибрежная скала, пережившая сотни приливов и
отливов, штормов и бурь, казавшаяся такой же надежной, как верность
старшего брата, вдруг дает трещину оттого, что об нее почесал спину
морской котик.
Так не бывает, скажешь ты? Но камни поют и о том, чего не бывает.
Иные камни поют почти всегда -это потому,что одиночество заставляет
петь даже камни... А другие спят целые дни, лишь иногда сквозь
полудрему что-то бормоча. Не думаю, что одни счастливей других.
Камни бывают большими и маленькими, старыми и молодыми. Чем
прозрачней кристалл, тем он, обычно, моложе. Россыпь мелких
кристалликов -бусинок на кусочках породы, продающихся в людских
лавках ради их красоты -это плененные или убитые младенцы, которые
никогда больше не увидят ни дома ни матерей.
У камней как у людей,верно, музыкант?
Хотя нет-они милосердней. Они не воюют друг с другом. Оттого если и
поют они о войнах -то только о людских. Почти всегда такие песни полны
недоумения,но порой -ярости. И тогда берегитесь люди -грядет горный
обвал. И не понимают пострадавшие от этой Силы -отчего вдруг
случилось такое несчастье? А это всего лишь камень в гневе запел.
Но чаще все-таки это иные мелодии. Мелодии мира. Камни поют для
всего живущего вокруг. Иной раз, присев отдохнуть среди камней, какой-
нибудь счастливец даже слышит несколько звуков, но обычно пожимает
плечами "Ну вот, опять в ушах звенит" А те, кто не пожимают плечами -
для таких "обычно" исчезает навсегда. И в том, что осталось, им не долго
и не часто удается выжить.
Так тебе не доводилось слышать, как поют камни Музыкант?
Нет? Странно. А играешь ты так, как будто все же доводилось -и не раз...
Эланор (Лия Шмидт) 2004 год