Раскрываю два преступления в Крыму

Раскрываю два преступления в Крыму

Зимой меня основательно подрезали - проникающее ранение в живот, мог даже умереть, но помогло крепкое здоровье, выкарабкался. С месяц лежал по больницам, потом вышел на работу, хоть врачи были против, говоря, что нужно еще восстановиться. Не понимали, что я без работы сходил с ума, потерял сон и даже аппетит от каждодневного лежания на кровати. Я любил свою работу и как только вышел, сразу же почувствовал улучшение самочувствия. За пару недель так укрепился, что врачи только диву давались. А я посмеивался, потому что знал, что для меня лучше.
Мне было лучше работать, моя бы воля, я бы и отпусков не брал. А тут под конец лета вызвал меня прокурор области, по плечу похлопал и выдал путевку в военный санаторий "Крым". Южное побережье, где-то возле "Артека", чистый воздух, теплое море, хорошее питание, ещё и процедуры. Одним словом, что ещё нужно для полной и безусловной поправки здоровья. Я был ранен при исполнении служебных обязанностей, числился ценным кадром, оттого и забота начальства. Прокурор хотел мне добра и широко улыбался. Он меня уважал и выдавал путевку от чистого сердца, как хороший руководитель, заботящийся о толковых подчиненных.
Поэтому я путевку взял, поблагодарил и пошёл собирать вещи. Ехать не хотел, но это как приказ. Уговаривал себя, что наплаваюсь, позагораю, я ж толком на море и не был. Потом и уговаривать бросил. Понятно, что хочется на работе остаться, люблю я свою работу, но тут у меня выбора нет, только выполнять. Заиметь во врагах смертельно обиженного моей неблагодарностью прокурора я не хотел.
Поэтому пришлось ехать. Собрал сумку, взял в дорогу юридической литературы, чтобы освежить в памяти некоторые теоретические моменты, пошёл на вокзал. Там были страшные очереди, все рвались в Крым, билетов катастрофически не хватало, крутились мазурики, сбывавшие их за две, а то и три цены. Я пошёл к директору вокзала, к нему была длинная очередь, но мне достаточно было показать удостоверение. Потом я пил холодную минералку, а директор мне что-то угодливо рассказывал. Принесли билет. Нижняя полка, хороший вагон, в середке. Директор кланялся и выказывал желание всегда помогать мне в решении билетных проблем. Звание прокурора даёт некоторые преимущества, которые иногда очень кстати.
Я вышел из вокзала на переполненный перрон, полный отдыхающих и провожающих. Было жарко, шумно и суетно. Мне предлагали ехать в Крым на машине, но сидеть больше полусуток в машине было не для моих размеров. Уж лучше мирно спать на полочке в купейном вагоне. Здесь было немноголюдно, работал кондиционер, можно ехать. Моим соседом по купе оказался чиновник из управления архитектуры. С год назад я вёл одно дело и запомнил его. Он был мне не рад, хотя изображал искреннее веселье. Потом исчез, думаю, пошёл пить в вагон-ресторан, и будет сидеть там до самого Симферополя. А может, придёт ночью, когда я уже буду спать, тихо проскользнёт на свою полку, а утром снова сбежит. Не повезло ему с попутчиком.
Я вспоминал, как мы тогда славно потрусили архитекторов. Они всегда отстёгивали прокуратуре, но мне показалось, что мало. Я предложил начальству увеличить сумму, архитектора упёрлись, клялись и божились, что бедны, как церковные крысы. Возбудили два уголовных дела, провели проверку, две подсадные утки со взятками. Их можно было садить и надолго, поэтому заплатили. Прокурору области построили дом, мне отремонтировали квартиру.
Я попил чаю, взял постель и лёг на полку. Она привычно заскрипела, хоть и нижняя. На верхние полки я даже не лазил. Всё-таки сто пятьдесят килограммов. Если оборвусь, то вполне может приключится несчастный случай, может даже со смертельным исходом. Я лёг на бок, потому что когда лежал на спине, то было тесновато. Делать было особенно нечего, мысли сами собой свернули на последний случай, когда мне так и не дали дорасследовать. На центральной улице застрелился милиционер. Пошёл в подворотню пописать, нашли около туалета с пулей в голове. Пистолет рядом, никаких свидетелей и следов борьбы. Вроде бы заурядное самоубийство. Мужичок ночь дежурил, под утро накатило и пустил себе пулю в лоб. Проверили всё и хотели отказывать в возбуждении уголовного дела. Но я настоял. Потому что погибший характеризовался хорошо, общительный, весёлый, жил с девкой, собирался жениться. Никаких ссор не было, начальство собиралось переводить его на оперативную работу. Зачем это мужику стреляться, когда всё нормально? Пробовали объяснять, что в крови обнаружен алкоголь, где-то часа за три до смерти он выпил слабоалкогольный напиток. Вот по пьяни и начудил. Только ведь в любой книге по суицидам написано, что алкоголь блокирует мысли о самоубийстве. Психологи так и сказали, что пьяные самоубийства бывают, но очень редко.
Тем более, что погибший дежурил с напарником, который не заметил чего-то подозрительного. Всё было как обычно и вдруг труп в грязи возле туалета. Это тоже странно, обычно самоубийцы придают большое значение ритуалу прощания с жизнью. Пишут записку, стараются обставить свою смерть. А тут пустить пулю около смрадного уличного туалета и упасть в грязь, перемешанную с мочой. Я не верил в самоубийство, я чувствовал, что всё не так, всё по-другому. Хотел добиться возбуждения уголовного дела, но пришлось ехать в этот чертов Крым. Я представил себе грядущие недели безделья и скривился.
От плохого настроения не мог заснуть, перебирал в мыслях старые дела, ходил в тамбур покурить, выпил бутылку холодного пива. К вечеру жара стала спадать, я смирился с поездкой в Крым, уговорив себя, что буду повышать профессиональный уровень, когда в Харькове подсел новый попутчик. Батюшка. Невысокого росточка, с тонкими чертами лица и реденькой бородкой, в новой рясе и с небольшим крестом на груди. Звали его отец Александр. Он был настоятелем сельского храма, получил в епархиальном управлении путевку и ехал теперь в санаторий под Феодосией, где отдыхали все священники.
Как-то слово за слово, мы с ним зацепились и стали беседовать. Он мне рассказывал о делах своего прихода, как пытается спасти умирающее село, как основал при церкви приют для одиноких стариков, даже выбил на это государственные деньги.
-Это же большая проблема! Десятки человек, в основном старушки. Живут сами, в старых домах, без всяких удобств. К кому иногда родственники приезжают, а к кому и нет. Часто так бывает, что пока хватятся, так несколько недель старушка мёртвая пролежит в пустом доме. Вот я и придумал, что если бы их собрать, чтоб и помогать легче и им веселее. У нас в селе как раз школу закрыли, молодежи мало, так я выбил здание под приют. С большими трудами. Даже взятку пришлось давать, прости меня господи.
Честно просил прощения, не шутил. И сам по себе был человек искренний и открытый, без гнили. Так как мне приходилось иметь дела в основном с негодяями, то отец Александр вызывал у меня симпатию. И рассказами своими и тем, как удивлялся, слушая меня. Даже немного поспорили мы. Он говорил, что человек хорош, но то ли по лености, то ли по непониманию, забывает об этом. Я же стоял на том, что всяк человек - прыщ и если хорошенько надавить, то потечет зловонный гной.
-Вы, батюшка, уж мне поверьте, потому что я много людей повидал. И рассказывали они всю правду, даже честнее, чем у вас на исповеди. Потому что у вас абстрактный страх божий, а у меня конкретный страх боли. И если любого человека придавить, то столько в нем говна окажется, что не расхлебаешь.
Потом мы пришли к тому, что плохое в каждом человеке есть, но батюшка говорил, что зло случайно и второстепенно, а вот добро в человеке главное. Я сходил за чаем, батюшка достал из своего портфеля вафельное полотенце, в которое были завернуты домашние пироги.
-Это прихожанки меня снабдили. Они такие пироги делают, что нигде таких нет!
Пироги и вправду оказались хороши. Пышные, вкусные, начинки обильно. Мы кушали, продолжали беседу и накатывало на меня некоторое благодушие. Бывают такие моменты, что вот хорошо становиться и ощущаешь себя счастливым человеком. И не много для этого надо. То ли дело трудное раскрыл, то ли покушал хорошо, а бывает и просто как накатит. Очень приятные моменты.
-Ну, давайте, я теперь за чаем схожу.
-Батюшка, я сам.
-Нет-нет, будем по очереди.
Он вышел. Немного смешной. Я всегда воспринимался как страшный. Дети плакали, мужчины начинали волноваться, чувствуя свою малость. Даже когда я однажды поскользнулся и упал, никто не засмеялся, все были поражены происходящим - такая туша грохнулась!
А батюшка этот был человек явно хороший. Я то чувствовал. Хотя не все батюшки такие. У нас в городе был один почти открытый гомосексуалист, другой большой взяточник, пьяницы случались. Но я с батюшками никогда не работал. Во-первых, не такие уж у них доходы, чтобы связываться. Потом и дело то скользкое. Всё-таки от Бога люди. Их гнуть, вроде как с Ним шутить, а это последнее дело. Поэтому я религиозных вопросов тщательно избегал, разве что секту какую-то труснуть.
Взял пирог, до чего же вкусны, но положил на место. Батюшка один только съел, а я уже на пятый рот открыл, не хорошо. Поесть я любил, но и в руках себя держать мог. Однажды, для интереса, четыре дня ничего не ел. Ходил на работу, все делал как обычно, пил только чай без сахара. На вторые сутки голова чуть кружиться начала, а потом нормально. Мог и дальше поэкспериментировать, но решил далеко не заходить.
Батюшки что-то долго не было. Я уж хотел идти за ним, но по вагону пару раз прошлись какие-то подозрительные малолетки. Могли полезть в купе и украсть вещи. Вышел из купе. В тамбуре раздался крик, потом вроде упало что-то тяжелое. Я хотел пойти посмотреть, что там, как вдруг дверь из тамбура открылась и вбежал батюшка. Он часто дышал, увидел меня, сперва, почему-то испугался, а потом замахал рукой.
-Помогите, помогите мне!
-Что такое?
-Одно дело! Идите сюда!
Он явно нервничал. Да что ж такое? Мы вышли в тамбур, там лежал большой камень. Метра полтора длиной сантиметров сорок в диаметре, неправильной формы.
-Надо его выбросить!
-Зачем?
-Я прошу вас, надо!
-Ладно.
Я поднял камень, это была обычная соляная глыба, батюшка открыл дверку, я выбросил. Потом мы вернулись в купе. Батюшка несколько минут приходил в себя, он почему-то очень сильно перенервничал.
-Так что случилось то?
-Опять!
Батюшка замахал головой и положил на лоб руку.
-Что опять?
-Не сдержался!
Я ничего не понимал, кроме того, что батюшка, вроде бы, говорил правду. Он очень переживал, по каким-то своим, внутренним причинам.
-Сколько раз зарекался! И опять!
-Что, опять, батюшка?
-Убил человека.
Он смотрел на стол и продолжал крутить головой.
-Как убил?
-В соль обратил. Я, если разгневаюсь, могу человека в соль обратить. А тут эти хулиганы, они пьяные, давай за бороду дёргать, об рясу руки вытирать. В чай плюнули. Я сдерживался, как мог! Думаю, пускай, только бы вытерпеть, не разозлиться! А они, они же дураки, видят, что терплю и давай дальше! Потом одни за крест меня схватил. Я его просил, не трогай креста, они у меня стаканы выбили, толкают. Я и не выдержал!
Он едва не плакал. При этом он не играл, не притворялся. Я умел в эмоциях разбираться, таких артистов разоблачал, что этому батюшке и не снилось. Правду говорит, хотя про обращение в соль я не верил. Так не бывает.
-И что вы сделали?
-Крикнул. На того, кто крест срывал. Он в соль и упал, остальные убежали.
-Погодите, как в соль?
-Крест у меня такой. Наказал Господь. Человек, как человек, но только разозлюсь, могу человека в соляной столб обратить. А я человек гневливый, мне ой как сложно сдерживаться. Это Господь мне в поучение дал. Чтоб учился я сдерживаться, бороть гнев. Я то и борю, стараюсь, только вот иногда срываюсь. И зачем они ко мне полезли? Хотя я виноват, терпеть надо было!
Батюшка кривил лицо, едва не плакал, морщил свой желтоватый лоб. Сильно переживал. Вообще, он выглядел сейчас вымотанным, будто целый день мешки таскал. Весь дрожал и шептал слова покаяния. Чудак-человек, он совсем не меня боялся, хотя я ведь был прокурор, мог посадить в тюрьму. Все меня бы боялись в такой ситуации, а вот батюшку приземленные вопросы, не волновали. Я то человек недоверчивый, присматривался к нему, всё тщась увидеть притворство его, но батюшка был погружен в себя и до меня ему дела не было. Да и я не собирался его садить. То есть он говорил правду. Похоже, он и врать то не умеет. Убил таки хулигана. Но никакой суд не примет дело об обращении человека в соляной столб. Кроме того, батюшка был хороший человек, а то, что превратил в глыбу соли какого-то балбеса, так это тоже не плохо.
-Отец, Александр, не волнуйтесь, вы так.
-Как же не волноваться! Это же грех, да какой грех! Семь лет держался и на вот, на пустом месте оскоромился! И так же всё глупо, так же глупо! Господи прости меня, господи!
Он начал молиться, я вышел из купе, чтоб не мешать. Тут еще пришла проводница с намерением учинить скандал за разбитые стаканы. Я подождал пока она начала кричать, а потом тыкнул ей прямо в пасть удостоверением. Рот закрыла и, кланяясь, ушла. Я стоял и смотрел в темное окно. Думал про Бога. Я человек нерелигиозный, но так понимаю, что есть Он. Не то чтобы были у меня стопроцентные доказательства, но по разным намекам, чувствовал я, Его присутствие. Нечасто, но случалось. Впрочем, много на эти темы предпочитал не думать, потому как никакого практического толка нет, да и слишком запутанное дело.
Из купе вышел батюшка, с красными глазами и очень расстроенным лицом. Он был маленький, будто ребенок и эта его зарёванная физиономия делала его похожим на воспитанника детского сада. Он стал рядом. Выдохнул, видимо, не зная с чего начать разговор.
-Вы простите меня, пожалуйста, за все эти беспокойства. Пойдёмте в купе.
Я зашел, батюшка следом, выудил из своих сумок флягу. Я было удивился, но там оказался не коньяк, а освященная вода. И мне налил в стаканчик, выпили. Батюшка истово перекрестился и вздохнул. Я так понял, что нужно было обговорить происшедшее, вроде бы батюшка вёл к тому.
-Давно, это у вас?
-С детства. Как-то, еще в детском саду был, бросилась на меня собака. Даже не кусала, а стала лаять, большая такая, овчарка. Я её очень испугался и от страха как давай на неё кричать. Вдруг как затрясёт меня, упал на землю, дальше ничего не помнил. Прибежали воспитательницы, вызвали скорую. Врачи толком ничего не сказали, списали на шок. Я несколько дней ходить не мог, а потом ничего, поправился. А собака, она куском соли ещё долго лежала. Думаю, что дети видели, как она в соль превратилась, и воспитатели видели, но никто не поверил своим глазам. Такого ж не может быть, чтобы в соль. Вот и придумывали простое объяснение, что собака убежала, а горка соли неизвестно откуда взялась. Еще с зимы дворник насыпал. Человек на объяснения горазд, особенно когда чувствует, что-то необъяснимое. Так и прошёл тот случай почти незаметно, я тогда тоже не задумывался, мал ещё был. Потом уже вспомнил.
-И много вы соли сделали?
-Три человека, собака и мышей бессчетно. У нас в селе с мышами прямо беда. И в церковь лезут, норовят погрызть да нагадить. Кошку в святой храм пускать нельзя, мышеловку ставить или яд рассыпать, тоже нехорошо. Так я их взглядом. Увижу мышь и давай ругать. За минутку разгневаюсь и кусочек соли лежит. С мышами легко, почти и не устаю.
Он говорил устало, будто долго убежал, а теперь присел полностью обессиленный.
-Самый мой большой грех, что я жену убил. Я её очень любил, она была такая хорошая и умная. Мы прекрасно жили, но оно ведь знаете, что дьявол завидует, когда люди душа в душу живут, норовит влезть да испортить всё. Вот и мы раз поссорились, по такой ничтожной причине, что сейчас и вспоминать стыдно. И знаете же, как бывает, слово за слово, уступать не хочется, каждый прет вперёд. Вроде и люди мы неглупые были, близкие друг к другу, душой близкие, сейчас это редкость, но закрыл нам дьявол глаза, забрал рассудок, оставил только ненависть. Спорили мы, а потом я вспыхнул да как давай кричать. Жена, было, тоже отвечать собралась, а потом случилось. Я к ней, а на полу кусок соли. Как увидел, что наделал, чуть с ума не сошел. Я ж её любил, она же мне самый дорогой человек в мире была. И я её сам убил! Сначала хотел вены себе перерезать. Потом сообразил, что это мне льгота, а льгот не положено. Ответить должен за содеянное и сполна. Вызвал милицию, приготовился повиниться и идти на расстрел. Поделом мне, негодяю такому. Только следователи пришли, послушали меня и вызвали скорую, повезли меня в психушку. Честно сказать, не ожидал такого оборота.
-Просто вы человек в этих делах неопытный. А то ведь как иначе? Про обращение в соль не один суд не поверит. Да что там суд, начальство так мозги прочистит, что на всю жизнь запомнишь, только заикнись про превращение в соль.
-Ну, может быть и так. Да и на всё ведь божья воля. И тут Он меня вел. В больнице я полежал, с мыслями собрался и понял, что теперь у меня в жизни одна цель – отмаливать то, что наделал. Воцерквился я, через год в семинарию поступил. Хотел по окончанию в монастырь уходить, но духовник мой сказал в мир идти. Я и пошел. Я родом из Москвы, но сказали в село ехать, я и поехал, хоть там мне трудновато было. Да с божьей помощью все наладилось. Сколько лет прошло, сдерживался, держал свой гнев в узде и на вот тебе. Взял грех на душу.
Он тяжело вздохнул. А я подумал, что вот поди ж ты, вроде священник, вроде напрямую с Богом общается, но надо ему поговорить, хоть бы и с таким громилой, как я. Одинокая тварь человек.
Мы еще немного побеседовали, но батюшка измотался происшедшим и скоро решили ложиться спать. Батюшка скинул рясу и оказался в сереньком спальном костюме, легко залез на верхнюю полку и заснул. Я тоже не задержался, соображая, что каких только чудес на свете нет. В соляные столбы превращать, это ж только придумать. Повидал я в жизни немало, все-таки следователь, да на Сумщине, где испокон веку чего только не случалось. Но вот соляных столбов именно что и не было. Да ещё от такого человека. Батюшка же ростом невелик, характера мягкого, а в соль человека обращает. Я мог человека в камень обратить, но на время. Кого на час, а крепких так на минуту-две. Потом отходил страх и раскаменялся человек. Батюшка же работал навсегда. Это сила.
Батюшка вверху спал тревожно, часто ворочался, всхлипывал, шептал. Видимо, переживал. Тонкая натура. Я таких видел, что человека убил и дрых себе спокойно, будто не убил, а только колбаски порезал. Этот же совестливый. Здесь ведь тоже разница есть. Один убил и изводиться весь, но вовсе не от раскаяния, а что придется в тюрьме сидеть. Батюшке тюрьма не грозила, он именно по совести переживал, чем вызывал у меня дополнительное уважение. Не от мира сего человек, другой бы прокурора боялся, а этот бога.
За такими мыслями я заснул, благо стук колес убаюкивал. Проснулся уже в Крыму, далеко за Сивашем, появились первые горы, пока еще далекие и невысокие. Жаркое южное солнце только вставало, я хорошо выспался, хотел даже потянуться, но забыл, что нахожусь в купе. Которое было для меня маловато, особенно в длину, поэтому спать вынужден был с подогнутыми коленками. Ноги затекли, а когда попробовал потянуться, напряг их и тут же получил судорогу. Мышцы на голени взялись комками и пронизали болью. Едва не закричал, с трудом встал и начал бить пятками о пол. Своей суетой разбудил батюшку, который удивленно уставился на мою скрюченную физиономию.
-Судорога!
Битьё пятками не помогало, но тут батюшка проявил невиданную сноровку, быстро спрыгнув вниз и уколов меня сперва в одну ногу, а потом в другую. Ума не приложу, где он взял иголку. Мне сразу полегчало и я уселся на полку. Сам он быстро одел рясу и присел рядом. Выглядел устало, как будто ночь не спал.
-Меня тоже судороги мучают, так я всегда с собой иголочку ношу.
-У меня редко судороги, просто вытянуться не могу, отлежал ноги.
-Посиди, я сейчас чаю принесу.
Он быстро выскочил, что я и сказать ничего не успел. Может хоть сейчас чай принесет без неприятностей. Я улыбнулся, а потом подумал, отчего он такой услужливый? Я же прокурор, я привык работать с человеческой грязью, какими-то подонками, от которых только и жди, что подлостей. Может, батюшка лишь хорошо замаскировался, а на самом деле такой же, как все? Сейчас несет мне чай и бросает отраву, чтобы избавиться от свидетеля? И ночью ворочался, потому что в тюрьму не хочет? Я то чувствовал в человеке гниль, но ведь может попасться такой орешек, что и мне не по зубам. Думал.
Батюшка пришел с двумя стаканами чая, поставил их на стол и полез в свой чемоданчик за очередной едой. Хорошо его прихожанки снабдили. Я, тем временем, поменял стаканы, чтобы если уж и подложил что, так ему и досталось. Проверенный метод. Стали кушать кексы с изюмом, батюшка пил чай, мирно со мной разговаривал и не было в нем никакой нервозности. Или и вправду ас или хороший человек, про которого напридумывал я с три короба.
Оказался хороший человек. В приятной беседе доехали мы до Симферополя, где батюшка пошел на электричку. Перед этим мы тепло попрощались, он даже в гости меня приглашал. Про соляные столбы не говорили, о чём там говорить. Я еще посмотрел на удалявшуюся юркую фигурку в рясе и пошёл к автобусам. Сразу на выходе с перрона стояли толпы наглых таксистов, налетавшие на приезжих.
-Кому с ветерком - подходи.
-Довезем не дорого!
-Кто хочет быть утомлённым солнцем, тот пусть идет на автобус. А кто хочет быть унесенный ветром, тот к нам!
-Конечно дорого, иди в автобусы, там дешевле! До Ялты три блевка! Покупаем пакетики!
Ко мне они не приставали, уважая габариты. Расступались, как толченый лёд перед большим кораблём. Я прошёл дальше, купил билет на автобус в Партенит, где и находился военный санаторий "Крым". Мне уступили место у двери, где я мог вытянуть ноги. Посматривали с удивлением, маленький ребенок стал плакать, несмотря на увещевания молодой мамы, которая сидела рядом. Я производил впечатление на людей, от этого никуда не деться.
Ехали, я смотрел по сторонам, чем дальше, тем больше, всё-таки первый раз в горах. Красиво было, я подумал, что может и ничего страшного, отбуду как-нибудь отпуск. Когда среди гор появилось море, то я уже и не жалел. Красиво. Только в автобусе было жарковато, солнце припекало.
С большим удовольствием вылез наружу, когда приехали. Потом искал администрацию, поселялся. Мне достался двухместный номер на седьмом этаже одного из корпусов. Я оставил там вещи и пошёл на пляж. Мне хотелось искупаться. Плавал то я хорошо, но одно дело река или озеро, а другое - море. Пришёл на пляж, занял один из лежаков, быстро скинул одежду. Тут же услышал говорки. На меня всегда бурно реагировали на пляжах. Сто пятьдесят килограммов вызывали пересуды даже в пальто, а уж в одних плавках и вовсе становились центральной темой для обсуждения. Пошел по гальке к воде, камешки больно кололи подошвы. Заходил в воду, об ноги бились волны, я сложил руки и нырнул. Вода была тёплая, колотил её ногами, вынырнул метров через пятнадцать, довольно фыркнув. Когда делал так, то говорили, что походил на кита. Поплыл дальше.
Резвился в воде с полчаса, потом вышел на берег. Люди снова загалдели. "По улицам слона водили" да и только. Вытерся полотенцем, присел на лежак, но он тоскливо заскрипел. Я уже несколько раз попадал на ломающие стулья и кресла, один раз сильно порезал ногу. Встал и пошёл в номер. Там принял душ, взял талончик в столовую и пошёл на обед. Аппетит нагулял славный, от столовой веяло съестным, сплюнул, предчувствуя как сейчас подкреплюсь. Зашел внутрь, искал столик со своим номером. Когда подошел, то там уже сидело трое мужичков.
-Здравствуйте, приятного аппетита.
Они все заулыбались.
-Только приехал?
-Покупаться уже успел.
-Это хорошо. А ты случайно не прокурор?
-Прокурор.
-Ну, я же говорил!
Все засмеялись, а мужик, который спрашивал, хлопнул ладонями.
-Просто такое дело, что мы все из разных ведомств. Я из таможни, Виктор.
Он протянул руку, среднего роста, немного за тридцать, с парой седых прядей среди темно-русых волос. Белозубо улыбался.
-Аркадий, я из налоговой милиции.
Крупный мужчина с большими чертами лица и печальными глазами протянул мне руку.
-Семен, милиция, уголовный розыск.
Ну, откуда он я и сам понял - сколько следаков из угро повидал. Невысокий, поджарый, не дурак выпить.
-Ну, а я Слава, следственный отдел прокуратуры области.
-Здоровый ты, сколько весишь?
Интересовался следователь.
-Сто пятьдесят килограммов, если не покушал.
-Маловато будет, садись, ешь.
Мужички засмеялись, стали мне вызывать официантку, чтобы несла еду, требовали двойную порцию, так как размеры обязывали. Потом рассказали, что до меня здесь сидел товарищ из СБУ, утром только уехал.
-Мы до утра ему отвальную делали, еле в автобус впихнули и пошли спать. Только к обеду и проснулись.
Тут же стали планировать развлечения на вечер, знали уже местные точки, уверяли, что лучше бычка с белым портвейном и придумать что-то сложно. Одним словом с досугом проблем не намечалось. После обеда сходили вместе на пляж, к вечеру уже были друзья - не разлей вода. Ну и поехало. Спим до обеда, потом сползаемся, к вечеру в себя приходим, выпивки купили и айда на пляж. Там потребляем, беседуем, плавать ходим. Витя, тот который таможенник, ещё и блудить успевал, хотя с последним в санатории было сложно. Тут все больше были дамы семейные. Ходили еще дочки, но своей молодежной компанией больше. Я их пугал. Особенно когда с разбега сигал в море.
Так и отдыхал, пакет с литературой только открыл, а читать не читал. День на пятый это бесцельного, но веселого отдыха, сидели мы на пляже. Пили пиво. Днем мы всегда пили пиво или сухое вино, потому что жарко, от водки или коньяка быстро развезет. А как стемнеет, появиться некоторая прохлада, то можно и на крепкие напитки перейти. Первым приметил пароход я. Он как-то лихо выскользнул из-за Медведь-горы, будто плыл под её краешком. Потом начал гудеть, потом на скорости пристал к причалу, с парохода стали чуть ли не убегать люди. Некоторая тревога в воздухе образовалась.
-Случилось, наверное, что-то.
Но товарищи мне не поверили. Крым, он же расслабляет. Тепло, солнышко светит, волны шумят, пива уже выпито литра по два, наплавано с километр, что тут нехорошее может произойти? Даже думать не хочется. Но я так не могу, я почуял цель и покой меня уже не интересовал. Рядом с нами по набережной проходила гурьба людей, о чём-то галдели.
-А что случилось то?
Я сказал громко, так громко, что они все обернулись. Я встал для придачи важности своему вопросу. Толпа тут же стала многоголосо отвечать. Выходило так, что на пути из Гурзуфа в Партенит пароход наткнулся на труп девушки. Ее выловили, сейчас она лежит на корме. Красивая такая, в гробу и молодая. Это кто-то пошутил, видимо с перепугу. Я уже замечал, что смерть сильно пугает людей, а наличие трупа рядом очень нервирует. Это, видимо, приветы из первобытных времен, рационально эти страхи объяснить сложно.
-Мужики, пойдем, посмотрим.
Сеня с Витей подхватились, а Аркадий сказал, что на трупы смотреть желания не имеет. Он был самый мрачный в нашей компании, говорил мало, пил много, когда сильно напивался, то начинал стонать. Говорил, что спина беспокоит, кажется, врал. Мы его оставили и пошли к кораблю. Вышли на пирс, протолкались через толпу зевак, что было не сложно, потому что я шёл первый. На трапе стоял моряк и никого не пускал.
-Прокуратура.
Я даже не глянул на него, просто шёл вперёд, он и пикнуть не посмел, хоть на мне были шорты да майка. Сто пятьдесят килограмм это сила. Мы зашли на пустой корабль, проследовали на корму. Там сидел капитан, явно расстроенный. А на одной из лавок лежала мертвая девушка. Лет восемнадцати, почти черные волосы, выше среднего роста, хорошо сложена, одета в летнее цветастое платье.
-И надо ж такому случиться! Где она взялась! Теперь объясняйся, почему рейс сорвал!
Капитан переживал из-за производственной необходимости и был не против, если бы мы ему посочувствовали.
-Где её подобрал?
-Да почти на полпути. Между двумя языками горы. Там бухточка, кто-то из пассажиров увидел, давай кричать, чтобы остановились. Сбились все на левый борт, чуть не перевернулись. Спустили шлюпку, она и подобрала, теперь будут в милицию таскать.
-Будут, закон такой.
Я говорил с ним строго, а то начни жалеть, так он совсем расплывётся. Понятно, что неприятность, может какие-то планы были, а тут труп, разбирательство. Ну, так это бывает. Я внимательно осмотрел погибшую.
-Ладно, пошли.
Капитан аж дёрнулся, ему явно не хотелось оставаться наедине с трупом.
-Вы куда? Вы ж осматривайте.
-Осмотрели уже, сейчас милиция придёт, будет разбираться.
-А вы кто?
-Мы отдыхающие.
-Кто?
Я обернулся к нему и внимательно глянул в глаза. Он тут же сник и отвернулся, больше вопросов не задавал. А мы вернулись к пиву, по дороге встретили спешащего милиционера. Бедняга запыхался, вытирал пот со лба, тряся солидным животиком. Мне как-то сразу стало ясно, что ни хрена он не раскроет. Он воришку не догонит, куда уж ему это дело разобрать.
-Как думаешь, убийство?
Я спрашивал у Сени, он был опытный следователь, разбирался в таких делах.
-Бог его знает. Может и сама.
-Чего ей самой?
-Из-за несчастной любви. Ума нет, вот и бросаются. На моей памяти несколько случаев было. Шестнадцать лет мокрощелке, молоко на губах не высохло, а она уже страсти изображает. Тьфу!
-А ты что думаешь, прокурор?
Виктор заглянул мне в глаза. Не очень ему надо было знать, просто был он человек общительный, любил поговорить. Вроде все темы уже перебрали, а тут новая.
-Думаю, что сама. Платье целое, повреждений вроде нет.
-А синяки?
-Это от удара об воду. От кулаков другие следы.
-Значит сама?
-Сложно сказать. Подозрительно, что она без трусов была.
-Откуда ты знаешь?
-Я же тело осматривал. Одно платье и всё. Вряд ли чтоб в таком виде отправилась на Медведь-гору погулять.
-Ну да, странно.
Мы пришли к лежакам, рассказали Аркадию, тот слушал без всякого внимания, он всё был какой-то мрачный. Ещё покупались, пошли на ужин, потом вернулись на пляж. С жаренной курочкой, несколькими бутылками коньяка и салатами. Виктор, чуть припоздал, у него были амурные дела с какой-то школьницей.
-Смотри, Витька, за малолетку сядешь в тюрьму.
-Уже сидел.
-В смысле?
-По подозрению в двойном убийстве. Две недели в СИЗО.
-Нифига себе!
-Так расскажи.
Мы уже выпили по паре рюмок, сходили покупаться, стемнело, теперь самое время поговорить, благо, что и тема вырисовывалась.
-Рассказывай!
-А и расскажу. Потому что вот ты, Сеня, про ту бабу говорил, что дура.
-Про какую бабу?
-Которая с парохода. Что по дури бросилась со скалы. Я тоже так раньше думал, что по дури. А потом сам такое пережил, что тоже про самоубийство думал.
-Ты?
-Я. Никогда со мной такого не было.
-Баба бросила?
-Бросила. А я её любил. У нас вообще была красивая история. Я ж на таможни работаю, стоял свою смену, раз машина подъезжает. Папа, мама и дочурка. Русские, на юг едут. Таких много летом, я бы и не запомнил, но перекинулись мы с дочкой взглядами. Ей лет может восемнадцать и такая она, что глянул на неё и сердце защемило. Вот бывает так, что чувствуешь к человеку тягу. Не то чтобы уж блистательная красавица, но вся какая-то такая, что только глянул и сразу подумал, вот бы мне жену такую. А потом подумал, что это ведь судьба моя, что совсем не зря мы встретились. Вот ведь не глупый же мужик, мне тогда под тридцатник было, а рассуждал, что мальчик.
Поехали они дальше, я смотрю им вслед и так мне тоскливо сделалось, хоть плачь. Ведь моё же счастье ушло! Ведь она моя должна быть, мы друг другу предназначены и всё такое. Я уж хотел в машину да следом гнаться, а потом думаю и что дальше? Ну, догоню, остановлю. Сказать всё, что думаю, так за сумасшедшего примут. Оно же смешно звучит, что судьба, предназначены друг для друга, любовь с первого взгляда. Ладно, ей это затирать, а там же родители, пошлют они меня куда подальше. Успокаиваю себя доводами, а самому так плохо, хоть вой. Мысли лезут, что шанс человеку раз даётся, что могу больше и не найти такой. И она, как живая, перед глазами стоит. Такая она хорошенькая, нежная да мягкая, моя, что и жить без неё не хочется.
-****ься тебе хотелось, а не жить.
-****ся я тогда нормально, у меня баба была хорошая. Не в ебле дело, тут же чувство! Совсем другая ***ня! Значит, еле доходил смену и поехал домой. Запланировал напиться, чтоб попустило, а то грызёт и грызёт разочарование. Что упустил судьбу свою. Пол-пути проехал, когда вижу, стоит машина. Их машина! Глазам не поверил, остановился. Оказалось, что обломались, папаша в мазуте весь, ремонтирует, мама с дочкой рядом стоят. Я помощь предложил. Они напряглись. Наши люди, бояться, что с неспроста в помощники набиваюсь. Но стоять им надоело, поэтому не послали. Посмотрел я машинку, а ее ремонтировать только на СТО. Вызвал эвакуатор, их в город отвёз, гостиницу нормальную посоветовал. Отец семейства пригласил меня поужинать, чтобы отблагодарить за помощь. Посидели с бутылочкой вина, поговорили. Они были из Москвы, интеллигентная семья, ехали в Коктебель, где всегда отдыхали летом.
Пока говорили, я совсем уж в дочку влюбился. Звали её Лиза, была умная и милая, так что я едва тогда же предложения не сделал. Но сдержался, потому что папа и так стал тревожно поглядывать на мои собачьи взгляды в стороны дочки. К утру машину отремонтировали и они поехали, но я успел Лизе сунуть номер своего телефона и её взять. Через пару дней позвонил ей, говорили. Часами говорили, я чуть ли не всю зарплату за разговоры отдавал.
-Для таможенника зарплата не главное.
-А для кого главное? Это только йог на зарплату проживёт. Беседовали мы с ней, беседовали, я скоро перед ней в любви повинился и предложил ехать к себе и жить вместе. Она согласилась. Я взял отпуск, мотнулся в Коктебель, обратно, чуть ли не на руках нёс. Ну и стал самым счастливым человеком. Честное слово, не было счастливей меня. Увижу её и такое делается, будто волной накрывает.
-Давай, а то так рассказываешь, что аж завидно.
Мы выпили, захрустели курочкой, Виктор откусил помидор. Ел он не много, пил наравне.
-Два года мне счастье было. Свадьбу отыграли, я дом хороший купил, ремонт сделал, хотел ребёнка, но Лизка отнекивалась. Она устроилась работать брокером на фирме по растаможке, заочно училась. Умная баба, тут уж ничего не скажешь. Я на ребёнке особенно не настаивал, мне главное, чтоб она была рядом. Так себе жил, мне завидовали все, потому что видно же, что счастлив человек. Как вдруг случилось. Я отлично помню, как всё произошло. Сходили мы на рынок, купили еды на неделю, пару фильмов новых, идем, я тащу сумку, Лиза рядом. Вдруг начинает загадочно улыбаться и говорить. Я от одной улыбки забеспокоился, никогда она так не улыбалась. Потом вслушиваюсь, а она говорит, что не знает, стоит ли нам вместе жить. Первое апреля прошло, да и она серьёзно смотрит, не похоже, чтобы шутила. Я только рот открыл, а она говорит, что решила пожить пока сама, а через пару недель окончательно скажет, как нам быть.
И тут случилось со мной, вроде по голове ударили. Всё в тумане, как говориться, ни вздохнуть, ни пёрднуть. Разбегаются мысли в разные стороны и всё. Дошли мы до дома, она вынесла два чемодана, оказывается, сложила их заранее, села в машину и уехала. Я смотрел-смотрел ей вслед, потом сел на крыльце и стало до меня доходить, что случилось. Что может вот так приключиться, что не будет Лизки рядом. От этого сделалось мне невыносимо страшно, пошёл я в дом, в такой прострации находился, что сумку со жратвой на пороге забыл. Её потом бродячие собаки растащили. А я лёг на диванчик, укрылся кожухом и стал плакать.
Вот не поверите, мужики, я человек не плаксивый, может в детстве когда. А то лежу и плачу. От боли. От физической боли, вроде как реальная рана у меня. Не знаю что болело, но так плохо было, хуже чем зубы.
Я не выдержал, побежал на кухню, взял в холодильнике снотворного, всадил три таблетки, чтобы наверняка. Лежу и секунды считаю, когда засну. Думаю, что если не засну, то умру, не выдержу этой муки. Заснул. Среди ночи проснулся, как будто и не засыпал. Больно, страшно, невмоготу. Даже вставал за пистолетом. Случайная такая мысль мелькнула, что вот нажми сейчас курок и кончиться всё. Только нажми курок и всем мукам конец. И мог бы застрелиться. Честное слово мог бы! Так близко к этому был, что сейчас даже страшно. Ещё бы чуть-чуть и всё.
Спасся тем, что придумал обождать. Вдруг через две недели Лизка вернётся. Вдруг всё будет по-прежнему. Мы ж не просто так сошлись, это ж судьбой мы друг другу предназначены. Любовь у нас, конечно любовь, иначе чего бы меня так вот мордовало. Всё будет хорошо, всё будет как прежде, она вернётся. Так себя до утра успокаивал и даже прибодрился. Пошел на работу, начальник поста увидел меня, аж скривился.
-Пить тебе меньше надо, балбес.
Я на себя глянул в зеркало и точно, что страшная рожа. Помятая, глазёнки красные, даже не столько с перепою, как обколотый. Умылся, старался чаще улыбаться, чтобы проезжающих не пугать. Работал, отвлёкся, вроде бы даже полегчало, нормально. Вечером пришёл домой и снова мне хреново, страшно, что вдруг плохо всё закончится. Я тогда водочки и так спасался.
Прошёл когда срок, вдруг приходит мне СМС-ка. Что так и так, я тебя люблю, ты человек хороший, но вместе мы не будем. Я так решила и точка. Лизка. Я уже на работе был, спрятал телефон в карман и пошёл на дорогу. Разговариваю, улыбаюсь, декларации проверяю, досмотр произвожу. Отработал смену, подменил сослуживца, потом еще. Почти трое суток работал, ни секунды не спал. Меня уже домой гнали, а я не шёл, потому что боялся. На посту я от своих мыслей убегу, тут работа, клиенты, а дома никуда не денусь.
Потом упал. Просто шёл и грохнулся на асфальт. Мене подобрали, отвезли в больницу. Там сказали, что сердечный приступ, вкололи что-то, отвезли в палату. Я сутки проспал, глаза открыл и тут же, как накатит. Даже минутку на роздых не дало, сразу так припёрло, что не шевельнешься. Больно. Не знаю, как оно действует, то ли химия какая в мозгах, но точно ножом тебя режет. Пополам и вдоль, дыхание даже перехватывает, так пробирает. Хочется от этой боли убежать, спрятаться где-то, но знаешь, что негде. Не предусмотрено прятаться. Лежи и терпи. Я спасался тем, что снова про самоубийство думал. Пулю в лоб и вся недолга. И всё позади. Такая приятная мысль была, что, блять, словно мятную конфетку со всех сторон её облизывал.
И уже к вечеру сердце заболело. Может оно и раньше болело, а я только понял, что оно болит. Лежу, а покоя нет, изводит боль и всё, я рукой тронул, так пожалуй, думаю, что слева болит, где сердце. Может и впрямь сердце? Конечно сердце! У меня оно никогда не болело, я здоровый как бык был, ни одной пломбы в зубах, давление как у космонавта. А тут сердце. Хитро болит, как тупой пилочкой пилит. Я мужикам по палате жалуюсь, они тоже сердечники, понимают. Только они ведь, кто бухал, кто курил, а я за что? Ну, любовь несчастная, так разве можно так? Пытался я себя уговаривать, что надо глупости бросать, браться за ум. Взрослые ж люди, ну ушла, новую найду. Да, такой не найду, так другая будет. Чем-то лучше, чем-то хуже. Даже если совсем хуже, так всё равно. Не могу же я Лизку за патлы взять и к себе привести. Если не хочет она со мной жить, что тут поделаешь.
Вроде правильно всё и ясно, но как вспомню её, тут же слабею весь, разбирает меня, потом плачу, потом тоска на меня накатывает и сердце болеть начинает. У меня друг был, поэт. Да-да, настоящий поэт, стихи писал, потом, правда, спился. Так он сказал когда-то, что сердце у человека не даром величиной с кулак - может бить также сильно. Я тогда покивал головой, что красивый оборот, а уже прочувствовал на себе позже. Сердце сильнее кулака, оно так ударит, что кувырком полетишь. А главное, уже лежишь ты нокауте, уже полотенце вывесил, а оно тебя бьёт и бьёт, будто гопота ногами, непременно норовит добить.
Просил у докторов успокоительного, но в больнице только демидрол был. Пришлось им довольствоваться. Четыре таблетки всадил, заснул, но только до половины ночи. Проснулся, лежу, хреново мне и такая мысль, что вот теперь жить то мне не за чем. Совсем не зачем. У каждого человека мечты есть. Подумает про них человек и легче. Даже не из-за того, что осуществятся, может вовсе и нет, просто легче становиться, что вот они есть. У меня и этого не было. Ничего не хотел, ни о чем не мечтал. Пустая жизнь и я будто пень выгоревший. Скорлупа есть, а внутри ничего. Только болит. Зачем такая жизнь. Может пойти да повеситься в туалете? Опять на полном серьёзе думал. И ведь взрослый неглупый мужик, а чего ждать от шестнадцатилетней девки, которая в жизни ничего не видела?
-Ты к тюрьме подходи, к тюрьме.
-Подхожу, наливай.
Мы снова выпили, с моря веяло прохладой, коньяк приятно согревал, запах курицы приятно щекотал нос.
-С неделю я в больнице валялся. Приходили с работы, удивлялись моей неожиданной хвори, пеняли на то, что не жалел себя. И действительно не жалел. Подумаешь, устроил цирк. Ушла баба и пусть, с кем не бывает. Возьми себя в руки, подожди - время лечит. Можно влюбиться еще раз, ведь клин клином вышибают. И вообще, от несчастной любви ещё никто не умирал, так что нужно прекращать дурью маяться, браться за голову и жить дальше. Вот так рассуждаю, по полочкам разложу, всё ясно и понятно, только осуществляй. А потом как накатит волна и опять всё с начала. Только вспомню её, сразу, как будто ножом ударили. Больно и страшно. Я хитрил, старался не вспоминать, только всё в доме про неё говорит. Вот тут мы на диване сидели да целовались. Вот по лестнице я её на руках нёс, вот здесь любовью занимались, здесь она мышь увидела и испугалась. Куда не ткнешься, всюду она. А как вспомню, так хоть ложись и умирай. Клещами схватывает и рвёт на части.
Несколько раз я к Лизе ходил. Всё мне казалось, что может я чего недосказал, может она ошибку совершает, не до конца додумала. Она меня терпеливо слушала, но потом отрицательно вертела головой. Я смотрел на неё и чуть не плакал. То убить её хотелось, то целовать. Одним словом, сумасшествие. Может, если бы она уехала к родителям в Москву, так мне и легче было бы. А так городок небольшой, тем более она растаможкой занимается, нет-нет и пересечёмся. Я то при ней держался, поздороваемся, парой словом перекинемся, даже улыбался. Она уйдёт, а меня хоть в утиль сдавай - мертвый человек. Отчаяние беспредельное, сил никаких, сердечко шалить начинает, умереть охота, едва работаю.
Однако жил. Всё ждал, что полегчать должно. Оно со временем вроде бы понемногу и отходил, когда снова с ней встретился. Да ещё как. У меня в городке враг был, из СБУ гнида. Он давно меня посадить хотел, да я всё уходил. Сто раз уже клялся, что возьмёт меня за яйца, а я ему отвечал, что если возьмёт, то придётся сосать. Раз даже драться ко мне полез, так я ему задал. Он меня потом арестовал, ради вредности продержал сутки за решеткой и отпустил, потому что ничего на меня не было. В общем, первый враг.
И вдруг, выхожу я из магазина, купил как раз новый электрочайник, а тут рядом на скамеечке сидит этот хрен, Володя его звали, и Лиза. Да как сидят - обнимаются, целуются. Не знаю я, где силы взял, чтоб за угол зайти, а там уж опять упал на асфальт и снова повезли меня в больницу. На этот раз инфаркт. Снова в палате днями лежал и было очень хреново, пока я не придумал представлять, как убивать их буду. Эта мысль очень мне помогла. Вот подхожу я к Володе да стреляю ему прямо в лицо из пистолета, который купил когда-то по случаю. А потом в Лизу. А потом себе в висок. Потом с ружьем придумал оборот. У меня еще от деда ружье хорошее осталось, немецкое. Дед из Германии ящик трофеев принёс: фарфоровый сервиз, крышку мраморную от столика, ружьё да белья постельного с кружевами. Заряжаю я ружье жаканами и иду к милой парочке. Сперва его валю, да так, чтобы голова на тысячу мелких кусочков. Потом её. Стреляю по ней и плачу, потому что люблю. Потом уже перезаряжаю и по себе с обоих стволов, чтоб не мало.
Весь план обдумал. Только из больницы выхожу, сразу домой, ружье с патронами есть, устрою кровавую баню. Что мне терять? В жизни никакого интереса не осталось, а им отомщу. Особенно ей. Ладно бы просто ушла, а то к первому моему врагу, это ж как ножом в спину! Сатанел тогда от ненависти, только и думал про месть, с ума почти сошёл. Убил бы, непременно убил бы. Как тут милиция за мной приезжает. Меня через день должны были выписывать, а они под белы ручки и на допрос. Требуют признательных показаний. Я понять ничего не могу, а мне показывают фотографии. Машина этого Володи вся изрешеченная, он в крови и Лизка. Мертвые. Вечером кто-то расстрелял возле дома. Подумали сразу на меня. Все знали, что мы с ним враги, а тут ещё Лизка к нему жить ушла. Кто ж еще, кроме меня?
Говорят, чтобы кололся, а я сижу, прихуевший, думаю, сниться мне это или как? Думать то думал, в мыслях может уже тысячу раз убивал. Но одно делать думать. А другое на курок нажимать. Как оно могло так случиться, что вдруг мысли мои делом стали? И вот теперь сидит Лизка в кресле, голову откинула, кровавые пятна и маленькие дырочки в одежде. Мне раздумывать особенно не дали, давай бить. Уверены были, что я.
-Конечно, уверены, такой мотив. Правда же, Слава?
-Да, я бы тоже тебя в первую очередь проверил.
-Понимаю. И сам ведь сглупил, что заклинило меня от всего этого, следователи подумали, что это у меня шок от содеянного. Говорят, чтобы сознавался, а я молчу. Отделали меня, отлили водой, снова допрашивают. Когда оказывается, что у меня алиби. Я же в палате не сам лежал, там еще три человека. Видели меня вечером, как-то сложно мне было бы незаметно убежать, расстрелять парочку и вернуться. Тогда следователи стали колоть, кому заказал убийство. Вот так две недели и провёл в тюрьме. Они говорят, чтобы признавался, я молчал сперва, а потом стал говорить, что не причастен. Меня лупят, я отбиваюсь. За недельку и выздоровел. В том смысле, что вкус к жизни почувствовал. Интересно мне стало на волю выбраться. Прошлое уже не мучило, вроде как перевернул страницу.
-Как же на свободу вышел?
-Повезло. Через неделю в городе пристрелили одного бизнесмена, из тех же автоматов, а потом двух офицеров из погранотряда. Я так понимаю, что заехала бригада киллеров и список заказов выполняла. Ясно стало, что я не причём, меня выпустили, даже извинялись. А начальство вот путевку на юга дало, для поправки здоровья. Так что такая вот история.
Мы снова налили, выпили и пошли купаться. Мужики плавали под берегом, а мне нравилось отплыть хоть на полкилометра, а потом мерно грести обратно. Приятно так устанешь, вылезешь, а в рюмках уже налито. Как раз последнее выпили и шли за добавкой. Обсуждали рассказ Виктора.
-Ты вот ни за что просидел, а у меня был случай, когда знаю, что убийца, а посадить не могу.
-Расскажи, Сеня, что за случай.
-Громкое дело было, на всю Украину шум. У нас в городе бизнесмен богатый был, Филаретов. Пара заводов у него, автозаправки, магазины. При деньгах товарищ. И женился соответственно на фотомодели. Она второе место на всеукраинском конкурсе красоты заняла. Красивая баба, высокая такая, сиськи что надо, одевалась всегда лучше всех. Говорили, что из Москвы ей платья за пять тысяч долларов привозили. А чего, деньги есть - можно потратить. Филаретов этот нежадный для жены был. Всё у них было хорошо, когда решила она сходить в клинику жирку спустить. Вы думаете, что модели эти от природы такие красивые? Нет, они по клиникам ходят, там убавят, там прибавят и баба ягодка опять. Эта пошла чуть жир с бедер убрать. Перед летом как раз, чтобы опять самой красивой быть.
Она частенько в эту клинику ходила, там её знали. Но взяли и напутали что-то. Трудно уже понять, кто там ошибся, но получилось так, что вкололи ей не то лекарство, у неё шок. Врачи шока не заметили, стали продолжать, ситуацию усугубили. И тогда бы можно дело было исправить, но они перепугались, всё-таки не реаниматологи, неправильно стали действовать. У неё сердце встало. Через полминуты откачали, только в мозгу необратимые изменения. То есть живая, а сознания нет. Дышит, кушает, оправляется, глаза открытые, но ни на что не реагирует, будто растение. Два "Коктебеля", сырка свесьте, лимонов и полбатона.
Семен спиртное без батона не пил, такая у него была странная привычка. И ржаного хлеба не ел. Говорил: "Чёрный хлеб для чёрных, а я белый человек, мне пожалуйста булочку".
-В общем, приходила красивая баба, а домой увозили растение какое-то. Врачи из клиники испугались, что Филаретов их достанет и мотанули из города. Один аж в Тунис по контракту подался, второй в Москву, третий вообще не знамо где делся. Филаретов же за ними не гонялся, а всё старался жену вылечить. Больших специалистов привозил, но сказали, что медицина бессильна, поражение мозга необратимо. Советовали отключить её да и всё, потому что девка молодая, может ещё лет двадцать, а то и более пролежать. Филаретов не послушал, устроил у себя дома вроде больничку, купил аппаратуру необходимую, нанял двух медсестер, чтобы присматривали. А сам принялся с медицинской клиникой судиться. Хотел, чтобы посадили виновных врачей.
Полтора года процесс шел, только выяснилось, что врачи у нас не садятся. Потому что экспертизу действий врачей проводят другие врачи. А у них друг за друга принято крепко стоять. Прикидывались дурачками, мутили воду и отмазали. Выходило так, что просто несчастный случай и никто не виноват. Даже компенсации не присудили. Эти товарищи вернулись в город, ходили петушками, что вот и не достал нас, дурак такой. Дальше бабло стригли с барышень, желающих выглядеть красивее, чем они есть. А потом их всех постреляли в один день. Во всех случаях пуля в затылок. Профессионалы работали.
Мы, конечно, взяли Филаретова, у него, конечно, алиби. Был на дне рождения у приятелей, видело его человек тридцать, вдобавок и видеосъемка велась, так что не подкопаешься. Мы его пытались колоть, чтобы рассказал, кому заказал, но он всё отрицал. Адвокаты у него хорошие, подсуетились и пришлось отпускать. Потому что ничего против него нет. Публично отомстить не обещал, пытался через суд действовать, цивилизовано. Алиби есть, киллеров нет. Так и вышел сухим из воды. Хоть мы и знали, что это он врачей заказал. Больше некому, он. Такая вот история.
Семён вздохнул. Он то и понимал, что бизнесмен этот мстил по делу, но ведь следак, ведь если есть дело, то садить нужно. Поэтому испытывал разочарование от того, что не посадил Филаретова. Мы уже пришли на пляж и стали разливать да нарезать, обсуждая историю Семёна.
У меня в прошлом году была похожая. Вызвал прокурор, выдал десять тысяч долларов и говорит, что нужно хрена одного проучить. Глазника московского. Тут как получилось - прокурорский батя слепнуть стал и ему предложили операцию сделать. Деньги были, поэтому решили не в Сумах, а в Харьков поехать, в солидную клинику. И там не к простому врачу, а известному московскому офтальмологу, который должен был приехать на несколько дней. К этому времени приготовили тридцать больных, с каждого взяли по 3-5 тысяч долларов, потому что светило, новейшие технологии и всё такое.
Прокурор выделил отцу машину, отвезли его в Харьков, сделали операцию, а к вечеру плохо ему стало. И остальным прооперированным. На следующий день все ослепли. Оказалось, что на инструменте врача какая-то редкая инфекция была. Кто-то недосмотрел. И тут началось. Врач быстренько смылся в Москву, клиника на него пургу гонит, он письменно отвечает, что харьковские виноваты, так как они отвечали за инвентарь. Концов не найдёшь, а тридцать человек слепые. В том числе и папа прокурорский. Сынок поехал в Харьков, там поняли с кем связались, договорились по деньгам и возместили ущерб. Единственному пациенту, с остальными и в суде потягаться можно.
Прокурор связался и со светилом московским, а тот его послал куда подальше. Мол, в Москве сижу и совсем мне тебя не страшно, быдло хохляцкое. Прокурор обиделся, был он человек злопамятный, пытался через суд достать, но ничего не вышло. Папа слепой, а тот хлыщ московский, живёт себе и в ус не дует. Тогда прокурор меня и вызвал. Знал, что я человек надежный, умеющий обделывать дела самые тонкие. Протягивает мне пачку.
-Деньги, это на расходы. Премия тебе по выполнению. Я жадничать не буду.
Не будет, уверен даже, что не будет.
-Мокрухой не занимаюсь.
Я не потому отказывал, что денег не хотел. Просто если станешь слишком уж грязными делами заниматься, то и сам загрязнишься. Можно карьеру сломать.
-Я и не прошу тебя убивать. Просто сделай так, чтобы помучился он. Чтобы понял, как папе сейчас.
По лицу прокурора было понятно, что папе плохо. Я его знал, деятельный такой старичок, любил на даче возиться, где завёл примерный сад. А теперь слепой.
-Заявление на начальника отдела можешь уже сейчас написать.
-Сделаем.
Я взял деньги и пошёл думать, как бы этого хмыря столичного достать. Действовать нужно было умно и осторожно. Скорее всего, крыша у него в Москве есть и если лоханусь там, то пощады мне не будет. И карьера на слом. Надо было молодца затащить в Украину, а тут мы бы уже с ним решили. Я позвонил в Киев, там помогли мне выйти на пару посредников, которые привозили медицинских звёзд. Заказал им москвича, фамилия его была Аксель, еврей, что ли. Я предлагал хорошие деньги, рассказывал, что жена слепнет, мне в горбольнице даже диагноз написали, чтобы я в терминах не путался. Но посредники ответили, что господин Аксель в Украину ехать не желает, готов оперировать в Москве, что даже дешевле. Тогда я пошёл с другого бока. Придумал больного в Кишиневе. Винный магнат, денег немеряно, но есть проблемы с российским законодательством, поэтому ехать в Москву не может. А гонорар пять тысяч долларов плюс все расходы и половина суммы вперёд.
Клюнул, обговорили детали и поехал я в Кишинёв. Встретил там врача, представился телохранителем, он поверил. Только сел в машину, я его оглушил и вколол снотворного. Потом поехали к границе. Пару взяток пришлось дать, чтоб не будили вусмерть пьяного друга. Это я так объяснял наличие бессознательного тела на заднем сидении. В Винницкой области заехали в лесок, я вытащил врача, привязал к дереву. Руки намертво, чтоб пальчики плотно к стволу, в рот кляп. Спрыснул водой, чтоб в сознание пришёл. Потом объяснил, что лишать зрения людей нехорошо и за такую фигню нужно нести ответственность. Молоток достал и давай по пальцам работать. Десять отбивных получилось, ни одной целой косточки там не осталось. Он даже сознание от боли несколько раз терял. Когда закончил, то отвязал его и поехал домой.
Врач не умер, вышел к селу. Потом с ним громкая история была, даже по телевизору выступал, рассказывал о подонках, искалечивших его. Три пальца пришлось ампутировать. Ну, так ведь по делу. Тоже думал, товарищ, что никто его не достанет. А жизнь каждого достать может.
История была уж слишком мрачная, поэтому я рассказывать её не стал. Хоть мужички пристали ко мне, чтобы и я что-нибудь изложил, были же интересные дела. Были, этого добра у меня с головой.
-У вас всё кровь да убийства, а я коротенькую историю расскажу и со счастливым концом.
Мы выпили, хоть история и короткая, а взбодриться надо.
-Познакомился я с одной барышней. Точнее это она со мной знакомилась. На Новый год было, мы всей прокуратурой гуляли в театре, там большее сборище было. Я вышел на балкон свежим воздухом подышать, а тут подходит она ко мне. Красивая женщина, что говорить. Высокая, стройная, груди что надо, волосы черные длинные. Нос великоват, но он изюминку даёт, восточный колорит, что ли. Я уже хорошо под градусом был, поглядываю на неё и думаю, что вот бы хорошо её трахнуть. А она тут подходит, начинает разговор вести. Я не чтобы в женщинах знаток, но кое-что понимаю. И когда пару раз глянула она мне в глаза, то сообразил я, что барышня легли и просят. Пошли вниз, я вызвал такси, поехали ко мне и вышло у нас чудесное продолжение. Она барышня оказалась страстная и умелая, у меня тоже всё в порядке. Трахались столько, что я со счёта сбился. Даже надоело. У меня то организм бычий, мне уже надоело, а *** стоит и стоит.
Утром проснулся, её уже нет. И пропала. Пару недель не было. Я то мог её найти, я же следователь, но думаю, зачем? Потрахались и разошлись, что ещё надо? Когда является ко мне, прямо на работу. Гераклитом называет…
-Может Гераклом?
-Да один хрен! Зовет, за щёчку треплет, игривая такая. Ещё в любовь играет. Только врёт, я же чувствую. Соображаю, зачем это я ей нужен. Не иначе как вытащить кого-то из тюрьмы. У меня была пара случаев, когда бабы в постель лезли, чтобы ухарей своих из тюрьмы спасти. Только я таких сразу отшивал. Смотрю ей в глаза, но ни хрена не пойму. Весёлая такая. Назначила свидание, в щечку поцеловала и ушла. Я ж понимаю, что дело нечисто, но *** стоит, чувствую её запах, сиськи чувствую. Сиськи у неё были просто супер.
Отложил решение до вечера, а потом пошёл. Хрен с ним, думаю. Я же тоже не мальчик. Посмотрим ещё кто кого. Она хитрая, так и я не без того. Поборемся. Так рассудил, хоть понимаю, что член мной вертит. Пусть вертит, даже интересно, куда вывертит. Пошёл на свидание, потрахались мы всласть и разошлись. Ничего не говорит, ничего не просит. И дальше так пошло. Раз в неделю встретимся, потрясёмся на кровати и уходит она. Я уже всё про неё узнал. Никого у неё в тюрьме нет, муж в банке большая шишка, живут богато. Неужели и вправду блажь у неё просто? Даже спросил у неё. Она засмеялась, говорит, что такого огромного мужика у неё ещё не было. Я внимательно слушал, может и не врала. Тогда я расслабился. Хрен с ним, обычный роман, с кем не бывает. Как по течению поплыл. Это легко, когда баба нравиться. Она мне нравилась. То есть ничего дурного я в голову не брал. Любовь-морковь – это не для меня. Мне сложностей не надо. Трахаемся, оба довольны, что ещё надо. Хорошо.
Когда раз она предложила к ней пойти. Муж уехал в командировку на неделю, квартира пустует. Я заартачился, не любил в чужих квартирах блудить. Все эти истории с внезапно возвращающимся мужем. Она давай меня обхаживать. Умела это делать. Вижу же, что своего добивается, а иду как на привязи. Как потрётся о плечо своими сиськами, так всё сделаешь. Ломался я, ломался и сломался. Пришёл к ней. Четырехкомнатная квартира, полный евроремонт, всё как полагается. В спальне ещё кровать, я такой не видел. На электроприводе, кружиться может, а потолок в зеркалах. Лежу я, она на мне скачет, кровать крутиться, музыка играет – круто.
Самый, понимаешь апофеоз, а тут заходит в комнату мужик с ружьём. Винчестер, как в фильмах. Двинул ногой, кровать остановилась. Баба с меня спрыгнула, простынкой прикрывается, а я лежу, голый король на именинах. Ещё и *** стоит, он у меня долго не падает. Вот сейчас думаю, как жахнет с винта да снесёт под корень.
-Я б так и сделал.
-Злой ты Аркаша. И не очень умно это из винта сразу жахать.
-Ты ж ему рога наставил!
-Не я, а она. Это если бы я к ней в постель лезь, а то ведь она сама меня за хрен ухватила и повела! Наливай.
Мы выпили, коньяк был хороший, мы накачивались им прилично, а на следующий день и бодуна не было, только некоторая неспешность мысли, улетучивающая к обеду.
-Значит, лежу и соображаю, что делать. Мужик говорит, чтобы я одевался и валил куда подальше. Я вставать не спешу, думаю, может подвох какой. Мужик мне одежду кинул.
-Вали отсюда, мне нужно с милой моей поговорить.
И тут доходит до меня к чему она вела. Простая задумка, чтобы свести меня с мужем. Или я его грохну или он меня и сядет. Убрать его хотела.
-Вот сука!
-Сука. А ты меня хотел пристрелить. Надо знать, на что баба способна.
-Да я знаю, расскажу ещё.
-Так чем закончилось?
-А ни чем. Оделся я пошёл тихонько. Всё ждал выстрелов, но тишина. Пришёл на работу, стал думать, что делать, ведь он её пристрелит. Досадовал, что влез в такое мутное дело. Мог ведь карьеру попалить. Сколько лет старался и насмарку всё. Утром первым делом в милицию позвонил, сводки узнать. Ничего. И на следующий день ничего и потом ничего.
-Как ничего, что-то ж он с нею сделал?
-Сделал, ребенка. Я их через годик видел, по парку гуляли с коляской.
-Как с коляской?
-А так. Под ручку, улыбаются, коляску он катит.
-Может ещё и ребёнок твой?
-Нет, Сеня, я же предохраняюсь. СПИД кругом, не то время чтоб про осторожность забывать. Его ребёнок. Счастливая такая пара получилась.
-Зачем тогда баба тебя соблазняла?
-Не знаю. Думаю, что решения хотела.
-Какого решения?
-Ну, это часто так бывает. Живут вместе люди, а потом как зависают. Вроде и расходиться не хочется и дальше вместе не интересно. И тут толчок нужен, чтобы решить. Тряхнёт хорошо и определяются люди. Чтоб тряхнуло, так по-разному действуют. Кто уходит, кто изменяет. Та баба меня к себе в постель затащила, чтобы посмотреть, что будет. Но мужик у неё умный оказался, голову не потерял, понял, зачем она это делала. И вышло у них всё хорошо. Уже, кажется, и второй ребёнок есть. Образцово-показательная семья. А я только иногда её вспоминаю, хорошая баба была. И сиськи у неё отличные. Такие сиськи редко когда встретишь.
-Да, жизнь такая штука, что хрен поймёшь.
-Жизнь штука удивительная.
-Да уж, как даст, так мало не покажется.
Аркадий, который служил в налоговой милиции, глубоко вздохнул, показывая видом, что настала пора и ему историю рассказать. Семён торопливо налил, все выпили, стало совсем уж хорошо, казалось, что можно хоть всю жизнь сидеть в этой тёплой темноте, слушая ленивый плеск близкого моря. Аркаша погрыз курочки и положил косточку на газету.
-У меня лучший друг недавно в тюрьму сел. На пожизненное. Нормальный мужик, служили вместе, в Киев ему предлагали переводиться, а теперь баланду кушает. Потому что жизнь крутанула.
-Из-за денег?
-Из-за бабы.
-У, это обычное дело.
-Обычное. Я ему сразу говорил, что плохо всё закончится. Потому что, сколько ****и добра не делай, она *****ю останется.
-С ****ью связался?
-Ага. Ну, она рассказывала, что не знала куда ехала, думала, что на заработки, что официанткой. Только враньё это всё, знают они куда едут, очень хорошо знают. Заперло её в Германию, там бандючки паспорт забрали, сказали, что должна и очень много, продали в стриптиз-клуб. Там танцевала по десять часов кряду и без трусов, потом еще и *** сосала, потому что каждый вечер нужно было по триста евро отдать. Если не отдать, то били, могли и пришить. Не очень то церемонились, поэтому дисциплина была строжайшая. Даже не сбегал никто, после того, что с первыми убежавшими сделали.
Так бы и танцевала неизвестно сколько да минеты делала, но раз поскользнулась и колено повредила. Ей бы с неделю полежать, всё бы и зажило, но хозяевам деньги, нужны, выгнали на сцену. Она несколько часов потанцевала около шеста, колено распухло. Вызвали ей врача, из нелегалов, африканца какого-то. Он давай операцию делать, чуть не угробил бабу. Три дня с жаром лежала, но выжила. Только хромать стала. Хромой на сцену нельзя, стали думать, что с ней делать. Пришить то можно, но с трупом потом хлопоты, поэтому купили ей билет, сунули сотню евро и отправили домой.
Так она и вернулся. Не разбогатела, подурнела, хромая. А ехала же за большими деньгами, думала жизнь устроить, может даже замуж выйти. Вернулась калекой, хорошо хоть родители есть, не выгонят. Стала у них жить. Потом устроилась работать бухгалтером в фирму. У неё мать бухгалтер была, подучила. Вот на фирме Вася, друг мой, её и встретил.
Он с проверкой пришёл, собирался директора этой шараги садить или хоть потрусить хорошо. Пока изымали документы, вышел покурить, а тут она в коридоре стоит, тянет сигаретку. Она дома отдохнула, похорошела, следила же за собой. Хромала немного, но Ваську это только задело. Познакомился с ней, в ресторан пригласил. И закрутилось у них. Через месяц говорит, что будет жениться. Родители против, все друзья отговаривают, я тоже. Потому что ****ь только могила исправит. У проститутки в голове всё переворачивается и она уже нормальным человеком никогда не будет! А он же завидный жених, при деньгах, симпатичный, с перспективой. Найди себе хорошую девушку из приличной семьи и будет тебе счастье! Но он как упёрся, что знать ничего не знаю, только она и всё. Люблю. Любит! Будто пацан какой!
-А что ты думаешь? Как накроет, так не то, что пацаном, сумасшедшим станешь.
-Херня это всё! Мужик должен себя в руках держать! На то он и мужик!
-Если литр водки выжрать, так хоть какой мужик, а шататься будешь! Потому что химия! И это химия! В мозгах творится черти что! Болезнь! Как грипп! Переболеть надо, переждать, а потом и ничего!
-Ладно, мужики, не спорьте. Рассказывай Аркаша.
Ну, женились они. Потом свозил её на операцию в Москву, ногу ей там починили. Стоило это такую тучу бабла, что даже не знаю, где он его раздобыл. Понятно, что не на одну зарплату жил, но ведь город у нас небольшой, денег немного. Тёмные слухи ходили, что он вроде с бандюками какими-то связался. Не знаю, и бандюки чепуха, по сравнению с этой ****ью! Она ему сразу на шею села. Так его держала, что и пикнуть не смел, всё выполнял. Она только подумает, а он уже делает. Не понимал, дурак, что бабам такое быстро надоедает, что она скоро как на падаль посмотрит на тебя. Я ему объяснял, говорил, что нельзя так давать бабе собой верховодить. А он только головой крутит. Будто вгашенный, может это и вправду химия какая.
-Химия, химия, да покруче, чем вот эта! Давай.
Я глотнул коньяк и поднес к носу кусок сыра. Он пах дымом и травами. Юг, хорошо.
-Не слушал он никого. Совсем никого. Так в подкаблучниках и ходил. А она давай из себя принцессу корчить. Когда без трусов танцевала да по десять минетов отстрачивала, так, небось, принцессы из себя не строила. А тут такая фифа, что по дому ничего не делала, пришлось даже работницу нанимать. Весь город об этом говорил, потому что всякое видели, но чтоб работницу при здоровой жене нанимать! А она решила бизнесом заниматься, открыла салон красоты. С такими понтами, что он едва успевал убытки гасить. И все равно улыбается, что ему не говори. Уж не знаю, что она там в постели умела, что так держала мужика!
-Да уж умела. Практика то богатая.
-Ага, было время научиться. Так вот они и жили. Ладно бы так, но ведь ****ь потому и *****, что ей сколько не дай, а всё мало и только по морде понимает. Вот и ей же! Жила ж на всем готовым, при бабках. Большего ей захотелось. Раз он шел с работы, поздно и какое-то плохое предчувствие появилось. Давно такого не было, а тут есть. К тому же днём приметил, что вроде следят за ним. Я так думаю, что он с бандитами дела крутил и ожидал, что кому-нибудь дорогу перейдет. Готов был рисковать, лишь бы на эту курву денег заработать.
И тут, как заметил, что дело не чистое, взял с собой пистолет, бронежилет под пиджак одел. Он был бывалый мужик, в задержаниях не раз участвовал, так что не боялся. Подъехал к дому, только выходить, как выстрел. Тихий, с глушителем, его ударило и повалило на землю. Лежал, вроде мертвый. Тут к нему парнишка с пистолетом подбежал, контрольный выстрел делать собирался. Вася ему ногой по чашечке, завалил, забрал пистолет. Затащил придурка в дом, порадовался, что жены нет, нож к горлу и давай допытываться, кто заказал. Киллер сначала отнекивался, по морде пару раз получил и сломался. Жидковатый паренек. И стрелял первый раз не в голову и подошел слишком близко. Любитель. Рассказал, что нанял его какой-то мужик. Первую половину денег заплатил, вторую по выполнению. Всего семь тысяч евро. У нас тогда все на евро переходили и ****и и киллеры.
Поехали они вместе за второй частью денег. Встреча была назначена на пустыре за городом. Вася в машине спрятался, паренек рядом стоял. Когда машина подъехала. Оттуда вывалился Слива, бандючок мелкий, городской. Вася удивился, потому что с такой шушерой никогда не пересекался. Из машины выскочил, пистолет наставил. Слива понимает, что дела не шуточные, стоит, не шевелится. Потом все рассказал, что будто его жена наняла. Васина жена, ****ь поганая. Вася не поверил, давай Сливу бить, сильно бить. Вася, как разозлится, страшный становится.
И прибил насмерть Сливу. Потом и пацанчика кончил, чтобы свидетелей не было. Поехал домой. Жена его, как увидела, аж вскрикнула, будто с того света он явился. И тут понял Вася, что хочет он это знать или нет, но она его заказала. Надоел он ей, свободы захотела. Рассчитывала, что после его смерти все манатки продать и податься куда-нибудь в места веселые.
Вася её схватил, спрашивает, за что ж такая благодарность. Если бы она улыбнулась да поцеловала, да рукой в матню шастнула, как она умела делать, так снова б забила ему баки и забыл бы про все. Так она его к своим минетам приучила, что будто шелковый был. Но ****ь же не знает чувства меры, ***** часто заносит. А тут она ещё нервничала, выпила водки, а она когда пьет, то сумасшедшая становится. И стала она говорить ему прямо в глаза, что всё так и есть, что он ей уже надоел, что она его ненавидит и ещё наймет, чтобы прибрали его к чертям собачьим и смогла она жить, как хочется, а не сосать его вонючий ***. И знала, же, стерва, что Васька взрывной, что лучше его не доводить. Но очень уж была уверена, что держит его на привязи и никуда не денется. Не знаю, чего она хотела, когда кричала. *****, водкой глаза залила и не соображает ничего. Ну, тут и у Васьки планка запала. Схватил он её и придушил. У него пистолет был, но он просто взял и придушил. Переломал все шейные позвонки. Врачи потом сказали.
Утром позвонил мне, что срочно уезжает. Типа жена попросила в Трускавец съездить, водички попить. Я еще удивился, что эта ж ****ь то требовала в Париж ехать, то в Эмираты, а тут Трускавец. Ну ладно, пожелал счастливого пути. А через три дня её мертвую нашли в доме. Его в Трускавце взяли. Он там сам водичку пил, процедуры принимал. Вроде нормальный, но другой какой-то. Что-то у него в голове сдвинулось. Но врачи сказали, что здоров и дали ему приговор по полной - пожизненное. Сейчас где-то под Черкассами сидит, там для таких специальная колония.
-Да уж, грустец.
Мы ещё вяло покалякали, допили коньяк и разошлись спать, потому что после такой вот истории говорить ни о чём не хотелось, пьяненькие все, грузонуло нас. Пошёл в номер, сосредоточившись на сохранении равновесия, что для моей комплекции дело сложное. Ко мне до сих пор никого не подселили и хорошо, иначе пришлось бы объяснять, чего это я несколько минут не мог попасть ключом в скважину. Я почистил зубы и лег на кровать, которая застонала так, будто вот-вот собиралась развалиться.
Долго не мог заснуть. Я всё думал про ту девку, которую выловили в море. Я не верил в самоубийство без трусов. Её кто-то толкнул. Но непонятно зачем? Судя потому, что трусов не было, речь не в том, что не дала. Кто-то хотел скрыть, что у них была связь? Может какой-то женатый преподаватель? Версий могло быть много. Я решил завтра пойти в милицию да узнать, что и как. Всё равно до обеда делать нечего да и соскучился я по работе. Бывший начальник следственного отдела, который многому меня научил, говорил, что у хорошего следака должен быть голод на дела. Я вот несколько дней только бездельничал, потому и заинтересовался этим делом, хоть скорее всего там ничего особенного нет и даже здешняя бездарная милиция его раскроет.
Перевернулся на бок и приказал себе заснуть. Хороший следователь должен уметь отключаться. Если сейчас продолжу думать о том деле, то ни до чего не додумаюсь. Буду крутиться на одном месте, как заезженная пластинка. Лучше заснуть. И во сне буду думать. Многие преступления я раскрыл во сне, когда мысли текут по особенному, подчиняясь другой логике.
Среди ночи я проснулся. Сел на кровати. Меня что-то беспокоило. Так бывает, иногда просыпаешься и кажется, будто что-то забыл. Вспоминаешь, тыкаешься в разные стороны, пока находишь. Когда я вышел на балкон, то уже знал, что Аркадий соврал. В его рассказе было много нестыковок, если бы я был трезвее, я бы заметил их раньше. Теперь обнаружил их задним числом. Он врал. Но весь ли его рассказ ложь или только часть или он сам и есть герой этого рассказа, который убил жену и уехал отдыхать не в Трускавец, а на море? Я сплюнул вниз, подышал свежим воздухом. Уже понемногу светало и я пошел поспать еще несколько часов.
После завтрака был у местного участкового. Показал ему удостоверение, увидел его радость.
-Помоги, это убийство мне всю статистику портит! Тут же всегда спокойно, разве что кражи и все. И убили ее ж, считай, в Гурзуфе, а повесили на меня!
Милиционер рассказал, что убитая отдыхала в Артеке, ей семнадцать лет, сама родом из Днепропетровска. Вчера утром ушла прогуляться и больше её никто не видел.
-Ухажер тут у неё какой-то был?
-Да вроде был, его сейчас в Гурзуфе допрашивают, но не колется, сволочь.
-Поехали, посмотрим.
-Скучно отдыхать?
-По делу соскучился. Я пять лет в отпуск не ходил и сейчас валятся на пляже не хочется.
-Я тоже пляж не люблю, мне б на диванчике поспать.
Участковый вздохнул и мы поехали в Гурзуф. Там мне показали подозреваемого. Худенький паренек, был вожатым одного из отрядов. Что гулял с погибшей, признавал, но категорически отрицал не то что убийство, но даже, что переспал с ней. Вскрытие же показало, что она не девочка, незадолго перед смертью у погибшей был секс и, судя по всему, добровольный. Парня давили, тем более, что на полдень алиби у него не было. Он говорил, что погибшая предложила идти вместе на Медведь-гору, но в назначенное время не пришла. Он пошел сам, её там не встретил, вернулся в лагерь, а к вечеру стало известно о происшедшем. Он сам пришел в милицию и всё рассказал. Впрочем, это его не оправдывало, преступники часто идут на уловки, чтобы обеспечить себе алиби. В отделении все были уверены, что он убийца.
-К вечеру расколется!
Я попросил дать мне поговорить с парнем. Не то чтобы его сильно били, дело ограничивалось тычками и подзатыльниками, но ведь часто достаточно и этого, чтобы сломать человека. Он был явно на грани, видно, что в свои двадцать три еще не бывал в серьёзных переделках. Дрожал, потел, нервничал, срывался на крик, постоянно повторял, что он не убивал. Выглядел так, как в фильмах показывают виновных, поэтому все в отделении и думали, что он виноват. Но я почувствовал, что он говорит правду, что он не убивал. Мне не было жаль его, я презрительно смотрел на этого истеричного слабака, но я хотел раскрыть дело, а он мог в этом помочь.
-Заткнись!
Я умел рявкнуть внезапно, рявкнуть оглушающе, заставив человек замереть в холодном окаменении.
-Я думаю ты понимаешь, в какую задницу попал. И я советую тебе не сопли распускать, а всё хорошенько вспомнить. Иначе к вечеру ты подпишешь чистосердечное, поверь мне, что подпишешь. Уже сейчас ты мечтаешь, что скорее бы всё это кончилось. А ведь ты прошёл только цветочки, ягодки будут впереди.
Он дрожал, утирал пот со лба. Среднего роста, с белесыми редковатыми волосами, нервным лицом. Наверняка маменькин сынок, наверняка у него не ладиться с девушками даже в этом курятнике, где предложение во много раз превышает спрос.
-Говори, что ты знаешь о нём.
-О ком?
-О её парне, о том, с кем она спала.
-Она ни с кем не спала!
-Слышишь, придурок, у тебя есть пять минут. Пять минут я буду слушать тебя, а знаешь кто я? Ты знаешь кто я?
-Нет.
-Я добрый волшебник. Который спасет тебя, если ты будешь говорить правду. Расскажи всё, что знаешь о нём.
-Она любила только меня!
-Может быть. Такое часто бывает в жизни, когда женщина любит одного, а спит с другим. Кто он?
-Его не было!
-Дружок, не гони. Если тебе охота сесть пожизненно, дело твое, я тогда поднимаюсь и ухожу.
-Я не убивал её!
Это был один из тех моментов, которые я не любил. Вот бывает так, что попадается человек, который очень не симпатичен, который залез в жопу и лезет ещё глубже, а ему приходиться помогать. Потому что мне интересно раскрыть дело. И приходится вытаскивать какого-то мудозвона, вроде этого. Ударил его, заломил руку, наклонился.
-Или ты говоришь, или я сломаю тебе руку. А это очень больно, будешь кричать.
Если бы у него в голове было хоть немного мозгов, то он бы сообразил, что я блефую. Я еле выпросил разрешение поговорить с ним с глазу на глаз, я же был неместный, не при исполнении, я вообще не имел права тут находиться. Но у него в голове было не густо с мозгами. Он испугался, боль дисциплинировала его и он зашептал о каком-то мужичке. На дорогой машине, с деньгами, к которому несколько раз бегала погибшая.
-Но она не любила его, не любила!
Он был форменный идиот, я даже улыбнулся. Настоящий лузер и втемяшил себе в голову, что она любила именно его. Смешно даже. Я стал выспрашивать подробности. Пришлось пару раз стукнуть головой о стол, ещё придавить руку и рассказал, что однажды видел, как девка утром куда-то пропала, а явилась вечером и такая усталая, что даже не пошла на ужин, а сразу спать. Что у неё появились деньги, она хранила их в коробке из-под чая. А про поход на Медведь-гору он узнал случайно - пришло сообщение на мобильный, в котором она называла дату и место.
-Но оно было не мне, она ошиблась адресом.
-Откуда ты знаешь?
-Она никогда не называла меня котиком.
-Но ты всё равно пошёл?
-Да, я хотел предупредить её. Рассказать, что тот мужик её не любит! Она ж была такая неопытная! Она ничего не понимала, её использовали!
-Ещё раз вспомни, что у него была за машина?
-Серебристая, с открытым верхом.
-Какой марки?
-Я не разбираюсь в марках.
-Ладно, я пошёл, а ты постарайся продержаться до вечера. Ничего не подписывай. Если станет совсем плохо, прикинься, что у тебя сердечный приступ, проси врача.
-Я не убивал её!
-Я знаю.
Вышел, поговорил ещё с ментами. Ненароком спросил про дорогую серебристую машину с открытым верхом. Один из следователей сказал, что видел такую возле гостиницы в центре.
-Бэха, даже не знаю, сколько такая стоит.
Мы ещё немного поговорили, я высказал мнение, что в деле не всё так просто, как кажется, но местные со мной не согласились. Не то, чтобы они уж очень хотели посадить обвиняемого, просто им нужно было раскрытие. Я понимал это и не настаивал. Пошёл в город, если можно назвать городом это разбросанное по холмам село. Гурзуф мне не понравился, он был какой-то замызганный, слишком восточный, в отличии от упорядоченного, почти европейского Партенита.
Нашел гостиницу, возле неё действительно стояла дорогая машина с открытым верхом. Спросил у охранника про хозяина.
-Он спит. Нарезался вчера и до сих пор спит.
-Частенько нарезается?
-Да это первый раз. Расслабился видно.
-Наверное так. А ты пойди-ка разбуди его.
-Нельзя, от начальства попадет.
-Дружок, от начальства тебе больше попадет, если не позовёшь.
Я тыкнул ему в лицо удостоверение. Там могло быть написано, что угодно, главное ведь уверенность с которой говоришь. Охранник почувствовал, что я базарю обоснованно и сразу пошёл звать. Вскоре появился хозяин машины - коренастый загорелый мужик лет сорока пяти. Несколько опухший, кривился, видно голова болела.
-Тебе чего?
-Поговорить надо.
-О чем мне с тобой говорить?
-О той бабе с Медведь-горы.
Я люблю огорошивать, это довольно удачный метод. Удар, серия, человек лежит. Большинство людей не умеют быстро думать, им нужно время, которого я им не даю. И этот только резко оглянулся, проверял, услышал ли меня кто-то ещё.
-Что тебе надо?
-Поговорить. Пойдем.
И он пошёл, как телок на бойню. Присели в кафешке неподалеку. Он нервничал. -Что ты знаешь?
-Всё.
-Что всё?
-Как ты выебал её и убил.
-Я не убивал её!
Так поначалу говорит большинство убийц, но юмор ситуации был в том, что он говорил правду. Я немного опешил. Все ведь было ясно - мужик переспел с этой девкой, она несовершеннолетняя, какие-то соображения, толкнул её в пропасть. А тут говорит, что не убивал и говорит очень правдиво.
-Мне не за чем было её убивать.
-Что ж она, сама бросилась?
-Несчастный случай. Она всегда была блажная какая-то. То просит, чтобы гнал по горной дороге, так что чуть на повороте не вылетели, то в шторм купаться лезла. И тогда, я ж ей говорил, что осторожнее, а она только смеётся и полезла в кусты над самым обрывом. Я как чувствовал неладное, но пока штаны натянул, а тут крик её. Я побежал, а она уже внизу, в воде. Видно камешек под ногой скользнул и полетела. А там метров сто высота. Не убивал я её! Понимаешь? У меня дочь такая же возрастом! Я не извращенец, нахрена мне было её убивать?
Он говорил правду. Я не ожидал такого развития событий и думал, что дальше. Мужик посмотрел на меня.
-Кто ты такой?
-Не важно.
-Что ты от меня хочешь?
-Теперь ничего, я думал, что ты убил.
-Я не убивал!
-Говори тише. Девушка, сделайте два кофе и музыку погромче!
-Как ты меня нашёл? Ведь никто не знал, что мы с ней.
-Почему вы прятались?
-Она так хотела. У неё родители какие-то старорежимные. Если бы узнали, что она тут развлекалась во всю, то устроили бы ей скандал. Кто ты такой?
-Ещё раз говорю, что неважно.
-А что дальше?
-Дальше? Помоги родителям перевезти её тело. Они уже едут, завтра утром будут. Так понимаю, что денег у них немного, так что заплати.
-Хорошо.
-Только не сильно светись.
-Понял. Но ты мне поясни, кто ты? Откуда всё знаешь, чего хочешь?
-Мужик, у тебя сейчас бодун?
-Да.
-Так вот представь, что тебе приснилась какая-то херня. С бодуна часто такое сниться. Тут надо таблеточку принять и спать дальше, ждать пока полегчает. Так и делай.
Он внимательно смотрел на меня.
-А если бы я её толкнул, ты бы что, меня убил?
-Нет, сдал бы ментам.
-Ты что, её знал?
-Первый раз увидел уже мёртвой.
-Так какого хера?
-Я следак, мне интересно распутывать дела.
-А если я вру?
-Не врёшь. Выпей кофе и иди искупнись.
-Я не хочу купаться.
-Зря, вода отличная.
-Мне кажется, что она рядом.
-Кто?
-Алина. Плыву и будто она рядом. Я тут не могу теперь. Я бы уехал, так движок сломался. Сегодня починят и сматываюсь отсюда!
-Не нервничай.
-Она была хорошая девка! Блять, понимаешь как это заводит, понимаешь, что такое девка в семнадцать лет? Ты думаешь, что я дурак, ввязался в такую херню? У меня дома жена-красавица, любовница есть! Я серьёзный человек, у меня на предприятии триста человек работает! Но это же такая херня, что хуже водки. Ударило в голову и всё. Она ведь сама подошла, сама заговорила. И всё. Понимаешь? Смотрю на неё и всё, ушла земля из-под ног, без тормозов. Ходил за ней, как дурак. Мне уже пятьдесят два. Понимаешь? Уже пошла жизнь ускорятся. Я держусь, я в форме, но я чувствую, как время бежит всё быстрее! И страшно смерти. Страшно, что умру. А тут она, с ней не страшно, с ней весело! Блять, да я с ней спал и плакал, так меня накрыло! Не знаю, что со мной делалось, не знаю! А потом она умерла. Вот так вот, почти на моих глазах, я был рядом, а она умерла! У меня дочь как она и я теперь во сне вижу мертвую дочь! Я не могу, я стреляться хотел!
-Тише, пей кофе.
Мне не хотелось слушать её сопли. Видно, что непривычный к смерти. А я повидал столько трупов, что если пересчитать, до дивизия выйдет. Такая у меня работа. Поэтому смертью меня не удивишь. Хотя человек смерти боится. Я вспомнил одну знакомую. Хорошая баба, но работала патологоанатомом. Хреновая профессия, но по ней же не скажешь. Только что маникюра нет, это чтоб под ногтями трупный грибок не заводился. А так симпатичная баба, веселая, не дура выпить. А мужика у неё и не было. Все, как только узнают, кем работает, так и полный назад. Страшно с ней спать мужичкам. Со смертью баба работает и сама смертью напиталась. Вроде и не заразная смерть, а хочется от неё быть подальше. А бабе нормальной семьи хотелось, детей. Тут она помыкалась, решила иностранного жениха поискать. Сперва, голландца нашла, потом американца, но и эти, как про профессию узнали, быстренько отбыли. Тогда она ко мне пришла и попросила помочь. В том смысле, что она ребенка хотела. Ей уже тридцать четыре была. Время быстро бежит, туда-сюда и поздно уже родить. Меня выбрала потому что хотела, чтоб ребенок здоровым был и что я смерти не боюсь. А чего её бояться? Переспал, она родила недавно. Странно, но никаких чувств к ребёнку не испытывал. Я одиночка, никого не подпускаю близко.
Допил кофе. Похлопал мужика по плечу, посоветовал не напиваться, а то он себе уже сто пятьдесят заказал. Поехал в отделение. Там уже парня дорабатывали. А я им посоветовал переделать всё на несчастный случай.
-Статистику не испортит, плюс наклоните руководства лагеря, что не обучили детей техники безопасности, как вести себя на горных склонах. И в газетах лучше будет, если напечатают, что оборвалась, чем убили. Курортам вредно иметь криминальную славу.
-Так мы его почти додавили!
-Додавить то можно, но надо выбирать как лучше. Правильно ведь?
-Правильно.
Я ещё немного там посидел, взял такси и поехал в Партенит. Пока душ принял, пока отдохнул немного, уже ужин. Мои кореша взволноваться успели.
-Думаем, где пропал?
-Дело то раскрыл.
-Какое?
-С девкой.
-И что ж там было?
Рассказал им.
-Погоди, а чего ты думаешь, что это не тот мужик?
-Он правду говорил, что не убивал.
-Да откуда ты знаешь, правда то или нет?
-Я чувствую.
-Что, можешь определить врет человек или нет?
-Могу.
-И меня можешь?
-Любого.
-Да фигня эта!
-Давай проверим.
-Давай. Только как?
Аркадий как-то сильно разволновался, сидел весь на нервах.
-Скажи что-нибудь, а я определю врешь или нет.
-Я учился на историческом факультете!
-Не спеши, медленно говори.
-Я учился на историческом факультете.
-Правда.
Он аж дёрнулся головой.
-Что, Аркаша, правда?
-Да это он угадал! У меня день рожденье в январе!
-Правда.
Он говорил и дальше, я отгадывал, потом и другие присоединились. Выходило, что я правильно отгадывал, где-то в четырех случаях из пяти.
-Так это я по одной фразе. А если говорить с человеком, если вопросы задавать, то могу почти сто процентов дать врёт или нет.
-Ну, ты монстр!
-Вот тебя бы к нам в уголовку!
-Мне и в прокуратуре хорошо.
-Дела щёлкаешь, как орехи?
-Начальство не жалуется.
-Тебе на худой конец и цирке можно выступать, представление делать!
Все рассмеялись, только Аркадий был хмурый, быстро ел свою порцию, бросая еду в рот, будто уголь в топку и почти не жуя. После ужина договорились разойтись по номерам и через полчаса собраться, чтобы идти на пляж пьянствовать. Я шёл по дорожке, когда услышал, что меня зовут. Аркадий, он немного запыхался, подбежал и молча стал. Не знал с чего начать. Я ему не помогал. Он мялся, нервничал, мне было интересно за ним наблюдать. Я видел его как на ладони. Собирался завтра позвонить в его город и науськать милицию на обыск квартиры. Найдут труп, потом приедут сюда. Возьмут прямо на пляже, скрутят руки и поведут под недоуменные взгляды отдыхающих. И он будет даже рад этому. Устал Аркаша. Он много пережил до убийства и много после. Сейчас сидел на этом курорте и считал дни. Скоро отпуск закончиться и придется возвращаться. А там тюрьма. Или уходить в бега, но у него нет сил на бега. Скрываться, прятаться. Он выглядел стариком, лучше всего ему будет в камере пожизненного.
-Слава, так это, ты что действительно сечешь, когда врёт человек?
-На раз.
Он вытирал рукой лицо. Рот вытирал, хоть ещё в столовой тщательно обтёрся салфеткой. Давно не брился, морщины и глаза, главное глаза. Когда хочешь узнать человека, нужно смотреть в глаза. Выгоревшие, пустые глаза.
-А вот те истории, они все правдивые?
-Какие истории?
-Ну, которые на пляже рассказывали.
-Все правдивые. Только ты наврал.
-В смысле?
Он смотрел мимо меня, он уже все знал и спрашивал лишь потому, что не мог молчать.
-В прямом. Ты наврал, что про друга, а на самом деле ты ж про себя рассказывал.
-Что ты мелешь?
-Я не мелю, так и есть.
Я специально пошёл на обострение, я видел его глаза и был почти уверен, что сейчас он сломается. Заплачет, устроит истерику, что не хотел, что переломал ради этой сучки свою жизнь, или что по-прежнему любит её и не может без неё и лучше сдохнуть. Он был на грани, достаточно было одного толчка, чтобы он упал. Но послышался сухой щелчок. Я знал, что это звук взведённого курка.
-Ладно, так и есть.
И тут почувствовал некоторый холодок со спины. Я не просчитывал пистолет. Аркадий был в столовой в шортах и футболке, спрятать вроде бы нигде не мог. И сбегать в номер у него времени не было. Поэтому пистолета не должно было быть, но вот он, направлен на меня. Тихий крымский вечер, безлюдная аллея.
-Ну что, доволен?
-Да.
-Что? Я тебя сейчас пристрелю!
-Возможно.
-Я тебя сейчас пристрелю! Ты мне испортил весь отдых! У меня была ещё неделя, а ты влез! Только я отдохну и ты мне не помешаешь! Я возьму свою неделю!
-Никакой недели. Я звонил, у меня однокурсник работает в твоей области. Они вскрыли твою квартиру, нашли труп. Сегодня к ночи приедут за тобой.
-Ты что, на понт меня берешь?
-Нет, я просто хочу, чтобы ты реально смотрел на вещи. Ты же сам говорил, что думать надо, а не дурить.
-Я что хочу, то и делаю!
-Нет, дружок, нет. Человек делает то, что может, а не то, что хочет.
-Я могу тебя пристрелить!
-Можешь, без базара, можешь. Но учти два момента. Первый, что у тебя есть одна пуля, но максимум две, потом я пистолет выхвачу. Здоровья у меня много, так что может даже успею шею тебе сломать. Но даже если нет, то шум поднимется большой. Так ведь?
-Какой шум?
-А здесь военный санаторий, вооруженная охрана. Ну, допустим, ты даже убежишь. Только с тобой ни паспорта, ни денег. Или ты в номер ещё будешь забегать? Вряд ли, тогда тебя точно поймают. Но даже если сбежишь, куда ты денешься? Дороги все перекроют. В горы уйдёшь? Так там тебя найдут быстренько, тут же большая облава будет. Уплывешь? Разве что на корм рыбам. Вот такие перспективы.
-А что мне терять? Мне все равно пожизненный мотать!
-Так ты определись. Если решил мотать, тогда попробуй меня завалить и беги. А если хочешь попытаться спрятаться, тогда лучше нам разойтись.
-Где я спрячусь?
-Родной, я что должен тебя учить, где прятаться? На дно залегай, мотай из страны, что хочешь делай!
-Какого-то ты полез в это дело?
-Я полез? Ты сам рассказал. Да ещё с оговорками, сбивчиво, это и лох тебя раскусить мог.
-Мужики же не раскусили!
-Они пьяные были, а меня спиртное не берет.
Он молчал. Он стоял метрах в двух. У него будет две или даже три пули. Могу и не достать. Лучше решить дело мирно. Я был спокоен. Это особенность моей психики, что в кризисных ситуациях, я не нервничаю. Прислушивался. Не мог видеть его глаза, старался определить намерения хотя бы по дыханию. И на одном из вздохов, я понял, что обойдётся. Он решил уйти, он не хочет затевать тут бучу, хочет поскорее спрятаться.
-Что ты решил?
-Не твое дело!
-У тебя мало времени. Группа захвата уже едет из Симферополя.
-Стой на месте!
-Я стою.
-Я ухожу, только попробуй пойти за мной!
-Я что, похож на долбоёба?
Он ничего не ответил и скрылся в сумерках. Крымская темнота наступает очень быстро. Я немного прошёлся и сел на лавочку. Подумал, что был слишком беспечен. Не до конца все просчитал и учел, из-за чего подвергся риску. У меня было правило не доводить дело до направленных пистолетов. А теперь я ошибся. Неприятно. Я плохо умел переживать неудачи, они грызли и беспокоили меня. Встал и зашагал в номер. Поскорее переодеться и идти на пляж. Там выпью и полегчает.
Но это был не мой вечер. Настроение не улучшилось, хоть мы выпили по бутылке коньяка, удивляясь, где это делся Аркаша. Говорили на всякие отвлеченные темы, я пытался участвовать в разговоре, чтобы отвлечься, но это не помогало. Ребята смеялись, вспоминая всякие глупости и я улыбался за компанию, а сам досадовал. Когда они пошли за добавкой, полез в море и заставил себя успокоиться. Меня явно что-то беспокоило и я должен был найти и вынуть эту занозу. Нырнул, вынырнул, нырнул. И я вспомнил того пионервожатого, которому помог выйти из СИЗО. Он говорил, что не убивал и говорил вроде правду. Я так почувствовал, поверил ему, не рассматривал его больше как подозреваемого. Я верил своей интуиции. И только сейчас понял, что, кажется, ошибался. Ошибался!
Поплыл к берегу, выскочил на камни, стал быстро одеваться. Позвонил по мобильному одному из следователей в Гурзуф. Парень уже спал, но быстро ответил, что подозреваемого отпустили и он сегодня же ночью едет домой. Я уже бежал с пляжа. То-то ребята удивятся, когда не застанут меня. Подумают, что ночь пропаж. Выскочил из санатория и нанял такси. Когда крикнул "На Симферополь!" водитель даже не поверил своему счастью и переспросил.
-Да, туда, только быстро!
Он почти летел по пустой ночной дороге, а я представлял, что сделаю с этим хлипким уродом, который едва не обвёл меня вокруг пальца. Сволочь, как же он претворялся! Я раскусывал опытнейших мерзавцев, точно определяя, когда они врут, а когда нет. А тут это долбоёб делает из меня дурака! Ну, я ему устрою!
Мне казалось, что мы едем медленно, еле сдерживался, чтобы не подгонять водителя. Неприятные мысли про то, что неужели я теряю хватку? Уже не могу точно определять врёт человек или нет? Ведь если я не буду уверен в себе, я не могу работать как прежде. В работе следователя важно быть уверенным! А я ошибся да ещё с таким сопляком! Не почувствовал, что он врёт!
-Долго ещё?
-Скоро будем, главное чтоб менты не тормознули.
-Штраф я заплачу, езжай.
Нас никто не остановил, машина подлетела к вокзальной площади, я расплатился и вышел. Не спешил, чтобы не привлекать внимание. Возле вокзала было достаточно людно. Высматривал парня. Я уже не хотел просто свернуть ему шею. Хотел проверить. Пусть он ещё раз всё расскажет, а я буду прислушиваться. И если снова не почувствую лжи, тогда стоит беспокоиться. Я так привык к тому, что умел угадывать правду, даже не знаю, как работать без этого. Такой козырь.
Я ходил около часа, уже подумал, не оказался ли парень настолько хитер, что уехал с Крыма на автобусе, когда заметил его, спрятавшегося между кустов. Он мирно дремал, обхватив руками свой рюкзак. Скорее всего, ждет поезд до Синельниково, который будет через сорок минут.
-Просыпайся, малыш.
Он открыл глаза и задрожал под моей рукой. Я придавил его, чтобы он даже не думал дёргаться.
-Пойдём со мной.
-Зачем?
-Надо. И лучше не кричи, а то я сломаю тебе шею.
Он не кричал, был парализован, едва переставляя ноги, волочился за мной. Мне даже пришлось таскать его рюкзак. Отошли в сквер, присели на скамейке, с которой я согнал ночевавшего там бомжа. Воняло, но условий лучше не было.
-Дружок, расскажи мне еще раз про вашу последнюю встречу с ней?
-Зачем?
-Говори.
Я чуть сжал его руку и он вскрикнул. Слабак.
-Давай, давай.
И он начал рассказывать. Врал. Что ждал ее и не дождался, что пошёл гулять по Медведь-горе, что девушку там не видел. Врал, как врут все, почувствовать это было очень просто. Я уже успел удивиться, как же лоханулся, Крым что-ли влияет. Парень говорил дальше и вдруг он стал меняться. Рассказывал про неё, про свои чувства, про то, как любил её и как она любила. Он говорил правду. То есть он врал, ни хрена она его не любила, он всё выдумал, но он говорил это как правду! Я не мог почувствовать его ложь, как ложь, особенно когда он начал клясться, что не убивал её! Скотина, да как же он так мог!
Я ударил его. Прямо по слезливому, вспотевшему личику. Он задрожал и всхлипнул. Я ударил ещё. Потом заломил руку.
-А теперь, сука, говори правду.
Он что-то забормотал, я прижал руку.
-Больно, пусти!
-Говори, урод!
Я едва не сломал ему руку, но он так и ничего не сказал. У него случилась истерика, он дрожал, но шептал, что не убивал. И тут я сообразил, что он просто ненормальный. Раздвоение личности. И один он действительно уверен, что не убивал. Убивал второй, но его ведь не спрашивают. А первый, он любил ту бабу, он даже подумать не мог, чтобы сделать ей плохое. Второй следил за ней, второй сидел в кустах и смотрел, как она занимается любовью с мужиком, второй едва успел спрятаться, когда она шла в кустики, второй толкнул её в пропасть, все второй!
-Ты думаешь, что это не ты? Но это ты! Ты убил её!
-Нет!
-Да. Ты толкнул её в пропасть и убежал. Крыса! Она ведь не любила тебя, она не замечала тебя, ты же клоп!
-Она любила меня, я не убивал!
Он дёрнулся, но ему было не вырваться. Я осмотрелся по сторонам, вроде никого, аккуратно свернул ему шею. Не то чтобы я мстил ему, просто он был опасен для общества. Он вожатый, работает с детьми, а него в голове такой бедлам. Положил его на лавочку и ушел. В центре поймал такси и поехал обратно в санаторий.
Завтра пили дальше втроём. Семену, тому, что из угрозыска, нужно было следующим утром уезжать, так что отвальная вроде была. Перебрали, так что я даже блевал. А про Аркадия услышал только через месяц. Он уже добрался до Польши, но там полиция за ним погналась. Он двоих полицейских застрелил, а когда обложили его со всех сторон, то и сам застрелился. К этому времени был он уже в розыске по обвинению в убийстве жены и еще двух человек. А что касается Крыма, так я путевочку добил, последние пять дней не пил, читал юридическую литературу, много плавал. Отдохнул хорошо, на пользу и для тела и для духа.