Когда Котяшок была совсем еще маленькой, она очень мечтала быть швеёй. Швеёй-швеёй! И она шила все подряд. На ручной швейной машинке. Пришивала лапки к зайчикам, зайчиков к подушкам, подушки к занавескам, а занавески к самой себе. От этого у котиной мамы иногда случались припадки истерики и котиному папе приходилось Котю наказывать.
Котин папа делал очень хмурое лицо и выговаривал котиной маме:
- Не могу я применять физическое насилие к ребенку. Это не наш метод. Да я ее просто ж убить могу, нах! А у меня диплом университета марксизма-ленинизма. Красный!
Обычно это срабатывало и Котя спокойно шла в угол ковырять известку. Но в тот день все было против Коти.
Мама сделала безразличное лицо, с которым отпарывала оцепеневшую Котю от гардин. Котя отпарываться не желала, цеплялась коготками за ткань, поэтому мама молча вручила Котю папе вместе с карнизом. И красноречиво посмотрела сначала на раскладушку в коридоре. А потом на папу.
Папа собрал в охапку портьеры, карниз и дочь. Плотно захлопнул дверь на кухню ногой перед маминым носом. Размотал кубометры ткани. Извлек Котю и посадил ее перед собой. На табуреточку.
Друг на друга Котя и котин папа не смотрели. Потому что котин папа задумчиво ковырял в носу, а детям этого видеть совершенно не полагалось. Потому что коммунисты в носу не ковыряют.
Скатав маленький зеленый шарик , папа хитро прищурил глаз. Как дедушка Ленин.
- Значит...Э-э-э. Ты все поняла? - спросил папа. Котя закивала с частотой иглы швейной машинки.
- Делаем так. Когда я шлепну по табуретке ремнем - визжи. Поняла?
Котину голову опять пришлось придержать.
- Ну...Приступим! Отойди к окну, подальше от табуретки...
-...ХА!
-Ой-ой-ой!
- Натуральнее кричи...ХА!
- Ай-ай-ай-ай-ай!!!
- Маме не слышно. Погромче..ХА!!
- Ой папочка, больно! Не надо!
- ХА!
- Папочка! Я больше не будуууу!!!!
Мама начала скрестись в дверь кухни и поскуливать, в духе, что уже, пожалуй, Котя все поняла и с нее хватит.
-ХА!!! Ответил на это папа. От табуретки отлетела первая щепка.
- Никогда - никогда-А-А-А-А!- Котя вошла во вкус и закатив глаза издавала такие вопли, что соседи стали стучать по батареям.
- Я т-те покажу, как мать не слушаться! ХА!
- ААААААААААААА!!!!!!
- Я т-тя научу родителей уважать!!! ХА!!!
- Ты ее убъешь! Пусти меня на кухню! Хватит над ребенком издеваться!!!
-ХА!!!
-Папочка, не убивай меня!!!
- Физическое насилие над детьми - это не наш метод!
-ХА!!!
- И-и-и-и-и-и-и-!!!!
- У тебя же диплом университета марксизма -ленинизма!
- Ща я ей покажу Ленина! В Разливе! ХА!!!
- Ой! Ой! Ой! Ой! Я писать хочу, папочка!!!
- Она хочет писать!
- ХА!
- Я уже описалась!
Мамино тело падает без чувств.
- ХА!
- Все! Папочка! Миленький! Я больше не могу!
- ХА!
- У-у-у-у-у!
- ХА!
-УУУ-УУУ-УУУ!!! УУУ!!!
-ХА!
-У-у-у-у-у-мииии-ра-а-аю!!!
- Ты эту порку еще и на том свете припомнишь!!!
-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и, ай, ай, отпусти, больно!
- Я ж еще не уда..., папа осекся и спрятал ремень за спину.
Котино ухо находилось в руках мамы, которая успела обежать дом, собрать соседей и теперь наслаждалась премьерой, стоя на чьих-то плечах и перегибаясь через подоконник с улицы.
Котя неделю не выходила гулять. В попытках сделать себе стрижку прикрывающую лопух вместо левого уха, Котя ненарочно отчекрыжила под корень челку. И ждала, когда хотя бы чахлая растительность прикроет Котин позор.
Покалеченная табуретка, не получившая своевременной психологической помощи, до сих пор отличается неустойчивым характером и шаткостью моральных установок.
Папа месяц спал на раскладушке. От отчаянья он бросил еще и курить.
К папиному счастью и Котиному горю процесс воспитания с тех пор не передавался в твердые мужские руки.
Котя отказалась от будущего швеи. И стала готовиться в пожарники...