Марина Александровна ехала домой последней электричкой.
Она возвращалась после ужина, на который ее пригласили как человека нужного и уважаемого. За столом ее всячески потчевали и нахваливали, так что она слегка засиделась, а поскольку жила она в неближнем Подмосковье, то доставлять ее по адресу было бы хлопотно. Да ей и самой не хотелось слишком задолжать. Из этих соображений Марина Александровна настояла, чтобы ее подбросили только до метро, и, после ресторана, где ей подавали запеченных улиток, а шампанское охлаждали в ведерке со льдом, вскоре оказалась на «трех вокзалах». Пролавировав меж мешочников, побирушек, торговцев вразнос и синюшных пьяниц, Марина Александровна в своем лучшем платье и лакированных туфельках заняла место в полупустом вагоне и погрузилась в чтение книжки на иностранном языке. Читать не хотелось, но пялиться на поздних попутчиков, один только вид которых мог оскорбить ее утонченный вкус, было невмочь: частые поездки на народном транспорте сделали ее злостным снобом, и она старательно избегала зрительного контакта со всем тем, что было чуждо ее быту. Она страдала от вида сплоченной компании с воблой и пластиковыми стаканчиками, брезгливо подбирала сумочку, когда рядом с ней ставили клетчатые баулы, а при посадке в вагон проявляла особую бдительность, чтобы не дай бог не оказаться по соседству с цыганским табором или целым классом детей, едущих в столицу на экскурсию, а уж от раскормленных туш, которые занимали собой даже часть того пространства, на которое была вправе претендовать Марина Александровна, она шарахалась, как от огня.
В ночном вагоне пассажиров было мало, и Марина Александровна со своей иностранной книжкой уселась в гордом уединении возле окошка. Однако, не успел поезд отъехать от вокзала, прямо напротив Марины Александровны плюхнулся пролетарского вида мужчина с початой бутылкой пива. Марина Александровна, досадуя, впилась взором в книжку, но это не помогло ей остаться незамеченной. Собственно, замечена она была сразу – парадный наряд, цветущий зрелый возраст - потому и прибило к ней соседа, который тут же решил навести мосты. Ему было хорошо, и он мог скрасить вечер кому-то еще.
- А что это вы такое читаете? – поинтересовался он. В ответ Марина Александровна промолчала.
Сосед вытянул вперед ноги, слегка зацепив ботинком мысок парадно-выходной лодочки Марины Александровны, и пробормотал извинение. Координация ему отказывала. Марина Александровна чуть сдвинулась от окошка вбок, чтобы ее больше не цепляли. Электричка остановилась, вошло еще несколько пассажиров, и место, освобожденное Мариной Александровной, заняла просто одетая и уже не очень юная девушка. Ноги Марининого соседа ей, похоже, не мешали. Марина Александровна, хоть и не любила скученности, даже обрадовалась новой попутчице, надеясь, что теперь-то она уж точно обретет покой. Но не тут-то было. Девушка обустроилась, сняла куртку, аккуратно уложила ее на коленях и обратилась к пролетарию – неожиданно не только для Марины Александровны, но и для него самого.
- Пиво вкусное?
Пролетарий встрепенулся, помедлил, затем решительным движением протянул бутылку девушке и сказал:
- На!
Девушка приняла из его рук бутылку, отхлебнула, вытерла горлышко рукавом и протянула ее обратно со словами:
- Я не заразная!
Пролетарий опять помедлил. Тоже отхлебнул и, передавая девушке бутылку, сказал, как бы между прочим:
- А у меня в морозилке курица есть!
На этот раз девушка возвращать бутылку уже не торопилась. Она сделала несколько размеренных глотков, после чего произнесла:
- Нет, лучше ко мне.
И пошла у них беседа о том, о сем... Как же так? - недоумевала Марина Александровна. И прошло-то всего пять минут - а словно знакомы лет десять... Для приличия она изредка перелистывала страницы, но текста не воспринимала. Надо же, как все просто. Простые слова, которые вызывают ответные действия, столь же простые… Курица в морозилке. Я не заразная. Пиво вкусное. Почему она, Марина Александровна, не умеет вот так, с ходу, запросто? Она, дама с ученой степенью, с положением в обществе, - одна, ни мужа, ни детей, ни подруг, ни кавалера, а эти…
А эти взялись за руки и вышли из вагона. Они приехали.