28 В один из осенних пасмурных дней задумался Шов Мозговон о своей судьбе, и решил стать врачом. Приходит к хирургу. «Научи меня!», – говорит. «Нет проблем! – заявляет хирург, – Но деньги вперед!». Заплатил ему Шов Мозговон, а хирург как стукнет его тяпкой по голове, и убегать. Наверное, ему просто деньги были очень нужны. А Шов Мозговон расстроился. «Опять не тот, – подумал он, и на душе его стало совсем хреново.
29 Поймал однажды Амадис Каденсер блоху. «Ты, – говорит, – шустрая, а я шустрее!». Потом поймал кролика. «Ты осторожный, – говорит, – а я еще осторожнее!». Потом заловил лису. «Ты хитрая, а я хитрее!». А один раз задумал поймать медведя… но не стал. Не нужен ему был никакой медведь.
30 Решили как-то Амадис Каденсер, Шов Мозговон, и Зенземюзик Овер сходить в кино. Кино ведь, говорят, это культура… И пошли. А потом решили немного выпить. Для разогрева… И выпили. А потом решили избить Зебеста. Но передумали. Ну и слава Богу. В больницах и без них интеллигентов хватает.
31 У Шова Мозговона, к слову сказать, зубы были – ну преотличные. И подумал он однажды: «Нафига мне сдался этот Амадис Каденсер! Он же просто жлоб!». И решил понравиться Придуту Асранасьеву. Стал с ним почаще встречаться, а при встрече рот пошире разевал – это чтобы Асранасьев проявил профессиональное любопытство. И Асранасьев проявил. Вот разинет Шов Мозговон рот по самые уши – и Асранасьев наклоняется, в пасть ему заглядывает, языком прицокивает, зубы считает… Долго такое продолжалось. Но потом у Шова Мозговона стала болеть челюсть, и он решил прервать эти затянувшиеся отношения.
32 Оказались как-то Шов Мозговон, Валютра Нзитбанго и Герман Фродитович в одной бане. И возлюбили друг дружку, да так, что просто сил нету. Валютра Нзитбанго Шова Мозговона, Шов Мозговон Германа Фродитовича, а Герман Фродитович – баню. Он ведь ее уже давно любил. Но странною любовью.
33 Решил как-то Амадис Каденсер купить ялик. Приходит к Зенземюзику Оверу. «Овер, – говорит, – я ялик хочу». А тот как всегда пьяный. «Ялик! – кричит, – Тылик!… Возьмем бутылик?». В общем, толку от него никакого. Пришлось Каденсеру самому ялик искать. Только он его не нашел, – откуда в Межвпадинске ялик, там же сплошной Аддис-Абеб, – а нашел одну моторную лодку с мотором «Юпитер» в журнале «Работница» за 88 год. Вырезал он эту лодку, но пока с Овером находку обмывал, сам же ее и съел вместо закуси. Или Овер съел. А может, и кто другой, народу-то много было. Но сожрали подчистую. Расстроился Амадис Каденсер. Два дня грустный ходил, ялик свой вспоминал. А потом забыл. Напрочь. Да и не нужен ему был никакой ялик.
34 Случился как-то с Амадисом Каденсером приступ шизофрении. Приходит он к Зенземюзику Оверу. «Все, – говорит, – Овер. Шизофрения у меня». А тот взгляд оторвал от потолка и внимательно так смотрит. И молчит. А потом открыл рот. «Шизофрения?» – говорит. «Ага», – кивнул Каденсер. «Черная?». «Ну да». Зенземюзик порылся в кармане, достал средних размеров таблетку, долго разглядывал, а потом и говорит: «А у меня, – говорит, – белая». И съел. И остались в комнате только Каденсер, и его шизофрения.
35 Однажды Придут Асранасьев встретил Шова Мозговона на улице. Прищурился он этак добро-добро, и говорит: «Неплохие зубки у вас, дорогуша, неплохие. Но вот четверочку слева я бы на вашем месте удалил, право слово, удалил бы. Следы кариеса видны даже моим невооруженным, так сказать, глазом. Вы зашли бы как-нибудь ко мне в кабинет, я вам в момент все исправлю!». Поверил ему наивный Шов Мозговон. Нарядился, приходит, как договорились. А Придут Асранасьев спрятался за дверью, пропустил его, а потом как шандарахнет табуреткой по башке! И убегать. Даже деньги не взял… Любитель!