В душе был какой-то необъяснимый покой. Голова немного болела. Хотелось остановить дыхание и перестать слышать звуки. Хотелось отдохнуть.
………………………………
Валя лежала в своей, наспех заправленной кровати и молча глядела в потолок. Дышала ровно и почти неслышно. Её, усталое, худенькое тело умиротворённо, расслабленно вытянулось наискосок сетчатому прямоугольнику общажной койки. За дверью, коридор наполнялся утренним шумом.
В посёлке уже кипела жизнь, было восемь утра. Валя только что вернулась из леса.
Взгляни мы в тот момент на неё, нам вряд ли удалось бы установить её возраст хоть сколько-нибудь точно. Все женские, иной раз столь притягательные очертания, скрывал мешковатый, спортивный костюм, изготовленный в какой-нибудь китайской провинции, и купленный на поселковом базаре за копейки. Брюки были заправлены в грубые, резиновые сапоги, облепленные влажной хвоей, и несмотря на это, по колено промокли насквозь.
Трава и папоротники в лесу были высоки, а росы уже по осеннему обильны.
На лице этой женщины ещё трудней было прочесть признаки юности или, напротив, старости. Губы и язык были иссиня-чёрными от ягод. На переносице криво сидели неказистые солнечные очки, с большущими тёмными стёклами.
Но если бы мы смогли заглянуть за эти стёкла, то увидели бы взгляд, холодный, пустой и пугающий. Взгляд человека, который и сам уже не знает, молод ли он, или уже далеко перешагнул за предел, где принято называться стариком.
Её тусклые, пепельно-русые волосы выбивались из-под завязанного по старушечьи платка.
В общем, трудно сказать…., поэтому, чтобы не утруждать никого дальнейшими размышлениями об истинном возрасте нашей героини, упомянем, что по паспорту ей было девятнадцать.
У её ног стояло почти полное пластмассовое ведро черники. Свежей, ещё влажной , наполняющей комнатку сладким ароматом.
Кроме свежей черники, в комнате пахло ещё сыростью, забитой бычками пепельницей, и сахаром.
На плитке в углу сиротливо стояла старая, эмалированная кастрюля, в которой вчерашний урожай ягод был уже засыпан, готовился стать вареньем. Некогда высокая, белоснежная сахарная горка пропитывалась черничным соком и оседала.
Следует сказать, в посёлке все были грибниками и ягодниками. Многие ещё – рыбаками. Те, что постарше – огородниками. У кого было здоровье, и(или) руки, заточенные не только под стакан - батрачили на нуворишей. По совместительству многие были рыночными торговцами, грузчиками, распространителями китайских биодобавок и т.п.
Но чернику собирали абсолютно все ! В основном – на продажу, и немного для себя, а как же - вкуснотища ведь !!
Вот и Валя, половину ягод, собранных вчерашним утром, решила засыпать сахаром и сделать варенье, как её когда-то научила мать.
Валя не очень-то её любила, сама не знала - за что?
Мать была жуткой пьяницей, но человеком вполне безобидным. Хотя, теперь единственное, чем она могла бы обидеть свою дочь – это вдруг прийти в себя и выписаться из пансионата для душевнобольных, окончательно отравив и без того не безоблачную Валину жизнь. Ожидать такого от неё не приходилось.
……………………….
Это случилось четыре года назад . За месяц до того, как Валя закончила девятый класс. Девятый и последний.
Тогда они жили ещё в своём деревянном доме, старом, покосившемся, пропускавшем воду и ветер, но своём. Это было здорово!
Валя больше всего любила ночи, когда отчим с матерью напивались вусмерть и засыпали где-нибудь на кухне. Тогда она приносила несколько досок из чернеющего во дворе, давно развалившегося сарая, прыгая обеими ногами, ломала их на дрова и разжигала огонь в старой потрескавшейся печке. Можно было всю ночь до утра греться под ватным одеялом там, наверху, между теплыми камнями и потолком.
Как то весной, мать и отчим прогнали её ночевать в двухэтажку, к подружке, которую родители оставили на неделю одну. Это случалось раза два или три.
Конечно, сейчас Валя не испытывала к матери ничего кроме благодарности за тот случай…
Когда они с подружкой прибежали, протиснулись сквозь толпу зевак, от дома уже осталась лишь куча обугленных дымящихся брёвен, да старая, почерневшая, но не склонившая головы, печка.
Отчима и маму вытащили !
Увезли в больницу. Доктора сделали всё что могли ! Они сами так сказали.
В результате отчим, которому повезло больше, умер в реанимации на второй день. Мама осталась жива, но всё что она теперь умела делать – это дышать, глотать и беспрестанно повторять что-то вроде «Абыр! Абыр! Абырвалг !». Руки и ноги скрючивались в неестественные фигуры без всякого порядка. И то, лишь в те редкие минуты, когда влияние разных препаратов прекращалось, а время следующего укола ещё не наступало.
Таково было действие страшного газа, по дикой иронии именуемого весёлым словом «угарный».
……………………….
Старающаяся отделаться от гнетущих мыслей Валя развязала платок и вдруг, услышала в углу комнаты слабый шорох.
Мягкие, осторожные шажки просеменили вдоль кровати, и, остановившись в районе ведра с черникой, замерли.
На постель, мурлыча,забрался малюсенький пушистый котёнок. Неуверенно, покачиваясь, подошел он почти к самому её лицу и уселся. Ласково поглядел в зеркала тёмных очков.
Валя раньше его в общежитии не видела. Должно быть совсем малыш, подумала она. Потом погладила пушистую шерстку, потрогала мокрый прохладный носик. Расстрогалась:
- Маленький мой, … пушистик мой маленький…
Котёнок открыл широко рот, словно хотел зевнуть, и вдруг свистящим шепотом произнёс:
- Шшто, зашшдаласссь ?
Валя аж подпрыгнула на кровати. Очки слетели с насиженного места и с треском грохнулись на пол.
Она протёрла глаза и уставилась на невероятного зверька.
- У меня что, галлюцинации ?
- Галлюцинация, нет, ну шшто ты. Это всего лишшь я. Пришшёл к тебе, как и долшшен был.
Котёнок говорил странно, широко открывая рот.
- Должен ? Я точно с ума сошла. Кто же ты такой ?
- Неушшто не знаешшь ?? Ты ше ссама меня вчера упрашшивала, ушше не помнишшшь ?
- Тебя ?
- Конешшно. Ззвала меня. Я пришшёл !! Штошш не встречаешшь, как сследует??
Котёнок подобрался совсем близко к её лицу и шипел теперь в сантиметре от испуганно полуоткрытого Валиного рта. Потом, закончив шепелявить последнюю фразу, внезапно лизнул её в губы шершавым, слишком длинным языком.
Валя отдёрнулась, машинально вытерла губы рукавом.
Оторопевшая девушка лихорадочно искала зацепку. Нужно было прийти в себя, прогнать наваждение прочь.
………………………………
Вчера ночью её муж… ну то есть - её гражданский муж… тьфу ты, что за выражение бестолковое, модное… в общем, её сожитель Андрей, в очередной раз пришел домой пьяный в стельку. С дружками.
Обследуя кухню, невнятно матерясь, он собрал всё съестное, что смог найти. Потом молча подступил к ней. Дыша каким-то ацетоном, схватил одной рукой её за волосы. Стал требовать деньги.
Валя отказалась давать.
Пьяный, невменяемый, он долго орал на неё, брызгая слюной в лицо, накручивая её пепельные волосы на свой потный кулак. Цедил сквозь зубы страшные, омерзительные слова. Грозил ей.
Наконец, не стерпев её сжатых молчащих губ, и ненавидящего, обреченного взгляда, он стал бить её. На глазах у пьяных, весёлых собутыльников, один из которых, к слову, был их участковый.
Сознание Валя в этот раз не потеряла.
Шайка обшарила весь дом, потом обшарила и её, всю. Безуспешно.
Валя научилась прятать деньги виртуозно!
Жаль было только зубы, да лицо, на котором утром наверняка проступят синие круги. Опять придётся очки на улицу одевать…
Получая пинки и зуботычины, она бормотала проклятия, шептала на все лады одно единственное, страшное имя …
…………………………………..
- Ты – ОН ??
- Шшто, не веришшшь ?
- Нет.
- А мне вссё равно!! Ты думаешшшь, што мошшно меня поззвать, а потом когда захочешшь отделатьсся ??!!!
- Ничего я не думаю...
- Как и вссе вы ! Вечно за вассс думать приходитссса…
- Я ни о чём тебя не просила !
- Просила, ещщё как просила !
Я всегда выполняю обещщания, данные человечишшшкам. Но не бесплатно, нееет. И ты знаешшшь, шшто мне от тебя нушшно! Но если тебе так не нравится, или шшто-то не понятно, то мошшет быть, тебе более ззнаком мой привычный облик ??…
С этими словами, котёнок зарычал, выгнул дугой спинку и оскалил огромные клыки. Он стремительно вырос в размерах, скинув шерсть и вытянув морду. Лапы его изогнулись, вздулись канатами бугристых мышц, и ощетинились острыми когтями. Вместо кисточек ушей, на лысой багровой голове засверкали два золотых рога. Глаза его горели !
- Теперь я тебе больше нравлюсь ?!! – прогремел он
Девушка дрожала от страха, прижимаясь к пружине кровати. Пот градом выступил на её лице.
Выдыхая клубы дыма, Гость схватил Валину ногу и стащил сапог. Затем другой.
- Ты сама решшила !! Теперь ты будешшь моей !!!! Твоя душшшшаа !!!!
Острые когти схватили резинку брюк. Зловонное дыхание приблизилось.
Валя рванулась прочь.
Выскользнув из разодранной в клочья одежды, она вбежала в кухню. Схватила нож.
Гость не отступал.
Перепуганная, загнанная в угол, Валя размахивала ножом перед собой.
Тщетно.
Когтистые лапы оказались настолько сильны, что Валя почувствовала себя безвольной, резиновой куклой…
Больше всего на свете ей хотелось кричать. Кричать так громко, как никогда раньше!!
Но рот её открывался беззвучно…
Последнее, что она успела – схватить рычащего над ней Гостя за гриву, судорожно сжав пальцы.
……………………………
На другой день в речке, протекавшей в километре от посёлка, обнаружили несколько обезображенных тел. Мужских. Одно из них, как выяснилось позже, принадлежало местному участковому Бирюкову, …
……………………………
- Да ну! Какое же это самоубийство ! – в который уже раз повторил судмедэксперт Герасимов, выкладывая почку разрезанную вдоль, на влажную, шершавую губку.
Он смачно хрумкал огурцом. Усталый и невыспавшийся следователь Прохоров наливал по новой.
- Ну объясни ты мне, почему – нет ?
- Да ты сам подумай, как она могла себе тринадцать вен подряд вскрыть, да ещё такими точными продольными разрезами ? Посмотри вот …
- Да не хочу я! Давай, выпей. …….. Ну. А почему собственно нет ? Она же на медсестру училась ! Начинала, по крайней мере. – нашел аргумент Прохоров.
На бетонном столе, выгнутое, холодное и бумажно-бледное, лежало тело молодой девушки с симметричными кровоподтёками вокруг глаз. Огромный, небрежный разрез тянулся от шеи до лона. Органокомплекс был вывернут.
- Тем более ! Где ты видел медсестру, которая хоть чего-нибудь в анатомии понимает ? Хе-хе-хе.
Да и вообще, ты же сам говорил – все стены кровью были забрызганы. Как она … ? – Герасимов покосился на тело. - … да не может быть.
- Версия самоубийства основная! Были ещё подозрения на счёт её сожителя, тот бля…, ты сам знаешь...
- Ладно, сами разгребайте. Только учти, что вся ваша основная версия – фуфло. Правша никогда себе так правую руку не располосует, а левша – левую. Ты же знаешь. Да хрен с ней. Наливай, мне заканчивать надо.
Он снова вернулся к столу, продолжил выделять, извлекать и препарировать внутренние органы. Когда дошел до желудка, снова повторил :
- Да ну! Какое же это ….
- Отстань ты, Алексеич !
- Да ты посмотри!
- Не хочу я, мне на обед ещё ехать.
- Полный желудок черники ! Свежая ягода совсем, ещё не переварилась даже !
- И что ?
- Что, что. Дурачина ты Иван Александрович ! Сам посуди, стал бы кто-нибудь на себя руки накладывать, поев такой вкуснятины ?!
- Чего ?......
- А, ну тебя ! Налил ? ………………. Стой ка.... А это что такое ??? ......Вот тебе и улика ! Сейчас я….
Герасимов с трудом разжал окоченелые пальцы девушки.
В кулаке оказался клочок кошачьей шерсти.