©
Лет пятнадцать тому на остров Сибирякова, в Енисейском заливе высадились несколько искателей приключений. Пятеро бродяг - это рыболовы-любители с соответствующей оснасткой, экипировкой, запасом продуктов и водки, которой всякий раз бывает мало. Вывалились они из вертолета около зимовья, которое оборудовано железной печуркой, нарами человек на шесть и входной дверью на юг. Итак, жилье есть, продукты размещены в тамбуре, вещи на нарах и под нарами, а несколько здоровых мужиков полны яростного желания поспорить с природой дикого Севера. Только поспорить, не более того, так как верх, согласно многолетним наблюдениям, остается за этой самой природой.
Когда компания насчитывает пять и более человек, один из них избирается или назначается хранителем очага, а по совместительству начальником продуктового, и что архиважно, свино-водочного складов. Волею судьбы эта почетная должность была доверена Николаю.
Было звонкое начало сентября. Погода в этих местах уже далеко не летняя, а порой и нелетная: проскакивают снежные заряды, а в ночь и утром жди крепких заморозков. Но разве это может остановить истосковавшихся по рыбалке, словно по любимой женщине, мужиков, так как енисейский омуль "со товарищи" возвращается из прибрежных вод Карского моря в родной Енисей.
Итак, бродяги Крайнего Севера, рассортировав и разобрав снасти, сели в небольшие резиновые шлюпки - и принялись эти снасти ладить в устье безымянной речки.
Николай же, облеченный широчайшими полномочиями, приступил к приготовлению пищи.
Благо дровишек поставляет Енисей-батюшка немерянно. Плавник покрывает толстым слоем галечные косы и отмели. В дровах недостатка не бывает практически никогда.
Приготовив обильный обед-ужин, Николай решил на десерт побаловать братьев по разуму компотом из сухофруктов плюс клюква. Заварив компот точно по рецепту, выписанному им еще на материке из книги о вкусной и здоровой пище, новоиспеченный шеф-повар решил охладить этот шедевр кулинарии на улице. Сдвинул несколько камушков, валявшихся возле избушки, установил на них горячую кастрюлю и хотел уйти. Но тут из-за угла к кастрюле метнулась какая-то грязная облезлая собака. Николай инстинктивно кинулся к кастрюле, пытаясь защитить свое детище. Одновременно соображает, что собак здесь быть не должно: остров необитаем. Присмотревшись внимательнее, сообразил: это был песец, по-летнему ободранный, тощий, в клочьях бурого и грязно-серого меха. Отбежав от человека метров на десять, тот остановился и стал размеренно тявкать. Зная, что песец - дикий и пугливый зверь, Николай пошел на него, размахивая руками и непечатными выражениями, но тот не отступил, а только еще яростнее затявкал, не сходя с места. Вооружившись палкой, Николай возобновил свое наступление на нахала. Последний отвечал ему на своем диалекте и неохотно пятился в сторону небольшой ложбины, по дну которой протекал мелкий чистый ручей. Прогнав непрошеного гостя, Николай вернулся в зимовье и стал накрывать обед-ужин.
Вскоре подошли поймавшие кураж рыбаки. Обменявшись первыми впечатлениями, мужики приступили к трапезе и разговорам за жизнь. Николай рассказал о претензиях «полярного соседа» по поводу непрошенного подселения к нему на остров. Вдруг тихонько скрипнула дверь, все удивленно переглянулись, так как вся команда была в домике, на улице никого не было. А дверь тем временем открывалась все шире и на пороге появилась любопытствующая грязно-серая мордашка, стреляющая по сторонам хитрющими глазами.
Вся гоп-компания замахала руками и закричала кто во что горазд, благо на грудь уже было принято изрядно. Выскочив на улицу, мужики увидели, что возмутитель спокойствия отбежал недалеко от зимовья и с нескрываемым интересом рассматривает невесть откуда свалившихся незваных двуногих.
С этого времени, благодаря нахаленку, жизнь потекла по новому распорядку.
Развешанные для просушки сети он умудрялся стянуть на землю и основательно запутать.
Оставленный было на улице ящик с консервами регулярно переворачивался, банки раскидывались по земле. Ведро, в котором выносили пищевые отходы и воду после мытья посуды, постоянно валялось метрах в пятнадцати метрах от зимовья.
Но самую большую неприятность он доставлял рыбакам, вышедшим в гордом одиночестве до ветру. Место для размышлений было выбрано за небольшим бугром, защищавшим посетителя от ветра с моря и от посторонних глаз. Песец буквально атаковал того, кто пытался задуматься здесь о бренности существования.
Благодаря этой назойливой "заботе" жизнь на острове стала гораздо «интереснее»: за бугор мужики теперь шли обязательно вдвоем. Один собственно за бугор, а другой, прикрывая расслабившегося Робинзона, прогуливался недалеко с палкой.
Вопрос стал ребром: что делать с распоясавшимся наглецом?
Два голоса были за то, чтобы избавиться от него; три голоса оставляли его в живых. Не знаю, оценил ли супостат это решение, но демократия спасла жизнь этому обитателю тундры.
А когда пошла рыба, мужики отдавали ему рыбьи внутренности, головы, а то и целых рыбин, все это песец принимал как должное с олимпийским спокойствием, поглощая в количествах неимоверных.
Так прошли те несколько дней, отведенных им для рыбалки волею судьбы и природы-матушки.
И когда за ними прилетел вертолет, песец безмятежно наблюдал за погрузкой, не тявкал и вообще вел себя как домашняя собака, но близко не подпускал: доверия мужики ему так и не внушили.
Улетая, они оставили ему добрую гору запасов из рыбы, а в жестянке оставили немного напитка, с которого началось их знакомство.
Вообще набеги в северные территории всегда дают массу врезавшихся в память впечатлений и жизненных наблюдений. Одни гурманы Севера чего стоят!!! Но об этом как нибудь в другой раз.
Несколько реплик для особо любознательных.
Песец, хищное млекопитающее (семейство волчьих). Мех зимой белый или дымчатый /голубой/, летом грязно-бурый.
Остров Сибирякова, или Кузькин остров, необитаемый остров в южной части Карского моря, при входе в Енисейский залив. Райский уголок, где особенности национальной рыбалки можно не только наблюдать воочию, но и, принимая самое горячее участие в оном мероприятии, получать при этом истинное наслаждение.