На окраине города, там, где весною разливалась река и, входя в силу, затопляла дома и неширокие улочки, образуя бескрайнее, хотя и неглубокое, озеро, от чего жизнь его обитателей замирала, приостанавливая свой привычный бег, стояла старая двухэтажная школа. Учеников отпускали по домам, подгадывая к половодью завершение третьей четверти, и наступала плавучая страда. Еще загодя хозяева перетаскивали пожитки наверх, на второй этаж, теснясь по несколько семей в комнате, отвязывали лодки, валявшиеся тут же, круглый год возле домов, и отправлялись по мутной воде ловить рыбу. Ребятишки же катались просто так, без определенных занятий, радуясь свалившимся с неба каникулам. Лодок хватало на всех, почти в каждой семье их было по две, и это обстоятельство позволяло подросткам весь день проводить на воде. Не пугали ни запреты родителей, ни курсировавшая по поселку дежурная моторка с участковым на борту.
Дождавшись, когда взрослые уплыли на рыбный промысел, Толик отвязал лодку и толкнул ее к соседнему дому, орудуя последним оставшимся веслом. Там его уже ждали - на подоконнике, сжавшись в комочек, сидела смуглая, черноглазая девочка.
- Давно ждешь? Замерзла?
- Немного, - девочка осторожно ступила в лодку, и Толик усадил ее рядом с собой, накинул на плечи куртку. – Чай будешь? Горячий, только что в термос залил.
- Давай. Ты что так долго?
- А, родичи задержали – никак сачок найти не могли. Сами подевали куда-то, а на других сваливают.
- Понимаю. Ух, какой, обжигает!
Маршрут движения был известен и не менялся уже несколько лет – позади поселка, ближе к лесу, было высокое, незатопляемое место, служившее островком и одновременно пристанищем для молодых людей. Там они всегда останавливались.
- Скажи, ты кем станешь, когда вырастешь? - Толик приткнул лодку к берегу и протянул руку спутнице.
- Не знаю. Вырасти еще надо, - Лия оперлась на его руку и спрыгнула на землю. – Спасибо.
- А я знаю. Геологом. Буду по стране ездить, - Толик спрыгнул вслед за ней, подхватил палку и метнул ее в реку. - А то из года в год на одной и той же лодке, по поселку. Вот и все развлечения.
- А чем тебе наш поселок не нравится?
- Нравится, скучно только. Два года еще учиться - с ума сойти! Слушай, а давай поцелуемся?
- Еще чего! – вспыхнула Лия. – Давай лучше костер разведем. Я не согрелась. У тебя есть спички?
- Есть.
- Давай их сюда, а сам за хворостом.
- Да где его взять-то? Весна, кругом одна вода.
- А ты поищи.
Что может быть прекраснее юности! Когда чувства опережают разум, а азарт играет как рыба на нересте, и ничего не жаль, впереди одно только счастье.
- Ну что стоишь? Помоги - видишь, костер гаснет. Мне одной не справиться, - Лия достала из пакета сверток. - Я колбасу взяла, сейчас будем ее жарить. Любишь жареную колбасу?
- Кто ее не любит.
- Бери палочку и нанизывай, вот так. Она уже нарезана.
Толик жевал горячую колбасу, и смотрел на Лию – никогда еще она не была так красива! Знакомство их продолжается третий год, но только сейчас, в девятом классе, Лия по-девичьи расцвела – каштановые пряди волос, большие черные глаза и стройная, притягательная фигурка – никто из мальчишек не может устоять перед ней.
- Скорей бы лето, - мечтательно вздохнул Толик. - Взять палатку и на реку. Денька на три.
- Неплохо бы. Если мама отпустит, - добавила Лия.
- А мы и спрашивать не будем. Уедем и все. С тоски помрешь дома сидеть, - Толик налил чаю и протянул кружку Лие. – А если отпустит? Хочешь, я поговорю с ней?
- Да, с ней поговоришь. Так тебя она и послушала!
Возвращались по темной воде, когда с реки потянуло холодом и очертания домов, растворяясь, слились с окружающим пейзажем в одну потонувшую в сумерках серую однообразность.
- Ты прав, Толик. Скучища здесь невероятная. Нечем заняться. Ты куда пойдешь после школы?
- Я же сказал – геологом хочу стать. Забыла?
- Помню. В какой вуз хочешь?
- А, это. Не знаю, не решил еще. Но здесь точно не останусь.
Лодка с шумом ткнулась носом в дом, где жила Лия. Возле подъезда уже стояли несколько лодок. Тут же сверху донесся женский голос, и в раскрытое окно выглянула женщина:
– Лия, это ты? Ну, где тебя носит! Опять каталась без спросу? Сколько раз я просила тебя не делать этого! Неужели так трудно запомнить!
- Все, пока, - Лия встала и поцеловала Толика в щеку. – Спасибо за вечер. Иду, иду! – громко крикнула и вскарабкалась на подоконник, и оттуда по деревянной наружной лестнице, укрепляемой на случай наводнения, на второй этаж.
- Вот тебе и поцелуй. Ничего интересного, – подумал Толик, но ему вдруг стало приятно и легко.
Половодье схлынуло быстро, как это, впрочем, случалось всегда, и уже к майским праздникам поселок зажил своей обычной жизнью. Отцвела, опустела верба, набухла свежими кистями молодая сирень и школа снова приняла своих учеников.
- Лия, ты идешь?
- Уже спускаюсь.
Лия вышла в легком, почти летнем платьице и, увидев Толика, улыбнулась.
- Привет. Ну, что, пошли?
До школы было с полкилометра, ходьбы минут пять неторопливым шагом. Шелестела под ветром листва, пели ликующе птицы, и Лия с Толей шли по извилистой, подсохшей грунтовой дороге, радуясь, что можно вот так просто идти, ни о чем не думать, не переживать и ощущать волнующую сопричастность всему живому, что сейчас живет на земле и в воздухе.
- Не забыла – в июне на речку, с палаткой, как договаривались?
Наступило лето, и Лия вместе с мамой уехала к тете в Алма-ату. Мама сказала, что если в этом году не выберемся к сестре, то уже никогда этого не сделать. Сказала, как отрезала. И Лия последовала вслед за матерью, ничего не сказав Толику об отъезде. Не хотела его огорчать. На второй день мама повела ее в зоопарк. Лия увидела лебединую пару и вспомнила о Толике. Красивый самец обхаживал самку, бил крылом, плавая вокруг большими кругами, и делал он это так неистово, нежно и грациозно, что Лия невольно залюбовалась птицами. Самка принимала ухаживания спокойно, склонив набок длинную шею, словно говорила – довольно, хватит, я согласна. Лия затосковала. Все последующие дни она ходила сама не своя, ничем не интересуясь, послушно выполняя мамины наказы, и ждала возвращения, считая оставшиеся дни. Прошло положенных две недели, и они вернулись в поселок. Прямо с автобуса, не утерпев, она побежала к Толику. Но дома его не оказалось, во дворе тоже. Лия помчалась к школе – может, он там, мяч гоняет с дружками? Но школа была закрыта, на двери висел замок, и спортивная площадка была пуста - никто в футбол не играл. Стоял погожий июньский денек, светило ласково солнце, но оно почему-то не радовало Лию, на душе у нее было пасмурно. В потерянных чувствах она шла по дороге, все еще вглядываясь с надеждой в знакомое пустующее окно, когда ее окликнула соседка.
- Ты не Толика ли ищешь?
- Да, - нерешительно сказала Лия. – А вы знаете, где он?
- Как не знать? В больнице.
- А что с ним? – Сердце у Лии сжалось.
- Так он ведь в драку ввязался с пришлыми и его пырнули ножом. Да так неудачно, пятый день под капельницей. Ты куда, девочка?
Лия сорвалась с места, не дослушав до конца печальной новости. В голове стучало одно – зачем она не предупредила Толика об отъезде? Пожалела, называется. Все из-за нее! Уехала, бросила Толика.
- Да к нему не пускают, - крикнула ей вдогонку соседка и всплеснула руками. - Вот упрямая! Шестая палата у него, второй этаж.
Больничный корпус был в двухстах метрах от школы и его белое здание, приобретшее от времени неопределенный серый оттенок, стояло в тени молодых, еще не разросшихся серебристых пирамидальных тополей. На нижнем этаже располагалась регистратура, кабинеты специалистов, на верхнем – приемный покой и больничные палаты. В садике возле корпуса стояли, тихо переговариваясь, люди, среди которых Лия узнала родителей Толика.
-Лия? Вернулась, родная! А у нас горе, да и какое горе, – к ней в слезах бросилась мать Толика. – Под капельницей он, сынок-то наш, Толенька. За что они его, что он им сделал? Бандиты, изверги проклятые.
- Вера Владимировна, можно, я к нему пройду? – попросилась Лия. – Я хочу видеть его.
- Да не пускают к нему, Лиечка.
- Все равно.
Лия приоткрыла входную в дверь и скользнула в вестибюль. Огляделась. Никого нет. И бегом на второй этаж, просчитала номера палат – четвертая, пятая, вот она, шестая. Перевела дух и тихо, на цыпочках, подошла к двери, взялась за ручку.
- Девочка, ты к кому? Сюда без халата нельзя, - остановил ее строгий голос. Лия оглянулась и увидела женщину в белом халате.
- Тут, под капельницей, он ждет меня.
- Да кто тебя ждет? В шестой Прокопьев Толя лежит, - женщина задумалась, словно что-то вспоминая. - Да ты Хамидуллина Лия. Я узнала тебя. Ладно, проходи. Только не шуметь и быстро. А то мне из-за тебя влетит. Ну, что стоишь? Иди.
- А можно?
- Можно, - улыбнулась ласково женщина.
Толя спал. Сквозь раскрытое окно глядело солнце и безжизненная тишина висела в воздухе. Слабый ветерок гулял по комнате. Лия прошла, села на табурет. Словно почувствовав ее присутствие, Толик заворочался, застонал и открыл глаза.
- Лия, ты? Приехала?
Лия, до сих пор сдерживавшая себя, заплакала.
- Что ты, не надо, меня скоро выпишут. Так сказал доктор, - слабеющим голосом произнес Толя. – Ну что ты плачешь?
И словно вымаливая прощение, Лия вдруг поцеловала Толика в губы, крепко и горячо. Ощутив прикосновение теплых девичьих губ, Толя вздрогнул от неожиданности и подумал, улыбнувшись. Вот тебе и второй поцелуй. Этот поинтереснее.